Не твоя смерть

      Не успев открыть глаза, Лана Радваньская осознала две вещи. Ее голова пульсировала от боли, и она чувствовала под собой что-то мягкое. Следуя инстинкту и опыту, она лежала совершенно неподвижно, закрыв глаза, пока не уверилась, что точно проснулась. Она на кровати. Под одеялом.             Лана приоткрыла глаза, только чтобы оглядеться. Смятые простыни, подушка. Точно не ее постель. Пару секунд для осознания. Она у Маши.             Комод, на котором, как обычно, стоит лампа, аккуратно сложенная стопка книг и будильник. Судя по цифрам, было двенадцать часов дня.             Слабый шум кондиционера, громыхание посуды. Брюнетка с трудом, но все же села на кровати. В глазах сразу потемнело, однако девушка была слишком упряма, чтобы лечь обратно. Собравшись с силами, Радваньская встала, подождала, пока пройдет головокружение, затем направилась к выходу из комнаты, чтобы вскоре оказаться на кухне.             Когда Медведева и Третьякова остановились на трассе, сердце блондинки пропустило сразу несколько ударов, если вообще не остановилось в тот момент. Она бежала к месту аварии, не ощущая, как ноги касаются земли. Только от одного вида крови брюнетки внутри Медведевой все сжалось. К горлу подступил непонятный ком, мешающий дышать...             - Давно я не ранилась так из-за своего мотоцикла, - слышится голос Ланы, слегка охрипший.             Кира обеспокоенно проходит взглядом по телу Радваньской, останавливаясь на лице брюнетки. Девушка выглядит уже не так болезненно, взгляд прояснился. Нет тех глаз-блюдец, покрасневших белков, оповещающих о том, что человек под кайфом.             - Я до сих пор не очень понимаю, как это произошло, - снова говорит брюнетка. - Сначала все было хорошо, а потом уже лежу на асфальте. Обычно я могу справиться с любой ситуацией. Большой опыт, все-таки... Кстати, где мой мотоцикл?             Медведева молча подошла раковине, чтобы вымыть кружку после кофе. Ей нужно было успокоиться. Она наконец смогла расслабиться, отпустить страх. Позволить иным чувствам занять мысли.             В кухне напряженное молчание. Из-за стола поднялась Маша, мягко обняла брюнетку, касаясь губами ее виска.             - Мотоцикл забрал Марк, я ему позвонила... Я испугалась за тебя, родная, - тихо говорит Третьякова. - Знаю, ты не специально. То, что произошло, ужасно... Просто пообещай мне, что в ближайшие пару дней ты отдохнешь и не будешь тренироваться. Пожалуйста.             Радваньская лишь вздохнула, но потом все же ответила:             - Ладно.             Когда Маша покинула дом, предварительно сообщив девушкам, что вернется через пару часов, Радваньская посмотрела на блондинку, продолжающую стоять к ней спиной.             - Кира...             Медведева резко развернулась, схватила брюнетку за горло и припечатала к стене, безотрывно глядя в глаза, сжимая челюсти до проявившихся желваков.             - Какого хера, Лана? - прорычала блондинка. - Ты всю неделю меня игнорировала, затем свалила в закат.             Радваньская в этот момент не знала, что сказать. Она растерялась. Понимала, что все действительно так и было. Но как объяснить?             - Кира, - выдохнула она, когда хватка на шее чуть ослабла. - Я не хотела тебя обидеть. Просто... Было тяжело, а я не знала, как с этим справиться.             - Я беспокоилась о тебе, - прошептала Медведева. Их лица были в опасной близости. Сердце блондинки бешено билось. - Когда мы приехали на эту чертову трассу... Да я чуть... Я думала, ты мертва, думала, что потеряла..             Подавшись вперед, Медведева поцеловала Радваньскую. Просто чтобы почувствовать, что брюнетка рядом.             - Больше никогда, слышишь, - с угрозой прошептала блондинка. - Больше никогда не смей так уходить. Что бы ни произошло. Не смей. Если тебе плохо, ты просто приходишь ко мне и говоришь со мной об этом. И никак иначе.             - Хорошо, - тихо отвечает девушка.             Радваньская нежно целует блондинку, притягивая ту ближе к себе. Через несколько мгновений градус в комнате явно повысился. Ловко подхватив девушку, Лана усадила ее на столешницу. Кира, врезавшись спиной в подставку с ножами, просто отпихнула мешающий предмет куда-то в сторону. Сейчас было плевать на все, потому что Радваньская уже стягивала с нее джинсы вместе с бельем. Брюнетка была нетерпеливой, ею словно овладела какая-то животная страсть. Она хотела как можно скорее полностью ощутить блондинку, слиться воедино.             Лана притянула Медведеву ближе к себе, устраиваясь между разведенных бедер. Все движения и поцелуи грубые, дикие, словно животные инстинкты взяли верх, прорвались наружу.             Радваньской нравится покрывать тело блондинки укусами, вжиматься в ее тело. Кира охотно отзывается, и это сводит Радваньскую с ума. Когда блондинка нетерпеливо подалась вперед, Лана дала ей то, чего девушка так хотела - большее.             Стоны наслаждения срывались с губ Киры в ответ на каждый толчок внутри нее, что только заводило брюнетку еще больше. Лана увеличила темп, большим пальцем задевая клитор. Медведева издала особенно громкий стон, когда достигла пика.             Кира была как в тумане, в ушах звучали отголоски собственных стонов.             - Что... это... было? - блондинке потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, вновь обрести дар речи. Через каждое слово жадный вдох, попытка восстановить дыхание.             - Мои извинения, - с легкой улыбкой ответила брюнетка.             - Что ж, - задумчиво проговорила Медведева, - ты чертовски хорошо извиняешься.             Залог успешного дня - прекрасное утро. И чтобы оно было таковым, требуется несколько факторов: неторопливое пробуждение, пробивающийся сквозь занавески солнечный свет, щебет птиц, запах чая или кофе, отличное настроение. Ну и можно еще хорошую новость добавить.             В целом, день по возвращении в школу леди был удачным, пока не сообщили о необходимости подготовить дом для гостей. Большая часть девочек решила, что приедут родители. И, как оказалось, они не ошиблись. По одноклассницам было ясно, что не все были рады приезду родственников.             Кира уж точно не ожидала приезда дяди, и все, что осталось Лане - это поддерживать свою девушку. Безусловно грустно, что к Индиго никто не приехал. Радванськая хотела подойти к подруге, но ту уже обнимала Захарова, успокаивающе поглаживая по спине.             Все ученицы в той или иной мере пребывали в удивлении. Но максимально в ступор впала сама Радваньская, когда увидела, что к ее кровати подходит... Лаура Альбертовна Лукина.             Лана резко повернулась к Третьяковой.             - Серьезно?! - воскликнула девушка.             Шок явно был у всех. Мертвая тишина. Слышно, как кто-то из девушек снимает невидимую пылинку с формы.             Брюнетка почувствовала теплые руки на талии, дающие нужное в этот момент успокоение.             - Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, - пробормотала чуть слышно.             Последним человеком, которого хотела видеть Кира, был Александр. Говорили, что ученицы будут рады приятным гостям. Дядя? О да, приятный гость. Медведева предельно точно во время разговора обозначила их роли, когда ученицам наконец разрешили спуститься вниз.             