Не секрет, что для того, чтобы вы не заскучали, читая о приключениях моего друга, многие обыденные вещи я не берусь описывать, разумеется, в том случае, если они никак не влияют на сюжет истории. Рассказ "Вампир в Суссексе" не стал исключением. Я мог описать весь путь в город Лемберли и обратно в Лондон, вместе с нашими разговорами, но это не имело смысла и только бы мешало восприятию основной истории. Но никто не запрещал мне посвятить несколько слов этому в своем дневнике.
Итак, было раннее утро, когда я и Холмс, выселившись из гостиницы "Шахматная доска", отправились на местный вокзал. Вернулись мы в свои номера вчера глубокой ночью, примерно за час до полуночи, и, как я мог судить по состоянию моего друга, только мне удалось как следует выспаться. Вид у Холмса был не лучший: он выглядел бледнее, чем обычно, вел себя слегка заторможено, не сразу понимал, что от него хотели, на любые вопросы мой друг отвечал неохотно, предпочитая разговорам тишину; взгляд его был пустым, ничего не выражающим, кроме усталости. Из-за того, что за окном стоял ноябрь, а в тот год он был особенно холодным и дождливым, я испугался, как бы мой приятель не подхватил простуду или что-то серьёзнее. На мой очередной вопрос о его самочувствии Холмс лишь раздраженно отмахнулся.
- Я плохо спал этой ночью. Ничего серьезного, Уотсон.
Зная Шерлока Холмса достаточно долго, мне было нечему удивляться. Он мог нормально не спать несколько дней, пытаясь найти разгадку очередного дела, но, когда мой приятель не занимался расследованиями, с ним тоже иногда случались приступы бессонницы. И в тот день, я предполагаю, Холмс не смог спать по этой же причине.
Я больше не донимал его пустыми вопросами, и всю дорогу до вокзала мы провели в тишине. Все это время мои мысли занимала ужасная история семьи Фергюсон. За столько лет мне уже стоило привыкнуть к тому, что злодеем может оказаться кто угодно, но я не припоминал подобных случаев на практике моего друга. Мальчик, обезумивший от ревности и ненависти к своему маленькому брату, был готов пойти на убийство. Ужасало и то, что Джек - так звали старшего сына Роберта Фергюсона - не испытывали вины за содеянное. Из числа всех доступных человеку эмоций, он, вероятно, ощущал лишь печаль и гнев из-за того, что его отвратительная выходка стала известна отцу.
Прокручивая у себя в голове вчерашнее дело, я и не заметил, как быстро мы добрались до вокзала. После того, как билеты были куплены, я и Холмс оказались на перроне. Нам не пришлось долго ждать поезд: уже спустя мгновение он остановился перед нами и еще нескольким людьми, которые тоже решили покинуть этот город в столь раннее время. Без лишних трудностей мы расположились в предназначенном для нас вагоне первого класса, и поезд, постояв еще несколько минут, тронулся с места.
Холмс все также молчал, не произнеся не единого звука. Конечно, он всего-навсего был уставшим, а из-за этого настроение у него сделалось хуже некуда, но я продолжал беспокоиться. Не нарушая установившуюся в вагоне тишину, мы оба смотрели в окно. Там не было ничего интересного, одни только проносившиеся мимо небольшие деревни с их полями, темные леса, а где-то вдалеке виднелся какой-то город, но, за отсутствием беседы, этот пейзаж был единственной вещью, которая могла хоть сколько-нибудь скрасить тот длительный период времени, пока поезд вез нас в Лондон. На самом деле рядом со мной лежала свежая газета, которую я купил рядом с вокзалом, но тогда мне совершенно не хотелось ее читать.
У меня никак не получалось перестать думать и выбросить из головы все то, что случилось вчера. Из-за этого я, глубоко погруженный в свои мысли, вдруг неосознанно произнес вслух:
- Страшный ребёнок.
Сказаны эти слова были в полголоса, но Холмс, которого, по-видимому, я отвлек своим неожиданным возгласом от размышлений, сначала странно посмотрел в мою сторону, но затем он все понял и, издав многозначительное: "Оо...", утвердительно кивнул, соглашаясь с моими словами.
- Да, сущий дьявол, - ответил он, вновь постепенно погружаясь в задумчивое состояние. - На что он только был готов пойти из-за своей ревности. Убить собственного брата! Как это бесчеловечно! Только представьте себе, Уотсон.
- Мне до сих пор сложно в это поверить, - признался я. - И если бы не вы, кто знает, чем бы закончилась эта история.
- Уж точно ничем хорошим.
