🍓
Тэхён чувствует волнение и непонятный ему мандраж во всём теле, чувствует, как сильно горят его щёки и шея. А всё из-за усиленного аромата Чонгука, что плотным шлейфом окутывает его с ног до головы, оседая на кончике носа и будоража мысли с самого утра. — Клубничка, всё точно хорошо? — Чонгук своих феромонов, конечно, не чувствует, замечает только растерянное поведение Тэхёна, у которого лицо и кончики ушей просто пышут жаром. — Я не знаю, — честно отвечает Тэхён, после закусывая нижнюю губу, оттягивает кожу зубами и облизывает. Чонгук же следит внимательно за каждым движением. Видит, как розовый язычок оставляет на мягких омежьих губах влажный след и держится изо всех сил, чтобы не коснуться и не поцеловать в эту же секунду. — Что-то беспокоит? Расскажешь мне? — Альфа отвлекается ненадолго от красивого вида и глушит машину, опираясь руками на руль, чтобы было удобнее смотреть на омегу. — Твой… запах. — Тэхён заявляет предельно открыто, потому что терпеть становится просто невыносимо. Его глубокий голос и эти стойкие феромоны рассыпаются мурашками по телу, заставляя сознание плыть в далёкие дали и говорить откровенные слова. — «Мой запах» что? — Чонгук делает вид, что не понимает, но мысленно постепенно улавливает, о чём ему хочет сказать Тэхён. — Его сегодня слишком много. Мне из-за него… тяжело, — глотая вязкую слюну, говорит тихо омега, ковыряя ниточку на своих брюках и не поднимая взгляда. — Тяжело? — Чонгуку, откровенно говоря, нравится изводить омегу. — Да. Мне снова хочется… подышать тобой. — Если бы Чонгук знал, как ему трудно преодолевать себя и говорить эти слова, то не улыбался бы так хитро сейчас. — Можно? — Ты хочешь мои вещи или меня? — уже начинает дразниться. — И твои вещи, и… тебя, — говорит и, закусывая губу, поднимает взгляд зелёных глаз на альфу. — Ты дашь мне сделать это? Чонгук сейчас как никогда слаб. Так уязвим перед этим невероятным омегой, что тот своими невинными словами может весь воздух и почву из-под его ног выбить. Чонгук так влюблён и сломлен его словами… — Я всё тебе готов отдать, клубничный мальчик, ты же знаешь. И Тэхён знает, но всё же слов своих и настойчивого аромата альфы очень боится.🍓
Тэхён тихо проходит в квартиру и скидывает с ног кеды, боясь обернуться. Руки дрожат от какого-то сладостного предвкушения, сводящего мышцы паха в узел, а мысли запутаны настолько, что омега никак не может сконцентрироваться ни на чём, кроме густого и интенсивного аромата кедра. — Тэхён, что с тобой? — Чонгук подходит сзади, рукой трогает дрогнувшие пальцы омеги, а губами касается его шеи, которая тут же покрывается мелкими мурашками. — Я не знаю… Хочется плакать. А Чонгук знает. Сладкий аромат клубники кружит голову, туманя мысли: Тэхён возбуждён и напуган. — Хочу поцеловать тебя, — шепчет альфа в шею, покрывая ту едва ощутимыми поцелуями. — Чонгук… — вырывается из губ Тэхёна тихим шёпотом. А ноги слабеют, подгибаются в коленях, когда руки альфы мягко обвивают его талию. — Хочу, чтобы ты доверился мне. Тэхён медленно поворачивается в окольцевавших его руках и кончиком носа касается носа Чонгука. Дыхание чувствуется слишком близко, скользя жаром по коже лица. — Я боюсь… — Все оставшиеся толики страха выходят наружу. Тэхён снова открывает душу настежь, обнажает чувства со словами: «Вот моё сердце, бери его, не сломай, пожалуйста. Оно хрупкое и такое влюблённое в тебя». — Я не сделаю ничего и не прикоснусь к тебе, если ты этого не захочешь, Тэхён, — обещает Чонгук, когда ему так хочется поцеловать обкусанные омегой губы, залечить мелкие щиплющие ранки, оставить свою любовь на них. — Я знаю… — отвечает, с трудом сохраняя дыхание более-менее ровным, Тэхён и целует сам, прижимаясь телом к Чонгуку, который несильно прижимает его к