Neon lights

6 июля 2078 года Сеул, башня Афродиты, квартира госпожи Сон Свет яркой неоновой вывески освещал кухню с распахнутым балконом. Весь город был утыкан неоновыми изваяниями, которые в вечернее и ночное время освещали улицы лучше любого солнца. Эти немые зазывалы приглашали в различные бары, клубы, отели, игорные и публичные дома. Всё что в начале этого века было под запретом, сейчас стало необходимой частью жизни. Скромность и благонравие ушли на второй план, став анахронизмами. Иногда я ненавидела вывески, например, когда они ярко светили в моё окно ночью, мешая спать. Иногда я благодарила их за существование, например, в темной подворотне, где хоть глаз выколи. Вот сейчас я, скорее, благодарна этим неоновым зазывалам за бесплатный приглушенный свет в вечернее время. Ни один светильник не был включен из-за ненадобности. Полупрозрачная ткань металась взад и вперед в дверном проеме, разделяющем кухню и балкон. Свежий ветер разбивал вечернюю духоту лета, слегка освежая кожу. Я сидела на стуле в одном полотенце, обернутом вокруг тела. Начало сигареты вспыхнуло красным, после приложенного к нему язычку пламени из зажигалки. После затяжки по комнате поплыли тусклые облачка дыма, ведомые ветром. Я подтянула согнутую ногу к себе и оперлась рукой с сигаретой на неё. Свободной рукой пошевелила сырые волосы, ровнее распределяя их по голове. Шум воды в ванной прекратился и песня, доносящаяся из спальни, стала яснее слышна. Это был хаус с французскими словами на фоне, от которого тело само по себе начинало двигаться в такт. Дверь в ванную комнату отъехала в сторону, в коридор рядом с кухней, хлынул поток горячего пара. Чонин вышел из комнаты с полотенцем на бедрах и растрепанными мокрыми волосами. Его шлепки хлюпали от воды. Она струилась по его телу, очерчивая мышцы груди, спины и пресса. Парень улыбнулся ослепительной улыбкой и зашел на кухню. Его руки потянулись к шкафчику с посудой и выудили керамическую кружку с черепахой. Парень посмотрел на меня своими тёмно-карими глазами. Сейчас его лицо выражало спокойствие. Чуть пухлые губы были вытянуты в изогнутую линию, скулы расслаблены. Можно сказать, что он серьезен, но я прекрасно знала это лицо. Сейчас он умиротворен. — Я могу попросить тебя в следующий раз не стонать так, будто я страпоню тебя сзади. — Ха-ха, смешно, — он оперся бедрами о столешницу. — Хорошо, я постараюсь сдерживаться. А ты, в свою очередь, прекрати царапать меня ногтями. Мой парень явно не оценит твои художества, — Ян встал вполоборота и продемонстрировал свежие покрасневшие полосы. — Окей, у меня через пару дней запись, попрошу убрать длину и сделать не такими острыми, — я несколько раз покрутила рукой, приглядываясь к ногтям. Черные пластины покрылись красными разводами, отражая от глянцевой поверхности свет. — Знаешь, нашим клиентам нравится, когда мы оба стонем, — парень запустил руки в сырые волосы и провел ими до затылка. — Я не против твоих стонов, Чони. Я против гейских стонов. — Ну, уж прости, что имею, то имею, — он заливисто рассмеялся. Комната покрылась дымом, подсвеченным неоновой вывеской со стены дома напротив. Чонин громко поставил кружку и сел напротив меня за стол. — Я заварила нам рамен, — я пододвинула тарелку с лапшой ближе к другу. — Спасибо, хозяйка. Много денег пришло? — Чонин поднял палочки с накрученной на них лапшой. — Да. Шесть с половиной миллионов вон. Твою часть я уже отправила, — я тоже последовала его примеру. — Спасибо, малышка, — он отправил мне воздушный поцелуй. Мы продолжили есть в тишине, похлюпывая лапшой. Приятная вечерняя духота оседала в квартире. Усталость, полная эйфории, охватывала нас, мы даже не пытались прийти в себя. Я достала пару бутылок пива из холодильника, а Чонин любезно открыл их. — Ты куда после? Домой к… — на его