Кавех никогда не отличался сильным трудоголизмом. Наверно, поэтому, когда приходит пора дедлайнов, жопа у него горит вместе с ними. Пока есть возможность возвращаться домой пораньше и отлынивать по всем фронтам, он и будет этим заниматься, успешно прожигая свое время на что угодно, кроме работы. Зачем торчать в душном офисе и рисовать противные чертежи, если можно вернуться домой пораньше и, заварив себе приятного чая с бергамотом, принять ванну с лепестками роз, а после полежать с маской из глины на лице?
С этими прекрасными мыслями о предстоящем релакс-вечере Кавех и поднимается на нужный этаж, по пути напевая какую-то популярную ныне современную мелодию. Поскольку здание, в котором располагается их с соседом квартира, небольшое, лифта у них нет, так что ему приходится подниматься на своих двоих. Идти все равно недолго — третий этаж наступает довольно быстро. Он даже устать не успевает, когда оказывается на родной лестничной площадке, делящейся всего между тремя квартирами. Довольный жизнью и собой, Кавех останавливается у нужной двери и зарывается в сумку в поисках ключей. Он всегда кладет их в определенный отдел, однако, проверив его и не обнаружив искомое, начинает нервничать.
«Где же они? — раздраженно думает Кавех, по очереди проверяя все отделы, а после обращаясь к карманам одежды. Нет. Ключей от квартиры со смешным брелком льва совершенно нигде нет. — Забыл?» — по закону жанра Кавех должен был подумать, что обычно не отличается рассеянностью, однако ирония заключается в том, что он — самый рассеянный человек в мире. Поэтому ему остается лишь глубоко вздохнуть и нехотя потянуться к дверному звонку.
Аль-Хайтам — его сосед по квартире, у которого он снимает комнату уже третий год — в это время уже должен быть дома, поскольку пары в университете заканчиваются немного раньше рабочего дня Кавеха, а корпус, в котором работает Хайтам, располагается в пяти минутах ходьбы от их дома. Однако, к удивлению Кавеха, ему не открывают ни спустя минуту, ни спустя три. Раздражение в груди усиливается.
— Хайтам, чертов придурок, открывай немедленно! Я знаю, что ты внутри! — он нажимает на звонок еще несколько раз и, не дождавшись какой-либо реакции с обратной стороны, начинает стучать в дверь как можно громче. Это, к его сожалению, также не производит должной реакции, и Кавех, эмоциональный по природе, распаляется лишь сильнее. — Тупой кретин! Впусти меня! Это несмешно, когда ты так делаешь! — он подключает к делу и ноги, создавая такой невообразимый шум, что не услышать его становится просто невозможным. Однако аль-Хайтам остается глух к насилию над дверью — из квартиры не доносится ни звука. Кавех, начавший по-настоящему злиться, вбирает в легкие побольше кислорода и хочет разразиться отборной матерной бранью, в основном оскорбляющей существование Хайтама как таковое, когда соседская дверь приоткрывается, отвлекая от скопившегося негатива и привлекая к себе внимание.
Конечно же, Кавех сразу же оборачивается. Он никогда не видел их с аль-Хайтамом новых соседей из квартиры напротив — те въехали относительно недавно, и парень все никак не мог застать их дома: видимо, их графики работы совершенно не совпадают. Именно поэтому он правда не знает, с кем имеет честь делить лестничную площадку, отчего интерес к загадочной личности, вышедшей посмотреть, кто создает столько шума, только возрастает.
— Здравствуйте! Извините за шум, просто мой сосед… — само собой, Кавех сразу же начинает оправдываться перед незнакомцем — все-таки он в самом деле мог потревожить покой соседа, — однако неожиданно прерывается, натыкаясь на необычного цвета глаза. Прямое каре с зелеными крашеными прядями подчеркивают их глубину, создавая некий контраст и заставляя парня завороженно замереть.
«Интересно, это линзы? — непроизвольно думает Кавех, продолжая наглым образом пялиться на незнакомца. Приятные черты лица непроизвольно привлекают его, заставляя любоваться, будто произведением искусства. — Он красивый», — простая мысль неожиданно смущает Кавеха настолько, что он мгновенно теряется, забывая, о чем хотел сказать ранее.
Кажется, парень устает ждать, пока Кавех соберется с мыслями и закончит начатую фразу, потому что подает голос сам.