Блондинка, стоя на крыльце, вдали от всех, безошибочно определила, даже не поворачивая головы, кто только что встал рядом с ней. Девушка молча взяла Радваньскую за руку, поглаживая большим пальцем по коже, безмолвно даря поддержку, нужную им обеим.             Театр. Великолепно. Разговор по душам. Предел мечтаний.             Сидя спиной к Саше, Кира разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны вот он, ее любимый дядя, которого можно обнять. Но с другой... Хотелось плюнуть ему в лицо, да еще и припечатать сверху. А его ничего не значащие извинения. Никакого доверия. Только отвращение от очередных ничего не несущих в себе слов.             Оказавшись вне зрительного зала, Медведева перевела дух. Ей определенно требовалась тишина, чтобы привести свои мысли в порядок. И необходимо подождать Лану. Блондинка пребывала в уверенности, что будет нужна Радваньской. Если уж она сама не особо в порядке, то что говорить о брюнетке, которая будет смотреть вряд ли приятный спектакль с Лаурой Альбертовной, яро ее ненавидящей.             Сидеть рядом с Лукиной было отнюдь не комфортно. Холод и какая-то отчужденность шли от директрисы, что совсем не располагало к расслаблению и какой-никакой душевности. В следующее мгновение стало не до взаимоотношений с Лукиной. Картина, разворачивающаяся на сцене, заставила Радваньскую замереть на месте.             Девушка, в каких-то лохмотьях, израненная. Радваньская, а это именно она, в кровь стерла пальцы, царапая гладкие стены, сбила костяшки, молотя кулаками по бетону. Не менее десяти раз она ощупью добиралась до стальной двери и пыталась ее открыть, но та не поддавалась ни на миллиметр. Под конец брюнетка, тяжело дыша, опустилась на ледяной пол, уставившись широко раскрытыми глазами в кромешную тьму.             Прошло много времени. Скрип двери. Они вошли. Яркий свет слепит. Сильный удар о бетонный пол, из глаз посыпались искры. Захват, потные руки по всему телу, противное дыхание. Боль там, внутри. Сменяющие друг друга мужчины. Удары, хруст костей. Смех. Мерзкий смех. Резкий подъем, вынуждающий болезненно сморщиться. Темный коридор, по которому заставляют куда-то идти.             Эшафот. Девушка на помосте. Мира. Радваньская не может найти в себе силы, чтобы вырваться из хватки мужчин, чтобы помочь.             - Беги! - кричит ей Мира, глядя прямо в глаза.             Оглушающие выстрелы, упавшее тело. И брюнетка даже не чувствует удара, погрузившего ее в темноту.             Лана не может вспомнить, в какой момент она оказывается сидящей на стуле спиной к Лукиной. Она все еще слышит выстрелы. Пытается осознать, что уже не там. Но в памяти все еще открытые мертвые глаза, смотрящие прямо на нее.             - Лаура Альбертовна, что вы хотели бы сказать? - доносится до Радваньской голос психолога.             - Я пытаюсь уложить в голове то, что увидела, - отвечает Лукина.             Лана понимает. Ведь сама, даже спустя столько времени, все еще осознает. Принимает? Это не просто, на грани невозможного. Тяжело.             - Лана, - обращается к ней Розенберг. - Что ты чувствовала, когда смотрела эту сцену?             - Боль, - тихо произнесла Лана. - Оцепенение. Вину.             - Ты винишь себя из-за смерти Миры? - спрашивает психолог.             Глупый вопрос. Конечно, винит. Она ничего не сделала, чтобы помочь. Не остановила. Не спасла. Не закрыла собой, в конце концов. Не сбежала с Мирой раньше. А потом уже не с кем было сбегать. Только в одиночку. Оставив там, в Ираке, на эшафоте, свое сердце, свою душу.             Радваньская хотела ответить, но оказалось, что она уже все сказала. Озвучила свои мысли вслух. Как есть. Без прикрас. Без подобранных слов. Плохо. Совсем не то, чего брюнетка хотела.             