прекрасном и юном лице, на лбу возлегла морщинка. Он пытался вспомнить её имя, но ему это никак не удавалось. — Её зовут Сохён, — вымучено ответила я. — Малышка, не смотри на меня так, — он резко оторвался от горлышка бутылки, отведя руку с ней в сторону. — Прости, но они меняются слишком стремительно, я не поспеваю. После этого Ян сделал глубокий глоток и скривил лицо, проглотив. — Я с ней встречаюсь уже три месяца, сестра! — возразила я. На наших лицах появилась улыбка. — Не всем везет в жизни как тебе, засранец. Встретил своего Чанбина и наслаждаешься этим. — Соболезную, сестра! А она знает о твоей работе? — он обвел комнату рукой. — Она знает, что я работаю в Йоаке, в архиве. А она не дура, прекрасно понимает, что такие суммы в простом архиве, хоть и корпорации, не заработаю. Вот и соврала ей, что работаю здесь недалеко в баре. Хоть на счет геопозиции врать не буду. Друг посмотрел на меня с осуждением. — Я не знала, как ей лучше объяснить, что мы с моим другом геем снимаемся в виртуальном порно для приватных комнат, где в режиме реального времени Ян Чонин трахает меня под приятную музыку! Разве ты так легко взял и рассказал всё Чанбину? — я судорожно принялась доставать ещё одну сигарету из пачки. — Да, это было нелегко, но он меня понял. Мы не лезем в дела друг друга, — он говорил об этом так легко, непринужденно, будто это нормально. — Я не думаю, что она поймет. — Ты ей не доверяешь, — он произнес это как вердикт. — Значит, и не любишь. — Ты догадлив. Скажешь я расчетливая, но мне нужно место для жизни. Пока она любит меня и готова держать рядом, я могу делать её счастливой. Вот моя оплата за обман. Дым заполняет комнату. Чонин машет руками, пытается его отогнать от лица, пока допивает своё пиво. Я наблюдаю за его нелепыми действиями, посмеиваясь. Давно мы так не сидели и не говорили по душам, после проделанной работы. Обычно бежали отсюда, словно от проклятого места. — Ты же можешь жить здесь, — небрежно ответил Ян. — Ты знаешь, почему не могу, — я слегка огрызнулась. Парень понял, что задел меня, потому решил быстрее ретироваться. Он взял пустые бутылки со стола и выкинул в мусор. Затем принялся за посуду, закидывая её в посудомойку. Чонин закрыл дверь на балкон, поправил занавески и удалился в комнату, чтобы одеться, пока я продолжала сидеть на стуле и смотреть в одну точку. Я часто залипала, когда начинала погружаться в мысли. Сейчас это было тяжкое погружение, которое хотелось быстрее прекратить. Я много думала о Сохён, о моем поверхностном отношении к ней и о том, как я сейчас поеду домой на метро. Некая ненависть к себе начала пробивать росток, где-то рядом с жалостью. Я оглядела скудно заставленную кухню, где кроме плиты, чайника и микроволновки, ничего не стояло на столешнице. В шкафах также было пусто, только крошки могли встретиться на белых полках. Я вышла в коридор, где кроме двух пар обуви и зеркала ничего больше не было. Дверь в ванную всё ещё была открыта. Я зашла внутрь и взяла фен, чтобы высушить волосы. От горячего воздуха мокрые пряди разлетались в разные стороны и путались между собой. С насадкой в виде щетки дело пошло быстрее. Когда я закончила, Чонин уже надевал обувь и собирался прощаться со мной. Я подошла к нему, чтобы обнять на прощание. В мой нос ударил стойкий приятный аромат его духов, смешанный с запахом его геля для волос. Его волосы цвета крепкого эспрессо были уложены небрежными кудряшками, делая его образ ещё милее. На нем были надеты черные штаны, цветастая футболка и кожаная куртка. Его телефон зазвонил, и он отвлекся. Я выкрала время, чтобы зайти в спальню — гостиную и надеть на себя хотя бы футболку. Здесь стояла большая кровать со свежими простынями, напротив неё, у самого окна, стол с компьютером и штатив с камерой для съемок. Сейчас на столе валялся