Лимб

      Постепенно Коноха оживала, город понемногу приводили в порядок. Хидан ходил в университет, где занимался с остальными преподавателями подготовкой здания к новому учебному году. Оптика до сих пор не открылась, а запасной пары очков у него не было. Жена неоднократно ему говорила, что нужно иметь еще одну пару, и держать ее на кафедре, но он все время откладывал, откладывал, откладывал…       Хидан лежал в наполненной ванной уже несколько часов, вода в ней давно остыла. Он бездумно смотрел в стену, покрытую белым кафелем, которая расплывалась перед глазами. Его дом тоже нуждался в ремонте: на крышу упало дерево, и в ней появились серьезные трещины. В гостиной одно из окон было разбито, во дворе был полный бардак, но у него не было ни сил, ни желания что-либо делать. Кому это теперь нужно?..       Кагуя, узнав о его расставании с женой и предстоящем разводе, предложила ему переехать к ней, в Кири, но Хидан был пока не готов покинуть этот дом.       В этом городе его держал ублюдок в капюшоне, который чуть не убил его в лесу. Теперь, когда он появится снова, Хидан будет готов. Он покосился на длинный, вытянутый сверток, завернутый в зеленый брезент, который он сегодня вытащил из-под ванной. Никто в семье не знал, что он там спрятал. «Сувенир» из армии, когда эта вещь попала ему в руки, он и не думал даже, что она ему пригодится.       Когда он очнулся в госпитале, врачи сказали, что он должен был ослепнуть. Зрительный нерв оказался поврежден из-за переломов костей черепа, ему на голову обрушались целая груда камней. Он перенес операцию, и теперь в затылочной части черепа была установлена титановая пластина.       Конечно, первые дни после операции перед глазами все плыло, его мутило, одолевали сильные головные боли. Но то, что он мог видеть, хотя бы плохо — настоящее чудо. Хидан понимал, что из-за полученной травмы он больше не сможет вернуться в строй, и его отправят домой сразу после выписки, но он об этом не сожалел. Служба в армии была вынужденной необходимостью, чтобы первое время содержать семью. Он и так здесь слишком задержался, пора двигаться дальше.       Через неделю, когда прием обезболивающих сократили, и он перестал спать большую часть времени, один из санитаров сообщил, что к нему пришел посетитель. Хидана это так удивило. Единственный, кто мог его здесь навестить — это Джузо. Если бы он был до сих пор жив.       Он сощурился, глядя на человека, идущего между длинными рядами больничных коек. По мере того, как он приближался, Хидану удалось рассмотреть женскую фигуру с длинными волосами. Он даже успел перепугаться, решив, что это Кагуя. Сестра могла использоваться свои рычаги давления, чтобы облететь пол земного шара и добраться сюда, с нее станется.       Когда девушка села рядом с его постелью, он, наконец, разглядел, что это не Кагуя. Это незнакомка из бараков, которую он спас от изнасилования, перед тем как случился взрыв. Та что-то сказала ему на своем языке, но Хидан ничего не понял. Она повторила фразу, прижала ладонь к груди, и до Хидана, наконец, дошло, что она его благодарила.       Он кивнул и выдавил из себя улыбку, не зная, как еще реагировать. Девушка вдруг неожиданно порывисто обняла его, и Хидану пришлось ее отстранить. Он не хотел, чтобы она думала, будто у него есть к ней чувства, или что они могут возникнуть за то время, что они проведут в обществе друг друга. На ломаном сунийском он объяснил ей, что женат и имеет двоих детей. Та кивала, это известие, похоже, совсем ее не расстроило. Хидан, хотел уже с ней попрощаться, когда она положила себе на колени длинный сверток. Когда девушка развернула, светлую ткань, Хидан подумал, что внутри лежала указка, и какая-то палка. Она протянула предмет ему, и по его тяжести Хидан понял, что он сделан из металла, черного, как графит. Длинный, острый наконечник… Это копье!       — Бэй, бэй, — девушка, с сильным акцентом повторила, то, что сказал ей Хидан, когда протянул свой нож. Она сжала кулак, показывая, как наносила удары ножом своему обидчику.       — Мне оно не нужно, — Хидан протянул копье ей обратно, но та не стала его забирать.        — Бэй, бэй, — повторила она, напоминая, как нужно его использовать. А потом поднялась, и направилась прочь из госпиталя, оставив Хидана в полной растерянности.       Позже кто-то из медперсонала скажет ему, что копье редкое, и его можно дорого продать ценителям антиквариата. Когда-то сунийцы были кочевниками, колесившими пустыню, и копье было наследием тех времен. Похоже, девушка узнала, что он не сможет продолжать службу из-за ранения, и таким образом хотела его поддержать, передав свою семейную реликвию.       По крайней мере, Хидан объяснил себе ее поступок именно так.       Зазвонил телефон, оставленный на кухне, вырвав Хидана из дремоты. Наверняка коллеги из университета: он обещал приехать по второй половине дня, и вот, безбожно опаздывал. Нужно приводить себя в порядок и играть социальную роль, отведенную ему обществом.       Хидан взял стоявший на углу ванной шампунь, но флакон оказался пустым. Он открутил крышку, собираясь разбавить остатки водой — бесполезно, этот фокус он проделывал в прошлый раз. Хидан потянулся к мылу на раковине, подумав, что такими темпами он скоро дойдет до чистящего средства для посуды. Он вдруг вспомнил о Какузу. Интересно, он быстро привык к одиночеству, и что полки в ванной и в холодильнике не заполняются сами по себе?..       Теперь нужно самому следить за бытом, стирать одежду, ходить за покупками. Все это напоминало ему времена студенчества, когда у него не было жены, детей, сопутствующих проблем… Сейчас у него их тоже не было, но имелся один нюанс.       Хидан зажмурился, убеждая себя в том, что слезы — это потому, что мыло попало ему в глаза.

