Искусство

Она была так прекрасна, так прекрасна... Лестат был поклонником искусства ещё со своей человеческой юности. Лишь искусство не выцветало, не переставало восхищать и будоражить то, что могло быть его душой. Какая песня... Какая певица. Даже жаль было бы обрывать такую красоту, но ведь однажды она исчезнет. Через десять, двадцать, сорок лет... Что от неё останется? Ах, будь благословенен этот век, когда он сможет услышать её голос спустя бесконечное количество времени такой же чистый и ясный, переливающийся и дрожащий на особенно длинной ноте. Это будет всего на капельку не так же великолепно. Он лукавит, конечно не на капельку, но всё же... Ах, как прекрасен этот век. Это искусство, такое восхитительно разное, уродливо-прекрасное. Он любил эту жизнь, даже если ненавидел. Концерты проходили в вечернее время, ближе к ночи, и это так удобно для вампира. Люди такие странные. Они могут наслаждаться солнцем, небом, ощущать как солнце согревая, не сжигая в пепел. И всё же. Они, маленькие глупенькие зверьки, предпочитают ночь. Время, когда весь мир, всё вокруг уязвимо и хрупко. Концерт длился, и Лестат наслаждался музыкой, позволяя проникать ей в каждую клеточку своего бессмертного тела. Слова гладили и обнимали подобно самым ласковым прикосновениям. И он наверняка не был единственным, кто хоть на мгновение задумался, что все эти песни, всё это для него лишь. Написано, посвящено ему. "Ласковый, нежный, голодный твой взгляд, В нём смерть, возрождение, солнца закат". Поразительно, как близки были эти строки к сущности чудовища. Певица отклонилась от микрофона и оглядела зал взглядом. Изящная, с простоватым лицом и тёплого оттенка серыми глазами. Это было отлично от изысканной красоты вампиров, что с бессмертием обретали многократную притягательность хищников. Завораживающую, подчиняющую, вожделенную. Лестат до сих пор удивлялся, когда видел на женщинах брюки. Красивый оттенок глаз. И волосы, от которых доносился запах краски и духов - островато-пряных. Этой певицы не станет так скоро, что это даже удивительно. Но наверно такова красота искусства и жизни - мимолётной и яркой. Лестат похлопал, отдавая ей дань уважения. - Редко увидишь такое звёздное небо в городе, не так ли? Он не сдержался, обаятельно улыбаясь. Действительно, роскошное небесное одеяло искрах звёзд стало чем-то удивительным в это время искусственных, ярких огней. В ответ ему улыбнулись, задирая голову. Шея была маняще спрятана в высоком воротнике свитера. Пахло духами и людьми, что слушали её песни. - Да, сегодня красивая ночь. Идеальная. Для жизни. Для смерти. Он мог бы сделать это для неё. Серые глаза. Он видел что-то похожее. Она касается края его пальто. И улыбка становится немного грустной и всезнающей. - Я хотела, чтобы ты сделал это. Укусил. Сделал своей. Связал нерушимыми узами, враставшими в душу. - Но этого не случится. Поднявшийся ветер из-за её спины доносит запах. Запах вампира. Лестат прячет клыки. - Не случится. - Да. Он вспоминает, что уже видел похожие глаза. Пять лет назад. Десять. Двадцать. Сорок. Сто лет назад. И ещё чуть раньше. - Твои песни красивы. - Благодарю.