мой парик и баночка от линз, которые я носила во время съемки, чтобы скрыть личность. Обручи, для записи чувств, тоже лежали на краю стола. В ящиках стола прятались различные игрушки от плетей до пробок, различные смазки и презервативы. Прошло много лет от их изобретения, а вещь является незаменимой до сих пор. Окна в этой комнате были плотно зашторены, чтобы никто не смог подглядеть или помешать нам. На потолке висело зеркало, в которое я часто смотрелась, чтобы понять, как выгляжу в кадре. Мне нравилось наблюдать за собой, за своим поведением, будто занимаюсь сексом с собой. В углу стоял небольшой шкаф, где хранилась запасная одежда, на всякий случай, несколько комплектов постельного белья и полотенец. Мои ноги утопали в пушистом ковре, застилающем всю комнату. Его ворсинки были длиной в несколько сантиметров, от чего и появилась мягкость. Я нашла своё нижнее белье на кровати, под футболкой и джинсами. Быстро надев на себя нижнее белье и футболку, я вышла в коридор, где Чонин только ждал меня. — Ева, я ухожу! — он редко позволял себе звать меня по сценическому имени. — До встречи, Адам! — ответила я, прислонившись к стене напротив выхода. — Давай в эти выходные снимемся. — Хорошо. Спишемся ближе к делу, малышка. Назовешь меня оппой? — он игриво поднял бровь. Я стукнула его ладонью, мазнув по куртке из-за того что не дотянулась до него. Он был выше меня на полторы головы и стоял далеко. — Чертов архаизм, будто мы в 2020! — я рассмеялась. — Вот превратишься в старого дедушку, тогда с удовольствием назову. — О времена! О нравы! — Ян картинно схватился за футболку в районе сердца и запрокинул назад голову с закрытыми глазами. Его вид был до карикатурного забавным и не мог не вызвать смех. Чонин поправил одежду, сделал шаг ко мне навстречу и обнял меня. Его прикосновение всегда было близким и родным для меня. Только рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Моё доверие к Яну было больше чем безграничным. Он был больше, чем мой друг, больше партнера по съемкам. Он был моим братом, превратившимся в сестру. — Я люблю тебя, сестра, — сказала я. — Я тоже. До конца Вселенной и обратно, — его улыбка сияла ярче камней в украшениях. Он неловко помахал мне и вышел наружу, в железобетонное помещение с отвратительным запахом и кучей людей в придачу. Окончательно собравшись, я проверила, чтобы в квартире всё было выключено, и только после этого вышла из дома. На этаже пахло куревом и мусором. Несколько соседей прошли мимо меня, ругаясь между собой. Я подошла к лифту и нажала экран вызова. Кабина лифта была широкой, с мелкосетчатыми стенками и дверьми. Внутри располагалась сенсорная панель с отметками каждого из 48 этажей дома. Я нажала на этаж лобби, у которого был выход на улицу через лестницу и проход мимо забегаловок. Сейчас все дома в городе строились высокоэтажными. В начале века все удивлялись Бурдж-Халифе, а в моё время это мог быть обычный жилой дом в Сеуле со своим супермаркетом, магазином оружия и рынком джанкфуда. Улицы легко терялись среди небоскребов-гигантов. Надземные переходы между домами заставили большинство людей забыть о том, что значит выйти на улицу по-настоящему. Метро медленно превращалось в свалку, и в неё бы вошли вагоны, как лучшая инсталляция. Сеул медленно погибал под давлением корпорации, преступности и мусора. Моя первая работа находилась в самом центре Сеула, точнее сказать в его деловом центре. Вторая располагалась на юге, почти у окраины, где в каждом доме был бар, клуб, игорный или публичный дом. А дом Сохен был на западе, в районе для среднего класса, где были рынки и проходили различные фестивали. Стоя на станции, я представляла, как буду ехать ещё час домой по круговой ветке, затем приду и буду вынуждена разговаривать ещё несколько часов. Реальность удручает.