***

      В участке пахло краской, в соседнем кабинете гудела дрель, проведя в здании меньше часа, у Какузу начала раскалываться голова. Зал для собраний был забит письменными столами, из-за ремонта теперь все сидели друг у друга на головах, как в офисном опен-спейсе.       Сегодня, наконец, наладили узел связи, и служебные компьютеры ожили, подключившись к сети департамента полиции. Какузу посмотрел на свой стол, заваленный бумагами: теперь все это нужно оцифровать, и залить в базу данных в электронном виде. Он погрузился в работу, монотонно печатая, и вскоре перестал замечать звуки ремонта и своих коллег, шаркающих туда-сюда. Наконец, он добрался до рапорта о человеческой руке, найденной в районе университета. Отчет о вскрытии еще не пришел, лаборатория сейчас перегружена. До и после наводнения никто не заявлял об исчезновении девочки в возрасте 10-12 лет в их районе, все было глухо. Какузу задумчиво потер подбородок, глядя на строку глобального поиска.       Поищите ее… на вид ей лет десять, у нее были розовые волосы и белое платье…       — Ладно, профессор, — пробормотал Какузу, заполняя строку поиска, — чем черт не шутит.       Страница постепенно загружалась, выдав, что обнаружено совпадение.       Харуно Сакура, 11 лет, пропала месяц назад в районе пляжа в соседнем городе за сотни километров отсюда. В день исчезновения была одета в жёлтый купальник. Вместе с подругой отправились к площадке для игры в волейбол. Подруга отошла к киоску с мороженым, а когда вернулась, Сакуры нигде не было. Очевидцы видели, как девочка в желтом купальнике спустилась к воде, но никто не мог с уверенностью сказать, стала ли она плавать, или отправилась вдоль берега дальше. Позже были найдены ее разноцветные сандалии, брошенные у кромки воды, и местная полиция сделала вывод, что Сакура утонула. Поскольку ее тело найдено не было, она числится пропавшей без вести, но ее не объявляли в розыск. Было обследовано речное дно, выяснилось, что в том районе сильное течение. Следовательно, тело Сакуры подхватила река, и вполне могла нести его до самой Долины завершения.       Какузу задумчиво смотрел на карту. Теоретически, это более чем возможно, а начавшаяся буря, вполне могла повредить тело девочки, и руку ей оторвало, когда она в воде столкнулось с каким-то препятствием. Он вспомнил слова Сасори, сказанные под запись:       По предварительной оценке состояния тканей можно сделать вывод, что процесс разложения начался до того, как тело попало в воду.       И от этого вся складная теория с утопленницей и сильным течением затрещала по швам. Какузу откинулся на спинку стула. Черт знает что. Пока не установлена личность девочки, чью конечность они нашли возле университета, лучше не строить призрачные версии. Он запросил образцы ДНК Сакуры в соседнем округе, и хотел выйти в курилку, но передумал, гипнотизируя взглядом строку поиска. Пользоваться базой данных полиции в личных целях запрещено, но все коллеги периодически нарушали это правило. Они проверяли наличие криминального прошлого у своих соседей, учителей, к которым их ребенок ходит в школу, своих знакомых разной степени дальности. В последний раз Какузу так пробивал парня своей дочери, Забузу, у которого оказалось всего пара штрафов за превышение скорости.       Какузу ввел в поисковую строку имя, не понимая, что хочет найти, и с каких пор ему важно, какое у Хидана за плечами прошлое. Поиск выдал папку с делом о несчастном случае, в результате которого Хидан лишился детей. И еще одну, семилетней давности. Какузу кликнул на нее, и на экране выскочило несколько предупреждающих баннеров:       Засекречено. Приказ о не разглашении №…       Отказано в доступе.       Какузу нахмурился. Такие ограничения означали, что доступ к этой папке имеется только у высших эшелонов полиции, просто так подобные ярлыки не навешивают. Ни у него, ни у Асумы, нет прав на просмотр этих материалов, а если запросить доступ, с вероятностью 100% ему откажут.       — Что ж с тобой случилось? — спросил он у монитора, понимая, что Хидан ему на этот вопрос не ответит.

***

      Они недавно вернулись в Коноху, и теперь Кушина разбирала из сумки вещи. Во время наводнения дядя вывез их из города, и они проживали на вилле одного его друга, расположенной в другом конце страны. Из-за потопа сдача последних экзаменов затягивалась, и Кушину ужасно это раздражало, ей хотелось покинуть Коноху, и не появляться здесь до начала осени.       Едва переступив порог квартиры, Карин тут же уткнулась в мобильник. Побросав свои чемоданы возле двери, она забралась с ногами в глубокое кресло в гостиной и пялилась в экран телефона с глупой улыбкой на лице. Ее беззаботность выводила Кушину из себя. Из-за сборов в спешке, в комнатах царил беспорядок, на кухне тоже шаром покати — ни одно кафе еще не открылось, придется готовить самим. А этой дурочке хоть бы что, она не собиралась ей помогать убираться. Дядя ее совсем разбаловал, Карин все прощалось, у нее не было обязанностей по дому, как это было раньше, когда они жили вместе с отцом.       Недавно дядя Би спросил ее, собирается ли она заниматься отцовским бизнесом, когда закончит учебу. Кушину аж перекосило от этих слов, и она честно ответила, что ей это не интересно. Она продаст все акции, ей абсолютно плевать на то, сколько сил отец вложил в это предприятие.       Она не хотела быть связанной с ним ничем после его смерти. Призрак отца должен полностью исчезнуть из ее жизни раз и навсегда.       Кушина задумчиво смотрела в зеркало, думая обо всем этом. Она провела расческой по спутавшимся волосам, когда раздался звонок в дверь.       — Карин! — окликнула она сестру. — Опять к тебе приехали из службы доставки?! Если дядя разрешил пользоваться его кредиткой, это не значит, что можно покупать все в подряд!       Карин получила доступ к дядиному кошельку, и теперь заказывала в интернете все, что хотела: косметику, одежду, игрушки. Кушину это ужасно бесило. Ей, в ее возрасте чтобы выпросить у отца немного денег, приходилось драить дом, строить из себя хорошую девочку. А этой засранке все доставалось просто так! Карин не испытывала такого унижения, как Кушина, когда обращалась к отцу со своими просьбами.       В дверь позвонили во второй раз, поднимая градус недовольства Кушины на новый уровень.       — Карин, что ты сидишь?! Открой эту долбанную дверь! — Кушина не выдержала, и запустила в сестру расческой.       — Это не ко мне, я ничего не заказывала! — огрызнулась Карин, потирая ушибленное плечо. — Сама открой, раз такая умная! — Карин подобрала расческу с пола, и швырнула ее обратно Кушине.       Кушина с трудом сдержалась, чтобы не наброситься на сестру и не оттаскать ее как следует за волосы. Она ненавидела Карин каждой клеткой своего тела.       Сильнее она ненавидела только отца.       Скрипнув зубами от злости, Кушина подошла к двери, и открыла ее, когда позвонили в третий раз.       На пороге стоял дядя, двое незнакомых парней поддерживали его под руки. По его раскрасневшемуся лицу, и кислому запаху перегара Кушина поняла, что он в стельку пьян.       — Простите, девочки, — извинился он, заплетающимся языком. — Сегодня первый рабочий день, перебрали немного с коллегами…       Его занесли в квартиру и усадили на диван в гостиной. Парни извинились и вышли, Карин испуганно смотрела на сестру — пьяным дядя Би был очень похож на их отца.       Кушину перекосило от отвращения. Она достала мобильник и написала короткое сообщение:       Встретимся сегодня в Звуке?       Получив положительный ответ, ушла к себе в комнату, где старательно подобрала одежду, и накрасилась.       Сегодня, как никогда, ей хотелось забыться.       — Куда ты? Опять попрешься в этот сраный «Звук»? — спросила Карин, в ее голосе скользнул страх. — Я не хочу оставаться с ним одна!       — Не твое дело, — огрызнулась Кушина. — Иди к себе!       Карин недовольно поплелась в свою комнату. Кушина обувалась возле двери, когда Дядя Би, лежавший на диване неожиданно сказал:       — Опять ссоритесь, — вздох. — Вы — семья, вам нужно держаться вместе. Мой брат был тем еще козлом, но я жизнью рисковал, когда в детстве его чуть не затянуло в водоворот у трех сосен на озере. Я вытащил этого ублюдка, — Кушина поморщилась, ей не хотелось выслушивать эти пьяные россказни. — Хотя сейчас понимаю, зря это все…       Она вышла за дверь, поправила на плече сумочку. Ей хотелось забыть о людях, находящихся в этой квартире, оставить их и все эти проблемы позади.

