Оборванная струна души

Холодно... Холодно и тихо... Чистое ночное небо, в котором равнодушные звёзды окружили такую же равнодушную и холодную луну. Такую же, как сердце Лань Чжаня. Он сидел на большом валуне возле ледяного источника, держа на коленях гуцинь. Как сидел тут каждую ночь с тех пор, как смог встать и забрать в Облачные глубины малыша А-Юаня. В холодном воздухе затухал резкий жалобный звук порванной струны, полоснувшей жалящей змеёй по натёртым пальцам. Лань Чжань равнодушно смотрел на свою руку, с которой тихо капали капли крови, но ему не было больно. Он не чувствовал ни боли, ни разочарования, ничего... Даже слёзы уже не появлялись в его глазах. Сегодня исполнилось пять лет с тех пор, как его сердце перестало биться. Только судорожно вздрагивало, чтобы тело продолжало существовать, разгоняя холодную кровь по венам. И только надежда не давала ему совсем затихнуть и превратиться в осколок льда. Надежда, которая сегодня тоже замёрзла на этом стылом воздухе и разбилась с громким стоном порванной струны. Он не вернётся... Каждую ночь он звал, звал и молил, стирая пальцы в кровь, срывая голос в безмолвном зове. Но та единственная душа, которая стоила целого мира, не отзывалась. Лань Чжань поднял взгляд в небо и посмотрел на полную луну. Она присмотрит за Юанем, он уже большой, ему почти 8 лет. Он справится и без своего названного отца, который оказался слабым. Слабым и беспомощным, не спасшим единственного человека, без которого нет смысла жить дальше. Лань Чжань аккуратно отложил гуцинь в сторону, стараясь не испачкать его кровью, и медленно поднялся, не отрывая взгляда от зеркальной поверхности пруда. Может быть, та душа не может сюда вернуться? Или не хочет... Но что ему тут делать одному? Он больше не выдержит, он сломался, осыпался ледяными осколками в этой вечной темноте. Лань Чжань как в трансе медленно ступил в воду, принявшую его с свои ласковые ледяные объятия, нежно обнимая и успокаивая, защищая его уставшую израненную душу от равнодушного взгляда ярких звёзд… * * * Холодно... Холодно и тихо... Только где-то очень далеко, почти неслышно, чудятся переборы струн, слегка касаясь его слуха. Он уже привык к ним, они были тем маячком, который не давал его разуму раствориться в окружающей тишине. Он медленно плыл в этих тихих нотах, засыпая, когда они прекращались, и всплывая из марева, лишь только они начинали звучать вдали. По ним он осознавал, что время движется. Что он ещё существует. Они говорили ему что-то, но ему не хотелось прислушиваться, просто они есть, и это его устраивало. Пока одна нота не резанула его душу громким стоном, будто оборвалась струна, впившись в его сознание острой болью. Боль... Он не хочет больше боли, он пытался её забыть, спрятаться от неё в этой вязкой тишине! Но боль вернулась, полоснув невыносимым звуком, а потом обрушилась на него ледяным холодом и резкой болью в груди. Распахнув глаза, Вэй Ин с ужасом осознал, что не может дышать, что вокруг холодная вода, и лишь только неясный свет указывает ему путь наверх. Вспомнив, что раз есть боль, значит, есть и тело, Вэй Ин судорожно дёрнулся навстречу спасительному свету и с жадностью схватил глоток свежего ночного воздуха. Как же холодно! Кое-как, не чувствуя тела, он выбрался на берег. Его била крупная дрожь, ноги не слушались, и он кулем упал на камень, пытаясь отдышаться. И тут его взгляд упал на гуцинь. Гуцинь! Эти звуки не давали ему уснуть навсегда! Именно они тревожили его сознание там, в глубине глубин. Но если есть гуцинь, то должен быть и тот, кто его сюда принёс! Вэй Ин оглянулся, пытаясь найти того, кто звал его всё это время. Но вокруг не было ни души. И тут взгляд Вэй Ина упал на уже спокойную гладь воды, заставив тут же отшатнуться в испуге. Из воды на него смотрело лицо Лань Чжаня. Но почему он? Неужели именно Лань Чжань оказался тем человеком, который звал и звал его всё это время? И почему он сейчас в теле Лань Чжаня? Но ответов вокруг не было, а вот дикий холод, пробирающий до костей в мокрой одежде, был. И Вэй Ин припустил по еле заметной тропинке в сторону цзинши. Как ни странно, он помнил ещё, где оно находилось. Забежав внутрь и трясясь от холода, он быстро стал стягивать с себя мокрую одежду, пытаясь в темноте сообразить, где взять сухую. И тут неожиданно цзинши озарилось пламенем свечи, выхватив из темноты фигурку мальчика, удивлённо взиравшего