~~~

6 июля 2078 года Сеул, башня Ченчу, квартира госпожи Ким — Как работа в мотеле? — спросила я, водя вилкой по тарелке с соевым мясом и рисом. Мне не хотелось есть, но и обижать Сохен не хотела. Она старалась, достала соевое мясо, успела приготовить для него соус. Прирожденная хозяйка, в отличие от меня, которая только рамен заварит, да пиво предложит. — Отлично. Сегодня снова было весело, — её пухлые губы зашевелились с невероятной скоростью. Она всегда, когда нервничала, поправляла волосы, это распространенная привычка, но у неё получалось особенно дергано. Она была одной из тех, кого зовут: милое личико. У неё были широкие глаза, смотрящие прямо в душу. Пухлые губы и щеки, которые идеально сочетались с прямым носиком, слегка вздернутым. Её черные шелковистые волосы переливались в свете лампы, висящей над столом. Она заплела их в пучок, несколько прядей выбились, аккуратно обрамив лицо с румянцем. При своем кейсе она не выглядела наивной. — Вот, как-то так, — она закончила свой рассказ, который я пропустила. — Тебе нравится? — её глаза загорелись надеждой. — Да, очень. У тебя талант к готовке, — я старалась говорить искренне. — Спасибо. Наверное, настоящее мясо лучше на вкус, — замялась она. Её руки потянулись к посуде, а глаза сосредоточились на столе, чтобы не выдать истинных чувств. — Да, — не подумав, выпалила я. — На то оно и настоящее. Я ела его на ужинах за счет корпорации. А твоё соевое — лучшее, что я ела и могу хоть каждый день есть, — ложь, ужасная, но во благо. Мне стоило обнять её или ещё как-нибудь проявить нежность, но не было нужного настроя, и это не потому что я была с Чонином. Он заставил меня задуматься над важными вещами, которые я действительно воспринимала нормально и ненормально. Я использовала Сохен и считала это нормальным. А рассказать ей о работе не могла — это же неправильно. Теперь мои мысли варятся вокруг этой темы. Я даже не заметила, как пришла домой и скинула с себя обувь. — Джаин, отправляйся спать. Вижу, ты устала за сегодня. Тяжелая смена в баре? — она стояла вполоборота у раковины, чтобы видеть меня и мыть посуду. — Не представляешь, — я встала со своего места. На шатких ногах, я пошла в спальню, даже не удосужив Сохен поцелуем. Оказавшись на кровати, я легла на спину и завернулась в одеяло. Сегодня обещали холодную ночь, не смотря на лето. Бывало днем, солнце жарило до +30 градусов, а ночью температура резко падала до +9. На следующий день легкий холод, а вот через день снова парилка, как и до морозной ночи. Из-за проблем с климатом они участились, даже летом и весной, ещё 10 лет назад такое бывало только осенью и зимой. Я завела на завтра будильник, затем заплела косу из длинных синих волос и укуталась плотнее одеялом. В ватном состоянии сон пришел быстрее, чем предполагалось.

~~~

7 июля 2078 года Сеул, башня Ченчу, квартира госпожи Ким — Может, наденешь что-то нарядное? — спросила Сохён, увидев меня у выхода. — Зачем? Мне не перед кем красоваться в архиве. Сейчас ещё холодно на улице, стоит подумать больше об этом. Я продолжила, как ни в чем не бывало, завязывать ботинки. Сохён задели мои слова, но она старалась не подавать виду изо всех сил. Когда ей что-то не нравилось, её губы сжимались в тонкую линию, пока лицо оставалось спокойным. — Ты в какую смену работаешь? — я не хотела уходить с неприятным грузом, поэтому решила разговорить её. — Вечер-ночь. Точно не знаю, во сколько освобожусь, — она неловко потянулась наверх, зевая. — Хорошо. Я сегодня как обычно до 15. — Может, ещё пересечемся дома. Я посмотрела на себя в зеркало, будто на другого человека: вроде мои широкие штаны, потертые от постоянного ношения; футболка с надписью, слегка растянувшаяся; кофта на застежке с капюшоном; широкая кожаная куртка и ботинки с потертыми подошвами — всё в черном цвете. Мои синие волосы волнами выглядывают из-под капюшона. Мой рюкзак с вещами висит на одном плече. Но что-то щелкает, и я чувствую себя чужой. Сохён тянется ко мне, а я подставляю щеку и быстро ухожу. Она наверняка вернется в постель, поспит ещё немного, но после пробуждения будет думать о вчерашнем вечере и сегодняшнем утре. Зная её, ещё напишет сообщение во время обеда, чтобы невзначай проявить любезность и напомнить о себе. Это не рутинное сообщение.