— Ваш сосед что? — переспрашивает пока еще незнакомец, и Кавех, не ожидавший услышать такого тембра, покрывается мурашками, мысленно вздыхая: «У него еще и голос классный, да за что?!»
— Мой сосед не открывает мне двери. А я забыл ключи, — все-таки заканчивает свою мысль Кавех, давая себе мысленную оплеуху. Наверно, так откровенно пожирать взглядом какого-то рандомного парня — не лучшая идея, однако он просто не может ничего поделать со своим стремлением к прекрасному. Если человек, вещь или что-либо еще цепляют его взгляд, то Кавех просто не может оторваться от его созерцания. Такой вот он эстет.
— А вы уверены, что он дома? — с сомнением уточняет парень, скрещивая руки на груди. И даже этот, казалось бы, простой жест у него выходит каким-то элегантным, цепляющим, заставляющим безотрывно смотреть только на него. Однако возмущение от ситуации перевешивает, так что Кавех любуется красивым парнем совсем недолго.
— Уверен! Этот говнюк всегда только портит мне жизнь, — услышав, что собеседник не до конца верит его словам, Кавех решает, что доказать свою правоту в данном вопросе — дело чести, и чувствует, как внутренний запал возвращается вперемешку с ужасным раздражением, направленным на его соседа по квартире. — Аль-Хайтам — ужасен. Врагу не пожелаешь. Он постоянно читает или сидит в своих наушниках и не обращает на меня никакого внимания. Особенно меня раздражает, когда он показательно включает музыку громче во время моего рассказа. Неужели ему настолько плевать на меня, что он даже не хочет послушать, как прошел мой день?! — с каждым произнесенным предложением возмущение Кавеха становится все более явным, а голос — громким. Кажется, ему даже не нужен собеседник, чтобы жаловаться на аль-Хайтама. Однако сосед продолжает внимательно его слушать, время от времени кивая головой. — А еще он вечно перекладывает мою уходовую косметику, куда ему заблагорассудится. Отвратительно. Надеюсь, ты никогда не столкнешься с подобным отношением, — Кавех мотает головой, как бы подкрепляя весь ужас своих слов, и, наконец, ненадолго прерывается, дабы перевести дыхание.
— Хм-м, — задумчиво тянет невольный слушатель яростной тирады, склоняя голову к плечу. Он определенно хочет поделиться своим мнением на этот счет — Кавех же, вспомнив, какие еще претензии не успел высказать по поводу Хайтама, не дает ему возможности вставить и слова.
— А еще этот придурок постоянно проверяет контрольные своих студентов во время ужина! Я просто хочу спокойно поесть — совершенно необязательно тащить работу за стол! Он будто бы хочет специально выбесить меня, — под конец своей пламеной речи Кавех говорит уже тише, но проникновеннее, всем своим видом пытаясь донести, какой же у него отвратительный сосед.
— Может, он не специаль… — вновь подает голос парень, звуча при этом максимально спокойно, что на контрасте с эмоциональным Кавехом, наверно, выглядит весьма забавно. Договорить ему, конечно же, не дают, перебивая прямо на середине слова.
— Нет, этот дебил точно делает все мне назло! — Кавех вновь начинает закипать: он терпеть не может, когда аль-Хайтама пытаются незаслуженно оправдать. — Он просто обожает, когда я бешусь. Придурок. Напыщенный индюк, — фыркает парень, за своим рассказом совершенно не замечая, как его собеседник, услышав шаги на лестнице, заинтересованно поворачивает голову, продолжая слушать того уже вполуха. — Думает, он лучше всех. Думает… — речь Кавех неожиданно прерывается довольно радикальным способом — подошедший человек, воспользовавшись занятостью отошедшего от двери соседа, достает ключ: тот самый с львиным брелком! — и, недолго думая, в несколько щелчков отпирает дверь, а затем, обернувшись, невозмутимо спрашивает:
— Ты закончил? — с лица Кавеха в это мгновение можно было писать картину «Ужас при виде Соседа» — не иначе. Сердце в груди сжимается: он уже знает, что последует в ответ за его робким кивком. Каким же он был дураком — так глупо спалиться. — Сегодня спишь на улице, — предсказуемо произносит парень и, никак не изменившись в лице, закрывает дверь прямо у Кавеха перед носом. Тот, на мгновение замерев, дабы осознать ситуацию до конца, издает обреченный вздох и, драматично закрыв глаза, садится прямо на пол лестничной площадки. Сосед, наблюдающий за происходящим, будто за дешевой мелодрамой, сочувствующе смотрит на Кавеха, немного поджимая губы. И даже эта эмоция в нем выглядит органично.
