***
Flashback 3 сентября 2018 года В самый первый учебный день второго курса, и первый день старосты Полины Птицыной, новый преподаватель по предмету «насосы» дал им контрольную работу. Как он сам ее назвал — проверочная, без оценки. Сначала, в середине лета, как раз после практики по одному из предметов, вся группа строителей-пгсников написала в деканате заявление о смене старосты. Решили, что ею будет Полинка Птицына, потому что «ну, и с преподами найдет контакт, и вообще, она активнее предыдущей. Не подставит». Тогда же, летом, на самом деле раньше (на пересдаче), девушка узнала про нового преподавателя по насосам, потому что это был один из спорных предметов на предыдущем курсе, что не могло не нервировать. Она получила номер преподавателя и его электронную почту, но до конца лета так и не написала и не позвонила для понимания учебного процесса. Только удивилась, когда в расписании, которое прислали буквально за три дня до начала учебного семестра, другую фамилию, не такую, как у их предыдущего профессора, хотя знала, что новый преподаватель — сын предыдущего профессора Сейчас, на паре, они узнали о контрольной. Точнее, как сказал аспирант — «Я не собираюсь вам портить оценки в самом начале семестра, так что, скажем, это просто проверка усвоенного материала. Для понимания мною катастрофы». Истинным мотивом было любопытство — так ли всё плохо с этим потоком, с этой конкретной группой. В конце первой учебной недели Полина узнает и расскажет своими одногруппникам, что в этом семестре предполагалось много заменяющих преподавателей, и все они наверняка бы вели занятия по-своему. Уже кто-то успел провести установочные лекции, просто познакомиться со студентами, сказать, что ждет в конце семестра, но та контрольная — была первой, в самом конце учебного дня, что уже можно было считать показателем будущего года. Пока девушка заполняла журнал и готовила его на подпись, кто-то из одногруппников пошутил не самую умную шутку. Про насосы. Аспирант усмехнулся сначала, а потом выдал «минус балл каждому шутнику». Так они поняли, что легче, чем у его матери, не будет. «Останься после пары, если у вас нет занятий дальше» — такую записку Павел Дмитриевич, так представился аспирант, вложил в её задание контрольной. Он уже выяснил, что занятий у неё дальше нет, и ещё приятно удивился её результату на контрольной, одна из немногих хороших оценок. По иронии, хорошие работы были, по большей части, у девочек в группе. И у Павла теперь был вопрос к матери, но он не будет его задавать. Посмотрит, что будет в конце семестра. Ещё развеселила реакция второкурсницы на записку. Что за ребячество… Но она осталась, сказала подружкам что-то вроде «у меня вопрос по контрольной, меня не ждите», правда, одна девочка все равно осталась, кажется, он видел по тени под дверью, что та топталась и ждала подругу, явно. — Как тебе пара? — молодой преподаватель складывал контрольные задания и закрывал портфель, когда девушка несмело взяла тряпку и стала стирать с доски. — А мама твоя узнает? — он прислонился бедром к столу и смотрел, девушка чувствовала этой спиной, чувствовала, что он смотрит, оценивает, и понимала, что выбор в сторону вельветового сиреневого костюма и кроп-футболки был вполне удачным. Так, хотя бы так, она была в хоть какой-то безопасности от «облизывания» глазами от всех, кому ни лень. Павел помнил её не такой, летом в сарафане с воротничком стойкой она выглядела иначе, будто бы этот костюм скрывал её от мира, зачем? Еще он помнил, что летом была челка, легкая такая, чуть попадала в глаза, и общая длина, он помнил, что, обнимая ее, волосы прижал к спине; сейчас же было не так — она остригла волосы по плечи, и челка теперь не выбивалась из общей длины. Типичная прическа из фильма Леон, только без челки и волосы светлее. — Я похож на стукача? — аспирант не подходит, сидит и крутит душку