Ни на что не способно. Ничего полезного. Отец наверняка разочарован. Дин тоже в себе разочарован.
Джон ничего не сказал об этом, ни наказал, ни отругал, ни слова. И это было страшнее, чем его крик. Потому что это молчание можно было расценивать как угодно. Ни тени улыбки, ни хмурых бровей, лишь безразличие и приказ ехать домой. Одному. Потому что Дин бесполезен и Джону легче справится со всем одному, без его "помощи". Конечно. Разве может быть иначе? Предназначение Дина сидеть с младшим братом. Быть нянькой, воспитателей, учителем, тренером, отцом, матерью и старшим братом. Не более. И от этого кровь в жилах закипала ещё больше. Быть отвратительно жалким нельзя, потому что ты Винчестер.Ты слышишь как звучит это фамилия? Вслушайся. Ты должен оправдать её, ты должен быть серьёзный и непоколебимым, как винтовка. Направлять ствол точно в цель. Без колебаний. Стрелять, когда надо. Без осечек.
Осечки не прощаются.
Особенно Дину, потому что с него берет пример Сэм. Значит он должен быть идеальнее идеального, а не таким, какой он сейчас: смотрящий красными глазами в зеркало, с влагой на щеках вовсе не от душа. Нужно придти в себя, собраться с мыслями, стереть слабость с лица и улыбнуться брату, который ждёт за дверью. Оставить желание разбить зеркало, выцарапать глаза и кричать до хрипа. Ведь Дин взрослый и разумный человек.***
Сэм не хотел поднимать шум без причины, но то состояние, в котором пришёл его брат с охоты – пугало. Он выглядел таким пустым, в его глазах было разочарование, от которого младшему Винчестеру самому хотелось разрыдаться и не отпускать старшего брата. Хотелось спросить, что случилось, почему он вернулся один, всё ли в порядке, но Сэм знал у кого спрашивает. Дин грустит, он действительно опечален, а значит будет выдавать каждый ответ с такой порцией кислоты и токсичности, что она будет ощущаться кожей. Он будет агрессивным. Как отец. Сэм поругал себя за такие нелестные мысли об отце, чувствуя странную вину за это. Так думать нельзя, отец старается на благо людей, он пережил ужасную трагедию и его это сильно гложет. Ему можно, он в пожизненному трауре, ему больно, он имеет право на гнев. Он имеет право пить когда вздумается и бросать детей одних. Ему можно. Это же Джон, мать его, Винчестер. А это Сэм, без него было бы легче, Винчестер и он не должен плохо думать об отце. Так говорит Дин, а его надо слушать, ведь он почти всегда прав, только если речь идёт не о нём. Поэтому Сэм сейчас встаёт с кровати и подходит к рюкзаку, создавая видимость деятельности, усердно перебирая книги. Он искал нечто невидимое настолько правдоподобно, что если старший Винчестер неожиданно выйдет из ванны, то ничего не заподозрит. А Сэм сможет подслушать и удостовериться насколько плачевно состояние брата. Он не ожидал, что услышит рыдания или хотя бы плачь, Дин вообще не плакал, скорее дрожаще вздыхал, и уже по этому Сэм определял степень тяжести ситуации. Он действительно хотел помочь брату, просто не знал как. Если бы он поступил так, как обычно делает Дин, то точно усугубил бы ситуацию. Дину можно было взять плачущего младшего в охапку и что-то бормоча ласкать его. Сэм же проявлял изобритательность в такие моменты, конечно, вынужденно. Если брат был не особо зол, что было чаще всего, то просмотр его любимого шоу и максимальная услужливость, на пару со смирностью, быстро успокаивали его. Но то, что слышал сейчас Сэм было действительно удивительно, к сожалению, в плохом смысле. Тяжёлые и судорожно вздохи, кажется он даже слышал всхлипы Дина, наполнившие ванную комнату. Еще один дрожащий вдох, походу неудачный, после которого последовал хриплый кашель. Противный скрип, словно юноша сжал руки на мокрой раковине в порыве гнева. Шумный и полный ненависти выдох, за которым последовал глубокий вдох и уже более тихий выдох. И так несколько раз, Дин точно пытался успокоиться. Сердце Сэма трепещало и