— Это был аль-Хайтам? — уточняет он, заранее зная ответ на свой вопрос. Сидящий на полу парень даже не отрывает руки от лица, продолжая сохранять максимально страдающий вид.
— Да, — заглушенно отвечает Кавех, начиная растирать кожу лица руками. Вот только остаться на улице ему не хватало — пусть на улице уже стоит достаточно теплая погода, по ночам в подъезде наверняка чертовски холодно, а искать гостиницу ему не хочется от слова совсем. Не хватало еще потратить последние сбережения на съем комнаты при наличии имеющегося места жительства.
— Что ж, надеюсь, вы разберетесь, — осторожно произносит парень, очевидно недоумевая, что еще можно добавить в подобной ситуации. — Тебе нужна помощь? — Кавех знает — скорее всего, тот спрашивает больше из вежливости, чем из реального желания помочь, однако на душе от предложения все равно становится тепло. Он даже поднимает голову и натягивает на губы улыбку — получается практически искренне. Все-таки привлекательность незнакомца неплохо поднимает ему настроение.
— Ха-ха. Все в порядке, — отмахивается Кавех, вспоминая, что, вообще-то, все еще не знает имени своего соседа, и решает сразу же уточнить этот момент: — Извини, я даже не спросил, как тебя зовут, — из широкой его улыбка становится небольшой и словно робкой. Кавех замечает, как в необычных глазах мелькает нечто похожее на удивление, но не может понять, к чему то относится, так что просто замирает в ожидании ответа на свой так и не заданный вопрос.
— Тигнари. А тебя? — голос собеседника звучит искренне заинтересованным, и Кавеху хочется верить, что Тигнари в самом деле хочет узнать его имя в ответ.
— Кавех, — кратко отвечает он, стараясь звучать как можно более дружелюбным. Кто знает — вдруг, они смогут стать хорошими друзьями в будущем.
— Приятно познакомиться. Надеюсь, следующая наша встреча пройдет лучше этой, — Тигнари весело хмыкает, и настроение Кавеха с «удовлетворительного» поднимается до «прекрасного». Этот парень определенно умеет оказывать на него положительное влияние: непонятно только, в красоте дело или личностных качествах Тигнари.
«Эстетика правит миром», — мысленно хмыкает Кавех, решив остановиться на первом варианте, а вслух с улыбкой произносит:
— Взаимно.
Между ними повисает небольшая пауза — тема для разговора оказывается исчерпана, и Кавех честно не может придумать новую, продолжая внимательно рассматривать нового знакомого.
«Нужно будет его зарисовать», — делает пометку он, уже решая спросить о возможности Тигнари попозировать ему для портрета, когда его неожиданно опережает сам парень.
— Я, наверно, пойду. Если что, можешь зайти к нам. Я как раз приготовил пирог, — осторожно предлагает Тигнари, и Кавех правда хочет согласиться: за чаем с десертом можно будет познакомиться поближе и спросить про желание попозировать, — однако быстро улавливает ключевое слово «нам» и, решив, что, возможно, помешает чьему-то возможному свиданию, отрицательно мотает головой.
«Не нужно портить вечер еще и соседям. Тигнари кажется милым, значит, и сожитель у него такой же. Наверняка еще успеем посидеть вместе», — убеждает себя Кавех, стараясь задавить неожиданное чувство разочарования, расползшееся где-то под ребрами.
— Я, пожалуй, воздержусь, — Тигнари на его слова пожимает плечами: нет так нет.
— Тогда до свидания, я полагаю, — прощается с Кавехом он, и тот просто не может не улыбнуться, помахав на прощание рукой.
— Увидимся, — отвечает Кавех, продолжая улыбаться до тех пор, пока дверь за Тигнари не закрывается. Лишь оставшись наедине с собой, он позволяет себе отчаянный выдох. Хочется верить, что аль-Хайтам был несерьезен и, как и всегда, впустит его домой чуть позже.
***
— Что там случилось? — Сайно, все это время сидящий на кухне, выглядывает в коридор, когда слышит звук хлопнувшей двери. Тигнари, только вернувшийся с лестничной площадки, отмахивается, говоря, мол, ничего страшного.
