Кулон

      Люсиан       Оставшиеся дни каникул, которые я провел у бабушки и дедушки прошли в домашней обстановке, без выездов и гостей. Меня посвящали в семейные переплетения и традиции, рассказывали о моих несколько раз «пра» бабушках и дедушках. И моя родня поразила и удивила. Магия Иллюзий, которую я унаследовал от мамы досталась нам от далекого предка по бабушкиной линии. По словам несколько раз прадедушки он женился на фейри или фее, из клана, как раз владеющих магией иллюзий. Но бабушка не знала, правда это или нет. А спросить уже не у кого. Так что это остается семейным преданием и почти что легендой.       Несколько раз к нам присоединялся отец, но так как он был занят, мы с ним могли лишь обсудить дела, творившиеся в Англии. А творился полный кошмар. По словам отца и их с Рыцарями предположению, Альбус готовится к войне с Пожирателями, то есть Рыцарями. Активно натаскивают в этом один из элитнейших отрядов Авроров, которым заведовал еще Грюм.       - А Избранный? Кто эту самую доблестную армию против вас поведет? Не просто так же ты мне все это рассказываешь сейчас, а не по возвращению в Хог? Явно что-то еще.       - Ты прав, сын, - отец был хмур и сердит, а причина: - у них новый избранный, а Поттера они официально похоронили. Заявили, что Герой погиб от козней Псов, передав эстафету героя Невиллу Долгопупсу, - вот честно, я не выдержал и заржал, готов был под стол от смеха скатиться. Бабушка спросила, что я такого смешного услышал, надо нового героя оплакивать, а не смеяться над ним. На что я сказал, стирая слезинку: - ба, я не над Невиллом смеюсь и не над ситуацией, а над Альбусом и его больной фантазией. Долгопупс и война, два несовместимых понятия. Невиллу бы в земле копошиться, удобрения для цветов придумывать и с этими же самыми цветами и обниматься, а не с Рыцарями сражаться. Он – ботаник, и это не оскорбление, а факт. Невилла мне жаль, как у папы на родине говорят: «Мир праху» или «Землю пухом».       - И ничего нельзя сделать, чтобы парня спасти?       - Понятия не имею, что тут можно сделать, - развел руками, - им бы помог бывший герой и избранный, но я им становиться обратно не собираюсь, - говорю родным.       У самого же зреет мысль: «А не разыграть ли спектакль?». Прийти к Альбусу глубокой, темной ноченькой, напустив на него самую мощную в моем исполнении иллюзию. Призрачный Гарри Поттер – думаю, директор оценит мои труды и старания. Предложу эту идею друзьям и отцу, когда будем дома. А пока попрощался с бабушкой и дедушкой, побывав в объятиях каждого, обещая навестить их летом. И мы с папой шагнули в камин и оказались дома. Провели еще один семейный вечер с ним, за ужином и разговорами о проведенном времени.       Отец рассказал, что новоявленный герой и избранный, помимо поста-эстафеты избранного еще и пророчеством личным обзавелся. Мол, Треллони два пророчества произнесла, об одном избранном и о другом. Тут у меня появился вопрос относительно директора:       - А не охренел ли он часом, играя судьбами Невилла и Гарри? То одним воспользуется, Избранным и Героем назовет, под Аваду подставит, то второго, домашнего, не приспособленного к сражениям цветочка. И куда его бабушка, почтенная леди Августа смотрит?       - В рот Альбусу, - говорит отец, - она фанатичная последовательница и член Ордена Феникса. По ее же указке, покойные Френк и Алиса были такими же последователями директора, готовыми пойти за ним в огонь, в воду, через медные трубы. И оказались в психиатрическом отделении в состоянии овоща. А все из-за своей слепой веры и ненависти к нам, последователями лорда.       - Да, печально. Тетушка Белла лишилась ребенка и душевного спокойствия, а они своим поступком отобрали будущее у своего сына, четы Лестрейнж, а сами лишились разума, став балластом на руках Невилла, - отец со мной согласился, что слепая вера и правда ужасна. И поступкам, ей ведомой, нет оправдания. Слепота, она и в Африке слепота, как папа говорит.       