Досуг выживальщика

Впервые я засёк его своим взором профессионального выживальщика во время патруля. Только лишь край тёмно-зеленой куртки выглянул из-за широкого соснового ствола — я рухнул в сугроб. Затаившись охотящимся тигром, высматривал самозванца. Неслышно обогнул полукругом пришельца по кустам: ни одна ветка не хрустнула под моими натренированными ногами. Чуткие уши уловили странные звуки, пришелец ранен, решил я сперва. Но подобравшись ближе просто задохнулся от возмущения! Молодой парень, явно младше меня, остервенело надрачивал свой хер, расстегнув качественную теплую куртку и приспустив незначительно лыжные штаны с фиолетовыми подштанниками. С открытых участков кожи клубами валил пар. В зубах он держал руковичку, вторая судорожно сжимала ствол АКА. Моё тело было напряжено как струна, верная сайга уже целилась в чужую бестолковку, но я медлил — вдруг он не один? Вдруг это просто заблудившийся бедолага? Хотя врятли бы паникующий стал хера лысого гонять посреди зимнего атомного леса. Острый слух улавливал низковатые громкие стоны, срывающиеся в высокое тенорное звучание. Пережду. Посмотрю, в какую сторону направляется — если просто мимо куда-то идёт, пусть чешет. А если опасно приблизится к схрону, снять его не составит проблем. Жилистая рука задвигалась с удвоенной силой, я тактично перевел взгляд на лицо нарушителя границы. Совсем отворачиваться нельзя, но и наблюдение за чужой дрочкой вызывало некоторое раздражение. Вот бы сейчас домой, в горячую ванну, и…. Рукавица вдруг выпала из разжатых зубов, и я увидел охуенный мужественный подбородок. Конечно, до моего изысканного мужицкого ебала (от взгляда на которое дамы просто без слов были готовы сразу дать мне всё что нужно), ему было ещё расти и расти, однако преуменьшать его привлекательность для прекрасной половины человечества я не собирался. Правильные черты лица, немного смазливые (в силу молодого возраста), выраженные скулы, здоровый цвет кожи и румяные щеки. А ещё, блять, серые глаза, которые смотрят прямо на меня!!! Я напряг свои стальные мускулы, готовясь к прыжку, а потом понял — он видит не меня. Смотрит над головой, куда то вдаль, видимо думает о ком-то (или о чем-то). Адреналиновая волна спала, но по сосудам гулял жар подавленного рывка. Ахи и охи стали особенно звучными, мелодичными, сука, как ебучая распевка перед выступлением. Человек запрокинул голову, сильно зажмурившись, и с чувственным стоном всё прекратилось. Ноги начало покалывать холодом, я ждал. За секунду, выверенными точными движениями пришелец привел себя в порядок, замотался в одежду, накинул на плечо автомат, и нырнул в чащу, будто испарившись. Как можно было исчезнуть из-под носа, не оставив за собой ни следа, я не понял. Только ямка от приклада едва угадывалась под столетним древом. Второй раз встреча случилась в доме лесника. — Здорова старче! — после стука громко произнес я увесистым басом. — Угощения принёс, может хряпннем? — и без разрешения шагнул в избу. В доме было темно и тепло, по углам тускло горели керосиновые лампы. — Заходи, гостем будешь! — прохрипел Егорыч. — Как раз ждал тебя! — на автопилоте я пожал старую сухую ладонь, неотрывно наблюдая за серебристым блеском волчьих глаз, что почти с ненавистью пытались пожечь дыру в моем титановом лбу. Опять этот рядовой ручного труда! Руку свою вернул в карман, вцепившись в рукоять адского револьвера через прорезь в подкладе. — Вот, познакомься! Олежа, это Григорий. Ну, заходи, разувайся, а то старая тебя сожрет, если вода с обуви набежит. — С-сам ты с-старый, говноед! — скрипучим воплем отозвалась карга из глубин избы, едва