сжималось в груди, разрываемое изнутри желанием подбежать в ту же секунду и прижаться к брату, а потом лепетать, что для Сэма он самый лучший. Когда послышался шум воды в душе он встал с насиженного места и уселся на кровать в ещё более подавленном настроении. Кажется, он ещё никогда не слышал, чтобы брату было хуже, чем сейчас. Мальчик почувствовал как глаза наполнились слезами, неприятно обжигающих нежную поверхность. Сочувствие так сильно переполняло его, что лезло из перводоступных щелей. Дину больно и точно из-за отца! Потому что Джон умеет, уж младшему Винчестеру ли не знать. Но Дин очень редко приходит таким расстроенным и это если не пугает, то сильно выбивает из колеи Сэма, ведь он чувствует себя беспомощным от незнания как ему помочь. Конечно, каждый раз он непонятно как успокаивает брата, но каждый раз это ужасный стресс. Спустя пару минут Дин вышел из ванной, уже полностью одетый в домашние штаны и футболку. Он вытирал воду со свох волос одним из мотельных полотенцев, после чего бросил его вглубь темноты ванной. Он выглядел напряжённым, его правая рука и плечо были почти неподвижно, только иногда он неприятно дёргал ими, словно пытался скинуть боль. Старший Винчестер присел на кровать напротив брат, как бы незаинтересованным взглядом пробегаясь по нему. Сэм читал очередную книгу, совсем не обращая на него внимание, что сейчас было только на руку. У него было слишком отвратительное чувство и настроение, чтобы возиться с прилипчивым младшим братом. Конечно, он был менее надоедливым, чем остальные двенадцатилетки, но иногда слишком сильно приставал по любой мелочи. Пульт лежал на тумбе между кроватей, телевизор был выключен, а значит сейчас все было в распоряжении Дина. Схватив пульт со стола он начал постепенно переключать каналы, в поисках того, где было хоть что-то интересное. Наконец, остановились на каком-то боевике, парень раслабленно улёгся на кровати, и отложил пульт обратно на тумбу. Он тихо выругался и зажмурил глаза, когда пришлось облокотиться на больное плечо, испытывать при этом, кажется, адскую боль. На глазах выступили предательские слезы, словно он какой-то слабак, но быстро исчезли. Он не девчонка чтобы плакать. Позволил себе такую роскошь, прозвучало где-то в глубине сознания старшего, плакать – шик для слабых и милых. Дин сильный и стойкий, как отец, устращающий и серьёзный, как отец, оберегающий и храбрый, как отец. Сэм горестно вздохнул от этих мыслей. Ему не хотелось, чтобы его любимый старший брат уподоблялся отцу. Отец грубый и равнодушный, почти всегда бесчувственный. Он радуется только если младший попадёт во все цели без единого промоха и лишней секунды раздумия. Если Дин сам начистит до блеска всё оружие и молча согласится со всем. Было страшно представить, что случится с ним, если брат всё-таки станет как отец. Жизнь будет серой, даже не чёрной, просто бессмысленной и бесцветной. Превратится в просто существование. – Всё в порядке? Дин? – рискнул спросить у немного успокоившегося старшего темноволосый, поворачивая голову в его сторону. – Прекрасно, Сэм, будет ещё лучше, если не будешь отвлекать, – огрызнулся Дин, из-за чего в животе возникло неприятно тяжёлое чувство вины. – ...Ся от чтения книги по таким пустякам. Сэм был не виноват, пускай и раздражал своей заботливостью на пару с проницательностью. Что ему надо? – Я вижу что-то не так. Ты сам не свой как пришёл, – Продолжал двенадцатилетний мальчик, осторожно ступая на свою личную тропу самоубийцы. – Со мной все так. У тебя дел поинтереснее нет, чем надоедать мне? – начал постепенно повышать голос старший, чувствуя закипающую внутри злость. – Тебя это в любом случае не касается. Ты сидишь здесь целыми днями и довольный тащиться в школу, а не с нами на охоту. Конечно, он не мог не надавить на самые уязвимые места младшего брата. Он ведь не зря все их знает. Да и зачем Сэм к нему пристаёт? – Я тоже