В запаре

1 Большую часть времени Дину нравилось то, чем он занимался. Когда он приходил на работу, а ресторан был полон прекрасных людей – ему нравилось то, чем он занимался. Когда он получал номер симпатичной девушки в баре – ему нравилось то, чем он занимался. Когда он получал чаевые в сорок или даже пятьдесят процентов – ему нравилось то, чем он занимался. Но когда имел место такой разговор: - Официант, не могли бы вы выяснить, откуда эти Дандженесские крабы? - Безусловно, я могу добыть для вас эту информацию, но, если вы поверите мне на слово, думаю, они прибыли к нам из Дандженесса. … это нравилось ему немного меньше. *** Правильный термин был ‘официант’, но, как и у большинства тех, кто продолжительное время обслуживал столики, это было последнее, кем Дин рассчитывал стать. У него не было адекватного объяснения тому, как это случилось. Он неплохо учился в школе, когда думал головой, и каким-то образом – слава богу, Википедии и его брату – умудрился не вылететь из колледжа до получения бизнес-диплома, но «пара лет» обслуживания столиков «до тех пор как он устроится в жизни», быстро превратилась в «остаток его жизни». Впрочем, история была не нова; Дин слышал точно такую же от примерно тридцати процентов людей, с которыми он работал за эти годы, и, насколько он знал, так всё и происходило. Никто никогда не говорил: «Чёрт, всю жизнь мечтал стать официантом». Были те, кто занимались этим недолго и нормально к этому относились, а потом переходили на что-нибудь получше, заработав достаточно денег или найдя подходящее место; а были те, что занимались этим недолго, понимали, что они в этом хороши и зарабатывают больше, чем смогли бы получать в любом другом месте, и просто не находили достаточного основания, чтобы уйти. Дин был явно из последней категории. У него была пара попыток найти что-нибудь более престижное после того, как он начал работать с частичной занятостью в шестнадцать. Работа была только в дерьмовых сетевых ресторанчиках, и Дин не особо радовался, сообщая потенциальным сексуальным партнёрам, что работает в T.G.I. Friday’s, так что он экспериментировал с другими работами от случая к случаю. Сначала механиком, потом строителем, как-то раз водителем у чувака, который явно был из российской мафии, - тёмный период в его жизни, о котором он не особо хотел вспоминать. Дин не был одним из тех людей, которые любят себя недооценивать, особенно если дело касалось его умственных способностей; он знал, что есть по меньшей мере миллион разных вещей, для которых он был достаточно умён или просто достаточно хорош. Проблема была в том, что все они требовали больших усилий, чем обслуживание столиков или работа за стойкой, и оплачивались хуже. Назовите хоть одного механика, который зарабатывает 700 долларов, не облагаемых налогами, за вечер пятницы. После нескольких месяцев честных попыток Дин обычно приползал обратно – не поджав хвост, нет, но с искренней радостью от возвращения к своему делу и приличным деньгам. Конечно, отсутствие медицинской страховки, - это отстой, особенно с учётом того, что Дин получал больше случайных травм, чем любой другой человек, но вид твёрдой валюты в коробке «на чёрный день» в его спальне вроде как заставляет его смириться. Пока он не потерял конечность, всё путём. Так что вместо того, чтобы ныть, что он не может позволить себе поход к дантисту, которого он всё равно постарался бы избежать, Дин сокращает траты, повязывает белый передник и использует преимущество одной из немногих работ, позволяющих путешествовать по миру без особых затруднений. В двадцать семь перед ним оставалось ещё много не орошённых нив. Он мог вытерпеть пару дурацких вопросов о Дандженесских крабах. До тех пор, пока никто не называл его гарсоном. *** Последний год Дин работал в «Первой Главе» в Дублине после импровизированных каникул, превратившихся в постоянное проживание. Он был вполне счастлив в Сиэтле в своё время, наслаждался горами, паромами и дождём – приятной переменой после шизофренической погоды Канзаса, откуда он был родом. В Вашингтонском университете он обучался, переехав туда за девушкой-журналистом, а в самом Вашингтоне он долго оставался после разрыва с ней. Но тогда его коллега, Мэг, упомянула, что недавно пересекла океан и наведалась кое к кому в гости, а потом сообщила, что подсела на гормональные, пока жила в Ирландии. - Климат на кожу повлиял или что? – неуверенно спросил Дин, касаясь пальцем своего (к счастью) гладкого лба. – Последнее, чего я хочу, так это поехать в Ирландию и вернуться зависимым. Он пытался перебрать все возможные причины того, почему люди подсаживались на таблетки, кроме самых очевидных. Кожа Мэг была вполне чистой, но он знал кучу девушек, накачивавшихся гормонами, только чтобы избавиться от пары прыщиков; может, он сам был бы одной из них, родись он с пространством между ног. А как привлекательный сын оружия, если Дин мог себя так назвать, он не мог не быть немного тщеславным, особенно в сфере, где взгляды не засчитывались за чаевые. Как оказалось, самое очевидное объяснение было верным. - Нет, скотина, - сказала Мэг. – Я не хотела вернуться домой беременной. Мужчины там такие невероятно горячие – мне повезло, всё время, что я проводила не лёжа на спине, я стояла на коленях. - Хех, - сказал Дин и вскоре после этого купил билет на самолёт. Ему давно уже нужен был отпуск, и тот факт, что его младший брат Сэм как раз находился в юридической школе в Англии по обмену, был очень кстати. Ирландия звучала совершенно очаровательно. После двухнедельных мотаний между Эйре и Оксфордом Дин окончательно собрался переехать – частично потому, что ему надоело постоянно иметь дело со своим ужасным страхом перед полётами, частично потому, что он знал, что это только вопрос времени. Как уроженец сельского Среднего Запада, он не мог не почувствовать в Дублине что-то провинциальное, что-то деревенское, а в глубине души Дин был деревенским парнем. Кроме того, большую часть своей поездки