дед договорил — только бухать с-способны! Нет бы баню починили, бес-столочи проклятые! — как там говорилось, «зло не дремлет»? Я напрягся. Паничка раскручивала колесо паранойи, по отношению к новому знакомцу. Но вида я предусмотрительно подавать не стал — принял расслабленную позу, улыбнулся блистая металлокерамикой. Рука все еще сжимала верный аппарат 12го калибра. Скинул ботинки, сразу шагнув в заботливо подкинутые к ступням тапочки. Протянул свою грубую доминаторскую ручищу. Молчаливый пацан — свою дохуя аристократичную ладошку в ответ: белая идеальная кожа без сухости и мозолей. Длинные пальцы как у ебучего пианиста были в половину стройнее моих огрубевших богатырских сарделек. Силы, впрочем, было немерено в этой почти фарфоровой кисти. Заценив взаимное силовое рукопожатие, немой кивнул. — Ты чо, немой? — без обедняков прямо спросил я. Судя по помрачневшему лицу, такого поворота щегол не ожидал. Дед, чувствуя напряжение, подсуетился, поставил рюмки и открыл прозрачненькую. Другое дело. — Эх Гриша-Гриша. Олег хоть и не особо разговорчивый, но наш человек. — как-то тоскливо вздохнул старик. Пижон точными хирургическими движениями потрошил принесённых мной зайцев, одного за другим, не роняя ни капли крови мимо ведер под потроха и мясо. Воздух наполнялся навязчивым запахом горячей животной крови. Накатили. Ништяк! После второй стопки почувствовал, что уже поплыл. Ну что за чудную бадягу каждый раз дед достает из кустов! Любо — дорого. Еще через две грудь уже горела приятным теплом, натренированное тело расслабилось, и я начал клевать носом — засыпать было нельзя, так как не знаю я этого «Олежу», ещё прирежет во сне. Егорыч рассказал, что пришла эта принцесса издалека, что-то про нечувствительность к холоду («Снежная королева, ебать!» — заржал я невольно), про трагичную судьбу- злодейку (а у кого она не трагичная, после БП (* большой пиздец)? Тоже мне, бедняжечка), а ещё про его умершего отца Брайана, про мать и брата, которого тот ищет. Меня аж на месте подбросило, негу как рукой сняло, я весь взъерепенился, пальцы закололо адреналиновыми иголочками, револьвер сам прыгнул в натруженную ладонь. — Пендоский засланец чтоли?! Старый, ты че?! — количество выпитого немного туманило разум. Неужели подсыпали что-то?! Дернулась бровь пендоского засланца, он медленно поднялся с места, сжимая кровавые кулаки. Он разве был выше меня? Его мелодично-приятный, как в рекламе кредитной организации, басовитый голос вливался в мои уши раскаленным металлом. Я хотел что-то ещё сказать, но не мог оторваться от слушанья. — Ты ебанутый? — с сильным американским акцкентом процедил гость Егорыча, а я даже разозлиться не смог, все плыло перед глазами. Злой прищур будил во мне непонятное желание размазать это модельное личико по деревянным стенам избы. — Ну-ну, не ругайтесь. Я же говорю, — обратился ко мне старый — наш он парень, с русской душой. Отец забрал его в америкосию еще совсем ребёнком …– я сел на место, закинув руку с пушкой на свое каменное бедро, убрал палец с курка. — Ой да насрать, пусть больше не ошивается на моей территории просто, я предупредил. — Лицо нового знакомого забавно вытянулось, я сказал что-то не то? Он видел меня в лесу? Ай, похуй. Все звуки мешались, перед сознанием маячили серые глаза, сливающиеся с блеском снега и лунным светом. Я вышел из тела легким духом, и дуновением горячего воздуха от печи утянулся под потолок, просачиваясь между досками и слоем опилок. Лес тих и прекрасен. Вековые ели и сосны, пережившие человечество, мерно качались из стороны в сторону, треща от мороза. Я — часть энергии мира. Я — сон.