~~~

7 июля 2078 года Сеул, башня Йоаке Трескучий вагон метро доставляет меня в деловой центр. Выходя из метро, я иду вперед, прямо в башню Йоаке. В ней этажей 200, не меньше. Из-за подсветки она переливается всеми цветами радуги, и её видно из любой точки города. Внутри минимальное обустройство, но всё выглядит дорого, да и стоит столько же. Мраморные полы, позолоченные люстры, экраны во всю стену, много стеклянных перегородок и дверей с идентификаторами личности, которые открываются самостоятельно. Железные лифты, ведущие на разные уровни. Здесь есть ресторан, офисы корпоратов, отельные номера различного спектра, спа и фитнес. Это маленький мир для Йоаке — самой крупной корпорации. На быстром и бесшумном лифте, я поднимаюсь к себе в архив. В стекло я видела, как корпораты идут на работу, поднимаются на других лифтах в свои отделы и как люди на первом этаже становятся всё меньше и меньше. Тут, как обычно, тихо и холодно. После первого шага в нос бьет искусственный аромат старых книг. Здесь всё ещё есть записи на бумаге, которые стараются бережно хранить в самом далеком углу. Большую часть архива занимают железные шкафы с маленькими ящичками, в которых хранятся флеш-карты с данными. У каждой есть свой код, оттого проще их искать. Также в самом конце архива есть железная дверь, которая была заварена два года назад. Мы — работники архива, не знаем, что там хранится, но явно то, что мы не должны видеть. Госпожа Ли, женщина средних лет, начальница отдела. Она выглядит молодо из-за имплантов, которыми злоупотребляет, и дорогой одежды, которую покупает в соответствующих статусу магазинах. Её парфюм очень стойкий и въедливый, от него кружится голова, и начинает подташнивать, особенно когда она встает рядом. Я стараюсь держаться от неё подальше, уходя в самые дальние ряды, для проверки содержимого. Вот и сегодня, я поздоровалась с коллегами, пока госпожа Ли ругалась по телефону, и быстро схватив планшет, пошла к рабочему месту. Бросив рюкзак у ближайшего шкафа высотой до потолка, я начала с первой ячейки. Открывала каждую, проверяла содержимое и сверялась с таблицей в планшете, делала пометки, если необходимо. Я забиралась на высокую стремянку, чтобы достать верхние ящики, расположенные под двадцатиметровым потолком. Когда занимаешься рутинной работой, время бежит быстро. Я пропустила обед, поэтому пошла на него позже. Многие уже вернулись к работе и потягивали напитки из автомата. Оставшиеся за столами коллеги обсуждали морозную ночь и как её пережили. Я села за свой рабочий стол в углу и пыталась наесться чаджанменом, который заварила. Вдруг все затихли, был слышен только синхронный стук пальцев по клавиатуре. За железными стенами послышалась сирена. Я прислушалась к ней и выбросила в мусор пустую пачку. — Слышите, — я указала в сторону лифта. — Сирена воет. — Не придумывай, — отрезал мои подозрения господин Мин. — Сейчас вся музыка похожа на вой сирен, — усмехнулся он. — Действительно. Кому мы тут нужны, — поддержала его госпожа Ха. Закатив глаза на их неверие, я поплелась обратно к незаконченной работе. Глаза замылились, я уже не могла отличить цифры и данные, после обеда сложнее втянуться в работу. Решив немного прогуляться для настройки на работу, я дошла до конца архива. Постояв рядом с заваренной дверью, пошла обратно по центральному проходу и остановилась около рандомного шкафа. Мне стало не по себе, по спине пробежался холодок. Могло показаться, что кто-то открыл окно, но здесь это невозможно. Все окна сплошные, воздух поступает из вентиляции и охлаждается кондиционером. Рука автоматически потянулась к складному ножу в заднем кармане джинс. Это был разноцветный нож-бабочка, который мне подарил брат для защиты, когда я жила ещё в родном городе. Это был самый