очков, наблюдает за, теперь уже чуть размытым силуэтом у доски. Парень хотел бы посмотреть на её веснушки. — Ты красивая. — Пара интересная, я умная, а не красивая. — молодой человек понимал, что она замерла и теперь не движется у доски, что-то думает, наверное. А потом он уловил, как девушка прошла мимо него, обволакивая каким-то ягодным ароматом. Он посадил на нос очки и увидел, что она собирает сумку. Казалось бы, сумка уже собрана, но вмиг на столе оказались журнал и ручка, — Вам должно быть все равно на то, что я красивая. До среды, до свидания. — Ты красивая, это факт. Я не пристаю. — он смотрит, как она нервничает, сжимает в руках журнал, — Ты умная, это факт. — Пожалуйста, не нужно меня выделять из всех остальных студентов только из-за того, что вы мне помогли с зачетом летом. — Павел заметил, как дернулся ее носик, понял, что девочка на грани истерики, но почему? — Я могу уйти? У вас ведь нет ничего, что нужно группе передать? — Номер. Полина, мне нужен твой номер, для связи по учебным вопросам. К тому же, у студентов могут быть вопросы. — Он хотел разрядить обстановку, но потом понял, что неудачно. — Только не давай мой номер всем подряд, не хочу всех спасать от мамы. В следующий раз он её не узнает — на носу сидели очки. И села она на последнюю парту, вопреки общему удивлению и мнению, что староста должна сидеть за первой партой. Павел понимает, что ему не показалось, это была она на обеде вчера. Почему она так поменялась? Их разговор повлиял? — Мне нужно четыре человека на научную ярмарку. Наш институт проводит её для поступающих. Участие зачтется на экзамене. — последняя фраза была катализатором для заинтересованных. Он выбрал тех, у кого были проблемы по предмету, когда его вела мать. — Кто у вас староста? Он знал, что ребята укажут на Полину. — Староста тоже должна быть. — Я… — Отказы не принимаются. End flashback ***Kamazz- языки пламени
— Блять, — он выдыхает резко и шумно, когда понимает, что им мешают её джинсы. — Напомни мне, купить тебе юбки или, хотя бы, комбезы какие-то, потому что джинсы — это каторга. — Ещё один пункт, почему я не буду на тебя работать. — девушка стянула штанины к щиколоткам и пока снимала с одной ноги, мужчина делал то же самое со второй ногой. — Почему мы не поехали домой? — Потому что я хочу тебя сейчас, а не дома. — последнее Паша говорит, крепко цепляясь за руль, девушка сразу приняла всего его. — Дома ты меня секса утром лишила. — Заткнись. — Полина ладошкой закрывает ему рот, так что локтем теперь упирается в стекло, она кусает кожу на тыльной стороне своей руки, двигается вверх-вниз. Ей самой нужна была разрядка. Ещё утром. — У нас есть десять минут, чтобы кончить. Развивашки у Лобановых. Он любил её такую, властную, уверенную. Отчасти из-за этого он хотел новый отдел, Паше нужно было видеть ее чаще. Ну, и кладовку можно было бы проверить. Пару раз. Блять, да больше, чем пару. Он успевает отправить в её ладошку поцелуй прежде, чем Полина ухватилась за подголовник у затылка мужчины. Ткань её белья трётся о член. Неприятно. Павел чертыхается и крепче прижимает девушку к себе, чтобы удобнее было перехватить ткань белья с одной стороны и разорвать по шву. Остается только стянуть лоскутки по другой ноге. Павел нагло улыбается и прихватывает зубами кожу на шее. Видит негодование в её глазах, но она не говорит ничего, не может. Она близка к грани. Девушка вся на грани, он чувствует через ткань его же рубашки, как затвердели её соски. Заставляет её откинуться на руль. Шатенка нажимает на сигнал, пугается. Смеётся и закрывает рот ладошкой. Это мешает ему расстегнуть пуговицы. Движения становятся резче и быстрее. Он её знает. Сжимает сосок, и прижимает тело в мелкой дрожи к себе. Когда она расслабляется, выходит из неё и чертыхается про себя. Он кончает ей на живот, как только она льнёт к Нему. Презервативы закончились в прошлый их