+++

Следующий день был полон забот. Егорыч попросил помочь с обустройством бани. А хорошему человеку отчего бы не подсобить? Мое крепкое тело стоически перенесло все появившиеся трудности, периодически высовывалась старая карга, поругивая старче и меня на чем свет. Только «Олежа», как ебучий заклинатель змей, ловко уклонялся от всех нападок, без эмоционально игнорируя любое обращение в свою сторону. Пока я со знанием дела перебирал печь и чистил дымоход, гость Егорыча с машинной точностью и отрешённостью колол и складировал дрова как по линейке ровно, таскал воду, сгребал снег, заметал следы деятельности в лесу, куда выходил за срубом. Удивительно, сколько энергии может уместиться в таком худосочном, почти балетного сложения, теле! Да и похоже не обманул дед. Я посмотрел на работающего в одной футболке парня. Толковый, трудолюбивый, крепкий. Отличная помощь любому выживальщику. — Ты не чувствуешь холод, или не мёрзнешь? — спросил я с опаской, подойдя на безопасное расстояние. Медленно обратил на меня свой взор задумчивый работничек– А есть разница? — говорил он негромко, поневоле пришлось прислушаться. Сейчас я не услышал прежнего акцента. Говорит редко, чтобы не палить родину свою через акцент, ежу понятно. Я пожал плечами. — Не мёрзну. Не чувствую. — Всё же едва уловимый акцент прослеживался в речи чужака. Мой богатырский желудок заурчал. Работа была закончена, отличное время чтобы подкрепиться. На морозе энергии требовалось в два раза больше. Как раз в этот момент страшная, как дохлый опоссум, бабка проорала в приоткрытую дверь избы: — Жрать! Уверенными шагами я двинул к долгожданной трапезе. М-м-м, крольчатина! Пока мы уминали божественную стряпню старой ведьмы (лишь бы не отравила), Егорыч зарядил трубку мира на нашу скромную компашку, затопил баню. Еще через некоторое время уже на чистозвучном русском Олег с пеной у рта доказывает что-то, но я не понимаю что он говорит. Из вредности не соглашаюсь. Со скрипом лавку пододвинул поближе к упёртому америкосу, чтобы сидеть глаза в глаза, кричать ему прямо в лицо без риска позорно упасть от накатывающего трипа. Серебристые очи влажно блестят, глухо потрескивает печь, Егорыч в пустоту бубнит что-то похожее на мантру. Я схватил собеседника за выразительный нос двумя пальцами, и тот задохнувшись от внезапного нарушения личного пространства смешно захрюкал, закряхтел назально. Я заржал. Бабка всучила полотенце точным броском в моё прекрасное мужественное лицо, и пришло время холодостойкого чувака смеяться. Мягким приятным баритоном, настолько приторным, что я сглотнул внезапно сладкую слюну. Прилетевшее в смазливую морду второе полотенце прервало неловкий момент. Горным козлом адепт дуни кулаковой выскочил за дверь избы как был: в тапках и легкой футболке. Я глянул на Егорыча. — Ты с нами, старче? — Не, хлопцы, сегодня у меня другие планы. — отсалютовал он трубокой. Я кивнул и вышел. Ну натопил так натопил! Сев голой жопой на полотенце я максимально комфортно развалился на лавке, полностью прогревая свои стальные яйца. Кайф! Олег сидел рядом чуть прикрыв бедро с одной стороны, но глаз зацепился за другое. Под полотенцем покоился налитый хер, который разве что за бедро не свисал. Я хмыкнул, похуй. Прижался лопатками горячей стене бани. Максимальный прогрев! По моим накаченным битцепсам влажно стекал пот, теплый желтый свет лампочки идеально подсвечивал тренированные до стального состояния мышцы, в меру волосатую грудь и пресс. — А когда веник? — вывел меня из блаженного транса голос с акцентом. — Та погоди, надо хорошо прогреться. — вздохнул я и побрел замачивать веники в горячей воде. Теперь, проходя мимо гостя старого лесного жителя, я мог как следует оценить коллегу по парнОй: крепкий (но до меня конечно далеко), с тонкой выразительной талией, длинными «от ушей» ногами и длинными гармоничными