Три цветка пиона

Работа в монастыре всегда одна и та же - уборка, готовка, стирка. Такая одинаковая, что дни перестают различаться, кажется, будто он один, тянется целую вечность. Фигуры в красном ходят между холодных каменных стен, сами холодные, как ледышки. Большинству красные одежды не к лицу - оно становится болезненным из-за такого цвета, но правила есть правила, и их не изменишь.  - Тебе так идет красный. Вздох над ухом заставляет его встрепенуться и взглянуть на послушника, что отвлек его от размышлений. Тот младше него - как и все в этом монастыре - но выглядит уже старо, так как труд и наказания очернили его некогда свежее детское лицо картой из морщинок.  - Что, прости? - омега приподнял уголок губы в холодной улыбке и чуть сощурил глаза, как и обычно. - Тебе так к лицу красный, Сань Лан, - повторил послушник и улыбнулся. - Неудивительно, что принцу ты нравишься. Какой бы знатный человек захотел общаться с некрасивым слугой?  В красных глазах проскользнула искра недовольства.  - Не тебе судить, с кем бы заговорил Его Высочество, а с кем нет, - холодно ответил он, а после встал и пошел прочь, оставив послушника и дальше растерянно сидеть у печи. В своих руках он унес полный таз с чистой водой. Дорога в покои принца от кухни была длинной, но он преодолел ее в пару минут - он бы никогда не посмел себе принести ему холодную воду. Постучавшись, он вошел в келью и присел в поклоне. - Ваше Высочество, - произнес он, после чего поднял на него глаза, тут же встречаясь с добродушно улыбающимся лицом. - А-Лан, ты уже тут, - как и всегда приветливый и нежный голос принца заставили его подобраться, - так быстро. - Разве я могу заставлять Вас ждать? - ответил он, улыбаясь - совсем не холодно, как тому служке, а мягко и дружелюбно, словно отражая идеальную улыбку принца. Тот, услышав ответ, тихо засмеялся. - Ладно, помоги мне с одеждой.  Будь он в своей истинной форме, он бы отказался. Но он был омегой и слугой принца, который снимал свою обыкновенную робу так, словно исполнял священное таинство, и он был счастлив притворятся омегой, когда наблюдал за этим, а потом помогал омывать идеально гладкую кожу еще горячей водой. Он мог делать это целую вечность, и ему ни на секунду не надоело бы наблюдать за этой кожей, за изяществом рук и шеи, слушать тихие всплески воды и улыбаться скромно в ответ на смущенную улыбку. - А-Лан, я чуть не забыл, - вода закапала на каменный пол кельи, когда принц вытянулся из бадьи в сторону собственной кровати. Сань Лан тут же встал. - Вам что-то подать, Ваше Высочество? - спросил услужливо он. - Нет, нет, - успокаивающе произнес принц, а после вытащил из-под одежд, словно фокусник, цветок пиона. Обернувшись, он протянул его ему со все такой же нежной улыбкой. - Вот, А-Лан, я сорвал его в саду для тебя.  Ему пришлось заставить свое на мгновение остановившееся сердце снова забиться. Щеки опалил румянец, и он, трепеща внутри, принял цветок из рук принца, который даже не подозревал, какую же теперь этот цветок представлял для него ценность, и хоть он хотел сказать много всего, он лишь выдохнул тихо: - Спасибо, Ваше Высочество. * Легкий ветерок игриво трепал белые похоронные одежды. Фигура на мостике над озером застыла изваянием. Тонкая талия, изящные руки, немного угловатые плечи и длинные темные волосы - само изящество. Он был счастлив, что мог бессовестно любоваться им из-под маски. И он был бы счастлив, если бы он имел немного больше сил, чтобы наконец забрать его из этой золотой клетки. Он не видел его лица, но знал, что глаза, всегда мягко на него смотрящие, тронуты слезами. Он хотел бы иметь достаточно сил, чтобы подойти и стереть их с щек, но не смел нарушать покоя этой статуи.  Гладь пруда нарушил всплеск, но принц не среагировал - даже не вздрогнув, все так же глядя в воду. Увидел ли он там что-то или пытался высмотреть самого себя? Хотел бы он знать, но он просто стоял и пялился на него, запоминая каждый шорох его белых одежд. Даже в похоронном он был идеален, словно сошел с божественной гравюры, и хоть он видел множество богов, он был готов поклястся - никто и близко не стоял рядом с той красотой, что застыла на мостике над прудом.  