***
Утро Грейвс встретила с ноющими мышцами, которые вынудили её тихонько простонать в подушку. Потянувшись всем телом и прохрустев всеми косточками, она совершенно влюблённым взглядом уткнулась в дерево тумбочки перед собой. Отчего-то голова не болела после выпитого накануне алкоголя. Она была наполнена до ужаса приятными мыслями и просто эмоциями, непонятно откуда взявшимися. Она очень давно не чувствовала себя настолько счастливой. Почему же она так радуется? Рука сама собой легла на постель позади себя, но нащупала лишь холодную простыню. Округлив зелёные глаза, Грейвс обернулась. К своему сожалению увидела пустующее место. — Нет... – она стала судорожно оглядываться по сторонам. Шторы не препятствовали солнцу, его свет заливал всю комнату. Вон то самое место, где произошёл их первый поцелуй. А вон там, возле подоконника, Ливио использовал свою стихию, напугав Грейвс. Рыжеволосая бегающими глазами осматривала комнату, но нигде не было следов её приятеля. Наворачивались слёзы, такие внезапные, на что она яростно помотала головой и зарычала. На кончиках пальцев покалывало пламя. Голова всё ещё была заполнена мыслями о нём. Теперь это раздражало. Что, если он просто ушёл? Грейвс в таком случае никогда его больше не увидит. А она хочет. Ох, как же она хочет. Хочет схватить его за ворот, притянуть к себе и, смотря прямо в чёрные глаза, горячо прошептать возмущения. Что он с ней творит, как ему это вообще удалось, и почему он бесследно пропал? Всё это она прошептала бы ему в губы. А потом поцеловала бы. — Аргх, – ведьма схватилась за голову и упала лицом в подушку. Она прожила ещё немного, относительно других ведьм, но повстречала много на своём пути. Никто ещё не вызывал таких эмоций. Таких чувств. Чуть повернув голову вбок, она снова уткнулась взглядом в тумбочку. Слишком много всего. Она не была готова к переосмыслению всей своей жизни с утра пораньше. Ну, разумеется, вчера ночью думать о каких-то смыслах не было времени, да и им было явно не до этого. Нужно было хотя бы спросить, откуда он. Страны ей было бы достаточно. Она готова прямо сейчас выезжать и исследовать каждый уголок каждого района каждого города каждой области. Поднявшись на локтях, она снова смерила комнату взглядом, на этот раз уставшим. На глаза попалась какая-то бумажка, лежащая на тумбочке. Грейвс, забыв про усталость, схватилась за этот клочок бумаги, словно за спасательный трос, и стала жадно вчитываться в каждую буковку. Встретимся ещё. И подпись, витиеватая буква «Л». Грейвс со свистом выдохнула. К записке был прикреплён скрепкой четырёхлистный клевер. — А это для удачи, да? Чтоб наверняка? – Грейвс зло прошипела, сама не понимая, к кому обращается. Ей хотелось разодрать эту бумажку, но вместо этого она бережно сдула с неё налетевшую пыль и максимально аккуратно убрала в карман платья, висящего на вешалке на дверце шкафа.***
С того дня жизнь Грейвс повернулась на девяносто градусов. То есть, сильно не изменилась, но появилась одна важная деталь, без которой Грейвс не обходилась ни дня. А именно: изучение имеющейся информации об огненных саламандрах. А её было не так уж и много. Грейвс облазила все библиотеки в округе, и нашла лишь то, что сама до этого знала. Правда, об одной очень важной детали она и не догадывалась. — «Как правило, саламандры не заинтересованы в длительных отношениях. Им это просто не нужно. Они подпитываются восхищением, влюблёнными взглядами и страстью, а их собственная влюблённость считается редкостью. Несмотря на редкость, она всё-таки существует. Чаще всего по отношению к другим саламандрам, с целью завести потомство...», – руки медленно сжались в кулаки, а голос наполнился гневом. Грейвс так сильно негодовала, что это физически ощутила библиотекарша. — Не стоит читать вслух, Вы здесь не одна. — Да что Вы? Сейчас семь утра, я здесь одна, – она прошипела каждое слово. Внутри кипела ярость, так и норовя просочиться сквозь внешнюю оболочку. Старушка, заметив ходящие желваки на лице посетительницы, тяжело вздохнула и отошла обратно за стойку. Грейвс не сходила с ума по саламандре, определённо нет. Она ведь не подросток в пубертатном периоде. Но она признавала, что некое помешательство присутствует. Этому была причина – не только его внешность, тембр голоса и манера поведения – Грейвс хотела разобраться в своих чувствах. Она никогда до этого не испытывала ничего настолько сильного. Дело ещё в том, что она очень эмоциональная. Часто драматизирует и гиперболизирует события. Возможно, ещё из-за этого любовь настолько усилилась. Грейвс неимоверно хотелось снова встретиться с Ливио. Сейчас это желание по своей мощи соперничало с желанием укусить его в облике бумсланга.***
