silence

***

Ты сидишь на диване совсем рядышком и читаешь что-то очень философское. Феликс, ты помнишь? Это забавно. Вспоминать сейчас, спустя столько времени, как мы встретились впервые. Ты стоял у выхода из кинотеатра посреди ночи с разбитым носом или губой, а может быть всем сразу. В каком-то ужасно стильном костюме на одну только майку с глубоким вырезом, в светлой бейсболке и слишком белоснежных кроссовках. Как вообще они могли быть настолько белыми? Я почему-то тогда остановился, мимо пройти не смог, наверное, потому что мой взгляд буквально приклеился к твоему сосредоточенно-расслабленному лицу. Ко всему тебе. Я вспомнил, как видел где-то в интернете, что на oднoм из пляжeй в Иcпaнии cтoит cтaтyя Heптyнa, омываемая волнами, и oнa aбcoлютнo пpeкpacнa. В тот вечер прекрасен был ты. Твои зрачки были расширены, из носа текла кровь, но ты выглядел как победитель. Я бы не назвал себя целеустремленным, но в тот момент мне ужасно захотелось узнать твое имя, услышать твой голос.  — Привет. Наверное, звучало катастрофически неуверенно, и, знаешь, твой взгляд, неприветливый и ожесточённый, направленный на меня, уверенности не добавил, а наоборот выбил остатки земли из-под ног. У тебя веснушки. «Боже, каков твой генетический код?» – Чуть не спросил это вслух, представляешь? Хотелось самому себе в лицо рассмеяться. Потому что в голове не укладывалось, что ты настоящий, реальный, осязаемый. Твои глаза твердили о том, что ты хочешь пересчитать мне кости. Я хотел пересчитать звезды на твоих скулах. Ты потянул меня в переулок за углом кинотеатра и поцеловал, размазывая по щеке алые разводы. Вот так просто, не сказав ни слова. — Дай свой телефон. — Дыхание с терпкостью алкоголя прямо в ухо, и я готов поклясться, что чуть не провалился под землю, потому что услышал твой голос впервые. Ты почти-уверенными движениями ввел свой номер в строку контактов и подписал себя всего одной буквой, оставляя мне место и время для полета фантазии, пропадая в желтом такси уже через мгновение. Ты, наверное, не вспомнишь, но написать я решился только через две недели, когда начал замечать в себе какие-то нездоровые признаки тоски. Я действительно не мог забыть то, как ты, привстав на носочки, утыкался мне в щеку раскрашенным в кровь носом. Сумасшествие. Ты ответил через тридцать восемь часов. Я помню свое пьяное признание. Долго сомневался, не слишком ли быстро все развивается, мы были знакомы всего ничего, но мне тогда казалось, что ночь была абсолютно светлой, как и мои мысли. Эмоции настолько переполняли, что я просто продолжал и продолжал говорить. Думал, что наутро смогу сделать вид, будто ничего не произошло, изображать беспамятство, но все, что я мог, это чувствовать себя неловко. Напротив, молился всем богам, чтобы ты не подумал, что все те слова были пьяным бредом. Это то, что я хотел сказать тебе с самого начала. Даже если тогда мое небрежное заявление показалось тебе банальным и неловким, это было искренне. — Я так сильно тебя люблю. Наш первый раз плавно перетек во второй и в третий в ту ночь, ты помнишь? Я, кажется, просто забыл абсолютно всех, кто обнимал меня до тебя, потому что твои руки на моих плечах ощущались как победа, как великая удача, благословение - это настоящий джекпот. Что для тебя было желаннее: выиграть в лотерею или наслаждение ниже пояса? Ладонью по спине сначала легонько, почти без нажима. Я так безумно хотел целовать тебя везде, чтобы вся ночь была прелюдией, чтобы ты так же томно смотрел на меня из-под бровей снова и снова, ластился, словно кот, обжигая кожу подушечками пальцев.  С тобой я научился забывать, как дышать во время поцелуев из-за забившегося в ноздри твоего запаха. Языком по нёбу, послушно открывая рот от нажатия на подбородок. Я помню, как твои кольца цеплялись за вязку моего любимого свитера и холодили низ живота, когда ты нетерпеливо пытался расстегнуть замок на ширинке, облизывая губы. Ладонь на промежности сдавливала и оглаживала через ткань, заставляя зажмурить глаза до белых пятен. Веки были сомкнуты так плотно, что голова кружилась, но ты опускался ниже, что-то нашептывая и касаясь возбуждения кончиком языка. Медлил, неторопливо сжимая, облизывал, пытаясь попасть взглядом мне прямо в глаза. Безумие. Взвыть хотелось, но я мог только закусывать губу в кровь, дожидаясь, когда ты остановишь эту игру, чтобы притянуть ближе. Заканчивать так было нельзя. Я хотел снять с тебя тонкий джемпер и порезаться об острые ключицы, сжать пальцами стройные бедра под тканью спортивных штанов, и развернув к себе спиной, настойчиво прижаться сзади, выдыхая свою собственную дрожь в твой загривок. Ты так невинно удивлялся моей инициативе, стягивая с себя белье и прогибаясь в пояснице, проезжаясь по вставшему члену, что приходилось каждую секунду искать новые причины не развалиться на части. Легонько бедрами толкался, ладошками обхватывая меня за бока и к себе прижимая ближе. Слишком горячо, интимно, охренительно.  Мне было почти ничего неизвестно о тебе тогда, я не верил, что это все было реальностью, а не какой-то жестокой игрой воображения. Не верил, что ты, такой нежный, страстный и до безумия красивый расписываешь мои стены своими низкими стонами. За время, проведенное вместе, я полюбил абсолютно все твои привычки. Ты отчитываешь сладости за то, что они слишком вкусные. Ты самый тактильный человек на планете, и в моменты серьезных разговоров, которых у нас было и будет еще примерно бесконечность, любишь прижиматься ко мне со спины, говоря, что чувствуешь опору, и так легче. Теперь я знаю, как звучат твои тихие ругательства рядом, потому что мобильный телефон размера XL каждый раз выскальзывает из твоих ладошек размера XS и приземляется точно на лицо. Мы привыкли смеяться и находить исцеление друг в друге.  Я полюбил твою улыбку, неумение принимать комплименты, растрепанные волосы по утрам и наши милые прозвища. Твой голос, знаю, что говорил это тысячу раз, но никогда не устану повторять, что твой голос - это оружие массового поражения, ты даже себе не представляешь. Наверное, люди должны получать в качестве наказания твое молчание, потому что я хотел бы, чтобы ты говорил со мной всегда, не важно о чем. Необычно думать об этом сейчас, вспоминая, что мы очень часто молчали наедине. Я влюбился в тебя в тот момент, когда мы прижимались губами друг к другу у кинотеатра в абсолютной уютной тишине, такой же как сейчас. Ты сидишь на диване совсем рядышком и читаешь что-то очень философское. Феликс, ты помнишь? ***