он провёл с непроходящим стояком; ирландцы были прекрасными людьми. На одной стороне улицы всегда была невероятно, ошеломительно прекрасная девушка – а если перейти дорогу, не будучи перееханным Фиатом, всегда можно было обнаружить на другой стороне ошеломительно прекрасного парня. Хорошая новость была в том, что дублинцы находили его распевный канзасский акцент таким же пьянящим, как он – их ирландский выговор. Это был его город. Конечно, Сэмми этого не оценил, но Дин всё равно переехал. Он жил по гостиницам, пока не подыскал квартиру, в ванне которой не было плесени, завёл друзей и в поисках работы наткнулся на паб, позволивший ему получить рабочую визу. Дублин был удивительным, пусть и переоценённым городом с его уважением к пиву, настоящим мужским спортом и потрясающей музыкой, и он будто понимал Дина как личность. Дин на самом деле чувствовал себя так, будто принадлежал этому миру. Дублин был активен, но не поспешен, дождлив, но не залит водой, и предлагал именно то разнообразие, которое поддерживало заинтересованность, не теряя свою дублинскость. Полный решимости влиться в его жизнь, Дин обнаружил, что одевается по-европейски и даже использует ирландские фразочки, слушает музыку, созданную после 1979-го и критикует Боно, несмотря на то, что никогда не дослушал ни одной песни U2 до конца. Он даже заинтересовался кёрлингом и ирландским футболом. Мало того, большинство местных жителей по одному взгляду на его зелёные глаза и веснушки делали вывод, что он родился в Ирландии. Дин был молод, полон энергии и жил мечтой. И всем этим он был обязан обслуживанию столиков. В процессе Дин выработал правило: если он собирается продолжать работать в сфере обслуживания, ему нужно было ограничиться барами и ресторанами, в которых стейк стоил дороже, чем он платил в неделю за квартиру. Как бы это ни противоречило его личному образу жизни и любви к дайв-барам, Дублин был чертовски дорогим местом. Кроме того, его постоянно преследовали неудачи; его последний работодатель взорвал ресторан, в котором работал Дин, чтобы получить страховую выплату. После этого он стал избегать сомнительных заведений. Итак, «Первая Глава». Этот ресторан находился на Парнелл-Сквер за Музеем писателей Дублина и был утончённым смешением тёмного мрамора, чистых каменных стен и пышных изумрудных ковров, приятно контрастировавших с белыми стенами и свежими скатертями. Его владельцами были Мартин Корбетт и шеф Росс Льюис, два гиганта пищевой промышленности, разделявшие истовую страсть к старому доброму ирландскому гостеприимству. Дин сразу же почувствовал себя там как дома, особенно после первого собеседования, оценив и пищу, и тёплый уют этого места. Мартин, казавшийся его родственной душой, сразу же его нанял. Что касается денежной стороны пищевой цепи, это было вопросом простой математики – еда стоит солидных денег, и чаевые будут соответствующими, даже если Дин получит их по минимуму. Об этом редко стоило беспокоиться, потому что Дин знал, как обслужить столик и как угодить каждой женщине в ресторане в возрасте от восьми до восьмидесяти. Но было вроде как приятно свить безопасное гнездо в конце дня и знать, что ему не понадобится следить за тем, чтобы владелец не опустошил сейф и не разложил вокруг динамит, пока персонал разошёлся на выходные. И в «Первой Главе», одном из немногих ресторанов в Ирландии со звездой Мишлен, Дин устроился более чем неплохо, с медицинской страховкой или без неё. Они были сплочённой семьёй – коллектив «Главы». К тому времени как Дин стал метрдотелем, он проработал там достаточно долго, чтобы считаться особой королевских кровей среди новичков в зале и на кухне, и изображал из себя мудрого и доброго правителя. С парой американцев среди персонала, таких как Джо и Руби, он даже не чувствовал тоски по родине; и они постоянно тусовались вместе с самыми лёгкими на подъём поварами. Несмотря на то, что там было предостаточно самодовольных сучек, приходивших пообедать, Дин был более чем счастлив проводить время в «Главе», пока выяснял, что нужно сделать для открытия собственного ресторана. В выходные он присматривался к недвижимости в Ранелаг, модной части города. Со своим партнёром помощником-менеджером-в-будущем Фергусом «Кроули» МакЛеодом, переселенцем из Англии с острым языком и пронзительным взглядом, он считал себя вполне способным в ближайшее время начать своё дело. Дину не особенно нравился Кроули, но он уважал его, и у него не было собственных денег для инвестиций. Они ещё не нашли подходящего ответственного за производство, но это появится позже, когда у них будет точное место и достойный бизнес-план. У них с Кроули была достаточная деловая хватка для того, чтобы начать хорошо продуманное и организованное дело, и они оба знали, что могло решить судьбу ресторана в те дни. Перед ними был долгий путь, что и говорить, но Дин мог представить себя осевшим и удерживающим позиции. Пока не появился новый су-шеф. *** Всё началось с первого впечатления, когда всё произошло настолько плохо, насколько это вообще было возможно. За неделю до этого владельцы «Главы» созвали всех на собрание и сообщили, что наняли нового су-шефа. Он был уроженцем Дублина с наградой Джеймса Бирда за свой ресторан в Вегасе, «Grace», и впечатляющим ученичеством у Дэниэля Булу до этого. Не было сказано ни слова о том, когда он приступит к работе, но это Дина не особо волновало. Он был вполне уверен, что сработается с новым полубогом так же, как и с его предшественниками; он просто не ожидал, что тот заявится в пятницу посреди рабочего вечера. Откуда он мог знать? Ко всеобщей тревоге, начало вечера не задалось: два официанта слегли с приступом вирусной диареи, что было уже не первым случаем, и Дин остался один с Руби, Джо и ещё парой других официантов, плюс Чак за стойкой. Спустя два часа после открытия Дин почувствовал, что его обычное самообладание начало сдавать. Будто каждая женатая пара Ирландии сегодня отмечала в «Главе» свою годовщину, и у него