oh rose red, oh violent blue

Кори бы очень хотелось, если бы кто-то смог взять — и засвидетельствовать лицо Джима в момент, когда он увидел новый клип Стоун Саур (он наверняка был одним из первых, кто это посмотрел; он следит за ними, приглядывает!). Этот альбом будет последним, так решил Кори. Раз уж последний, то пусть народ напоследок тоже позабавится. У Тейлора вообще достаточно своебразный взгляд на то, «как» можно развлечься, «когда» можно развлечься, причем даже на «где» у него в принципе огромный, жирный пункт, ибо если и время есть, и идея есть, а пространства путного нет (или если есть, то ограниченное), то это создает проблему. Проблема места сейчас отлично вытесняется другими, более насущными и более важными, но имеется даже сейчас. Пространство — оно, вообще, если посмотреть, играет решающую роль в чем бы то ни было, и не в один только секс эта проблема упирается (но в большинстве случаев...). Видимо, пространство под названием «Стоун Саур» и раздавило Джима окончательно. Кори не идиот; он может сложить дважды два, и ему вовсе не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять: с его товарищем творится какая-то херня, у товарища голова забита совсем другим, да и не осталось у товарища желания что-то делать с их проектом дальше. Ну вот что я мог сделать, скажите, а? Кори сглатывает; самоуничижительных эпизодов нынче поубавилось, но это не значит, что они прекращены насовсем. Он выглядел несчастным, чуть в петлю не лез, а я ж только и хотел, чтобы он был хоть чуточку счастлив...* Так вот. Видеоряд к новому синглу Джима если не совсем уж прям осчастливил, то наверняка взбудоражил, если говорить словами размытыми. Мужик, я там на пилоне верчусь; меня едва не гуталином начистили, чтобы я сверкал аки Сваровски, усмехается Кори, прикрыв глаза, представляя, что Рут вот здесь, на расстоянии всего лишь вытянутой руки, а сами они сейчас в каком-нибудь из номеров из какого-нибудь отеля; поза символическая — нога на ногу, плечо к плечу. Если и это тебе не помогло, то у тебя серьезные проблемы. Ладонь уже сама собой грубо поглаживает проступивший бугор. Когда Кори один, то наедине с собой он сильно не церемонится, ибо к этому не располагают ни обстановка (проблема пространства), ни обстоятельства (иногда — проблема времени), да и оригинальности в этом нет никакой. У Рута там наверняка ладони мигом вспотели (он их еще так всегда потирает интенсивно, с тревогой), зрачки точно расширились (как говорят, от созерцания желаемого объекта у субъекта...). Он точно, абсолютно точно смотрел не отрываясь: в конце концов, не каждый день Кори Тейлор трется задом о пилон и уж точно не каждый день ему улыбается ходить в абсолютно пидорском кожаном жилете, который, между прочим, сам выбирал, делая упор скорее не на свои ощущения (он вспотел в нем, жутко вспотел), а на чужие (все для Джейми, пока он ничего не видит и ни о чем, ни приведи Господь, не подозревает). Стоило только ширинке вжикнуть, стоило только Кори притронуться уже к себе по-взрослому, тут же заорал дурниной телефон — и кому оно надо, посреди бела дня? Джим. Так даже лучше. Мало того на крючок попался (будто бы был у него другой вариант), так еще и сдается теперь по доброй воле; никто, отнюдь никто не вынуждал его названивать Кори. Тейлор вообще не виноват; Джим сам, Джим первый начал! Кори нажал на кнопку вызова и промахнулся два раза; пальцы дрожали так, что пиздец. Да и неудобно это немного: одной рукой — к себе в трусы, а другой пытаться совладать с техникой. Таки совладал, громко выругнувшись, тем самым издав первый за весь предстоящий диалог звук. Кори чуть было не подпрыгнул на месте, когда голос по другую линию явно охуевшим тоном изрек: — Это какого хера сейчас было? Но Кори не позволил минутной слабости взять над собой верх. Вместо этого он продолжил интенсивно себя поглаживать — теперь уже затем, чтобы вернуть все обратно, ибо крик Джима прежний пыл немного охладил. Рут всегда ходит вокруг да около, увиливает да и вообще строит из себя