балкон

— Кто бы мог подумать, — голос звучит холодной насмешкой у самого уха. Неожиданно, потому что в последнюю встречу он был, кажется, на порядок ниже. — Разве ты не был первым в ряду тех, кто вечно возмущался на вонь моих сигарет? А теперь таскаешь их из моего кармана. Суперби выдыхает — закатывая глаза бесконечно устало, когда стряхивает пепел с сигареты в очередной раз. Рассвет только заходился, разливался мягким светом на небе и лице его. И на улице слишком прохладно, чтобы они и дальше стояли так — в одних футболках да босонож. — Не тебе меня учить, — он отзывается погодя. В кои-то веки — непривычно спокойно и тихо. — Не выглядишь особо счастливым, — Бельфегор упирается локтями в перила балкона и клонится ниже, заглядывая ему в лицо, что до этого успешно было скрыто копной длинных — всё ещё, дань старой клятве — волос. Очередная насмешка не вызывает внутри ничего. Ничего, кроме глухой злости. От неё тошно. Хочется спросить: «Да что ты из себя строишь тут стоишь, мальчишка?!». Но вместо этого он только скашивает взгляд. — Пошёл ты, — в его интонации пусто, и это поистине пугает. Что случилось, мой капитан? Неужели море тебе не покорилось? Окурок летит с высоты пятого этажа, мерцая в сумраке утра непогасше-алым, и падает в лужу на асфальте, что осталась от ночного дождя. — А может я беспокоюсь, а? — он не оставляет попыток, шатается в сторону, специально задевая Суперби плечом, и смеётся — вот это до боли знакомо. — Бел, — Скуало хватает его за запястье, отчего Бельфегор замирает, наверняка, глядя прямо на него. Чёлка всё ещё дурацкая. Сколько лет, а она такая же ужасная. Зовёт — и ничего больше. Слов для него у Скуало нет. Да и не уложить всё то в слово. — Я… — Скучал? — Суперби обрывает его на полуслове. А у Бельфегора усмешка появляется на лице сама по себе. — Ни капли, — откровенная ложь. Скуало знает. И Бельфегор тоже знает. Но не говорит больше, тянется вперёд, цепляясь руками за шею, и утыкается носом в плечо, шумно вдыхая. — Я тоже, — хрипло говорит Скуало, укладывая ладонь ему на спину. Оба понимают — тоже скучал.