было ни больше, ни меньше, чем четыре именинные вечеринки в его секции. Кроули помогал, как мог, рассаживая посетителей, руководил раздачей и проверял качество, носясь по ресторану с выражением лица, которое Дину было уже знакомо как «Тронь-меня-и-будешь-убит», что было впечатляюще с учётом его пугающего очарования. Но Дин всё равно тонул в заказах, вынужденных улыбках и некстати сложных требованиях, и всё больше и больше походило на то, что он будет в запаре, если его секция не расчистится или не отменят бронь. На кухне была обычная толкотня целеустремлённых работников среди парящей духоты и лязгающей посуды, повара трудились в идеальной гармонии, несмотря на измотанность и неразбериху. Пусть шеф Льюис и управлял одним из самых дисциплинированных коллективов Дублина, Дин не мог не признать, что нахождение на кухне всегда сводило его с ума. Дело ухудшало то, что в тот вечер он одновременно занимался и частной вечеринкой в Джеймсон-рум, и столиком шеф-повара, за которым сидели одни из наиболее уважаемых клиентов ресторана, и он, как мог, старался держать себя в руках. Вообще его трудно было назвать нераздражительным, а сегодня и вовсе был на грани. Где-то около восьми, в самый пик работы, Дин был в тарелочной, помогая с последними штрихами для следующего круга блюд. К тому времени повара уже доверяли ему достаточно, чтобы он мог подскочить к ним, когда им самим нужно было заняться другим звеном цепи приготовления блюда, и, стерев соусный отпечаток с края тарелки и добавив веточку розмарина, Дин взял в руки две полные тарелки и влетел прямо в чей-то локоть. Особенно острый локоть, к тому же нацелившийся прямо ему по рёбрам. Он выругался, скорее от неожиданности, чем от чего-либо другого, и обе тарелки оказались бы на полу, не успей он поймать их в последнюю секунду. Тем не менее, немного тыквенного супа перелилось через край миски и заляпало его униформу. Весь персонал кухни имел полезную привычку предупредительно кричать: «Сзади!», когда они стояли к кому-то со спины, вообще же удары и толчки были обычным делом, если только вы не стояли на пути шефа Льюиса. Будь Дин в настроении получше, он спустил бы это на тормозах, но тогда его настрой прорвался наружу. Мертвенно бледный, он повернулся и увидел парня в обычной одежде, который таращился на него с извиняющимся удивлением – наверное, кто-то из обслуги, и на мгновение увидел вспышку синих глаз, таких живых и широко распахнутых, что они казались нечеловеческими. Но уже в следующее мгновение для Дина всё окрасилось в красный. - Какого хера, придурок? – проорал он, не задумываясь о том, на кого был похож парень, и о том, что ему придётся переодеться. А это значит, ещё дольше задержаться в обслуживании клиентов. – Ты что, не видел, что написано «Посторонним вход воспрещён»? Убирайся нахрен! Несколько других поваров пронзили незнакомца согласными с Дином взглядами, потому что теперь, обернувшись к ним, все видели, что тот действительно стоял посреди дороги. Гордясь собой и тем, что оказал кухне услугу, Дин почти не заметил, как на другом конце кухни шеф Льюис медленно прикрыл лицо ладонью, несмотря на то, что стоял над кастрюлей. В следующее мгновение Мартин оказался рядом с предполагаемым нарушителем. Снова бросив на него взгляд, Дин увидел, как на его лице сокрушение сменяется гневом. Дин закусил губу, но вернул взгляд, стоя там с двумя тарелками быстро остывающей еды, как полный осёл. - Дин, - сказал позабавленный Мартин, подойдя. Его брови поднимались всё выше по лбу, почти спрятавшись в тёмных зачёсанных назад волосах. Хотя Мартин славился своей нестрогостью и управлением подчинёнными без повышения голоса, Дин заподозрил, что только что он серьёзно облажался. Если он и узнал что-то об ирландцах за последний год, так это то, что они любили опустить кого-либо с улыбкой; он знал, что сейчас произойдёт ещё до того, как Мартин заговорил. – Дин, это Кастиэль МакКарти. Наш новый су-шеф. Я думал, ему будет полезно сначала понаблюдать за работой кухни и только потом впрячься в неё. Сначала Дин просто открывал и закрывал рот, не произнося ни слова. Потом он сказал: - От дерьмо. Кажется, никакое другое слово не подошло бы к ситуации лучше. Мартин посмотрел на нового повара с тёплой улыбкой, которая будто хотела сказать, что Дин не хотел его обидеть, даже если он и был нашкодившим ребёнком. Кастиэль – и да, милое имечко, чувак, - всё ещё таращился на Дина, будто тот нагадил в суп (метафорический). - Это Дин Винчестер, один из наших вспыльчивых янки, - усмехнувшись Дину, он добавил: - К счастью, Кастиэль уже познакомился с Руби и Джо. - Ну, они-то хоть показались вполне приятными, - сказал Кастиэль, и Дин не был уверен, отвечать на оскорбление или поражаться лёгким хрипловатым переливам его голоса. Это была та сексуальная хрипотца, которую приобретаешь после недавней болезни, такая, при которой хочется обзвонить своих бывших и поболтать о погоде. Даже если Дин и хотел ему врезать, он не мог не признать, что сочетание этого голоса и точёных черт лица Кастиэля были на уровне «обжигающе горячо», что не часто можно было видеть на кухне «Главы» – или вообще где-либо, раз уж мы об этом упомянули. Он был высок для ирландца, почти так же, как Дин, строен, опрятен и облачён в тёмные джинсы и чёрную байкерскую куртку. И молод – максимум слегка за тридцать. И всё же, придурок такой придурок такой придурок. - Эй, чувак, прости, - в итоге сказал Дин, приподнимая брови так, что этим уничтожалось всё притворное сожаление в его голосе. – Я тоже вполне приятен, когда не разливаю на себя супа на восемьдесят евро. - Понятная ошибка. Дин – наш метрдотель, - объяснил Мартин Кастиэлю, и, хотя в его голосе слышалась просьба успокоиться, Дин не был уверен в том, кому она предназначалась. Он посмотрел на Дина непонятно сверкнувшими глазами. Независимо от того, кто был неправ, невозможно было не поддаться настойчивому очарованию Мартина. – Давайте перевыложим эти заказы и отнесём их клиентам, - предложил