— Парочка поссорилась, — по крайней мере, Тигнари кажется, что эти двое встречаются: прямо Кавех ему об этом так и не сказал. Правда, отношения у них какие-то… странные. Не ему судить, конечно — каждому свое.
Тигнари вздыхает, запирая дверь на защелку и вновь поворачиваясь к Сайно, который уже полностью вышел в коридор.
— Ты познакомился с соседями? — с небольшим удивлением спрашивает он. Тигнари понимает его изумление — за эти месяцы они так и не смогли пригласить своих соседей по площадке на новоселье. По какой-то причине их графики работы никогда не пересекались. Ну, или парни просто выбирались куда-то за пределы дома, когда Сайно с Тигнари решали навестить их.
Во второй же квартире на площадке никто не живет: так и получается, что Тигнари с Сайно и Кавех с аль-Хайтамом — единственные, кто занимает этаж.
— Ага, — кивает он, подходя ближе к Сайно с целью заключить любимого в объятия. — Одного зовут Кавех, другого — аль-Хайтам, — у Тигнари неплохая память на имена — работа обязывает помнить множество названий растений, а они — тоже по-своему являются именами. Только не человеческими.
— Аль-Хайтам? — кажется, Сайно чем-то цепляет второе имя — Тигнари может видеть это по поджатым губам и задумчивому взгляду алых глаз. Давно он не видел такой реакции Сайно на других людей. В груди зарождается любопытство. — Ты уверен?
— Уверен, — кивает Тигнари, не подвергая сомнению свою память. — А что? Вы знакомы? — он спрашивает с искренним интересом ученого, находящегося на грани великого открытия. Тигнари подходит еще ближе к Сайно и, встав рядом, приобнимает его за талию. Тот по привычке запускает пальцы в темные волосы, когда Тигнари укладывает голову на его плечо так, как любит: по-домашнему, доверяя на сто процентов.
— Не уверен, — Сайно ненадолго задумывается, как бы пытаясь вспомнить что-то о своем возможном знакомом, а после просит: — Можешь его описать?
— Высокий. Светлые волосы. Темная одежда, — Тигнари увидел аль-Хайтама буквально на несколько минут, так что не смог разглядеть его достаточно подробно. Само собой, он смог выцепить отдельные, особенно бросающиеся в глаза детали, однако тех оказывается не так много.
— Хм, — Сайно начинает аккуратно перебирать волосы Тигнари пальцами, выдерживая небольшую паузу. Судя по всему, он глубоко погружается в свои мысли, и Тигнари решает не вмешиваться во внутренние размышления любимого и просто дождаться его ответа. — Возможно, это он, — Тигнари бы с удовольствием послушал, откуда у Сайно вообще могут быть такие интересные знакомства, однако тот, по всей видимости, тему развивать не хочет, потому что следом звучит: — Но это неважно. Ты говорил, что приготовил пирог на десерт, — Тигнари не смеет давить на Сайно в данном вопросе: если он захочет поделиться историей их с аль-Хайтамом знакомства или своими мыслями на его счет, то обязательно сделает это и без его вмешательства, — так что просто поддерживает сменившуюся тему.
— Да, твой любимый, — оторвав голову от плеча, Тигнари нежно улыбается и, не удержавшись, чмокает Сайно в губы, вызывая у того ответную улыбку. — Идем? — получив утвердительный кивок в качестве ответа, Тигнари окончательно отстраняется от парня, чтобы направиться на кухню. Сайно, с любовью смотря на того, следует за ним.
Тем временем на другой стороне…
— Ты успокоился? — когда сумерки опускаются на город и Кавех успевает отчаяться по поводу того, что не попадет домой сегодняшней ночью, дверь в их квартиру открывается: в проеме оказывается голова аль-Хайтама. Кавех морщится — ему не нравится то, как звучит вопрос, заданный соседом, однако если сейчас он закатит очередную истерику, его в самом деле могут оставить жить на улице. Так что Кавех, загнав свою гордость подальше, кратко отвечает:
— Да, — Хайтам на это удовлетворенно хмыкает. Судя по всему, он выбрал правильный вариант.
— Заходи, — дверь открывается шире, пропуская на площадку приглушенный свет. Кавех, облегченно выдохнув, поднимается с пола и, отряхнув штаны, проходит мимо своего соседа в их квартиру.
Он, наконец, примет свою ванну с лепестками роз.