пальцами на ступнях. Не знаю почему приметил именно это. Волос почти не было, или они были светлыми. Почувствовал гордость за свою истинно самцовую грудину, довольно усмехнулся. Я не знал, насколько новый знакомый искушен в вопросе банных дел, потому предложил — Пойдем в снег нырнём, а вторым заходом уже веник! — по искусственно незаинтересованной морде угадывалось недоверие. Не вкурсе он ничего, пендосский засланец. Не дожидаясь реакции, вынырнул из парной в моечную, предбанник, а оттуда — сразу в сугроб. Пар валил клубами. Ништяк! Рядом плюхнулось тело, фальцетом ахнул Олег, как будто ему яички откусили. Его голос вообще был достаточно гибким. Я не стесняясь ржал как конь, неужели это первый раз, когда он почувствовал холод? — Ахаха, че с лицом, амиго?! — и начал накидывать стремительно холодеющими пальцами ему снега на живот и на пах, хаха, мёрзни-мерзни волчий хвост! Теперь серые глаза совсем беспомощно и непонимающе уставились на меня. Волоски на шее встали дыбом. Я молча махнул рукой и вернулся прогревать кости. В двух словах объяснив принцип работы с веником с чувством плюхнулся на верхнюю лавку. Крепкие шлепки посыпались по коже, и в этих местах она горела огнем. Ништяяк. Иногда Олег просто водил веником едва касаясь, будто приглаживая следы ударов. Такое охуенное чувство. Счастливо щурюсь, одним глазом поглядывая на точёную фигуру. Красивый. Перевернулся на спину, по ногам прохлопали дубовые ароматные листья. — Как тебя зовут по-настоящему? — Олег. — Так и по паспорту? — «Олег» пожал плечами. — Отец всегда звал меня Ричардом. Но я не считаю это родным именем. — Дик, значит, ахаха! — в лобешник мстительно прилетел веник, но я продолжал смеяться. Опять обтеревшись снегом, вернулись в тепло. Галантно протянув руку, расположил длинноногого плейбоя на лавке. Щас покажу ему кузькину мать! Он неловко поёрзал, пытаясь устроить елду поудобнее на жесткой поверхности. Отлично шлёпали по классной жопе листики, краснела кожа местами, я был полностью поглощён процессом. По команде обрабатываемая тушка перевернулась на спину. Мда-а-а, эта дубина вполне могла быть больше моей собственной по габаритам, я притворно-завистливо присвистнул. Мне ничего не стоит, а товарищу — приятно. Я не сразу понял, что он неотрывно смотрит на меня, но как только заметил, сразу поиграл прессом. Разве можно такую красоту прятать, ну правда? Теперь Ричард-Олег иногда ёрзал от ударов, его лицо принимало блаженно-страдальческое выражение, как в ебучем ренессансе, он громко дышал. — Слишком жарко. — сипло прохрипел он. Я кивнул. Снег остудил и меня, но не полностью. Низ живота приятно потянуло, когда белесые пальцы растирали комочки снега по крепкой груди без грамма жира, по едва заметному прессу. Бархатная кожа покрывалась мурашками. Он хотел пройти в предбанник, но я не пустил. Никогда меня не интересовали мужские жопы, и мужские сиськи, голубых по большей части я дрочил сам, но какой-то алгоритм в мозгу дал сбой. Идеальность, близкая к божественной, он как будто даже пахнет иначе. Я облизнулся, подбирая слова. Врятли есть что-то плохое в том, чтобы немного расслабиться. Его хер почти упирался в мою руку, он не отступал. Я начинал замерзать. — Ты пидарас? –я с серьёзным фейсом уставился в невозмутимые глаза. — Проблемс? — пробасил тот пассивно-агрессивно. Я помотал головой и поймал рукой ухватистый толстый болт. У Ричарда от неожиданности подкосились колени и он возмущенно простонал, перехватывая мою грубую ладонь своими приятными бархатными пальцами. Дальше говорить не пришлось. Он толкнул меня в приемлемо прогретую моечную, помамцав мою жесткую упругую грудину, стоял почти нос к носу, хоть и был несколько выше. Он вообще оказался крупнее, чем на первый взгляд. Я честно не знал, что с ним можно сделать, но хотелось всего и сразу. Похоже чуя мой неполный спектр опыта в