он. Пожав плечами, Дин передал тарелки дожидающемуся повару и поскрёб пятно на жилете ногтем. Когда стало ясно, что чище он от этого не становится, он вздохнул и начал расстёгивать пуговицы. - Пойду переоденусь и предложу им бесплатный десерт за ожидание, - он стянул жилет, после чего услышал свист откуда-то от фритюрницы, который проигнорировал, обращаясь к Мартину: - Хорошо, босс? - Тебе лучше знать, - ответил Мартин, одарив Дина ещё одной улыбкой перед тем, как ехидно заметить: - Это большое облегчение, что ты вежлив хотя бы с клиентами, Дин – иначе я не знаю, что бы мы с тобой сделали, - приятно знать, что начальник тебя прикроет. Типа. Мартин похлопал Кастиэля по плечу и кивнул на противоположную часть кухни: - Пойдём? Всем вернуться к работе! Если бы они были в серии «Клана Сопрано», Дин был бы совершенно уверен, что смертельный взгляд Кастиэля переводится как «К концу дня ты отбудешь в Гавань, человече. Прикрывай тылы». Он казался загадочным типом, так что в этом Дин не сомневался; с другой стороны, Дин и сам был таким. Он бросил ему ответный взгляд, и теперь было только вопросом времени то, что один из поваров создаст лимерик об эпическом столкновении норовов. - Я уверен, что наша совместная работа будет очень продуктивной, - Кастиэль глумился над ним, и Дин просто улыбнулся ему самой очаровательной из своих улыбок, прежде чем уйти. - Рассчитывай на это, чувак. *** Ещё до того, как начать работать в «Главе», Дин решил отрастить бороду, что к концу второй недели проявилось определённо сексуальной стороной респектабельного внешнего вида. Наполовину по прихоти, наполовину по желанию соответствовать образу ирландца, составленному им после чрезмерного просмотра «Святых из Бундока», Дин ощущал себя в меру гангстером всякий раз, как выходил из дома во в шутку подаренной Сэмом твидовой кепке, гордо демонстрируя рыжеватую щетину. На собеседовании с Кроули и Мартином он уже щеголял бородой, что не создавало ему никаких проблем; бородач Чак работал в баре уже вечность, так что не он создал прецедент. Что же касалось Сэмми, несложно было игнорировать его подколки по поводу того, что борода не давала Дину выглядеть слишком женственно с его длинными ресницами и полными губами; всё-таки они были братьями, и он всегда мог отплатить ему, подсыпав в трусы чесоточного порошка. Прошло несколько недель после знакомства с Кастиэлем, и Дин уже более-менее позабыл обо всём произошедшем. Тот был с ним непрестанно холоден, но многие повара так себя ставили, да и не то чтобы Кастиэль был супердружелюбным с кем-то другим. Дин не связывал это с тем фактом, что он обозвал Кастиэля придурком, смутив его перед всеми работниками в первый же рабочий день, не особенно. Большинство их встреч сводилось к случайным пересечениям в зале или раздевалке, или на еженедельных собраниях работников. Всего-то делов. Он не был готов к его ответному удару в виде подлого саботажа его образа. Первым признаком того, что что-то близится, было подозрительное отсутствие Кастиэля на очередной летучке. В тот вечер все работники собрались за обеденным столом в Джеймсон-Рум, комнате для частных вечеринок, в которой всегда проводились летучки. Дину всегда нравилась Джей-Эр, как они её называли, с её широким столом из красного дерева и тёмными панельными стенами; всё это место просто было создано так, что хотелось надеть смокинг и бархатные тапочки. Собрания обычно проводились за час до начала обслуживания клиентов, так что повара могли сообщить об изменениях в меню, сочетаниях вин и каких-нибудь ещё новостях типа приёма нового официанта или грядущего корпоратива. Всё это в тот раз уже успели обсудить, поэтому раздался удивлённый гомон, когда Мартин сообщил, что собрание ещё не окончено. Пытаясь не кашлянуть, он положил обе ладони на стол и с серьёзным видом обратился к присутствующим: - Есть ещё один вопрос, который нужно обсудить, - сказал он, - и это вопрос имиджа «Главы». Это стильное заведение, как вы все хорошо знаете, так что я и другие управляющие решили, что с этого момента весь обслуживающий персонал должен быть гладко выбрит. Леди, выбор по поводу того, следовать ли этому требованию, остаётся за вами. В ответ на последнюю реплику девушки захихикали, а Джо закатила глаза, но, когда они смолкли, Чак прочистил горло, как всегда, нервно. - Весь обслуживающий персонал? – спросил он, оглаживая свою бороду, как безумный кошатник – питомца. - Весь персонал, обслуживающий столики, - уточнил Мартин и умело избежал взгляда Дина. – Решение вступает в силу немедленно, так что, пожалуйста, совершите необходимый туалет до начала вашей следующей смены, - этими словами он закончил собрание, и началось время обслуживания. Чак выдохнул с облегчением, потому что он был просто барменом, а борода помогала ему маскировать безвольный подбородок. Дин скрестил руки и ничего не сказал; он оставался единственным бородачом. Позже этим вечером Кроули, который, как бы он ни любил напоминать Дину о своём статусе лендлорда, был скорее слегка зазнавшимся соседом по квартире, подтвердил, что за всем стоял Кастиэль. Очевидно, он продвинул новый стандарт внешнего вида, упомянув, что никогда не работал в ресторане со звездой Мишлен с бородатыми официантами. Шеф Льюис клюнул на удочку. - Стоило ему расписать, какими гладковыбритыми были сотрудники шефа Гильбо, как у Росса на лице стало написано, что он этого просто не переносит, - сказал Кроули, пожимая плечами. Он долил Дину ещё на несколько пальцев скотча, пока Джо пыталась заставить электробритву жужжать как можно менее подозрительно. – Этот маленький дерьмёныш ударил по самому больному – ненависть Росса к Патрику вошла в легенды. Я сразу понял, что твои бакенбарды, считай, уже отварены. Дин скривился и подчинился бритве, каждое движение которой заставляло его чувствовать себя чуть более обнажённым. - Хм, ты на удивление хорош без этой бороды, - неутешительно заметила Руби. Дин приподнял подбородок, чтобы дать Джо доступ к