скромнягу столько, сколько Кори его помнит; а помнит он его с каких еще лет! Даже в постели — и там Рут умудрялся оттянуть момент на подольше. — Передернуть-то хоть успел, прежде чем трубку в руки брать? А вот Кори нравится быть прямым и железным. Ему нужен конкретный ответ на его вполне конкретный вопрос, и на сколько Джим располагает всем необходимым к этому, оценить Тейлор не может. Но он мог бы помочь, если Джим звонит ему за этим. — Кор, я серьезно; что это, твою мать, было? — голос хотя и звучит напряженно, но все же менее агрессивно, чем Джим хотел бы сейчас казаться (или просто пытался, а не прям хотел; или получилось так, а Кори истрактовал по-другому). — Я знаю, что тебе нравится эпатировать народ, но вот это — это через край. Тейлор заострил внимание на головке своего члена; растирал там бедную кожицу до красноты, чтобы хотя что-то чувствовать. Благо, внимание у него двойное: одно держит фокус снизу, другое что-то соображает сверху. Раз уж Джим позвонил, то без его помощи Кори не кончит как ни старайся он. — Я тебя спросил: ты дрочил? — Рут, ну твою ж мать, ну почему же ты вечно топчешься у порога, почему ты не можешь дать простой ответ на простой вопрос; это же так просто! — Чтоб ты понимал, — начал было Джим, выдержав паузу; видимо, ему предстоял тяжелый выбор между «да» и между «ты мудло, Тейлор», после которого он бы вполне вероятно мог и вовсе повесить трубку, — когда я увидел тебя, я уже держал всю свою наличность наготове. Зеленую, в смысле, наличность. Это было произнесено таким тоном, будто бы на другом конце континента находился не восьмифутовый мужик, а нашкодивший школьник, которого мать как некстати застала за пролистыванием журналов далеко не христианского посыла. Джим как будто бы в грехе сознавался, и это задевало и заводило одновременно: первое — потому, что ситуация «у-меня-случайно-встал-на-друга» в их случае уже давно не что-то новое или непредвиденное, даже за столько-то лет теперь нечто естественное; второе — Тейлору все же удалось разбудить в Руте романтика, пускай несколько побитого, не в лучшей из своих форм. — Значит, — Кори проводит языком по своим губам; он нуждается во фрикции очень сильно, и это дико херово, что рядом нет вообще ни души, кроме одной, рвано дышащей в динамик, — все-таки дрочил? — Вроде того, — он наверняка там смущен! Жаль, жаль и еще раз жаль, что застать картину охеревшего от происходящего Джима Кори так и не смог. — А ты? — А я.... — Рут, сучоныш, приезжай — и увидишь все сам, — а я, вот. Тоже. Вроде того. — Понял, — Джим хихикнул, почти по-девичьи мило. — Тебе, может, помочь? Помочь. Вот помочь было бы неплохо. Было бы даже лучше, окажись Джим и его руки здесь; Кори уже изголодался до их общих вылазок, будь то внутри студии, на концерте, во время интервью. Раньше вот они специально укатывали в какой-нибудь домище на окраине, потому что надо было ковать железо под названием Стоун Саур, а потом еще каким-то удивительным финтом ухитриться настругать материала и на Слипнот. Пожевав губу с минуту (скорее, матерясь про себя), Кори-таки сообразил, что ответ его в целом вышел положительный: — Валяй. Он уже не раз, если так подумать, вылезал на сцену в платье да стремном мейкапе на роже. Позволял себе тереться о Джима, который, вроде как, на гитаре играл, хотя занят был другим, а особенно после, когда это все заканчивалось. Иной раз доходило до того, что полуразрушенный макияж и изрядно потаскавшееся кружевное одеяние каким-то неведомым образом располагали именно к действию, причем к действию обычно... — Блядь, я не могу валять, когда тебя нет, — Кори хочется воскресить свое возбуждение; он уже непонятно сколько пытается реанимировать свой почти полностью опавший член. — В смысле, здесь. Я тебя хочу. Здесь. Играть в дружбу с привилегиями нравилось им обоим. Во всяком случае, это хорошо вписывалось в личную жизнь Кори, именно вот в ту, про которую говорить и писать нельзя. Разве у такого, как он, не может быть секретов? Прям чтобы секретных секретов? Потому