полезный подарок от него, который не раз меня выручал, в различных ситуациях. Громкий шум почти оглушил меня. Он шел со стороны входа и был сравним с взрывом от гранаты. Я упала на колени, не успев достать нож. Мои руки были крепко прижаты к ушам, а голова вжалась в колени. Когда шум утих, а пыль осела, я подняла голову и осмотрелась. Ящики не повредились, ещё бы, они сделаны из прочного сплава. Из главного прохода на меня уставились два озорных глаза, цвета спелого грецкого ореха. Он выглядел моим ровесником. Волосы юноши были средней длинны, пшеничного цвета с пепельными нотками и ложились челкой на его глаза. Его лицо было вытянутым, нос и щеки составляли большую часть. Его губы согнулись в ухмылке. Нижняя губа слегка выпирала. Поймав мой взгляд, парень улыбнулся и продемонстрировал передние зубы. Я спустилась взглядом ниже и увидела в его руках пистолет и гранату. Он был одет в черные кожаные штаны, грубые ботинки с резной подошвой. Сверху он надел темно-синий бадлон с черной портупеей поверх него и кожаную куртку. Он навел пистолет на меня, не спуская улыбку с лица. — Красавица, надеюсь, ты не будешь капризничать и покажешь мне, где находится тайник. Не хочу делать тебе больно, но если не согласишься, у меня не будет выбора, — его сладкий голос пленил и убеждал, а может дело в пистолете. У меня не было вечности на размышления, но почему-то время решило замереть. За его спиной послышались другие голоса, снова шум, теперь уже состоящий из выстрелов. Кто-то широким шагом приближался к нам, от чего парень занервничал. Он шагнул ближе ко мне, переводя пистолет на незнакомца. Ещё один юноша ровесник вышел на свет. Он выглядел крупнее первого парня, и в его руках были автоматы, а через плечо висел бандольер. Он был одет проще предыдущего — на нем была майка, спортивные штаны, кроссовки и куртка нараспашку. Его волосы были короткими, с выбритыми по вискам и пепельно-русого цвета. Он выглядел устрашающе и менее контролируемым, за счет его бегающих глаз. — Я должен был быть первым, — обиженно и грозно одновременно сказал парень. — Прости, дорогой. И да, я уже зарезервировал эту красотку на экскурсию, — первый повернулся ко мне лицом и подмигнул. — Ты ведь согласна? Это были датенши и наверняка 3 или 4 уровня. Датенши — это преступники от мелких воришек до маньяков. По тяжести преступления они делились на уровни от 1 (воришки, карманники, махинаторы) до 6 (серийные убийцы, члены банд якудза и иного синдиката, киллеры). Чаще всего это одиночки, работающие в своем стиле и направленности. Редкий случай, когда датенши сбивались в группы под чьим-то началом, но и такое бывало. Я слышала, что один датенши держал у себя приспешников низкого уровня. А встретилась с датенши лишь однажды, когда грабили магазин, в который я зашла купить еды. Тогда ёнтеки — современная полиция, приехали быстро и забрали преступника с собой. Сирены стали громче, и их звук дошел до места, где мы втроем всё ещё находились. Датенши занервничали и принялись оглядываться. Второй парень приготовил автоматы, перезарядив каждый так быстро, что моя челюсть отпала. — У этого громилы нет манер, — пожаловался первый, пряча гранату в небольшую сумку на поясе, которую я только что заметила. — Так что, красотка, проводишь? — Провожу, — хрипло отозвалась я. Мне не стоило ожидать простого ухода. Им не выгодно сохранять мне жизнь, после получения желаемого. Только если они решат меня взять в заложники, откровенно дерьмовый план. Можно попытаться ударить их ножом, но и не факт, что сработает. Мой выбор максимально ограничен, и теперь я вверяю свою судьбу в руки двух датенши. Одного высокомерного и слишком прилипчивого, и второго с высокоразвитой мускулатурой и скудноразвитым мозгом. — Видимо моя запись на маникюр пропадает.