своей шее, и попытался пронзить её свирепым взглядом с такой невыгодной позиции. Он сам предложил выпить, но Руби и в лучшие времена была легкомысленной и склонной к бестактности. – Я просто сказала! - Ну, теперь у тебя есть конкурент, сучка, - огрызнулся Дин. Проигнорировав её мрачный смех – всё равно она была заинтересована вроде бы только в его чёртовом брате – Дин уставился на Чака, молчаливо сидящего в углу у камина со своей выпивкой. – Ты-то как до сих пор с нетронутой бородой? - Что? – Чак моргнул, как рассеянная сова. Он выглядел удивлённым тем, что остальные четверо смотрят на него. – А, Кастиэль, видимо, любит меня и с бородой, - пробормотал он; пара выпитых виски делала его заметный манстерский акцент ещё более деревенским. – Да нормальный он парень. Мы хорошо поработали вместе над новым алкогольным меню. - Не подхалимничай, - предупредил Кроули, угрожающе помахав пальцем. Дину же он сказал: - Я пытался тебя отстоять, милый, я пытался. Кажется, Росс решил, что твоя борода – единственное, что стоит между «Главой» и второй Звездой, кто знает. В любом случае МакКарти точно знал, что делает. Почему-то это рассмешило Руби, которая так запрокинула голову, что её длинные волосы почти подмели пол. - Может, он просто хочет тебя поиметь, - предположила она. – В таком случае – он определённо привлёк твоё внимание. - Думаю, скоро он расхочет, - сказала Джо, закончив с его бородой и переходя к бакенбардам. Ну конечно, с горечью подумал Дин, самая тихоня – и насыплет на раны соли. - Репутации Дина официально не стало. - Ну вас всех к чёрту, - проворчал Дин. Он стянул футболку, засыпанную волосками, взлетевшими от этого движения в воздух так, что Джо пришлось стряхивать их с лица. Дин ухмыльнулся, прикончил свой скотч и направился в душ. Он знал, что завтра ему придётся непросто, и хотел подуться, пока ещё мог. - Борода была источником его силы, - философски заметил Чак. - Нас ждёт ужасная катастрофа, - согласился Кроули. Началась небольшая толкотня, когда Руби подскочила и бросилась за Дином. Она вошла в уборную, как раз когда он стянул джинсы и включил воду. Её неожиданное появление заставило его подпрыгнуть. - Э… извини? – сказал Дин. Он замер, не зная, натянуть ли джинсы обратно или мирно продолжить разговор в трусах. Дверь захлопнулась за Руби. - Извиняю, - сказала она, усаживаясь на тумбочку. – Чего я тут не видела, тигр? – ехидно подмигнув, она вытянула из кармана пакетик с коксом и помахала им перед Дином, широко улыбаясь. – Хряпнем немного перед душем, м? Она произнесла это с каким-то причудливым акцентом, может, пыталась спародировать королеву Лиз, и Дин отстранённо осознал, что Руби, должно быть, была под кайфом, ещё когда они ушли из ресторана. Наркотики не были чем-то чужеродным в сфере обслуживания, особенно в Дублине; куда ни плюнь, попадёшь на парочку ширяющихся. Руби была лишь одной из нескольких работников «Главы», время от времени пудрившей носик, и, насколько Дин мог судить, ни один из них не был зависимым. Руби, без сомнения, была тусовщицей, не настолько глупой, чтобы попадаться Кроули; она избегала даже показываться с наркотиками Джо, которая, хоть и любила выпить, по некоторым вопросам придерживалась консервативных взглядов. Узнай она, наверняка одарила бы Дина самым разочарованным из своих взглядов. Кокс не был одной из его любимых вещей, и он никогда не опускался до того, чтобы за него платить – он способен был распознать проблему с чем-то, что заставляло тебя хотеть больше, когда ещё не выветрилась первая эйфория – он не отказывался от дорожки-другой, когда ему предлагали или когда Руби была особенно настойчива. Но сегодня был не тот случай. - Я пас, - сказал он, и белый порошок исчез в ноздрях Руби, пожавшей своими стройными плечами. Она моргнула, чтобы стряхнуть начальное наваждение, и потёрла нос. Не сдержавшись, Дин закатил глаза, ощутив неожиданный прилив усталости и почувствовав себя неожиданно старым, и стянул нижнее бельё. Он сделал воду погорячее, становясь под струю прежде, чем Руби пришло бы в голову попытаться снова его соблазнить. Горячая вода приободрила его и помогла устаканиться, создав между ним и остальным миром нечто вроде успокаивающего буфера; утерянная борода и дерьмец-су-шеф сразу стали казаться менее значимыми. Кастиэль мог бы пойти поиметь себя сам, подумал он. И его большие синие глаза ему не помогут. За занавеской Руби вдохнула ещё несколько раз, а потом свернула пакетик обратно в карман. Хорошо, что она уже закончила, хотя вряд ли теперь уснёт до рассвета – и наверняка не отвяжется от него до самого утра. По крайней мере, завтра ему не нужно на работу, хотя это был бы не первый раз, когда он заявился бы, вообще не поспав ночью. - Так ты думаешь, Кастиэль просто хочет отведать кусочек меня? – спросил он, намыливая волосы и избавляясь от накопившихся за день жира, пота и городской пыли. Он задел запястьем подбородок, ставший куда более чувствительным благодаря новоприобретённой гладкости. Сам-то Кастиэль был вполне щетинистым, припомнил Дин, но уж ему вряд ли кто укажет побриться. Сволочь. – По-моему, это довольно тупой способ кого-нибудь подцепить, когда можешь просто, ну… предложить. - Кто знает? – ответила Руби. – Может, он просто социально недоразвитый или типа того. Некоторые люди так и не могут пройти ту стадию, на которой считают, что девочек нужно дёргать за косички. Раз уж он рулил штатом ресторана чуть не с самой кулинарной школы, когда у него было время тусоваться? Я слышала, у него была трудная юность, и он спал прямо в ресторане в Вегасе. Дин хмыкнул. - Если б он дёргал меня за косички, я бы вытерпел. Но за бороду – нет, это пересекает все границы, будь он хоть сам Дэниэл Булу. Руби хихикнула и, должно быть, спрыгнула с тумбочки, потому её голос зазвучал неожиданно близко. - Тебе без неё лучше, - серьёзно сказала она. – А ты бы его трахнул? Этот вопрос заставил Дина нахмуриться, и до него не сразу дошло, что Руби его не видит. - Кого – Дэниэла