Тело только-только начинало оправляться от недавней встряски, которая вывела из равновесия не только саму Грейвс, но и случайных очевидцев, которые впоследствии стали её приятелями. Скамандор и правда хороший Владыка, даже слишком хороший, на скромный взгляд Грейвс. Он слишком много себя отдаёт работе, истинный трудоголик. И с каких это пор взгляд Грейвс стал скромным? Наверное, с того самого, когда глаза поменяли свой цвет, а мировоззрение со скрипом развернулось на сто восемьдесят градусов. Она буквально стала противоположностью самой себя. Если раньше, когда она попадала в очередь, и перед ней встревал какой-то слишком борзый зевака, она легко могла скрутить ему руку, чтобы он взвыл от боли, и пропустил её на прежнее место. Сейчас же Грейвс, попав в такую ситуацию, лишь вымученно вздохнула и легонько потрепала плечо человека. А голос её был настолько мёртвым и безэмоциональным, что тот без лишних слов пропустил, к тому же спросив о её самочувствии. Что первый, что второй способы действенные, так зачем лишний раз мучить людей? Кстати про это. Теперь на постоянной основе Грейвс ощущает боль. Не сильную и совсем не адскую. Такая боль маячила где-то на фоне и могла лишь вымотать своей монотонностью, не больше. Это лишь отголосок того, что чувствовали люди, попавшиеся Грейвс на пути. Теперь её воротит от страданий людей. Буквально выворачивает, если она видит, что кому-то плохо. Описанная ранее очередь была у кассы в супермаркете. Прямо сейчас она выходит из торгового центра по направлению к парку. Грейвс прибыла в Кернь. Или Город ведьм, как его зовут сами ведьмы. Здесь проживают не только ведьмы и существа из мифов и легенд, но они составляют гораздо больший процент, нежели люди. Которые, в свою очередь, не стремятся переезжать в этот город из-за странных слухов. Очень удобно распускать эти самые слухи, будучи ведьмой, чтоб жилось комфортнее. Люди по сути никак не мешают, но без них удобнее. У Грейвс не было постоянного места жительства, она скакала по городам и странам, как сайгак, и её вполне всё устраивало. Но сейчас хотелось снять дешёвую квартирку в Керни и посидеть там на кухне, попивая пакетированный чай. Повспоминать былое и потосковать. А тосковать было о чем. Сколько лет прошло? Она могла бы соврать, что не помнит точно, но сейчас, претерпев изменения личности, она не видит смысла лгать. Прошло восемьсот лет и три месяца. Ужасающая цифра. Это возраст вполне взрослой ведьмы. Грейвс не хочется верить, но подсознательно она понимает, что, скорее всего, Ливио уже мёртв. Огненные саламандры живут меньше членов веселья. Ливио. Она внушительный отрезок времени не произносила его имя вслух, ведь не видела надобности. Да даже мысленно чаще обращалась к нему не по имени. Крохотная и изнемождённая, надежда на их встречу всё ещё жила внутри Грейвс. И будет жить вечно, пока не умрёт сама Грейвс. В тканевом пакете у неё две бутылки виноградного сока, белый хлеб и колбаса сальчичон. Не совсем ответственно, но она и не человек, чтобы жить на еде. Близился парк. Грейвс встала на светофоре с небольшой толпой людей, ожидая зелёного света. Убрав телефон в пакет для надёжности, Грейвс осмотрелась по сторонам. Оставалось стоять тридцать секунд. Взгляд упал на людей на той стороне. Грейвс свободной рукой протёрла глаза, внутри себя посмеиваясь забавному совпадению. Тот парень, развёрнутый к ней спиной, в компании шести девушек, ужасно напоминал Ливио. То, как именно он стоял, расположение рук, одежда, волосы, всё совпадало. Медленно улыбка сползала с лица Грейвс, а пакет выскользал из непослушных пальцев. Двадцать секунд. Парень обернулся в сторону Грейвс, весело смеясь. Грейвс в ужасе раскрыла рот и судорожно подхватила пакет, беря его на руки, словно младенца. Никак не получалось унять дрожь. Машины летали перед глазами, словно назойливые мошки. Особенно длинный автобус встал прямо перед Грейвс, загородив собой кудрявого парня, и она побежала в сторону. Знакомый незнакомец между тем, общаясь с девушками, показывал руками в разные стороны, будто спрашивая, куда они хотят пойти. Грейвс перебежала дорогу в неположенном месте и встала лицом к парню, на довольно большом расстоянии. Но когда он поднял голову, их взгляды всё же пересеклись. Лицо его вытянулось точно так же, как лицо Грейвс. Сомнений не осталось. Пять секунд. В прошлую их встречу Грейвс не довелось увидеть его весёлую улыбку, она видела лишь возбуждённую, самодовольную и хитрую, но не весёлую. И не видела она его настолько удивлённым. Это вызывало непривычные чувства, но непередаваемо приятные и тёплые. Он не только горячий. Он ещё и милый. Зажёгся зелёный свет. Ближайшая к Ливио девушка схватила оторопевшего парня за локоть и повела за собой, уводя с глаз Грейвс. Последняя на ватных ногах дошла до ближайшей скамьи и совсем не грациозно плюхнулась на неё, переваривая случившееся. В мозгу не щёлкнуло, что стоило бы побежать за ним. Точнее щёлкнуло, но уже потом. На тот момент в её голове маячила лишь одна мысль, огромными красными буквами светясь на подкорке. Он жив.