он и не писал про них в своих двух-единственных книгах (у Джима они вызвали не то ярость, не то горе, не то смех; либо все сразу) и уж тем более не исходил подробностями у кого-нибудь на виду. — Но я же здесь, — тупо констатировал Джим. — И я уже собрался... валять. Не бросать же мне тебя одного. — Ну вот ты и валяй, — раздраженно брякнул Кори, думая, что ему надо-таки нанести визит в старый-добрый-потасканный-подзаебанный Де-Мойн, ибо недосексы по телефону он уже в лет так двадцать семь зарекся больше не делать, а тут вон как вылезло. — Валяю, — даже с какой-то апатией подтвердил Джим; ему там одному тоже плохо, очень плохо, только признать этого не хочет ни в какую. Факт того, что Джим там действительно в итоге начал «валить», доказывать стоя с пеной у рта необходимости не было; все ж слышно, причем настолько, что и в Тейлоре что-то да откликается: адреналин, жажда, что-то еще... — Знаешь, что? — Джим там яростно себя истязал, слишком увлеченно, с энтузиазмом, какой не свойственен господам его возрастной категории; ну, большинству из них. — Этот жилет... ты, это, если приедешь, то захвати его с собой. И марафет наведи: на лице там, и волосы пока не вздумай отчекрыжить. Я те... — дышит, запыхавшийся, —...я те, блядь... не вздумай. — Мои кудри ты еще застанешь, — Кори ведет по длине вяло, педантично и уныло; даже Рут со своим «привези с собой свое кроссдрессерское дерьмо» как-то не слишком помогает, хотя, блядь, слышно же, что человек вон как старается! — Я смотрел вот этот клип, значит, — с охотой начал повествовать Джим, видимо, осмелев уже до краев, — смотрел на тебя, скотина, на то, как ты задницей елозишь по, блядь, я тебе клянусь, ты там... ты, небось, изрядно пометил этот пилон, блядь, я ж все видел... а сколько дублей, дублей ушло! А, сколько? — Будь ты там, этого клипа бы в принципе не было, — честно признал Кори, в первую очередь даже больше для себя самого. Решение выпилить Джима из Стоун Саур Тейлор оттягивал до самого последнего, но выносить кислую рожу Рута было, пожалуй, выше его сил. С возрастом иногда вот приходишь к осознанию: сначала вот просто необходимо все похерить, прежде чем сообразить это «все» по-новому. — Это верно, — согласился Джим вопреки внезапной мысли Тейлора о том, что тот мог принять его неосторожное (иногда он просто не то что не церемонится, — даже вовсе не думает о том, чтобы обороты чуток-другой поубавить). — Я бы тебе не позволил наматывать круги среди этих пидоров. В таком виде — особенно. — Сам ты пидор, — задумчиво пробурчал Кори, стараясь выжать самого себя уже хотя бы насухую, с чем справляется пока от слова «никак». — Тут работает, знаешь, принцип... — невпопад дышащий Рут нужен здесь и прямо сейчас; это так несправедливо, совсем не по-человечески — в одиночку дрочить, точнее, пытаться это делать, — принцип «с кем поведешься». На Тейлора вот гнали какое-то время, заунывно долго и методично, беспощадно. Дескать, ты кинул гения! Мол, он живет музыкой, а ты все похерил! Это вот, кстати, вообще не по-товарищески было, особенно со стороны третьих лиц, которые вообще не знают, что происходит и как происходит! Они злили больше всего, но Кори себе приказал выдохнуть — вот и выдохнул; из глотка свежего воздуха и вылупился Гидроград. Когда Слипнот сводили греевский альбом, Кори принципиально держал дистанцию от Джима, тот тоже не отставал — но все же больше хмурился, только и всего. Как таковой ссоры между ними не было, но у Кори выработалось чуйка на пиздец еще задолго до Слипнот и уж тем более до реставрации обломков от Стоун Саур в начале миллениума. — И ты жалеешь об этом? — шмыгнул носом Тейлор, чувствуя, как ярость вместе с тревогой начинают стискивать его изнутри. — О том, что повелся со мной? Он очень надеется, что Рут не скажет «да»; это способно нанести удар, даже будучи при этом просто шуткой. — Я пожалею, если прямо сейчас не кончу, — на выдохе произнес Джим; Кори даже собственное дыхание застопорил, лишь бы только момент не проебать. — Клянусь, я