Булу? – с мгновение он обдумывал возможность пригласить её в душ, чтобы поболтать лицом к лицу, но потом решил, что такое на алкоголь не спишешь. Ему не хотелось пытаться объяснить Сэму, почему он отымел его возможный любовный интерес в душе. Хотя она и сама получит по самое не хочу, если Дин только прослышит, что она предлагала порошок его младшему брату. Дин предпочитал думать, что в Оксфорде наркотиков нет. Послышался смех. Руби, дразнясь, подёргала занавеску. - Нет, придурок. Кастиэля. Признай, что он чертовски горяч, хотя и придурок. У него характер Гордона Рэмси, завёрнутый в куда более горячую упаковку и форменный килт. - Похоже, это ты тут хочешь его трахнуть, - заметил Дин. Он ополоснул волосы и начал намыливаться, наслаждаясь мимолётной вспышкой возбуждения, последовавшей за прикосновением руки, хотя желания заняться сексом у него не возникало. Как ни странно, кокс делал его менее озабоченным, чем обычно, хотя он знал, что на Руби он оказывает противоположное воздействие. Она точно стояла прямо за занавеской. Руби согласно промычала. - Я бы не отказалась, - ответила она, - хотя он определённо больше твой тип, чем мой. Но ты не ответил на вопрос. Что бы ты сделал, если бы великий Кастиэль МакКарти попросил тебя оттрахать его до беспамятства прямо сейчас? Дин закатил глаза и ответил не сразу – нанюхавшись, Руби иногда порола полную чушь. Но образ его властного вроде-как-начальника, стоящего на коленях и глядящего на Дина – с этими своими взлохмаченными тёмными волосами и сверкающими, как молнии, глазами, отозвался в Дине дрожью, пробежавшей по позвоночнику и заставившей член дёрнуться с интересом. - Пожалуй, согласился бы, - признал он. – Но сначала я бы его отшлёпал. - Кинки, - засмеялась Руби. Донёсся запах сигареты, но Дин слишком устал, чтобы надрать ей за это зад. – Ну, почему бы тебе не преподать ему урок и не узнать, какое у него будет лицо, когда он украсит себя сливками собственного производства… Подумав об этом, Дин вынужден был с ней согласиться и задуматься над тем, как он мог бы поизобретательнее насолить су-шефу в ответ. Два дня спустя ножи Кастиэля были найдены вмороженными в ведёрко льда в холодильном помещении. Кроули ни слова не сказал, застав там с ними Дина. Вместо этого он задержался у приоткрытой двери, якобы просматривая отчётность, готовый быстро предупредить, если вдруг кто покажется. Обнаружив это ведёрко минут через сорок, Кастиэль, к его чести, даже не поморщился, пока тащил ледяной куб к свободному столу, и взгромоздил его на его поверхность из нержавеющей стали. Резкий, шумный бамм! напугал нескольких поваров неподалёку, а шеф Льюис приподнял бровь, что, казалось, было красноречивее всяких слов, но Кас словно не заметил ничего из этого и спокойно принялся растапливать лёд паяльной лампой. Вода бурными ручьями стекала по стенам ведёрка и на пол, и одна из кухонных уборщиц быстро подоспела с тряпкой, чтобы предотвратить потоп. Выражение лица Кастиэля не изменилось, он только наморщил лоб и чуть расслабил нижнюю челюсть. Из дальнего угла кто-то прошептал: - Он что – робот? Освободив свой сантоку, Кастиэль встретил взгляд Дина, и тот подмигнул ему через кухню. Никто из них не произнёс ни слова, но всё было ясно. *** Мало кто знал, что у Дина была аллергия на васаби. Было бы хреново, если бы он любил суши – он не любил – но в любом случае это было упомянуто в его личном деле с пометкой «Вещи, от которых Дин может задохнуться и умереть». Он узнал об этом случайно, на семнадцатилетии Сэма, когда в Лоуренсе открылась новая суши-забегаловка, а его брат решил открыть для себя прелести японской кухни. Тем не менее, в ресторане об этом знали только Мартин и Кроули, и Дин оказался в реанимации из-за глупого розыгрыша. О чём в ресторане знали, так это о том, что Дин любил угоститься десертом в конце смены, когда оставалось бесчисленное множество пирожных и пирогов. Большинству было всё равно, ведь иначе еда просто оказалась бы в мусорном баке, но шеф Льюис любил поукорять его этим, подшучивая над приближающимся пляжным сезоном и несуществующим животиком Дина. Хотя Кастиэль никогда не возражал непосредственно против такого поедания Дином десертов, он как мог старался избавиться от них прежде, чем Дин мог бы до них добраться. Он не делал это мило; чаще он ждал, пока Дин войдёт на кухню, чтобы прямо перед ним смести пирожные в мусор, ликующе-самодовольно глядя на него и вытирая руки о свой форменный килт. Когда Дин нажаловался Руби, та сказала, что выражение лица Кастиэля едва ли меняется. - Это всё в его чёртовых глазах, - не согласился Дин, осознавая, как смешно и параноидально звучит. – Он меня убьёт во сне. - Для этого тебе нужно затащить его в постель, - ответила она и упорхнула к последнему столику. Хотя она его уже не видела, Дин скривился, что определённо заметил Кастиэль, выбрасывающий последние медовые мадленчики в ведро. У Дина были все причины быть подозрительным и перестать думать животом. В самом деле, как и в том случае с суши, он уже много раз доставлял Дину проблемы – много, много раз. Но однажды ночью Дин проскользнул на кухню, когда Кастиэля там не было, и обнаружил тарелку с аккуратно уложенными лимонными макарони на шкафчике. Никакими словами нельзя было описать, как сильно Дин любил десерты, даже в такой стране песен и легенд, как Ирландия – и ещё меньше слов можно было найти, чтобы описать его любовь к лимонным макарони «Главы». Обычно они подавались с черничным мармеладом собственного производства, желе и чизкейком за 12,5 евро, но Дин любил их и сами по себе; кокосовая стружка и лимонный кислый привкус напоминали ему о лете и, пожалуй, пина-коладе на пляже, хотя Дин никогда не был на пляже и ни в жизнь не согласился бы выпить что-нибудь, из чего торчит зонтик. Словом, на макарони было будто написано его имя. Он не задумался над тем, что это было странновато; никого из кондитеров рядом не было, а, когда Дин показал их другому повару, тот просто пожал плечами и