***

      Какузу завел патрульную машину. Его тачка сейчас была не на ходу — вода попала в двигатель, и другие повреждения, полученные, во время потопа вывели ее из строя. Автосервисы постепенно открывались, и к ним была длинная очередь, поэтому, за руль своего форда он сядет еще не скоро.       Надо ехать домой, и начинать приводить его в порядок. Задний двор превратился в болото, он располагался в тени, и солнце туда практически не попадало, земля никак не могла высохнуть. Подвал дома затопило, но до первого этажа вода, к счастью не добралась. Из-за сырости одолевали комары, сосна, растущая во дворе, с которой Каруи однажды не смогла разминуться, сломалась от порывов ураганного ветра, ее ветви до сих пор торчали из окна кухни, не давая подойти к холодильнику. Нужно будет распилить дерево, Каруи обещала приехать, чтобы помочь ему с ремонтом, Какузу не хотел, чтобы она все это видела.       Видела, что он без нее не справляется.       Какузу выехал с парковки на дребезжащей, потасканной развалюхе, которую ему временно позволили взять для личного пользования.       Но вместо дома он отправился к моргу. Ему хотелось больше узнать о найденной возле университета руке.       Непривычно быстро из-за полупустых дорог он добрался до нужной улицы, и остановился перед невысоким зданием, в форме буквы П. Он надеялся застать Сасори на месте, и вскоре увидел, как тот спускался по ступенькам, собираясь уйти. Какузу посигналил несколько раз, Сасори, наконец, заметил его, и подошел к машине.       — Давай, подвезу, — предложил Какузу, — Сасори кивнул, сел рядом на пассажирское сиденье. Сам он не имел водительских прав, и Какузу понимал, что не с его темпераментом садиться за руль.       Можно было не спрашивать, как у него дела: все было написано у него на лице.       — Я после четырехчасового освидетельствования, — Сасори откинулся на спинку кресла. — Четыре гребаных часа! — он возвел глаза к потолку. — Потом еще вот такую фототаблицу пришлось составлять, — он развел руки в стороны, показывая объемы работы. — Я зашиваюсь в лаборатории и выполняю обязанности криминалиста, только зарплату мне, почему-то, будут платить одну, — недовольно закончил он.       — Сейчас везде полная задница, — Какузу протянул ему сигаретную пачку. Когда Сасори курил, общаться с ним было немного проще. — Я запросил образцы ДНК девочки, которой, предполагаемо, принадлежала найденная возле университета рука, — Сасори кивнул, закуривая. — Но раньше следующей недели ответа ждать не стоит. Ты уже провел вскрытие? — Какузу решил перейти к сути. — Можешь сейчас что-нибудь сказать?       — Я могу спокойно покурить и отдохнуть от работы? — Сасори поморщился, стряхивая пепел в приоткрытое окно. — Это настолько важно, что не может подождать официального заключения?       — Тебе что, запрещено обсуждать это дело за пределами морга? — Какузу сощурился, он не любил торговаться.       — Повторяю вопрос, — Сасори выдохнул дым через ноздри. — Это настолько важно?       — Торопишься домой, к своей бабке? — Какузу завел мотор. Не стоило поднимать эту тему, но поведение Сасори начинало надоедать.       — Если бы спешил, не сел бы к тебе в машину, — Сасори затянулся. — Я же не идиот, Какузу. Я сразу понял, что тебе что-то от меня нужно, поэтому, ты «случайно» оказался у морга, и вызвался меня подвезти.       Сасори смотрел на него в упор. Взгляд был холодный, немигающий, но голос звучал не зло, просто твердо, хотя между строк и читалось: «отвали».       Какузу положил руки на руль, но не спешил выезжать с парковки. Он вместе с Сасори проводил взглядом заведующего экспертным бюро: высокого мужчину с сумкой на плече, который отправился в сторону автобусной остановки.       — Ладно, идем, — Сасори выбросил в окно окурок. — Во время вскрытия я обнаружил кое-что странное. На словах этого не объяснить, это нужно увидеть, — он вышел из машины.       Какузу отправился за ним следом. Они прошли по длинным коридорам морга, возле зала для неопознанных тел Сасори выдал ему белый халат и бахилы. Перед ними выстроились ровные ряды стальных дверей холодильников, как пчелиные соты. Сасори открыл нужный, и достал оттуда металлический ящик для хранения останков. Они подошли к столу для аутопсии, Сасори нажал на педаль под ним, включая свет.       — При обычном освещении этого не увидишь, — он выложил руку из ящика на блестящую поверхность стола. Отмытая от листьев и грязи теперь это была серо-багровая рука мертвого ребенка. — Нужно инфракрасное излучение, но лучше всего это видно через тепловизор, — Сасори достал прибор, и включил его.       Верхний свет погас, на экране тепловизора возникли красно-оранжевые полосы. Сасори поднес прибор ближе. Сначала Какузу подумал, что наружу просвечиваются контуры вен и кровеносных сосудов, но потом увидел, круги, линии, складывающиеся в треугольники, которые опоясывали всю руку до кончиков пальцев.       — Это рисунки? — удивленно спросил он. — Татуировка?       — Нет, — покачал головой Сасори, — они внутри, а не снаружи, — он зажег верхний свет. — При вскрытии я не нашел следов чернил для татуировок, и раз эти линии улавливает тепловизор, нахождение в холодильнике на них не влияет. Следов посторонних вмешательств я тоже не обнаружил, — он убрал тепловизор в ящик. — Впервые с таким сталкиваюсь, — признался Сасори, — интересный случай.       — Может, это последствия радиации? — предположил Какузу.       — Может, — Сасори кивнул. — Я направил описание и образцы в государственную криминалистическую лабораторию. Здесь недостаточно ресурсов для изучения, — он поморщился. — Но есть еще кое-что, — Сасори полез за инструментами.       — Еще кое-что? — Какузу озадаченно смотрел на стол для вскрытия. — Скажи, а тело точно попало в воду после того, как начало разлагаться на суше?       — Точно, — кивнул Сасори, — я в этом не сомневаюсь, несколько раз перепроверил. Теперь нужен ультрафиолет, — снова верхний свет погас, и он зажег специальную лампу. — Тебе придется склониться ниже, иначе ничего не увидишь, — предупредил он.       Их белые халаты, казалось, светились, в холодном свете лампы. Сасори направил луч лампы на лежащую на столе руку, Какузу склонился над ней, не понимая, что должен увидеть.       — А, черт, — Сасори выругался сквозь зубы. — Минуту, — он отошел в сторону, и вскоре вернулся с белым листом бумаги для принтера, который приложил сбоку к останкам. — Вот так, нужен фон, чтобы это заметить.       — Куда смотреть, что я должен увидеть? — Какузу щурился, изо всех сил напрягая зрение, но по-прежнему не замечал ничего необычного.       Сасори вздохнул, а через мгновенье вышел из себя.        — Какузу, твою мать, ну ты не первый день на работе, тебя не стошнит от трупного запаха! Я долго буду перед тобою, как электрик, с лампами скакать?! Сделай так, чтобы у тебя столешница была на уровне глаз, тогда все увидишь!       Пришлось припасть на одно колено перед останками. Разлагавшаяся рука была у него прямо перед носом на фоне подсвеченного белого листа, который принес Сасори. Какузу скользил взглядом по локтевому сгибу, и, наконец, заметил это.       От руки шел слабый, едва заметный пар. Сначала Какузу подумал, что это из-за того, что останки достали из холодильника и перенесли в тепло, но вскоре отбросил эту идею.       Пар был черным.       — Раньше этот дым был ярче, — Сасори зажег верхний свет, и теперь готовился убрать руку в контейнер, чтобы вернуть ее в холодильник. — А сейчас он едва заметен, видимо, выдыхается. И он возникает не в процессе горения, воздействия тепла или холода. Я не могу объяснить его происхождение, — похоже, его это злило.       — Если передать полученные сведения Асуме, возможно, ему удастся пригласить сюда специалистов из АНБУ, — Какузу задумчиво смотрел на металлический контейнер для останков. У АНБУ больше ресурсов и более продвинутое оборудование, служба внутренней безопасности всегда была на несколько шагов впереди уголовной полиции. — Чтобы они изучили…       — За щеку ему передай! — Сасори тут же ощетинился. Асума был для него как красная тряпка для быка. — Заключение еще не готово, что ты ему передавать собрался?! — Сасори сердито посмотрел на него из-за плеча. — Если я тебе тут помогаю по-свойски, это не значит…       — Я понял, — Какузу поднял ладони в примиряющем жесте. — Никто ни о чем не узнает. Я, просто, хочу быстрее раскрыть это дело.       Еще Какузу понимал, что Сасори не хотел выглядеть в глазах Асумы некомпетентным, это било по его самолюбию. Какузу надеялся, что беседа с Сасори что-нибудь прояснит, но все только сильнее запуталось. Одно было ясно совершенно точно: это не несчастный случай, они расследуют убийство. Его взгляд вернулся к дверце холодильника, куда поместили останки девочки.       — Что ж с тобой случилось? — в очередной раз за сегодняшний день Какузу задался этим вопросом.       И опять не получил никакого ответа.