себе, будто боится сломать. Ведь омега в его руках такой хрупкий, нежный и любимый, что боязно повести себя с ним неправильно и причинить этим боль. — Погоди… — Чонгук отрывается от желанных губ на мгновение, чтобы отрезвить немного Тэхёна, который начинает плавиться в его руках. — Мы делаем это не из-за того, что на тебя влияет мой запах, а из-за того, что… — Из-за того, что я хочу этого, — перебивает Тэхён и пытается успокоить, пальцами цепляясь за кофту альфы и смотря тому прямо в глаза, шепчет омега. — Тэхён… — мычит обессиленно Чонгук, когда видит в зелёных глазах напротив столько разных чувств и страхов, столько неуверенности и боязни разочаровать. Всё это неимоверно сильно хочется разогнать, как дождевые тучи на небе; хочется показать, что не нужно беспокоиться обо всём этом. Он своими пальцами смахивает сбежавшие на щёки прозрачные капли слёз и целует в кончик носа, в мокрые щёки, скулы, веки — зацеловывает всего такого любимого и пугливого котёнка, который сам тянется за следующим прикосновением губ. — Я хочу тебя, Чонгук… — тихо шепчет Тэхён и тянется к шее альфы, неумело сразу же углубляет их прерванный поцелуй, всю инициативу передавая в руки альфы, который берёт его под коленями и поднимает, после чего несёт в спальню. Тэхён в его руках такой нуждающийся и открытый, когда альфа отпускает его на кровать, где всё ещё аккуратно уложены его вещи, создающие гнездо, нависает сверху и прежде, чем снова поцеловать, говорит: — Я не смогу тебя тронуть, пока ты сам не попросишь этого. Тэхён глотает вязкие слюни и кусает губы, своей дрожащей рукой беря руку альфы и кладя ту на свою шею. — Поцелуй снова, — на удивление, уверенно просит. И Чонгук целует. В губы, в щёки, в скулы, в шею смазанными поцелуями. Мокрыми губами мажет по горячей коже ключиц и останавливается, понимая, что вот-вот зайдёт за пределы невидимой черты дозволенного. — Ещё, Тэхён, — не сдерживается Чонгук, откровенно поплывший от приятных ощущений. И Тэхён снова берётся за его руку, кладя ту на свою грудь, поверх чёрной домашней футболки: — Сними её. — Бля-ять… — с придыханием вырывается из губ альфы. Тэхён сам приподнимается, поддаётся, вытягивает руки, чтобы с него стянули одежду, но смущается, не в силах в данную минуту перебороть это липкое чувство в себе. Он рефлекторно стыдливо руками прикрывается, пытаясь спрятать от тёмных глаз возбуждённые чувствительные соски. А Чонгук не может насмотреться. Взглядом гуляет по нежному животику и бронзовой коже, рассматривает рёбра, целованные им же ключицы. После склоняется над омегой и ненавязчивыми поцелуями скользит губами по пальчикам и хрупким запястьям, без слов просит перестать стесняться и открыться. Тэхён втягивает зачем-то и так почти впалый животик и… боится. Боится полностью расслабиться, но и оттолкнуть от себя не может, ведь мягкие поцелуи и поглаживающие его тело горячие руки не оставляют ему выбора. Он цепляется пальцами в плечи альфы, а тот заворожённо смотрит на слегка набухшую грудь, после спускаясь, и языком ведёт по торчащим розовым соскам. Тэхён шипит, дышит тяжелее, пытается снова прикрыться, но ему не позволяют, пригвождая запястьями к постели, и языком ласкают розовые бусинки. Слишком много чувств пронизывают насквозь — омега задыхается, когда один сосок прикусывают. — Позволь мне большее, Тэхён, — просит Чонгук шёпотом на ухо, обжигая своим дыханием кожу. Тэхён же хнычет, чувствуя себя максимально слабым. Внизу всё слишком сильно горит, просится, желает прикосновений, что сил держаться не остаётся совсем. — Твой запах… Почему он такой?.. — рвано выдыхая из-за быстро разливающегося по телу удовольствия от ласковых прикосновений к талии, животу и груди, спрашивает омега. — Потому что мой гон закончился совсем недавно, — отвечает