спонтанный секс, а про детей они пока не торопились думать, пока что. — Ты порвал мои трусы? — Полина смотрит в бок на остатки ткани, хочет закрыть грудь рубашкой, — Ты испачкал мою одежду. — Технически, это моя одежда. — с жадностью привлекает её в поцелуй и готов стать котом, под стать фамилии, когда ноготки проходятся по затылку. — Привет. — Привет. Всё ещё прижимая её к себе, Паша достаёт из бардачка влажные салфетки. Полина в очередной раз называет их машину трахмобилем и в шутку спрашивает, как часто он трахается тут. В ответ получает такой же ехидный смешок и предложение ответить самой. — В чем… — Девушка хотела узнать про одежду, она все еще старалась запахнуть мужскую рубашку так, чтобы было хоть немного прилично, хотела сказать, что надо попросить удалить записи с камер. Понимала, что второе, скорее всего, нереально. Не в их ЖК. — Я купил тебе рубашки. — он пересадил её на пассажирское сидение и оделся сам. Отмечая, что купить и себе рубашку было правильным решением. Свитер Павел оставил в офисе, когда поторопился скорее выехать за Полиной. — С тебя ещё трусы. — она смотрит через всю машину в зону багажника, прижимая руки к груди, не торопясь натягивать джинсы. Разворачивается и плюхается назад на сиденье, разворачивает зеркало заднего вида так, чтобы видеть Павла. Но видит уже серьезный взгляд, полностью лишенный той игривости, что была буквально несколько мгновений назад. — А что, ты знаешь, сколько сейчас качественный комплект болья стоит? — Знаю, представь себе. — он подходит к её двери и открывая ту, встаёт так, чтобы камеры не заметили раздетую девушку, протягивает два пакета, один розовый с чёрными полосками, второй какой-то незнакомой фирмы. — Тебе бы одеться. Нет, мне нравится, когда ты голая. Знаешь, это возбуждает. Но сейчас соседи повалят на развивашки с детьми. — Вот так, да? — Полина смеётся, одевается, отмечая приятную ткань, — Трахнул, одел и всё? — Трахнула меня ты, — мужчина застегнул рубашку как раз в тот момент, когда на подземной парковке открылся лифт. Посмотрев на девушку, усмехнулся. Она уже оглаживала волосы. Хотя, скорее макияж требовал правки, а не волосы. — Помада. — Точно. — решив не тратить время на размазанности, Полина просто стёрла все с губ и, когда услышала детские голоса, улыбнулась, ухватила его за талию и шепнув на ухо, быстро выскочила из авто. — Надо будет повторить. — Молодые люди, вы паркуетесь на триста двадцатом месте. Постоянно об этом забываете, — Подходя к водительской двери, Паша хотел пожать руку соседу, но тот снова начал возмущаться. Мужчина был ненамного старше, но уже обзавёлся тремя детьми. Иногда Паша завидовал соседу, но все проходило, как только один из близнецов подбегал и специально наступал ему на ногу. Обычно, этот момент спасали объятия с Полиной, чтобы не ругаться. Но сейчас он не мог этого сделать, потому что девушка уже присела перед маленькой девочкой, самой младшей из отпрысков Лобановых. Паша иногда думал, что девочка не от соседа, потому что она не была похожа ни на мужчину, ни на своих братьев. Маленький красивый цветочек. Вот тут он точно завидовал. Но вопрос детей не поднимался, специально — ни разу. — Срочный звонок, пришлось остановиться. — про себя он сам удивлялся. Потому что какое дело соседу, почему они встали на свободное парковочное место. Реально свободное, никем не купленное. Тогда Павел наконец задумался о покупке этого места, потому что тут меньше всего камер, им подходит. — Милая, я перепаркуюсь, поднимайся домой. Уже сидя за рулём, он видел, как девочка радуется какому-то фокусу, который показала его девочка. На радостные смешки сестры подошли и братья. Павел видел, как это раздражало соседа. Забавно, как быстро стареют люди, которым в тягость заниматься своими детьми. Полина показала что-то на ладошке детворе и те, кивнув, забрались в открытый отцом минивэн. Сосед что-то говорил, явно недовольно. Она же распрямилась и сложив руки под грудью кивнула и что-то сказала в ответ. Почему-то Паша был уверен, что это было что-то резкое, но такое девчачье, что соседская реакция не могла быть иной. Мужчина поторопился закрыть дверь авто и скорее выехать с парковки. — Что ты ему сказала? — Напомнила, что и он был молодым. — шатенка легонько сжала его руку и похлопала по машине, — Паркуйся, я жду тебя у лифта.***