Ветерок смолк, замолк и бамбуковый колокольчик, подвешенный под потолком террасы. Фигура отмерла и, отвернувшись, отправилась прочь. Он пошел следом. Он знал эту дорогу, как свои пять пальцев, впрочем, как и весь остальной дворец. Но этот путь в этой золотой и безвкусной клетке он знал особенно хорошо - ведь его создал принц. Он шел бесшумно, словно тень, но он знал, что принц чувствует его присутствие, и он надеялся лишь, что им дает ему хоть какое-то чувство безопасности.  Они прошли бесконечные кусты роз и наконец свернули в часть сада, в которой росли пиона. Хотел бы он показать ему море, что он высадил для услады глаз, но еще было не время - ему не хватало сил. Изящная рука поднялась, крепкие пальцы легко переломили стебель, в каждом движении сила и точность, как у воина, и красота, как у омеги. Принц обернулся к нему и сам подошел, протягивая цветок. - Возьми, Умин, - произнес он спокойно, а потом чуть улыбнулся - глаза все еще немного красные, улыбка грустная, полная горечи и сожалений, но все же искренняя. - Пусть это будет мой тебе подарок. Он хотел сжечь эту золотую, безвкусную клетку, хотел стереть с его лица эту печаль, хотел сказать ему так много, но вместо этого молча принял цветок и, немного помолчав, только произнес: - Спасибо, Ваше Высочество. * Он вернулся с кувшином воды и остановился поодаль, давая себе секунду, чтобы запечатлеть очередную картину. Руки грязные от земли, на лбу блестит пот, волосы собраны наверх, демонстрируя худую шею со следом страсти, а лицо сосредоточено на работе.  Он был прекрасен, как и всегда.  Почувствовав взгляд, он поднял глаза и, увидев его, улыбнулся - мягко и ласково, как и всегда, а после поднял руку и оттер пот, оставляя на лбу мазок грязи, но даже грязь не могла испортить такую красоту. Он подошел и подал ему кувшин, помогая напиться. - Фух, - тяжелый вздох, потом снова улыбка, - спасибо тебе, милый. - Всегда пожалуйста. Хватит уже копаться, давай я наберу тебе ванную. - Что, я уже такой грязный, что пора купаться? - весело засмеялся принц. Альфа на это улыбнулся. - Еще не настолько, но тебе стоит отдохнуть. - Ну, раз так, то я не смею тебе отказывать, но только при одном условии. - При каком же?  - Если ты искупаешься со мной, - невинно произнесенные слова тут же заставили его сердце биться сильнее. Веселая ухмылка сама заползла на лицо. - Ваше Высочество, я и не знал, что Вы способны на такие мысли. Омега перед ним тут же покраснел. - Разве грешно желать своему мужу быть чистым? - Ни в коем случае. - Тогда и в моих мыслях нет греха. - Что же, раз так, то мне стоит набрать ванную, - улыбнулся весело он, выпрямляясь, но омега ловко ухватил его за пальцы. - Постой, Хуа Чэн. Он опустил взгляд и замер. Омега протянул ему цветок пиона - идеально белый, словно снег. - Возьми, пусть это будет подарок от меня. Он улыбнулся и присел перед ним, накрывая его руку своей, а потом придвинулся и поцеловал сладкие губы. Он хотел так много ему сказать, но ему не надо было, и потому после поцелуя он лишь снова улыбнулся: - Спасибо, Ваше Высочество. * Его волосы коротки. Никаких белых одежд - растянутая футболка с каким-то рисунком, кажется, Гарри Поттер, круглые очки и книга перед глазами. На шее виднеется след страсти и тонкая цепочка, уходящая под ворот. Лицо его спокойно и сосредоточено, фигура расслаблена. Он смотрит на него, запоминая каждое мгновенье, а потом касается голого бедра.  - М? - янтарные глаза встретились с его глазом, губы тронула мягкая улыбка. Он не сдержал своей в ответ. - У меня для тебя кое-что есть. - Никаких бриллиантов, - тут же произнес омега, и его реакция развеселила его.  - Никаких бриллиантов, - ответил он, выпрямляясь, - на этот раз что-то ценнее. Лицо омеги озарила непонимание, но он принял три цветка - идеально белых, как снег - а за ними и поцелуй, и прежде чем он успел задать повисший в воздухе вопрос, альфа улыбнулся:  - Спасибо, Ваше Высочество.