***

      Кожаный диван поскрипывал, в комнате пахло алкоголем, и духами вперемешку с запахом марихуаны. По спине струился пот, волосы липли к лицу и телу. На лбу выступила испарина, кажется, у нее потекла тушь. Мысли из головы уплывали, тело дрожало, тяжесть внизу живота становилась невыносимой, возбуждение заставляло ее поджимать на ногах пальцы.       Она подбрасывала вверх бедра, чувствуя, что вот-вот достигнет пика, и волна удовольствия пройдет по нервам, ударяя в мозг.       Секс, наркотики и алкоголь — идеальное сочетание, чтобы стереть из памяти сегодняшний день.

***

      Хидан возвращался домой из университета: завтра у него начнется официальный отпуск, но никакой радости от этого он не испытывал. Улицы были безлюдны, большинство зданий стояло в строительных лесах. Он колесил по округе в поисках открытого магазина чтобы купить себе поесть, и, наконец, ему повезло: супермаркет ИКА был еще открыт, у него имелось пятнадцать минут, чтобы сделать покупки.       Полки были полупустыми, поставку товаров еще не наладили. Хидан с тоской смотрел на своих старых знакомых — консервы в жестяных банках. В армии это было главное блюдо их скудного рациона. Он надеялся, что больше не встретится с ними, а вот…       Других покупателей в магазине не было, Хидан попал сюда перед закрытием. Он шел между полок, собирая в корзину все, что могло пригодиться в его нынешней одинокой жизни. В конце зала переговаривались кассир и уборщик, пустые холодильники монотонно гудели в такт лампам.       Дезодорант, зубная паста, последняя бутылка шампуня, похоже, дожидалась именно его. Хидан подошел к кассе, но продавец не обратил на него никакого внимания. Он, вместе с уборщиком, смотрел в монитор, на котором была запись торгового зала.       — Да вот же, — кассир отмотал запись, — Видишь, холодильник сам по себе открывается? — он ткнул в монитор пальцем. — И вон там, где секция с мороженым. А потом стойка для журналов сама по себе стала вращаться, — он открыл другое окно, где Хидан увидел пустой торговый зал, в котором стойка для журналов сама по себе закрутилась сначала по часовой, а затем против часовой стрелки.       — Да это подростки наверняка залезли, — отмахнулся уборщик, поправляя на голове кепку. — Мороженное, какая-то мелочевка, кто такую фигню красть будет?       — Ну, ты видишь на записи подростков? — кассир недовольно на него взглянул. — Я вот не вижу. А потом утром, когда открывались, у кассы лежали деньги за все эти попизженные продукты!       — Чудно, — согласился уборщик, окуная в ведро свою швабру. — Может, детишек совесть замучила, вот и решили деньги подбросить, — он стал возить шваброй по полу.       — Ну, ты же не видишь на записи детей или еще кого-нибудь! Это какая-то чертовщина! — возмутился кассир, и, наконец, заметил Хидана. Извинившись, он быстро начал пробивать его товары.       — Думаете, в магазин проникли призраки? — шутливо поинтересовался Хидан, расплачиваясь.       — Да кто его знает, — кассир пожал плечами, отсчитывая сдачу. — Тут недавно один дом ограбить хотели. Воров задержали, так они полиции говорят, что в том доме призраки их чуть не убили.       Хидан забрал свой пакет, и отправился домой, эти россказни немного приподняли ему настроение.       Дома он выложил консервированные сосиски в тарелку, чтобы придать им какое-то подобие приличной еды, открыл банку пива, и устроился перед телевизором, по которому шла дурацкая комедия.       Через час шутки и игра актеров приелись и наскучили, и Хидан выключил фильм. Он покосился на свой мобильник, и, после недолгой борьбы с собой, решил перенести фотографии из телефона в компьютер. Он надеялся, что на большом экране ему удастся заметить на снимках что-то еще, какой-нибудь след, который поможет ему выследить ублюдка в капюшоне.       Он по сантиметру просматривал каждую фотографию, но ничего стоящего внимания ему так и не попалось. Разочарованный, Хидан открыл последний снимок, сделанный в заброшенном храме.       Знакомые ему четыре разноцветные фигуры возникли на экране. Хидан приблизил снимок, на покрытой трещинами стене рисунок выглядел блеклым, похоже, его нарисовали очень давно. Он долистал до области, где была сделана надпись. Она была неразборчивой, а увеличенной расползалась на пиксели, пришлось снова отдалить фотографию. Хидан стал переключать разные фильтры, ища способ сделать надпись четче. Наконец, ему удалось подобрать сочетание яркости и контрастности, чтобы надпись проступила отчетливее. Без очков он видел значительно хуже, пришлось уткнуться носом в монитор, но ему, все-таки, удалось, разглядеть, что там написано два слова.       Первое было коротким, ломаные линии складывались загадочное мы.       Мы — это несколько человек. Хидан вспомнил посуду, найденную в храме, она подтверждала, что обитатель там был не один. Значит… это что-то типа портрета? Кто эти четыре личности, изображенные на стене? Хидан вцепился взглядом во второе слово, оно было видно намного хуже.       Д.й…ра — все, что ему удалось прочесть. Какое странное слово. Это какой-то предмет или место?.. Что оно означает?       «Мы» — это, скорее всего название, а под ним наверняка была подпись автора. Хидан вспомнил детские рисунки Суигетсу из детского сада: он всегда их подписывал своим именем. Неровными буквами, с большим количеством ошибок. Мангетсу не умел рисовать. Он просто смотрел на карандаши и белый лист, и не мог ничего на нем изобразить. Он мог раскрасить картинку из книжки-раскраски, методично и аккуратно покрывая нужным цветом каждую область, не допуская пропусков и белых пятен. Но с каждого урока рисования он всегда возвращался с чистым листом.       Хидан снова посмотрел на надпись в углу рисунка. Что если… второе слово — это имя? Хидан начал перебирать в голове имена, и очень скоро споткнулся о самое очевидное — Дейдара. Он хорошо рисовал, ему вполне под силу изобразить подобное.       Хидан выпрямился на диване — значит, Дейдара жил в заброшенном храме с друзьями? Но как такое возможно, как родители его отпустили? Если бы он сбежал из дома, его бы разыскивали, об его исчезновении трубили бы СМИ, об этом бы узнала каждая собака в городе!       Может, он приходил туда во время прогулок? Хидан задумчивым взглядом обвел гостиную. Добираться до храма опасно и долго — вокруг болото. Да и найденные там предметы указывали на то, что это место служило ночлегом, а не временной остановкой. Что, черт возьми, все это значит?! Может, к храму существует какой-то другой, обходной путь? Хидан потянулся к телефону, ему хотелось обсудить это с Ханой — она знает лес лучше него. Было уже давно за полночь, но он, почему-то был уверен, что Хана не спит.

***

      На первом этаже шел ремонт, семейство Учиха приводило в порядок внутренний двор и остальные комнаты. Дни опять стали скучными, а мельницу затопило — Югакуре окончательно ушел под воду, больше попасть туда было нельзя.       А значит, больше никакой Святой среды и подарков.       Они сидели на чердаке, разложив на полу поле для игры в твистер. Саске перенес сюда много настольных игр и игрушек, после наводнения он решил окончательно проститься с детством и стать взрослым.       — Давай, тебе выпал желтый! — Суигетсу нетерпеливо подгонял Дейдару.       Дейдара направил луч фонарика на стрелку, которая указывала нужный цвет. Уже было поздно, на чердаке не было освещения, но никто не собирался ложиться спать. Близнецы и Кисаме теперь могли видеть в темноте, свет был нужен только Дейдаре, и его это немного злило. Почему он отличается от них? Почему только у него эти уродливые, ненасытные рты на теле? Это несправедливо!       Он поставил ногу на желтое поле, вскоре через нее перекинул свою руку Суигетсу, чтобы занять зеленую клетку.       — Ты растворяешься, чтобы удлинить руку, это нечестно! — возмутился Дейдара, увидев, что Суигетсу жульничает.       — Очень даже честно, — ответил Суигетсу, встав на мостик. — Нужно дотянуться до нужного цвета, я и дотягиваюсь!       — Дейдара прав, это не по правилам, — поддержал его Кисаме.       — Так правила написаны для людей, а мы теперь к ним не относимся, — хмыкнул Мангетсу.       Они начали спорить, Суигетсу сделал Дейдаре подножку, и тот упал на игровое поле. Началась возня, они стали беситься, Дейдара пытался «укусить» Суигетсу своей ладонью, но тот успевал раствориться и перетекал на безопасное расстояние, дразня его «челюсть-убийца». Игра в твистер превратилась в балаган, Кисаме зашикал на них: шум мог привлечь внимание жильцов дома.       Все еще глупо хихикая, они затихали: долго злиться на Суигетсу было невозможно. Дейдара впервые почувствовал, как сильно привязался к друзьям, и если им придется расстаться, то он будет скучать.       Он вдруг завис, собственные мысли его напугали. Что за глупости! Они будут вместе, и обязательно придумают, как выбраться из этого Лимба до того, как они потеряют человеческий облик, и забудут друг друга!       Дейдара запрещал себе думать о будущем, но продолжал испытывать перед ним страх.       Они готовились лечь спать, когда неожиданно раздался странный треск. Все повернулись к подоконнику, где лежали глиняные фигурки, которые Дейдара лепил одновременно для себя и для Ханы. Дейдара снова зажег фонарик, и увидел, что его фигурки одна за другой покрывались глубокими трещинами, и рассыпались, как яичная скорлупа.       — Что случилось? — шепотом спросил он, вместе с остальными озадаченно рассматривая осколки. — Это ты их сломал? — он повернулся к Мангетсу.       — Я их не трогал, — Мангетсу покачал головой. — Кисаме, — обратился он к нему, и осекся.       Кисаме застыл, глаза закатились, и все поняли, что прямо сейчас он находился в трансе и смотрел в будущее. Он запрокинул голову, его затрясло, из одной ноздри пошла кровь.       — Кисаме! — Дейдара хотел дотронуться до его руки, чтобы его разбудить, но близнецы остановили его.       — Нельзя его прерывать, — непривычно серьезно сказал Суигетсу.       Вскоре судороги прошли, взгляд у Кисаме стал осмысленным. И по выражению его лица, Дейдара понял — случится что-то ужасное.       — Мы должны торопиться, — хрипло сказал он, утирая кровь.