Повернуться к Лауре Альбертовне лицом сейчас то еще испытание. Самое сложное из всех. Посмотреть в глаза вообще за гранью.             Но знаете, что за гранью? Объятия. Радваньская цепенеет и не знает, как на них ответить. Но все-таки обнимает Лукину в ответ.             Выгон для Ланы прошел незаметно. Вроде бы ушла Виолетта, однако брюнетка была словно в прострации. В данный момент жизненно необходимо поскорее скрыться от всех, забиться в какую-нибудь нору, успокоиться, закопать воспоминания, нахлынувшие на нее, как можно глубже, чтобы не мешали дышать, да хотя бы просто существовать.             В комнате, которую они давно нашли и облюбовали, Кира и Лана сидели на полу, переваривая все произошедшее. Сказать, что неделя сложная - детский лепет. Слишком много переживаний, боли. Просто слишком.             - Как прошла встреча с дядей? - задает вопрос Радваньская.             - Никак, - бросает Кира, хрустя пальцами. - Лучше бы не приезжал. Терпеть не могу лицемерие. Извинения он просит. Лживый ублюдок.             Радваньская, сидя напротив, разделяет эмоции. Она понимает.             - А у тебя как прошло? - встречный вопрос.             - Не знаю. Сложно, - брюнетка отводит взгляд.             - Поговори со мной, - просит блондинка. - Расскажи мне.             - Нам показали сцену ее казни, - тихо, почти шепотом, произносит Лана, а Кира также тихо матерится. - Не знаю, чего все ждут. Чтобы я притворилась? Изменилась? Вернула ее? Да блять, я бы с удовольствием. Чего все ждут? Что я стану жизнерадостной? Даже Маша... У меня отношения были. Маша мне девушку нашла, представляешь? Но не долго все длилось. Ей надоело ждать, пока я стану такой, как все, без заморочек. Без воспоминаний. Никому не нужен человек с кучей тараканов в голове. Никто не хочет собирать сломанного по частям. Всем нужен веселый, без прошлого, человек. И я понимаю, правда. Все ждут, когда я стану нормальной. Аж смешно.             Все это Радваньская выпалила на одном дыхании, пораженно глядя куда-то в стену. Медведева медленно покачала головой, выражая тем самым сожаление и досаду одновременно.             - Я не такая, - говорит Кира.             - Да, не такая, - на грани слышимости отвечает Лана. - Ты терпеливая, понимающая. Чудесная, черт возьми.             - Тогда в чем дело?             - В том, что я не знаю, что с этим делать! - срывается брюнетка. - Как ты не понимаешь? Ты же... выворачиваешь меня наизнанку. До тебя моя жизнь была четкой и понятной. Хреновой, вполне предсказуемой, но понятной. Я знала, как минимум, чего ждать от себя. У меня был план, сценарий. А потом появилась ты. Все стало иначе.             Радваньская замолчала на мгновение. А потом продолжила почти шепотом:             - Я боюсь. Если я позволю себе влюбиться в тебя, то просто не переживу, когда ты уйдешь.             В этот момент Кира дергается, словно от пощечины, ее руки сжимаются в кулаки до побеления костяшек.             - То есть ты считаешь, что я тебя брошу? - голос предельно ровный.             - Кира, я не знаю, - качает головой Радваньская. - Дело не в тебе. Просто... У меня действительно слишком много осколков внутри, там уже рушить нечего, не то что собрать. Я понимаю, что однажды ты устанешь и...             Договорить Медведева не дает, схватив девушку за ворот пиджака и накрыв ее губы в требовательном поцелуе. Радваньская застывает на мгновение, после чего отвечает. Одна рука блондинки крепко держит за талию, вторая зарывается в волосы, не позволяя отстраниться. Лана цепляется за чужие плечи, сдаваясь под напором Медведевой. Та словно пытается выбить дурь из Радваньской вместе с остатками рассудка.             