На этой ноте отец отправил меня спать. Ведь уже завтра я вернусь в школу. А с привычными уроками придет и терроризм дамы в розовом. Как хотелось что-то ей подлить или подсыпать, чтобы не видеть этих глаз-бусин и улыбки до зубов мудрости. Но, увы, декан придерживается нейтралитета в этом противостоянии директор-мадам. И с нас того же требует.       Мы стараемся, правда, но терпению, даже ангельскому или наоборот дьявольскому, всегда наступает конец. Достигнет точки кипения – все, поминай, как звали. И у каждого точка своя. Поэтому ждем и верим в то, что до точки и ручки мадам Амбридж нас не доведет. ***       Вернувшись в школу, пройдя в гостиную факультета, первым делом был обласкан вниманием Панси. Девушка подошла ко мне, прижалась, обвивая руками шею шепотом, в ухо, назвала: «Люси». Спросил, откуда или от кого она слышала это сокращение моего имени, сказала, что от отца. Он был на приеме Малфоя и все что она пропустила, ей пересказал. Девушка гостила у родни на Рождество и не смогла к нам с Тео и Драко присоединиться. И была расстроена. Посмотреть на наш с тетушкой Беллой танец ей бы хотелось. Я же попросил девушку, чтобы она не произносила мое имя в этой форме.       - Не нравится?       - Нет, я прощаю это обращение лишь одной леди – тетушке Белл, остальным будет или больно, - потом задумался, добавив, - или очень больно, так что не стоит называть меня так. – Все стоящие, слышавшие наш с Панси разговор – согласились. И называть меня будут только Люсианом. За это был благодарен.       Чтобы скоротать время перед отбоем, а до сна еще два часа ушел в библиотеку, хотел поискать информацию по роду Эмье, правда ли у нас в роду по бабушкиной линии есть фейри или феи. Мадам Пинс была крайне удивлена запрашиваемой мной информации, поинтересовалась, с чего такой интерес. И я пересказал ей легенду семьи, что Дар Иллюзий достался нам от фейри или фей иллюзорного клана. Мадам не обещала что-то конкретного, но ушла за книгами.       А я шел к своему любимому месту, за которым сидела девушка с Когтеврана. Длинные, светлые волосы, узкое лицо, бледная кожа, небольшой, аккуратный носик, тонкие губы, заостренный подбородок, но привлекали внимание ее серо-голубые глаза, которые видели все и одновременно ничего. Она смотрела в одну точку и при этом что-то писала, быстро передвигая перо по пергаменту. Хотел пересесть, как она сказала:       - Люсиан Эмье, - не вопрос, а факт, - я – Полумна Лавгуд, - представилась девушка, а потом сказала: - рада, что ты стал самим собой. И жаль, что гриффиндорцы не видят того, что вижу я, - сделал вид, что не понял, как она добавила: - и как жаль, что они ввязались в опасное дело, из которого ничего хорошего не выйдет. А еще и Невилла в это втягивают.       - При чем тут грифы? С чего ты взяла, что мне до них есть дело? – продолжал уверять ее в том, что мне на алых львов плевать, я – змей, а они мне ни разу не друзья. А так и было. Считать их друзьями перестал, своими преследованиями и наблюдениями они меня до бешенства довели. И то, что им грозят какие-то неприятности, меня не касается. У них есть тот, кто поможет, подскажет и направит.       - Ты держишь обиду на некоторых гриффиндорцев, в твоем сердце и душе гнев – они заслужены. Но твои мозгошмыги, как только услышали о неприятностях – активизировались, - улыбаясь, говорила она, а я продолжал делать вид, что ее слова о гриффиндорцах меня не волнуют, а еще хотел узнать, что «мозгошмыги» такие. Она продолжила: - всему свое время, Люсиан.       - Возможно…       - И мне нравится твоя прическа, каре тебе идет, Люси, - не успел слова сказать и возмутиться, как она ушла, а я стоял и смотрел на мадам Пинс, держащую книги и улыбающуюся. Она назвала меня Люси лишь губами, а я, забрав книги, рыкнул и сел на свое любимое место. Зараза! Ну, тетушка Белла! Удружила!