***

      Хана ответила после первого гудка.       — Я хотел узнать, если ли еще одна тропа, — начал было Хидан после приветствия. — Что с вами? — он обратил внимание на шум в трубке. — Вы плачете?       — Я так больше не могу, Хидан, — всхлипывала Хана. — Я не могу больше, этот страх сводит меня с ума! Он был здесь! У меня в доме!       — Ублюдок в капюшоне? — Хидан тут же вскочил.       — Да! — Хана никак не могла успокоиться. — Те глиняные фигурки, которые я нашла на мельнице, — ее голос дрожал, Хидан с трудом разбирал слова. — Я вернулась с вечерней прогулки со своими псами, которых недавно забрала из приюта, — снова рыдания. — А они были раз… разбиты! Их осколки были повсюду!       — Вы уверены, что к вам в дом кто-то проник? — Хидан старался говорить спокойно, чтобы нервозность Ханы не передалась ему. — Возможно, приезжал ваш брат, или животные могли…       — Он давно следит за мной! — Хана, похоже, его не слушала. — Он отравил моих собак!       — Рядом с вашим районом идет разработка карьера, — Хидан быстрым шагом перемещался по комнатам, собираясь. — Из-за потопа грунтовые воды могли попасть к вам на участок, собаки напились из такой вот лужи, и…       — Он убил их, и убьет меня! Я слышу шум по ночам. Он бросает что-то в мою дверь и в окно спальни. Какие-то камешки, — Хидан услышал стук, треск разрываемой ткани. — Я хочу прекратить все это, — она больше не плакала, но в ее голосе было столько отчаянья, что Хидан понимал: Хана стоит на краю, и край этот очень опасный. Ему нужно тщательно подбирать слова, и попытаться до нее достучаться.       — Хана, послушайте, — Хидан вышел на улицу. — Я сейчас приеду, и мы вместе осмотрим дом! Я позвоню своему знакомому полицейскому и заставлю заняться этим делом! — он сбежал вниз по ступенькам.       — Заняться чем? — переспросила Хана. — Хидан, забудьте об этом. Мне никто не верит, и вам тоже. Никто ничего не сделает, — Хидана передернуло от того, как обреченно и безжизненно звучал ее голос. — Никто ничего не может сделать.       — Хана, вместе мы соберем доказательства, — Хидан включил на телефоне громкую связь, и бросил его рядом на пассажирское сиденье, — которые помогут выследить этого типа и упрятать его за решетку! Просто дождитесь меня, хорошо? — Хидан развернул машину, и направился в нужную сторону. Ночные улицы были плохо освещены, а его ужасное зрение делало поездку не менее опасным предприятием, чем встреча с преследователем Ханы.       — Спасайте себя, Хидан, но я правда не могу, — Хана опять давилась слезами. — Мне надоело. Я собираюсь покончить с этим прямо сейчас.       Хана провалилась в пропасть чистого животного ужаса. У нее в голове больше не было разумных мыслей. Она почти сошла с ума от страха. Хидан не представлял, как ему вытащить ее из этой пропасти. Он хотел позвонить Какузу, но боялся, что если отключится, то Хана точно сорвется, и случится непоправимое. Ему нужно тянуть время, заставить ее дождаться его приезда. Он ехал с максимально допустимой скоростью, и, несмотря на отсутствие пробок все равно был далеко от нужного дома.       — Хана, расскажите мне о лесных духах, — Хидан решил переключить ее внимание на какие-то более приятные вещи. — Что они попросили у вас в последний раз? Вы ходили на мельницу перед наводнением?       — Ходила, — Хана судорожно вздохнула. — Это были конфеты. Я нашла слепленный из глины леденец в обертке.       — Вы купили им конфеты? — Хана угукнула. — А какие они были? Расскажите мне каких они вкусов, — Хидан сыпал вопросами, наугад, надеясь, что это сработает. Он пересек железнодорожный переезд, и выехал в пригородную зону.       Послышался треск и помехи, хлопанье дверцы шкафа, стук, с которым карамель рассыпалась по столу. Тем не менее, звуки радовали: они значили, что Хана, по крайней мере всё ещё там. Всё ещё на телефоне, на связи с ним.       — Тут есть лимонные, — начала перечислять Хана. — Красные… наверное, клубника. Зеленые — яблоко…       — Супер! — преувеличенно бодро ответил Хидан. — А каких конфет больше? Красных или зеленых?       Снова шорохи, Хидан услышал, как Хана считает леденцы про себя, но после одиннадцатой конфеты она вдруг замолчала.       — Хана? — позвал Хидан, — остановившись на светофоре. — Хана, ответьте!       — Он здесь, — ответила Хана севшим голосом.       Хидан почувствовал в горле комок, твёрдый, как камень.       — Он — где? — переспросил Хидан.        — Он в доме. Теперь я это поняла, — голос Ханы стал спокойным и отрешенным. — Он был здесь всё это время. Я слышу его. Я слышу его шаги. Он на крыше. Нет, он в передней. Нет, он в подвале…        «Галлюцинации?» — гадал Хидан.       — Хидан, поезжайте домой. Вы ничего не сможете сделать, — хлопанье дверей, Хидан услышал, как заскулили собаки.       — Нет, подождите! — Хидан вдавил педаль газа в пол. — Я уже близко! Я вам помогу! Я…       — Нам не остановить его, оставьте это, — голос Ханы звучал откуда-то издалека. Она больше не плакала. — Похоже, тот взрыв в лесу действительно, убил его, и теперь он стал призраком. Призрака нельзя победить, Хидан! Я не вернусь обратно в тот проклятый сарай! Всё, что я могу — не дать этому снова со мной случиться.       — Хана? — из трубки больше не доносилось ни звука. — Хана, поговорите со мной! Хана!       Несмотря на все крики Хидана, Хана больше не отвечала.