Блондинка, не прекращая поцелуй, ведет девушку вглубь комнаты, толкает на диван и тут же придавливает сверху. Радваньская выгибается навстречу рукам Киры, пока та стаскивает с нее одежду. Каждый поцелуй, каждое касание вынуждают брюнетку терять голову.             Избавив Лану от нижнего белья, Кира наконец получила доступ к желанному телу. Поцелуи спускаются все ниже, оставляя за собой синие отметины. Не отрываясь от изучения груди, Медведева вклинила колено между ног девушки, слегка надавливая. С губ брюнетки срывается тихий стон, тут же заглушенный ладонью той, чьи губы его произнесли. Легкий шлепок по бедру как напоминание, что сдерживаться недопустимо.             Кира довольно грубо вводит пальцы в тело своей девушки, медленно двигает ими внутри. Лана такая красивая, у нее так ярко блестят глаза.             - Знаешь, за эту неделю мы еще не обсудили... - двигая пальцами внутри то быстрее, то медленнее, замечает Медведева. - Барменшу.             - Что? - выдыхает, не сразу сообразив Радваньская. - Ты решила вспомнить о ней сейчас?             - Я бы предпочла не то что не вспоминать, - почти рычит Медведева. - Я хочу, чтобы ее вообще не существовало. Она прикасалась к тебе?             - Ты ревнуешь? Серьезно? - сквозь вздохи произносит Радваньская. - Какая романтика.             - Романтика мне не нужна, - отвечает Кира, глядя прямо в душу брюнетки. - Мне нужна ты и этот диван. А еще мне нужно, чтобы ни одна тварь тебя не касалась.             - Как честно и прямо, - усмехается Лана.             - Я не настолько леди, - шипит Кира. - Я та, кто вытрахает тебя до такой степени, что ты лишишься дара речи и не сможешь ходить. А теперь я хочу услышать ответ на свой вопрос. Эта дрянь из бара касалась тебя?             Кира снова наращивает темп, при этом прикусывая ключицу. Лана громко и протяжно стонет, выгибая спину. Медведева облизывает губы, глядя на брюнетку. Замедляет темп. Слышит полувздох-полувсхлип.             - Я жду ответ, - Кира выцеловывает шею девушки.             - Нет, - хнычет Радваньская. - Нет, я не позволила.             - Хорошо. Хочу, чтобы все знали, что тебя уже кто-то трахает. - Что-то дьявольское появляется во взгляде. Медведева больно кусает Лану за кожу на шее, оставляя большой засос. - И даже не смей его скрывать!             Блондинка вжала свою девушку в диван всем телом. Медленно, тягуче поцеловала, дразня, играя. Радваньская плавилась от этого контраста. Медленный и нежный поцелуй совсем не сочетается с грубыми и жесткими толчками. Ее Кира. Невероятная. Властная и нежная. Сводящая с ума.             Лана была уже на грани. Ее бедра дрожат, и стоит Медведевой прижаться ближе, чуть поменяв угол, как брюнетка тут же цепляется за нее, царапает тело. Медведева ощутила сокращение мышц вокруг своих пальцев, отчего сама едва не кончила. С губ Радваньской срывается крик, затем и имя Медведевой. Кира, выйдя из девушки, показательно облизала пальцы. Радваньская пыталась восстановить сбившееся дыхание. Сил, чтобы подняться, у нее не было.             - О чем думаешь? - слегка прищурив глаза, пытливо спрашивает Медведева, лежащая рядом и обнимающая такую расслабленную брюнетку.             - О тебе, - не задумываясь, ответила Лана.             - Я надеюсь, доходчиво объяснила свою позицию касаемо твоих загонов? - с усмешкой интересуется Кира.             - Да, - слышится в ответ.             - Хорошо, - блондинка приподнимает голову девушки, вынуждая брюнетку посмотреть ей в глаза. - Потому что я никуда не собираюсь от тебя уходить. И тебе уйти тоже не позволю.             - Что? - наигранно нахмурилась Радваньская от такой беспардонности. - Абьюзерша!             - О да! - соглашается Кира, смеясь. - Именно так!