подобном взаимодействии, он перенял инициативу. Прижался влажной кожей к моей, соединил в кулаке наши подрагивающие аппараты, и сотворил какую-то магию, потому что это было охуенно! — Охуенно! — молниеносно резюмировал я сквозь тяжелые выдохи. Ричард простонал мне в ухо, и острая сладкая слабость прошила тренированные многими километрами ноги. Я ткнулся носом в приятную горячую шею. Наверное можно же делать с ним то же, что и с девушкой, да? Прикусив изгиб у ключицы, ухватил рукой его за шею, зарываясь в волосы крепкими пальцами. Он стонал в голос, громко, сладостно, как тогда в лесу. Руки уверенно надрачивали мой исполинский хер, пальцы едва касались стремительно тяжелеющих тестикул. Я жмурился от ощущений. Хорошо, хорошо, хорошо. Когда свойским движением пальцы сжали мои тугие булки и едва развели в стороны, забил колокол опасности: моя жопа в зоне риска! Я запротестовал, но сразу отлепить ебучего америкашку не смог. Где в таком тельце хранится столь терминаторская сила? Где?! — Я в жопу не дам! — голос сорвался. Повод запаниковать действительно был! Одно дело дрочка, но еще не родился тот петушара жареный, который должен в темечко клюнуть, не-а. Но будто всё понимающий сероглазый бес плавно кивнул, утягивая меня на лавку для вещей. Я навис сверху, влажные стволы соприкоснулись, Ричард рвано выдохнул ёрзая под моими бедрами. Я начал двигаться. Приятное влажное трение било до самой подкорки совершенной формой удовольствия. Сильное мужское тело в самом рассвете жизненной энергии предстало моим глазам и член опасно дёрнулся. Закинул длинючие, как (сука) река Миссисипи, тяжелые ноги на своё могучее плечо, протискиваясь между бедер так, чтобы дразнить мошонку раскрасневшегося гостя. Пальцами руки поймал красивую фактурную ступню, и принялся наминать пальчики ног, натирать их и прихватывать. Голос Ричарда стал громче, он дрожал. Я вбивался во влажную щель как животное, прихватывая кожу до синяков. С чувством, пока не перестал соображать окончательно. Оргазм ебнул по организму с такой силой, что я прикусил под коленом нежную кожу, плейбой весь напрягся и выгнулся. Незабываемое зрелище, а от его стона, полного удовольствия, хотелось зайти на второй заход — настолько это было возбуждающе. Волосы на затылке встали дыбом. Наша сперма смешалась на его животе, я по инерции поглаживал ногу. Он растрёпанный, красногубый, живой. Смотрел на меня не моргая. Протрезвел? Я аккуратно поставил прекрасные ступни на пол, и не оборачиваясь отправился смывать следы недавнего секса, не парясь насчёт америкашки. Чай не в первый раз. Да ведь? Покосился на растерянного парня. Он неловко поднялся на локти, и тоскливо-тоскливо смотрел на свой обкончанный торс, я закатил глаза. — Пиздуй сюда, че тупишь. — я активно махал рукой. Мои слова будто разбудили его, и лицо вновь приняло нарочито незаинтересованную мину. Богично продефилировав, шикарные жилистые ноги оказались рядом; ловко выхватила ковшик по-мужски привлекательная рука. — Я дальше сам. — протянул бархатный голос с акцентом. Поматросил и бросил, вот так и вверяй себя в лапы сраных плейбоев — гоготнул я мысленно, пожал плечами. Засранец с грацией спецназовца орудовал ковшиком и руками, агрессивно смывая лишнее с кожи. Я стоял ровно за его спиной, и мой боевой «товарищ» тоже встал за компанию. Мышцы перекатывались по влажной спине, с красными полосочками от неровностей лавки. Белая кожа выгодно контрастировала со всем вокруг, ярко выделяя своего широкоплечего обладателя. Не заметил, когда начал кусать губу. По сосудам вновь микровзрывами лился огонь похоти, я невнятно промычал — хотел присвистнуть, но все ещё держался зубами за губу. Ненадолго отступившее опьянение вернулось с удвоенной силой. И только сейчас я заметил, как Дик поглядывает на меня через плечо, сильно вздёрнув бровь. — Отличная жопа, амиго. — прохрипел