Remember the Time

Кто-то негромко прикрыл дверь в покои Клеопатры обозначая свое присутствие. В ее позе ничего не изменилось, она ждала гостя глядя с балкона на спящий город. После театрального представления и пира она наконец-то сняла свой головной убор и распустила короткие черные волосы. На лице не осталось ни единого штриха угольной подводки. Но эта женщина была потрясающе красива и уверенна в себе и без лишних деталей, демонстрирующих ее положение в обществе. Ее волосы были идеально гладкими, черными, так что в них отражался синий лунный свет. По бокам прически были заплетены две аккуратные косички с вплетенными золотыми нитями. Большие темные карие глаза, ровный египетский нос и аккуратные чуть приоткрытые губы. — Клео. Клео. Клео… — она повернулась в нему и немного откинулась назад, облокотившись на каменные перила. Сердце пропустило удар при виде красивого молодого мужчины в глазах которого плясали черти. — Интересно, как бы ты справилась с восстанием после смерти Птолемея, если бы Рим не пришел на помощь? — Она только немного приподняла подбородок. Было сложно делать вид что смотришь на человека с высока, когда он на полторы головы выше тебя. Он снял свою темно синюю накидку и сейчас был только в тоге. Но Гай Юлий Цезарь не снимал своего золотого лаврового венка. Интересно, сделает ли он это, когда они окажутся в постели. Юлий был невероятно красив настоящей мужской красотой, которая так нравится женщинам и которую признают мужчины, когда он ведет их в бой. Он говорил что-то тиха, иногда переходя на латинский, дразня ее. Ведь знал, что она не понимает. Медленно при этом приближаясь к ней. Она вдруг представила, как зарывается пальчиками в его волосы и издала тихий стон. Он сразу перестал говорить. Медленно улыбнулся какой-то хищной улыбкой, обнажив при этом свои белые клыки. В два шага приблизился к ней, прижал ее к себе и подхватив за талию приподнял. Она обвила его ногами, вцепилась в плечи и прижалась губами к его губам. Венок упал куда-то на пол. Они целовались долго, но быстро и страстно. Она признавалась себе в безумных желаниях и представляла, что он сделает с ней. Он признавал капитуляцию Египта и одну из своих новых побед. Языки сплетались в танце, пока воздуха стало катастрофически не хватать. Потом он начал целовать ее в уголки губ и понес на кровать. Он снял тогу и сел абсолютно голый перед ней на одно колено. Повел руками вверх по ее ногам, касаясь большими палицами внутренне стороны бедра и поднялся, полностью снимая с нее платье. Утянул с собой на кровать, так что Клеопатра оседлала его бедра. Она смущалась. Прикрыла грудь руками, стараясь не встречаться с ним взглядом, рвано выдыхая. Цезарь рассмеялся… потом быстро опрокинул и подобрал ее под себя. Он целовал ее, раздвигал одной рукой ее ножки, а второй гладил налившуюся грудь. Еще чуть-чуть. пусть постонет и подышит громко для него еще чуть-чуть, перед тем как начнет стонать в полный голос. Такая хорошая, сладкая девочка. Преподнесла ему Египет на блюдечке. Умница. Член уже был просто каменный, когда он вошел в нее, ловя губам губы, так что первый громкий стон утонул в ночной тишине. Она выгнулась под ним дугой. Он начал быстро ритмично толкаться в нее. — Omnia recte fecisti. Post omnia, si non peccas, quomodo potes habere iocum? Он начал шептать что-то на латыни. Она стонала с каждом минутой громче. Цепляясь руками за его спину, проводя ноготками по линии роста волос, потом ухватилась руками за простыни, выдыхая с последним воздухом ее имя, она содрогнулась от оргазма, двигаясь к нему навстречу. Он зацеловывал ее шею, прихватывал губами мочку. Поцеловал за ушком, прикусил, лизнул, спустился губами по шейке. Опаляя дыханием ее кожу, он кончил вскоре после нее, тяжело дыша, изливаясь на простынь. Они лежали раскаленные в тусклом свете. Он бы хотел, чтобы она оседлала его, была сверху. Он бы взял ее еще несколько раз. Но они оба устали после первого дня его прибытия в Каире. Смертельно устали. Впереди еще столько дней и ночей. … Цезарь знал, что теперь Клеопатра будет сравнивать всех своих мужчин с ним. Что никто не сможет так сладко унизить ее, как унизил ее он. Она была навеки привязана к нему. Последний раз взглянул на нее, он сказал военачальнику Марку: — Отдели чувства женщины от ее разума, и она твоя. Разделяй и властвуй. — Он улыбнулся ей самой искренне улыбкой, на которую был способен и попрощался римским жестом. Клеопатра улыбнулась ему в ответ со ступеней дворца, ответила ему тем же. Он развернул коня и поскакал в начало легиона, принимая ее в список своих побед.