скриншот с тобой на пилоне поставлю на обои в ноутбуке. — Только не перестарайся, — усмехнулся Кори. — Мне предпочтительнее будет застать тебя живым, когда я приеду. — Блядь, ты... — Тейлор вот сейчас в прямом смысле слова завидует рукам Рута; это он сейчас должен доводить мужика до разрядки, это они сейчас должны были (и будут!) тусить в Де-Мойне, — я, это, я, как бы, скоро. Вот. Уже сейчас, думаю... — Я с тобой, — Кори потерся щекой о подушку, включив динамик наполную; только бы не проебать это, только не кульминационный акт. — Не знаю, каким хером, но я с тобой. Рут во время оргазма просто охуенен, сонно подумал Тейлор, прежде чем тот через пару мгновений подтвердил это если не визуально, то на слух это точно оказалось достаточно занятно. Джим после такого обычно лезет пообжиматься, потереться, в принципе ищет какой-нибудь фрикции, физического контакта, а Кори лениво, по обыкновению либо дает это, либо ни хрена не делает и вместо этого позволяет чужим рукам делать с ним все, что их хозяину вздумается. Блядь, он скучает. — Блядь, — он скучает! — Сука, — а Джим, вот Джим скучает? Тоже должен скучать! — Я уже не молод, Кор, не молод, а умудряюсь передернуть на мужика в коже и с шалавьим раскрасом на лице уже раз пятый. — Юбилейный, прямо-таки. Кори явно недооценил мужской потенциал Джима на сей раз. Пять раз, блин. Ну, будет шесть! — Это ты виноват, — посмеялся Джим; Тейлор хорошо различил вжик (он даже несколько раз повторился, особенно явным и ярким было легкое и усталое «блядь»; у Рута, по всему видать, все еще адреналин внутри разгоняется) зажигалки сквозь фоновый шум. У него куча преступлений на счету: он изменяет своей женщине с лучшим другом, этого самого лучшего друга не раз и не два успел подвести (и, может, еще подведет, но он работает над этим, старается), а теперь вот, понимаете ли, в кои-то веки вильнул задницей — теперь уж точно враг всего народа, если не вселенной. — Чем теперь ты собрался заниматься? — поинтересовался Кори просто для того, чтобы унять тишину; ее либо затыкать, либо с ней мириться, но прерывать другую линию не хотелось. — Я... а я не знаю, — Кори уверен, тот сейчас затылок почесал, пятерню в волосы запустил, смахнул с потного лба пару прядей; в общем, поступил так, как поступил бы Кори. — Поковыряю струны, может, смогу что-нибудь. — Что-нибудь... — эхом отозвался Кори. — Если приедешь, еще раз говорю, то не забудь... — Не забуду, честно, — влезть в эти тряпки даже тогда было испытанием, а бегать в них в разгар летнего сезона по душной площадке с кучей дублей (мужики все портили; это они виноваты) было еще куда более мучительно. — Даже глазки подведу. В точности. — Значок «Бой Той» только впопыхах не забудь нацепить, — выразил еще одно пожелание Рут, и Тейлор отсмеялся: — Обижаешь. Без значка уже не то будет. Я даже трусы те же натяну, чтобы, знаешь, с атмосферой... — Можешь и без них, — нет, ну это уже наглость! — Могу и без них. Но я думал, ты предпочтешь сначала приватный танец. А еще я думал, что я предпочту, чтобы ты мне в трусы пару баксов напихал; сейчас с финансами у всех напряг... Хуйня у них какая-то происходит, правда, но Кори же сам говорил, что Стоун Саур — это свет. В Стоун Саур весело; чумные идеи по мере посещения головы Кори претворяются в действительность одна за другой, и эта тем более не была исключением. Они смеются, вместе, никакого рассинхрона. Кори почему-то заострил свое внимание именно на этом. — Но, нет, серьезно: что за херня, Кор? Ну кто в здравом уме отпустит строчку вроде: «Бля, пардоньте; я все еще там весь липкий, изнутри»?* — Я, — сдался Кори. — Ты, это, поменьше пизди и, Христа-Бога ради, иди уже, бренчи. Я спать пойду, башка болит. — Ну если Христа-Бога ради, то пойду. Джим потом еще и прыснул легким смешком, обозвав его скотиной, когда Кори попрощался с ним, издав чмокающий звук. До встречи, типа. Чтоб ты понимал, Кори и сам уже близок разрядке, я ж для тебя стараюсь. Кончил он насухую, как и задумывал, прежде чем сон овладел им насовсем.