я. Каждое слово давалось с большим трудом, я никак не мог выровнять дыхание для построения внятного предложения. Олег странно вздрогнул, будто ожидал чего-то другого. — Спасибо. Твоя тоже ничего. — но я уже облизывал взглядом каждый сантиметр чистой бархатной кожи. Изгибы лопаток, плавную линию позвоночника, провокационные ямочки над крепкими бёдрами. Олег наклонил голову на бок и повернулся. Почти повернулся, когда пружина моего возбуждения резко сжалась, наотмашь закинув меня в котёл животных инстинктов. Сильные руки вцепились в чужие бёдра, а уже дымящийся хер уперся прямиком в местечко между упругих булок и соскользнул. Я увидел как кожа моего нового приятеля покрылась мурашками, а сам он беспомощно выдохнул, опуская свои изящные пальцы на мои запястья. Сжал. Торсом прижавшись к приятной спине, я запустил свою хваталку в каштановые шелковистые пряди и чувствительно сомкнул кулак, заставляя партнёра чуть выгнуть спину, стать чуть ниже. Он простонал. Это была последняя капелька моего самоконтроля. Всё, обольститель — соблазнитель, теперь я точно не остановлюсь пока не вытрахаю из тебя всю душу. Кажется, последнюю фразу я прошептал? Рука по привычке потянулась к паху знакомца. Вовремя вспомнив про наличие члена у моей пассии, обрулил его пальцами, прихватывая сначала яйца. Ещё вспомнил, что всё же слабо представляю как должен проходить процесс между мужчинами. Сжал пальцы на стволе моего гейского товарища, немного подрочил, как если бы делал это себе. Волосы пришлось отпустить, и парень сразу уперся лбом и руками о стену моечной, будто ища опору. Такое честное и открытое проявление чувств подкупало. Собрав слюну с языка, провел двумя пальцами по розовой дырочке. Я честно не понимаю, почему на его теле так мало волос. Второй рукой оттягивал полужопие для лучшего обзора. Добавил ещё слюны и протолкнул палец в горячее влажное пространство. Очень узко. Очень горячо. Захотелось вставить прям сразу, но врятли это было возможно. Продолжил трахать пальцами, периодически надрачивая америкашке, касаясь собственным членом мошонки и бедра, уперся носом в горячую кожу, задыхась от нетерпения. Приглушенно вздыхающий Олег вдруг опять провокационно простонал. Так, всё, я больше не смогу ждать! Скорее вынул пальцы, скорее пристроился, надавил, проникая в дразнящую мягкую плоть. Зажмурился, слишком горячо, слишком тесно, слишком, слишком. Пока мой член познавал райское удовольствие, засаживаемый хозяином с завидным усилием, Олег слабо трепыхался и всхлипывал, иногда переходя на английский: «Больно, медленнее! Пожалуйста-пожалуйста…». Чем громче он стонал, тем злее становились мои движения. Я просто потерял себя в этом море огня. — Пож-жалуйста… а-а.ещё… — я не стеснялся засаживать на всю длину, так, что неприличные шлепки заполняли пространство. Я кусал спину, лопатки, мой язык остервенело ныл от желания поцеловаться и я прикусил его. Пришлось придержать парня под тазовые кости, его шатало из стороны в сторону. Внезапно, сложенный почти по полам, он откинулся назад. Я увидел как дрогнул его член, и мой собственный в этот момент солидарно дёрнулся. Я закрыл глаза, прорычав от оргазменой волны удовольствия. С хлюпаньем вышел из растраханной задницы, мутными глазами замечая вытекающую сперму. Внутри что-то дрогнуло. — Охуенно так попарился, ничего не скажешь! — декларировал я, чувствуя нарастающую бодрость и подъём в каждом миллиметре тела. Олег проигнорировал. Напевая под нос приставучую мелодию из какого-то старого попсового трека, собрал свои пожитки, распрощался с Егорычем, и горным козлом умотал в свой родной схрон. Это потом уже понял, что не имею понятия, куда направляется мой новый гейский знакомый (я-то пидарасом от одного раза не стал, конечно). Нужна ли ему помощь, как с ним связаться? А к следующему визиту в леса, чертого америкашки уже и след простыл.