Пойдём?

Его пытались «задушить» своими правилами, подчинить и заставить слушаться. — Ты обязан учиться и делать всё, что скажет тебе Учитель. Учитель для Серёжы был его личным адом. Как и родители, временами будто возвращавшиеся из загробного мира и не дающие ему спать по ночам. Но Серёжа скалился, выдыхал и делал. Он ведь должен. Всем и каждого с самого детства. Ребёнок, который должен был стать лучшим, медленно превращался в мальчика, что обязан стать великим, но всё ещё ради других. — Не позволю им, никому не позволю. Они не знают, не понимают. Никто из них, — Серёжа поскрёб ногтями по поверхности старого зеркала, обнаруженного в кладовой. — Никто не сможет заставить меня следовать их задумкам. Хотелось свободы, чтобы взмыть в небо подобно птице, понестись вскачь гепардом или нырнуть на самую глубину как сверкающая чешуей на солнце рыба. Показалось, что поверхность зеркала словно качнулась и стала похожей на водную гладь. Сережа криво улыбнулся, сделал большой вдох и словно нырнул в ледяное озеро. Мышцы моментально одревенели от низкой температуры и резко потянуло в сон, но мальчик забарахтался, задергал ногами и руками в попытках выплыть. Он не видел, куда, лишь понимал, что сдаваться нельзя. Как всегда. Только очень хотелось. Хотелось опустить руки, расслабить ноги и уйти далеко-далеко, на самую глубину. Чтобы не бороться больше. Не противостоять всем этим людям, ощущая это вечное, всепоглощающее и ни с чем не сравнимое тотальное одиночество. Серёжа чувствовал себя маленьким мальчиком, брошенным всеми и одновременно обязанным каждому. Послышался хруст. С таким звуком ломается лёд, зуб, и так в этом бесконечном озере ломался Серёжа. Он вдруг понял, что чертовски устал бороться. А в этом ледяном озере было так хорошо и так свободно. Он дёрнул ногой в последний раз, раскинул руки и вдохнул. И почему, интересно, он дышал под водой? Впрочем, Серёжу такое точно не волновало. Там, за зеркалом, осталась жизнь в кандалах и за решеткой чужих мнений. Здесь же был только он. Он закрыл глаза и оставил попытки всплыть. Выбрал свободу. Но впервые это был его личный выбор. Что-то тёплое неожиданно опустилось ему на плечи. Серёжа зажмурился, ощущая, как холод медленно отступает, а на смену ему приходит новое и неизведанное. В лицо подуло чем-то с запахом апельсина и сигарет. Ему этот запах нравился. Он был не холодным, даже скорее надёжным и спокойным. Может, немного родным. — Эй, ты в порядке? Нет, нет, нет. Мысль, отчаянно забившаяся где-то на дне разума, пыталась вырваться на поверхность вслед за этим голосом. Юным, хриплым и тихим. Мягким как что-то на его плечах. Помоги мне. Серёжа скукожился и схватился за голову. Было больно. И страшно. Страшно, что голос этот исчезнет, как исчезало всё в жизни. Уйдёт, как уходили все. И снова останется чужое, не его. На плечи надавило что-то тяжёлое. Мальчик вздрогнул и медленно открыл глаза. В темноте ясно были видны два тёмных глаза. Серёжа несколько раз моргнул и испуганно сглотнул. На шее у неизвестного что-то блеснуло, но рассмотреть в темноте не удавалось. Снова поднял взгляд на лицо. Человек напротив улыбался. Мягко. Так, как ему не улыбался еще никто и никогда. Чужие ладони на плечах немного напряглись, вызвав волну мурашек, а голова неизвестного наклонилась. И мальчик вдруг понял, что впервые ему не страшно. — Я Олег. Пойдём со мной. Олег бесшумно встал и протянул ладонь, словно приглашая куда-то. Серёжа снова сглотнул и взглянул на грудь. Прищурился. Это был кулон и в очертаниях узнавался волк. Волк — это защита. Это сила. Это преданность. Уверенно вложил руку в чужую и позволил себя поднять. Апельсин и сигареты. А ещё немного кофе. — Я Серёжа. И я пойду с тобой.