***

      Какузу курил у себя во дворе, глядя на разбросанные поленья. Недавно он разобрался с поваленной сосной — зимой она пойдет на растопку камина. Ночь была ясной, хоть солнце и село, было все равно очень светло. Он отряхнул от одежды опилки, и вспомнил, что сегодня день летнего солнцестояния. Обычно он не обращал внимания на подобные вещи. Он думал, что быстро сможет уснуть, но куда там. Мысли о руке находящейся в морге не давали ему покоя, к тому же, засекреченные данные о Хидане тоже не выходили у него из головы.       Какузу терпеть не мог не решенных загадок.       — Чем быстрее ты начнешь говорить, тем быстрее это закончится, — Какузу натянул между ладоней медную проволоку.       Человек, прикованный к стулу, не ответил, но Какузу видел по его глазам — он смеется.       Смеется над ним и над всеми своими жертвами.       Шорох крыльев, Какузу услышал, как сова кого-то съела. Похоже, она поймала мышь или крысу, после наводнения развелось много всяких вредителей. Мышь пищала, а потом затихла. Можно было сказать с точностью до секунды, когда она умерла.       Он раздавил окурок о перила, и хотел вернуться в дом, когда зазвонил мобильник.       — Я хочу заявить о взломщике, — судя по звукам, Хидан куда-то ехал. — Он очень опасен!       — Профессор, — начал Какузу, но Хидан не дал ему закончить.       — Я еду к Хане! Она сказала, что ублюдок в капюшоне проник в ее дом! Пожалуйста, поторопитесь! Она очень напугана, я боюсь, что она покончит с собой!       Прежде, чем Какузу успел возразить, Хидан отключился. После пережитого похищения Хана была психически неуравновешенная. Городские службы еще не пришли в себя после наводнения, и команда психологов не могла продолжать с ней работу.       Почему она позвонила именно Хидану? Она доверяет ему больше, чем кому-то из своей семьи?..       Какузу зажмурился — он очень сомневался в правдивости всей этой истории. Если дело такое срочное, почему Хидан позвонил ему, а не в 911? Потому, что ему доверяет? Потому, что тоже сомневается в словах Ханы, и его звонок — это личная просьба?       Какузу подобрал со стола ключи от патрульной машины. Он по-прежнему не любил не решенные загадки и вопросы, оставленные без ответов.

***

      Она забросила на заднее сиденье пакет с продуктами. Конечно, в круглосуточном магазинчике на заправке все стоило в два раза дороже, но это единственное место, где сейчас можно было что-то купить. После наводнения вся инфраструктура города находилась в упадке, их клуб, Звук, тоже переживал не лучшие времена. Помещение нужно привести в порядок, и ремонт придется делать своими силами. Подруги обещали помочь, сегодня она с ними встретится, чтобы обсудить планы по восстановлению клуба.       Думая обо всем этом, Амеюри прислонилась к капоту машины, задумчиво глядя на холмы, выступающие в полумраке. Забуза расплачивался за бензин, они возвращались от его родни из соседнего города, где провели последнюю неделю, спасаясь от наводнения.       Мимо заправки медленно ехал автобус в сторону депо, общественный транспорт понемногу заполнял улицы Конохи. Амеюри хотела сесть обратно в машину, когда в нее кто-то врезался, и наступил ей на ногу.       — Смотри, куда прешь! — она возмущенно уставилась на мальчишку лет тринадцати, который в компании своих приятелей бежал за отдалявшимся от заправки автобусом.       Тот удивленно взглянул на нее, Амеюри подумала, что никогда не видела таких необычных глаз. Ярко-желтые, будто светящиеся, он что, нацепил контактные линзы? На щеках странные полосы, и кожа какая-то серая… Точно, это же аквагрим! Наверное, в каком-то загородном доме для детей проводится праздник…       Неожиданно раздался хлопок, заднее колесо автобуса подпрыгнуло на кочке, от земли пошел дым. Автобус остановился, водитель вышел посмотреть, в чем дело.       — Извини.       Парень догнал своих товарищей, и вместе с ними забрался в автобус, через водительскую кабину. Что происходит?!       — С кем ты разговариваешь? — Забуза вместе с ней наблюдал за водителем, проверявшим автобусное колесо.       Не найдя никаких повреждений, он вернулся за руль, и автобус отправился дальше.       — Тут какие-то пиздюки носятся, — ответила она, провожая взглядом автобус, который скрылся за поворотом. — Мальчишки, вон, в автобус залезли!       — Тебя, что, дурак понюхал? — Забуза с сомнением на нее посмотрел. — Какие мальчишки, время два часа ночи, — он указал на часы у себя на запястье. — Поехали домой!       — Их было четверо, — Амеюри шла за ним к их машине. — Один из них, самый высокий, все ноги мне оттоптал!       — Аме, хорош выдумывать, — Забуза раздраженно от нее отмахнулся. — Пока мы тут стояли, на заправке не было ни одной души.       — Отвези меня в Звук, — Амеюри сменила тему. Забуза был ужасно упертым, с ним бесполезно спорить.       Но она уверена в том, что видела. Забуза возился с заправочным пистолетом, он мог ничего и не заметить. Странно, почему водитель автобуса не выгнал непрошенных пассажиров? Похоже, они от него спрятались в салоне, за креслами…       Она все еще думала об этой неожиданной встрече, и, подъезжая к клубу, поняла, что ее беспокоило. Тот парень перед ней извинился, но он даже рта не раскрыл, он не произнес ни звука.       Она услышала его голос у себя в голове.