альфа и поцелуями скользит по рёбрам. — Гон?.. — переспрашивает Тэхён, не скрывая удивления, и осоловело смотрит, не в силах спросить что-то ещё. — Да, гон. Из-за тебя. Из-за твоего сладкого, сумасводящего запаха. Из-за тебя, такого нереального и самого красивого, — шепчет Чонгук, будто в бреду, поднимаясь снова к шее и не оставляя ни миллиметра кожи без прикосновения своих губ. Слишком сладко. — Из-за моей течки? Боже, прости… — скулит Тэхён и прикрывает глаза руками, чтобы спрятаться, когда их отцепляют от постели. — Простить? За то, что ты такой невероятный, одним запахом сводящий меня с ума? Нет, этого я простить не могу, клубничка. Из-за этого я хочу и готов всю жизнь мучиться. — Чонгук убирает Тэхёновы руки от его лица и целует в губы. Мокро, развязно, быстро. — Позволь мне больше… И Тэхён позволяет. Дрожащей рукой берётся за руку альфы, несмело кладя ту на свой пах, который уже давно изнывает от нехватки внимания. — Сладкий, — мурлычет Чонгук. Чтобы не испугать, целуя губы смазанными поцелуями, он расстёгивает пуговицы на брюках и вместе с бельём оттягивает их вниз. Не видит, но слышит этот влажный шлепок головки члена о низ живота, когда белье и брюки скользят ниже. Альфа поднимается, чтобы стянуть одежду и откинуть её в сторону, и задыхается от любви. Тэхён под ним слишком красивый: обнажённый, такой открытый, с раскрасневшимися щеками, сводит колени вместе, рефлекторно пытаясь прикрыться, а волосы его рассыпаны по светлой подушке. Ещё и эти зелёные большие глаза блестят так невинно… Чонгук каждый сантиметр тела, каждый изгиб обводит взглядом, прежде чем опуститься к до жути смущающемуся Тэхёну, и, глядя ему в глаза, произнести: — Ты такой красивый. Он рукой касается чувствительной головки, заставляя выгнуться в спине и цепляться за постель руками. Тэхён чувствует, как сильно его хотят, но всё ещё очень боится. — Я буду осторожен, клубничка, — успокаивает Чонгук и мокрыми пальцами скользит по шовчику промежности вниз, ко влажному колечку мышц, что с непривычки сжимается, чувствуя его пальцы слишком близко. — Не бойся. Чонгук всё это время шепчет прямо в ушко, целуя после, когда нажимает на дырочку немного сильнее, чтобы протолкнуть палец. И Тэхён раскрывается послушно, хоть и до боли сейчас впивается ногтями в спину альфы, но зато расслабляется снизу под воздействием мягких и тёплых поцелуев. Чонгук выть волком готов от того, как туго и горячо внутри. Ему до стиснутых зубов хочется оказаться внутри, но расслабить невинного омегу, не знавшего до него альф, просто необходимо. Чонгук, целуя плечи и грудь, слушая самые сладкие тихие стоны и всхлипы, проталкивает палец целиком, толкаясь медленно внутрь, поглаживает мягкие стеночки. Тэхён расслабляется быстро, позволяя протолкнуться и второму пальцу, и стонет тягучее, пытаясь двигать бёдрами навстречу. Чонгук просто сходит с ума. Хочется пометить прямо сейчас: вонзиться зубами в сладкую кожу шеи и сделать навсегда своим, но без позволения омеги он так никогда не поступит. — Чонгук, я сейчас… Я хочу… — хнычет омега, двигая плавно бёдрами вверх и вниз, пытаясь насаживаться на пальцы и поймать больше удовольствия. — Ещё не время, — успокаивает Чонгук и со звучным «чвоком» вытаскивает пальцы из уже немного растянувшейся дырочки и встаёт, чтобы снять с себя одежду. Естество в его штанах так давно просится наружу, что становится немного больно, когда альфа расстёгивает ширинку и стягивает с себя брюки, показывая крупный член, увитый венками с поалевшей головкой со стекающей по ней предэякулятом. — Он не влезет! Убери его… — просит ошарашенный Тэхён и испуганно цепляется пальцами за простынь, сжимая коленки и смотря на крепко стоящий член альфы. Он не смотрел и не трогал его в тот день, когда Чонгук