Flashback Ярмарка была громкой. Павлу было не в первой участвовать в подобном, потому что он был в какой-то инициативной группе, когда сам учился на несколько курсов младше. Так что он знал, как расставить своих студентов у столов с информацией. Чуть позже аспирант снова прошел по стендам, рассказывая, что нужно было делать. Полину он не ставил никуда, хотел держать около себя, к тому же, находясь на галерее, где бы было видно весь зал, Павел через Полину смог бы оперативно что-то менять и координировать. А ещё Паша хотел наконец поговорить со студенткой. После первой пары прошло уже две недели и шесть занятий, четыре лекции, которые он сам старался скорее отвести и отпустить их, а вот практики, которые, неожиданно для него самого, ему отдала мать, он вёл, иногда даже казалось, что излишне дотошно. Но за все эти пары он не перекинулся с ней фразами больше приветствия или прощания. Даже журнал она забирала молча. — Мне нужно обсудить с тобой ярмарку, чтобы ты передала ребятам. — пока все не разбежались, он сказал это нарочито громко, так у неё не будет шанса убежать. Когда все ушли, девушка встала ближе к двери, ожидая, что это он к ней подойдёт. Но этого не произошло, Павел позвал её к профессорскому столу. — Я не кусаюсь. — обещая себе, что не встанет со стула, сказал аспирант, внимательно осматривая свою студентку. Очки снова сменились линзами. Она сделала забавные сиреневые кончики на волосах. Это умиляло. — Ты изменилась. — Не говорите, что я красивая. — девушка крепче взялась за сумку. — Что по поводу Ярмарки? — Первое, это факт. Второе, нужно будет расставить ребят так, чтобы по интересам, чтобы каждый был там, в чем разбирается. — Но… — Она мотает головой, технически, он не сказал, пусть и подтвердил, — Никита лучше в черчении, Лику на технические… Нет, Лику на черчение, а Никиту и Катю на механику с сопроматом. Парням больше верят в технических науках. Серёжу и Влада на эстафеты. Всё? — Быстро ты распределила. Сейчас, на ярмарке, Павел видел, что Полина была права — Родители с детьми охотнее подходили к их техническим стендам. Ребята в зоне спортивных эстафет даже устроили соревнование с другим факультетом, охотно вовлекая в действо абитуриентов. Лика выгодно представляет кафедру черчения. И тут староста не ошиблась. Он не отпускал студентку далеко, потому что через неё держалась связь с ребятами. И он просто не хотел отпускать её от себя, но поговорить им так и не удалось. Хотя бы не дёргается от него теперь. — Напиши ребятам, что через час закругляемся. Они сразу могут расходиться. — Паша наклонился к ней, но она не отступила, хоть и дрогнула. — А нам с тобой надо на наших стендах все собрать. — Угу. — она быстро печатает ребятам сообщение и ведёт носом. Он все ещё использует тот аромат с шоколадом. — Простите. — Да? — Как называется парфюм? Полина не признается, что хочет просто всё вокруг себя пропитать этим ароматом. Так же она не скажет, что дёргается вовсе не от него. Она дёргается от себя. Все это время, даже летом, тот же настырный аспирант. Почему же он сидел в её мыслях? Почему ей иногда было физически больно от этого? От того, что она не может его коснуться. Они стоят на балкончике в тени, им видно всех, и почти никому их не видно. Рука непроизвольно тянется поправить выбившиеся прядки, из-за чего ровный ряд сиреневых кончиков растрепался. А она не отступает. Наоборот — наклоняет голову к руке. — Что же я делаю, птичка моя.