продолжил прибираться. Удовлетворившись, Дин уселся на шкафчик из нержавейки, поставил тарелку себе на колени и взял на заметку утащить пару штук домой. Кроули слишком редко наслаждался плодами кухни, которой отдавал столько времени и усилий. В этот момент Дин увидел входящего на кухню Кастиэля, чьи яркие глаза моментально заметили уютно устроившегося Дина. Дин приподнял макарони, будто для издевательского тоста. - Сгори в аду, ублюдок, - неслышно пробормотал он и откусил кусок. Кастиэль ухмыльнулся. Первый кусочек макарони был таким же райским на вкус, как Дин и представлял. Пару часов спустя он очнулся в больнице в обнимку с капельницей дифенгидрамина. - Какого чёрта произошло? – спросила Джо. Она хмурилась, скрестив руки на груди – Дин знал, что так она скрывает волнение за агрессией. – Врач сказал, что у тебя анафилактический шок! Я думала, у тебя аллергия только на васаби и длинношерстных кошек! - Этот дерьмотрах, - прошипел Дин, поразмыслив с мгновение. – Это определённо Кастиэль. Я убью его, если только ему не дадут пожизненное. - Кастиэль накачал тебя васаби? – растерянно спросила Джо. – Это… не слишком мелодраматично? - Это не тебя сейчас обсыпало! – рявкнул Дин. – Я выгляжу как чёртов Мишлен… тот, который шинный человечек, а не тот, кто раздаёт звёзды хорошим поварам! Логика подсказывала ему, что МакКарти никак не мог узнать о его аллергии на васаби – как и кто-либо другой – и вряд ли тот стал бы рыться в его досье, чтобы спланировать очередную атаку. Вот только к чёрту логику; наверняка так всё и произошло, Кастиэль пытался раскопать на Дина какую-нибудь грязь, чтобы выставить его в невыгодном свете. Повара были убийцами, и то, как они любили свои ножи, было не совпадением – просто их удобно втыкать в спины. Может, Дин и не пытался соперничать, но он определённо расстроил Кастиэля достаточно раз, чтобы тот начал считать его своим врагом. Дин пришёл к выводу, что Кастиэль был мужским вариантом роковой женщины – великолепен, умён и очень, очень хорош в своём деле, но невообразимо опасен для окружающих. Нужно было что-то менять. Он вынужден пойти на открытый конфликт, у него нет выбора – придётся прижать Кастиэля к стенке, как только Дин будет в состоянии ходить. Дин пропустил неделю работы и был растерян, несчастен и разгневан, как демон, а ещё у него было предостаточно времени, чтоб спланировать свою месть. Стоило ему впервые увидеть Кастиэля МакКарти, как он уже знал, что придёт день, когда он будет вынужден украсть су-шефа и зарыть его тело в самом тёмном и грязном месте Ирландии. Не так уж трудно найти такое в Дублине. Как и ожидалось, Кастиэль избегал его всю ночь, несмотря на острые взгляды Дина и его громкое обсуждение своего нахождения в больнице и последующего за ним счёта. Это заработало ему пару приятных объятий и сочувственных вздохов от нескольких симпатичных официанток, что было хорошо, но всё же вторично по сравнению с желанием Дина получить голову Кастиэля на блюде. Мартин нашёл пресловутый поднос с лимонными макарони, в каждый из которых было аккуратно добавлено васаби, но никто не имел ни малейшего представления о том, откуда оно там взялось. Пока Джо не заявила: - Кажется, я видела, как Кастиэль сделал на скорую руку порцию макарони на прошлой неделе. Может быть, он знает? Кухня на мгновение превратилась в место действия телевизионного ситкома – все медленно повернулись и посмотрели на Кастиэля. Дин победно скрестил руки на груди и приготовился к возмездию, которое, как он надеялся, последует за этим с ядовитых зубов Мартина и навеки заклеймит повара МакКарти Негодяем, Неудавшимся Убийцей и Разрушителем Жизней. Кастиэль оторвал взгляд от вырезки ягнёнка, которой был занят, и был заметно поражён количеством обращённых к нему мрачных лиц. Во всеобщей тишине о шкафчик звякнула выпавшая ложка. К удовольствию Дина, повар выглядел измученным и небритым, будто не спал несколько дней – ну, как обычно. Даже его поварской колпак был слегка накренён, и Дин уже заметил, что он выкрикивал приказы злобнее, чем обычно. Хорошо. Он надеялся, что вина поедает его изнутри. - Что не так? – медленно спросил Кастиэль, на мгновение задержавшись взглядом на Дине. Мартин неловко прочистил горло. - Э, Кастиэль… ты случайно не знаешь ничего о тарелке макарони с таинственно попавшим в них васаби? На мгновение Мартин выглядел поражённым, и Дину стало неловко, что тот был вынужден играть перед всеми плохого полицейского. Как бы то ни было – ирландские полицейские всё равно были неженками. К сильному удивлению Дина, вопрос нисколько не потряс Кастиэля. - Конечно, - сказал он своим восхитительным хрипловатым голосом, который не мог не заставить Дина содрогнуться. – Уборщики постоянно таскали остатки десерта с кухни. Я решил преподать им урок, чтобы в следующий раз они поостереглись. - Это правда, - согласно пробормотал Льюис. Дина слабо утешило – очень слабо – то, как он заметно поник под его мрачным взглядом. Сморщив нос то ли от веселья, то ли от недовольства, Мартин бросил взгляд на Дина, у которого, наверное, уже пар из ушей валил. Кастиэлю же он сказал: - Ты, э… ты понимаешь, что из-за этого чуть не погиб наш работник, да? Единственным проявлением чувств в ответе Кастиэля было то, как его голос чуть дрогнул на первом слоге: - Конечно, это не предназначалось для наших работников, Мартин, - он очень старательно не смотрел на Дина. – Но, возможно, чьи-то руки оказались в неположенном месте. Это уж было слишком. Дин выдохнул с отвращением и унёсся прочь из кухни. - Он труп, - бросил он по пути Руби и Джо. Лучше всего было застать Кастиэля одного в конце смены, когда большинство уже уедет домой или куда-нибудь, где подают алкоголь в такое время. Дин услал Кроули и других домой и обнаружил Кастиэля на своём винтажном «Триумфе» в переулке за рестораном. Это было такое прекрасное произведение искусства, что Дин почти сказал «Клёвый байк» до того, как вспомнил, что хороший мотоцикл не делает его владельца меньшим