***

      Хидан ехал по району, где проживала Хана, вцепившись пальцами в руль, разыскивая нужный дом. Вдалеке слышался вой полицейской сирены.       Пожалуйста, кто-то должен приехать вовремя!       Наконец, он отыскал знакомый сетчатый забор, и остановился.       — Хана! — крикнул он, приближаясь к двери. — Хана, я здесь!       Две здоровенные псины чуть не сбили его с ног, они бегали по двору, пронзая темноту ночи громким лаем. Хидан потянулся к звонку, когда увидел, что дверь открыта.       — Хана? — Хидан прошел внутрь. — Хана, не бойтесь, это я, Хидан! — он начал обходить комнаты.       Хидан громко звал ее, но Хана не отвечала. В доме не было слышно ни звука кроме тех, что производил он сам. Осталась последняя комната, где он еще не был. Он видел, что там горела настольная лампа, еще один шаг, и, повернув за угол, Хидан почувствовал, что не может дышать.       Земля ушла у него из-под ног, колени подкосились, он привалился плечом к стене, чтобы устоять.       В комнате была Хана. Она будто парила в воздухе, привязанная за шею к верёвке, закреплённой за балку на потолке. На полу лежала перевёрнутая табуретка, рядом мерцали рассыпавшиеся леденцы.       Несколько долгих минут мозг Хидана отказывался воспринимать реальность. Откуда-то издалека доносился лай собак, шорох гравия — возле дома остановилась машина. Его взгляд метался по комнате, а потом остановился на безжизненном лице Ханы. Хидан понял со всей неизбежностью, что опоздал, и из его горла вырвался пронзительный крик.

***

      Они бежали сквозь тьму летней ночи на пределе своих возможностей. Дом Ханы располагался недалеко от глиняного карьера, куда они часто наведывались. Миновав его, они вышли к заправке, и Дейдаре с помощью взрывной глины удалось задержать автобус, который отвез их в нужный район.       Кисаме быстро нашел дом Ханы, но они появились там слишком поздно.       В безмолвном оцепенении они наблюдали как тело, упакованное в черный мешок, загружали в фургон с логотипами полиции и скорой помощи.       — Нет! — Суигетсу хотел подойти к носилкам, но остальные удержали его. — Так не может кончиться! Почему она нас не дождалась?! — он не сдерживал слез. — Мы бы ее спасли!       — Я не знаю, как бы мы спасли ее от самой себя, — мрачно ответил Кисаме, смотря себе под ноги.       — Что? — Дейдара переводил взгляд то на него, то на машину с мигалками. — Хочешь сказать, она это сама с собой сделала? Она сама себя убила?! — он не мог в это поверить.       — А этот ублюдок? — Мангетсу повернулся к Кисаме. — Он был здесь?       — Я видел его. Видел, как он ходил перед окнами, кажется, он что-то написал на стене. Видел, как Хана висит под потолком, думал, что это он, — Кисаме зажмурился. — Но потом что-то случилось. Поток видений прервался, и меня резко вышвырнуло обратно, я не смог посмотреть, что будет дальше! — Кисаме сел на корточки, зарывшись пальцами в волосы. — И сейчас я не могу заглянуть в прошлое этого дома, чтобы понять, что здесь произошло! Похоже, этот ублюдок знает, что я могу его выследить, и как-то это блокирует! — в глазах Кисаме стояли слезы.       Фургон с трупом Ханы отъехал от дома, они, склонив головы, провожали его взглядом.       — А им что здесь надо? — Суигетсу показал на крышу дома, и все посмотрели вверх.       Над домом парили серые жители, образуя воронку, которая постепенно исчезала.

***

      Хидан, наконец, смог взять себя в руки, и ответить на вопросы полиции. Приехавшие медики вкололи ему валлиум, и вскоре его отпустили. Хидан вышел из дома Ханы, где он, сидя на кухне, давал показания, и разразился проклятьями на заднем дворе.       — Черт! Я должен был успеть! — он вытащил из кармана телефон, и швырнул его в дерево, обрушивая на мобильник всю свою ярость и беспомощность.       Мобильник отлетел в высокую траву, Какузу подошел к нему, и поднял с земли разбитую трубку.       — Возьмите себя в руки, профессор, — Какузу протянул ему телефон. — Вы сделали все, что могли.       — Я должен был поторапливаться! Сейчас Хана была бы жива! — Хидан никак не мог смириться со случившемся. — Почему все так, Какузу? Я пытался ее остановить! Почему она меня не послушала?!..       Хидан беспомощно смотрел на него, он был похож на ребенка, потерявшегося на улице. Какузу знал, что никакие слова его сейчас не утешат. Сам он поступок Ханы не комментировал, чтобы не показаться чёрствым. Такова цена работы в полиции: перестаешь воспринимать убитого как человека. Первое время, на службе попадались трупы, которые западали ему в душу: дети, растерзанные старики, девушки, которые собирались на вечеринку, полные радужных надежд, а под утро оказывались брошенными на обочине. Теперь жертва для него лишь точка отсчета, а главная цель и награда — убийца.       — Я не знаю, что происходило у нее в голове, — признался Какузу. — Но никто не смог бы удерживать Хану на краю пропасти дольше, чем вы, — добавил он совершенно искренне.       Ветер перебирал кроны деревьев, сетчатый забор, подсвеченный уличным фонарем, отбрасывал свою тень, заключая их в клетку. Хидан протянул руку, чтобы забрать мобильник, Какузу сделал шаг навстречу. Они стояли вплотную, Хидан почти обнял его, когда мимо них проехала машина, разрезая полумрак своими яркими фарами.       Хидан отпрянул, смутившись своего внезапного жеста, убрал руки, сжимающие мобильник за спину, будто его поймали на чем-то постыдном. Какузу хотел предложить его подвезти, понимая, что в таком состоянии Хидан не сможет вести машину. Он уже открыл, было, рот, но его окликнула Анко.       — Такое ощущение, что сегодняшняя ночь никогда не закончится, — она быстро проговорила что-то в шипящую рацию. — Криминалисты уже здесь поработали. Поехали, у нас еще один труп!       — Как быть с ними? — Котетсу указал на псов, сидевших перед входом в дом. — Приюты сейчас переполнены, если никто их не заберет, боюсь, их просто усыпят. Я бы взял их к себе, но у нас арендованная квартира, туда нельзя с животными…       Какузу устало провел ладонью по лицу — слишком много проблем за одну ночь. Никто из коллег не сможет приютить двух взрослых псов по разным причинам, а сам он тоже не любитель животных. Он взглянул на крупную собаку с повисшими ушами, и высокую псину с вытянутой мордой. Доберман и ротвейлер. Однажды их уже предали, сдав в приют, а сегодня, человек, который должен был о них заботиться, предал их во второй раз.       — Отвези их ко мне, выпусти на моем участке, — Какузу назвал Котетсу свой адрес. — С ними я потом разберусь, — он кивнул Анко. — Поехали!       Какузу попрощался с Хиданом, и направился к патрульной машине, не понимая, откуда взялось это чувство разочарования. Он что, и правда, хотел этих объятий?..