После этих слов Шерлок Холмс замолчал и, удобнее расположившись на сидении, стал смотреть в окно. Не сложно было догадаться, что он по-прежнему не расположен к разговору, а потому я, не желая его беспокоить, развернул свежую газету и принялся детально ее изучать.
Как я и подозревал, там не было ничего хоть капли интересовавшего меня. Плохо помню, какая тогда у меня была газета в руках. Кажется, «The Times», но это, я думаю, не имеет особого значения. Первую страницу с разного рода объявлениями я, лишь только мельком просмотрев, быстро перевернул. На следующих страницах был короткий репортаж о новом заседании парламента, затем шли разные спортивные статьи. На следующих страницах располагались афиши театров и мьюзик-холлов, но, не найдя там ничего особенного, я стал листать дальше. Новости из-за границы тоже мало вызывали интерес. На странице, где печаталась судебная хроника, я немного задержался, надеясь найти здесь какое-нибудь происшествие, которое смогло бы занять Холмса и меня. Но, увы, ничего, кроме бытовых убийств, краж - грабители были схвачены почти сразу же – и прочих мелких дел тут не обнаружилось. Только я хотел перелистнуть на другую страницу, как вдруг мой взгляд привлек следующий заголовок и статья под ним:
«ГРАБИТЕЛИ БАНКА В УЭСТ-ЭНДЕ – ДЕРЗКОЕ И ЗАГАДОЧНОЕ ОГРАБЛЕНИЕ»
Совершенно дерзкое ограбление со взломом и подлое нападение на территории Городского и пригородного Банка на Слоун-стрит. Из данных, которые стали нам известны, ограбление, по-видимому, было спланировано и ловко совершено ранним утром. Ночной сторож по имени Фосетт утверждает, что между первым и вторым часами ночи он услышал небольшой шум в помещении, используемом для хранения предметов роскоши некоторых клиентов банка. Когда он спустился вниз, чтобы узнать причину шума, на него напал грабитель, которому удалось повалить его на землю, прежде чем сторож смог поднять тревогу…
Я привел отрывок этой статьи. Вкратце, там говорилось о том, что ворам – считают, что их было двое – удалось скрыться, и полиция еще не успела отыскать этих людей и произвести арест. Не знаю чем, но данная новость меня сильно заинтересовала. Перечитав текст еще пару раз, я, полностью уверенный, что мой друг не устоит перед этой статьей, захотел прочитать ее вслух.
- Только послушайте, Холмс, - начал я, поднимая голову от газеты, чтобы посмотреть на своего приятеля, но тут же умолк. Напротив меня, откинувшись на спинку сиденья, спокойно спал Шерлок Холмс.
Положив газету на колени, я невольно стал рассматривать своего спутника. Как редко мне удавалось увидеть Холмса в таком умиротворенном виде, пока он отдыхал. Мой друг сидел в той же позе, что и некоторое время до этого, только голова, которая была теперь немного наклонена вниз, изменила свое положение; веки были опущены. Грудь то и дело спокойно вздымалась и опускалась. Его родное дыхание, а также расслабленная поза окончательно уверили меня в том, что Холмс уснул. Тут я забеспокоился, что мог потревожить его покой, когда обратился к нему: хоть я и негромко позвал его, но этого могло быть достаточно для того, чтобы разбудить моего друга. К счастью, подобного не случилось.
Я был очень рад, что он спал: ехать нам предстояло еще пару часов, а может и больше, и этого времени хватило бы для того, чтобы Холмс отдохнул, компенсируя отсутствие сна этой ночью. Любуясь им, мне, вдруг, стало так тепло на душе. Сам не знаю от чего, но в тот момент я был несказанно счастлив, что судьба однажды свела нас вместе. В его компании невозможно было скучать. Расследовать с ним преступления – одно удовольствие. Всегда, когда он находился рядом со мной, я отчего-то чувствовал себя очень хорошо. Я мог сильно утомиться, мог быть чем-нибудь расстроен, но, стоило ему лишь улыбнуться мне, как от усталости не было и следа, а настроение тут же становилось чудесным. Холмс был отнюдь не идеальным человеком, чего только стоил его сложный характер, но, несмотря на это, он был для меня самым замечательным человеком, которого я когда-либо знал. Мы были с ним хорошими и близкими друзьями, но иногда мне казалось, что между нами есть нечто большее, чем просто обычная дружба...
Тут я опомнился, возвращаясь из потока своих мыслей обратно в реальный мир. Должно быть, я просидел так, смотря на Холмса, достаточно долго, и, чего я опасался, он мог в любую минуту проснуться. Тогда бы его очень насторожил мой пристальный взгляд. Поэтому мне пришлось вернуться обратно к чтению газеты, но теперь она уже не так сильно интересовала меня.