козлом. Дин пнул камешек, и Кастиэль поднял взгляд на звук. Щиток его шлема был приподнят, и Дин увидел, как его глаза слегка распахнулись, когда он заметил Дина, стоящего там в кожаной куртке и со своим лучшим свирепым выражением лица. Единственное, чего ему недоставало, так это лома, которым он бы небрежно поигрывал одной рукой. Кожа всё ещё казалась натянутой и опухшей после проведённой в больнице недели, но Дин знал, что выглядит достаточно пугающе, особенно против менее высокого и широкого в плечах Кастиэля. - Дин, - удивлённо сказал он, отклоняясь назад, заглушая мотор и снимая шлем, тем самым являя миру контраст бледной кожи и чёрного стекловолокна и тёмной кожи байкерских перчаток. Шлем взлохматил его волосы – определённо ни игриво, ни горячо, и Дин нахмурился в ответ. - Да, скотина, ты вдруг вспомнил моё имя? – он подошёл так близко, что мог бы столкнуть Кастиэля с мотоцикла, если бы захотел. – Я усёк, что ты меня ненавидишь до чёртиков, и это чувство взаимно, но это дерьмо с васаби было вообще не клёво. Всё заходит слегка далековато, когда кто-то просыпается с дыхательной трубкой в горле. Кастиэль поднял руки в защитном жесте, продолжая держать шлем одной из них, и наклонил голову, сжимая нижнюю челюсть так, что Дин увидел, как нервно дёрнулась мышца на его щеке. - Я никоим образом не хотел, чтобы ты попал в больницу, Дин, - выдавил Кастиэль. – Я хотел отплатить тебе за ножи и заставить тебя покашлять, и всё на этом. Самое большее, на что я рассчитывал, – это смех. Никаких тяжких телесных повреждений, - он посмотрел Дину в глаза, и как бы враждебно тот ни был настроен, он разглядел в них вину даже в темноте переулка. – Пожалуйста, прими мои извинения. Я не могу предложить ничего больше, если только ты не хочешь, чтобы я встал на колени прямо сейчас. При обычных обстоятельствах Дин ответил бы ехидным комментарием, но Кастиэль выглядел так отчаянно… Впрочем, Дин всё равно хотел ему врезать. - Оправдание насчёт уборщиков – полнейший отстой. - Так и есть, - бесстыдно согласился Кастиэль. Его губы дёрнулись, и это никоим образом не заставило Дина улыбнуться в ответ. – Но, честно говоря, они лазили в холодильник и пили то, что оставалось у Чака. Я бы и туда добавил васаби, если бы мог. Я всё ещё могу, но торжественно обещаю тебе предупредить тебя заранее. Дин фыркнул. - Я не собираюсь больше с тобой разговаривать, если тебя это волнует. Если только ты не хочешь оплатить мои счета за лечение. Мой брат адвокат, и я вполне уверен, что могу тебя засудить, - почти адвокат, беззвучно поправился Дин, игнорируя то, что звучит хуже, чем Мэдди Росс, торгующаяся за серого пони. - Давай я лучше куплю тебе выпить, - предложил Кастиэль. На мгновение он показался почти нормальным человеком. Дин на это не купился. – Это справедливо. Или, по крайней мере, это начало. - Час ночи, - напомнил Дин. – Ты опоздал часа на два. Поразмыслив немного, Кастиэль повёл плечом и похлопал по сиденью за собой. - Тогда давай я сам сделаю тебе выпить. Я живу недалеко. Если только тебе уже не пора спать… - Чёрта с два, - Дин сжал кулаки и сделал несколько шагов назад. Сначала этот чувак почти убивает его, а потом хочет прокатить его, как свою сучку? Ага, щас. Но это прозвучало как возражение против того, что ему пора спать, кроме того, Кастиэль определённо был психопатом с отсутствием границ личного пространства или типа того. – Мало того что я не доверю тебе куда-то меня отвезти, так я ещё и не могу быть уверен, что ты не отравишь меня или не сбросишь в шахту лифта. - У меня в доме нет лифта, - ровно ответил Кастиэль. – Но смотри сам. Он занялся своим шлемом, и Дин, засомневавшись, сердито выдохнул: - Зачем быть такой скотиной, чувак? - Я как раз стараюсь ей не быть. Напрасно. То, что Кастиэль был великолепным, и обладателем награды Джеймса Бирда, и су-шефом, и водил идиотский «Триумф», автоматически делало его скотиной до конца жизни. - Ты не можешь просто нахрен извиниться и покончить с этим? Кастиэль хмыкнул. - Я это и пытаюсь сделать. С лёгкой улыбкой Дин застегнул куртку и вспомнил о главной причине того, что он приехал в Ирландию. Но нет. Он не мог допустить у себя такие мысли об антихристе, которые восстал в теле чертовски горячего злобного мстительного су-шефа. - Ты понимаешь, что это предложение мира? – с вызовом спросил Кастиэль – в его голосе слышалась нотка нетерпения. – Едешь ты или нет? Хватит меня уговаривать, беззвучно умолял Дин. - А ты понимаешь, что почти меня убил? – спросил он с как можно большей мужественной раздражительностью. - У меня дома есть виски «Glenfiddich» тридцатилетней выдержки, - просто сказал Кастиэль. – И я чертовски голоден. Или садись на мой мотоцикл и принимай мои глубочайшие извинения в виде дорогого скотча и лучшего полуночного перекуса в твоей жизни, или не садись. Я буду рад сделать тебе одолжение, притворяясь, что этого разговора никогда не было. - Ты скотина, - повторил Дин, чувствуя, как его решимость медленно рушится. А её и так было не особенно много. Нужно было врезать ему в коленную чашечку прежде, чем он раскрыл рот. – Надеюсь, тебя уволят. - Попробуй что-нибудь сделать, - с вызовом пробормотал Кастиэль и протянул Дину шлем. – У меня с собой только один. Так что я спрошу ещё раз – ты едешь? Дин проворчал что-то неразборчивое и глупое, но шлем взял. Он застегнул куртку и на пуговицы – Кастиэль потянул молнию до самого подбородка для безопасности – и уселся сзади, не задумываясь над тем, каким идиотом выглядит. Чёрта с два он обнимет этого придурка за талию, даже если тот погонит быстрее любого мотоциклиста в графстве Дублин. Поскольку попытка не пытка, он спросил: - Не дашь лучше мне порулить? Не похоже, что ты знаешь, как обходиться с дамой. Кастиэль ухмыльнулся. Он развернулся и опустил щиток на шлеме Дина, другой рукой заводя мотор. - Не надейся, - весело сказал он. – Опускай забрало и держись, Васаби-Бой. Эта шутка так удивила Дина, что его гневная ответная реплика так и не прозвучала.