сонными глазами на полураздетого мужчину. - Отец, что случилось? - Отец? Где? - Вэй Усянь оглянулся, но никакого отца рядом не увидел. - Мальчик, ты кто? - В смысле? Отец, что с тобой? Ты промок, как? - Постой, постой, - Вэй Усянь приблизился к мальчишке, его черты ему смутно кого-то напоминали. Неужели... - А-Юань! Мальчик облегчённо выдохнул и хотел было улыбнуться, но его дорогой отец выдал: - Ты живой! - Конечно, я живой! Вы меня пугаете! Снимайте мокрую одежду, я принесу сейчас сухую и чистую. А-Юань повернулся, успев заметить глупую счастливую улыбку, и замер. Улыбку! У отца! Да никогда он такого и представить не мог! Боясь спугнуть то ли самого себя, то ли странного сегодня отца, мальчик кинулся доставать сухое ханьфу. Вэй Ин быстро переоделся, и, всё ещё дрожа, сгрёб мальчишку в охапку и зарылся с ним под одеяло, счастливо прижимая этого серьёзного малыша к своей груди. Жив! Его малыш жив! Ради этого стоило воскреснуть в этом мире! А-Юань лежал, боясь пошевелиться. Отец всегда его любил, но касался крайне редко. А чтоб вот так, обнявшись лежать под одним одеялом, только в те редкие дни, когда А-Юань болел. Но это было давно и почти забылось. А сейчас было так тепло, так правильно, что мальчик не мог сдержать счастливой улыбки. Что-то произошло с отцом, это ясно, но ему нравилось это изменение! Тихонько повернувшись, малыш обнял руками отца и осторожно спросил: - Отец, что с Вами произошло? Вы не такой, как всегда. Будто совсем другой человек. - А я и есть другой, малыш! Я не Лань Чжань! Мальчик испуганно отпрянул, но на него смотрели такие счастливые глаза, полные любви, что в его душе шевельнулось какое-то смутное воспоминание, связанное с весельем, обрамлённым чем-то красным и звуками флейты. Но воспоминание ускользало, он не успел его толком осознать. - А-Юань, это я - Вэй Усянь! Ты меня помнишь? - Вэй Усянь? Друг отца, по которому он плачет ночами, когда думает, что я не вижу? - Плачет? - нахмурился Вэй Ин. - Да зачем ему плакать обо мне? - Ну, Вы же умерли. А он Вас не спас. - Зато спас тебя! Я ему безмерно благодарен за это! Я просто счастлив! - А где сейчас отец? - Не знаю, - растерянно произнёс Вэй Ин. - Может, он пустил меня в своё тело, чтобы я увидел тебя? - Простите, я не помню Вас совсем. - Это не страшно! Главное, что я помню тебя, а Лань Чжань почему-то помнит меня. - А почему Вы не хотите вернуться к нам? - В смысле? Я хочу, я очень хочу! - Отец каждую ночь зовёт Вас, играет на гуцине, чтобы Ваша душа ответила, но Вы никогда не отвечали. - Не, ну хорош выкать мне, я, между прочим, родил тебя! Практически мать! У А-Юаня упала челюсть. Что? Но глядя в смешливые глаза, ребёнок не смог удержаться и заливисто рассмеялся. Они проговорили всю ночь. Вэй Усянь рассказал ему кучу смешных историй, из его детства и детства самого Усяня. О лотосах и прекрасной Яньли, об учёбе в Гусу и серьёзном юноше, которого очень хотелось растормошить, о кроликах… Засыпая под утро, А-Юань сквозь сон услышал: - Передай отцу, чтобы он меня дождался. Я обязательно вернусь. Не знаю, когда, но я вернусь и буду его благодарить всю свою оставшуюся жизнь за твоё спасение! * * * Первый луч солнца коснулся закрытых глаз Лань Чжаня. Странно, почему ему так тепло и хорошо? Так хорошо, как не было уже много-много лет. Нежась в этом тепле, он медленно начал осознавать, что он в цзинши, в своей постели. Хотя он не помнил, как вернулся домой. Под рукой шевельнулся тёплый комочек, а Лань Чжаня прошибло воспоминанием, как он вчера зашёл в ледяную воду, утонув в своей беспросветной боли, чуть не оставив этого родного человечка одного на целом свете! Лань Чжань судорожно прижал мальчика к себе, а тот не просыпаясь пробормотал: - Дядя Вэй, а отец любит кроликов, только никому не говорит… У Лань Чжаня перехватило дыхание от звучания любимого имени в чужих устах. Как? Откуда... И тут он начал вспоминать, чужие эмоции и мысли наполняли его голову: испуг, удивление, радость, счастье от того, что А-Юань жив! Всё это лавиной обрушилось на него, затопив своим светом и энергией его душу, наполняя каждую клеточку тела счастьем. И тихий шёпот: "Я вернусь, я обязательно вернусь! Ты только дождись…" Он дождётся! Он обязательно дождётся! Даже если на это уйдут годы, даже если он порвёт сотню струн, даже если каждую ночь будет слышать в ответ тишину. Он дождётся. Потому что Вэй Ин обещал...