занимаюсь делом! Я просто хочу узнать, что с тобой! Я волнуюсь, – вскрикнул Сэм, стараясь придать твёрдости своему голосу, а не слезам обиды в глазах. – И вижу, что тебе больно, я хочу помочь! – Себе помоги сначала, Саманта, прежде чем обо мне заикаться! – чувствуя как гнев смешивается с разочарованием и обидой на себя, постепенно стараясь найти выход через его слёзные железы, Дин ускоряет свою тираду, пытаясь выдавить все недовольство максимально коротко. – Чем ты мне поможешь? Научишь нормально стрелять? Или чувствовать призрака до того, как он швырнет меня в стену?! А может покажешь как быть нормальным охотником, а не слабаком?! Обеспокоенный и в то же время немного испуганный взгляд Сэма следил за ним. Он со вздохом замолк, слушая своего брата внимательнее, чем любую лекцию. Особенное внимание он уделил слезинке, медленно катившейся по щеке вдогонку за первой. – Ну, Сэм?! –крикнул он в последний раз и замолчал, чувствуя непрошенную влагу на щеке. – Сученок мелкий. – Дин, подожди, – мягко сказал мальчик, соскакивая с кровати и подходя к подростку, яростно теревшего щеку. – Что случилось на охоте? Он старался быть нежным и тактичным, настороженно стоя около брата, во время его минуты слабости. Рукой Сэм бережно коснулся колена Дина, стараясь установить хоть какой-то контакт для поддержки. – Ничего. Я проебался, в этом есть что-то удивительное? – гораздо тише продолжил парень, чувствуя, что горящие глаза не собираются слушать его весь ближайший разговор. – Из-за меня опять ничего не вышло нормально. – Мне кажется, что не из-за тебя. Он бросил тебя в стену? Тебе было больно? – придвинувшись ближе к брату ласково расспрашивал младший, мягко и незаметно поглаживая его колено. – Больно - не больно, какое дело, Сэм? Папа провалил эту охоту из-за моего идиотизма! – вновь гневно вскрикнул Дин, отворачивается от брата; подросток был слишком опустошенный и уставший, чтобы в полную силу сопротивляться брату. – Это не так, Дин, – Продолжал настаивать на своём младший, стараясь заглянуть в чужое лицо, покрытое редкими и тонкими дорожкам слез. – Ты не идиот. Сэм окончательно залез на кровать брата, осторожно кладя руку на его левое плечо, ненавязчиво прося повернуться обратно. Он услышал хлюпающий вздох и еле-еле различимый всхлип. Его сердце сжалось от сострадания к брату, всегда такому сильному, что он даже не способен принять собственную боль. Так и не сумев заставить Дина повернуться к нему лицо, младший Винчестер осторожно садится на колени и притягивает почти что поддатливое тело к себе. После охоты он всегда уставший, а после такого эмоционального разговора силы были почти что на нуле. – Сэм, что ты делаешь? Отцепись, – продолжал протестовать старший, безуспешно скрывая немного хриплый из-за слез голос и покрасневшие глаза. – Не трогай меня. Проигнорировав любое несогласие Сэм осторожно обнимает подростка за широкие плечи, чувствуя как тяжёлая голова нехотя утыкается подбородком в его шею. Поза была не слишком удобной, но пока Дин был на неё согласен - он мог потерпеть. – Тебя сильно поранили? – донесся совсем тихий голос Сэма, рука которого неуверенно легла на светлые волосы. В ответ он услышал лишь еле внятное бормотание и тихий всхлип, что было решено расшифровать: "там совсем пустяк". Его ладонь медленно скользила по немного грубым волосам, поглаживая круговыми движениями. Сэм чувствовал совсем крошечное мокрое пятно на своей футболке, чему он не был удивлен. Младший никак не хотел задавать чужую гордость своими действиями, ему просто хотел, чтобы самому его близкому человеку стало лучше. Дин был самым лучшим и не имел права так низко думать о себе. Никто не имел права так о нем думать. Особенно он сам.Его старший брат самый лучший, даже если проигрывает. Его старший брат самый смелый, даже если отступает. Его старший брат самый сильный, даже если плачет. Он очень хочет быть на него похожим.