был с ним во время течки. Но сейчас думает… Погодите, это что за дубина вообще?! — Всё будет хорошо, клубничка, — хмыкает Чонгук, снова нависая над Тэхёном, и целует его в сладкие щёки. — Я вор? — вдруг останавливается альфа, смотря в блестящие глаза Тэхёна. — Что?.. — не понимает, о чём говорит альфа. — Я вор. Украл у тебя первый поцелуй, объятие, а сейчас украду твой первый раз. — Счастливый, растягивает свои губы в довольной улыбке. — Ты дурак. — Тэхён расслабляется немного, шлёпает Чонгука по руке и краснеет неминуемо. — Влюблённый в тебя дурак, который всё первое в жизни хочет разделить с тобой, — и снова целует в щёки, опускаясь ближе к телу омеги. А омега только и может концентрироваться на том, как член Чонгука касается его головки, заставляя течь ещё сильнее от таких простых манипуляций. — Я боюсь, — честно признаётся Тэхён. — Я буду предельно аккуратен, любовь. — Чонгук обещает, а Тэхён верит, конечно, потому, что… любовь. Чонгук поднимается, ладонью обхватывает свой член и, смотря в глаза тяжело дышащему Тэхёну, собирает его вязкую смазку, из-за чего омега задыхается в полустонах и тихих возмущениях и размазывает липкую жидкость по всей длине. Чонгук совсем тихо стонет, когда головкой упирается в текущую обильнее прежнего тугую дырочку, обнимает подрагивающего Тэхёна под собой, обхватывая его руками полностью, вжимает в себя. Он одним быстрым рывком входит до упора, не двигаясь секунд десять, пока Тэхён беззвучно ловит ртом воздух и впивается короткими ноготками в его поясницу. — Больно? — между нежными поцелуями спрашивает Чонгук, чувствуя, как сильно пульсирует узость вокруг его члена. — Немного… — честно отвечает Тэхён. — Просто изнутри так непривычно распирает, что дышать первые секунды было очень трудно. — Я начну двигаться, и станет легче, обещаю, — успокаивает альфа, целуя в уголок губ, и, когда видит быстрые одобрительные кивки, начинает до невыносимого медленно толкаться, выходя почти до самой головки и входя по основание. Губы Тэхёна хочется целовать вечно, что Чонгук и собирается делать. Они в ленивом поцелуе сминают губы друг друга, прерываясь на громкие и тягучие стоны омеги, когда член внутри проходит по какому-то особенно приятному для омеги месту. Тэхёну нравится, причём очень. С Чонгуком так сильно нравится, что слёз, в которых удовольствие, наслаждение, любовь, избыток чувств перемешиваются, сдержать не получается, а Чонгук эти слезинки своими губами ловит, разделяя все эмоции поровну, на двоих. — Тэхён… Тэхён… Тэхён… — как в бреду шепчет альфа, когда нависает над омегой и смотрит на него, лежащего под собой и самого прекрасного. — Чонгук… — зовёт в ответ своего альфу Тэхён, зная, что он сейчас скажет. Это так сильно хочется услышать… — Я так тебя люблю, — едва слышимо шепчет Чонгук почти в самые губы. У Тэхёна получается в ответ дать громкое дыхание, стоны и его имя шёпотом, а после, немного успокоившись, он говорит то, что запомнится и отпечатается в сердце Чонгука на всю жизнь: — Я люблю тебя сильнее, Чонгук. В этот вечер, когда Тэхён открывает для себя мир секса и всех его видов, при помощи рук, языка и члена Чонгука, альфа не перестаёт шептать ему о том, какой он красивый и прекрасный. Всё гладил любимое тело: тонкие пальцы и нежные руки, чувствительную грудь, красивый животик, целовал бесконечно, бёдра искусал все, коленки покрыл тысячами поцелуев, голени тоже, а потом снова возвращался к тонким пальцам. Чонгук откровенно любуется, когда Тэхён сам насаживается на его член, и держит его за талию крепко, не желая отпускать ни на секунду. Когда Тэхён скулит и хнычет из-за глубоких толчков в коленно-локтевой позе, но в это же время только обильнее течёт, а потом кончает раз за разом. А ещё он так мило пытается прикрываться, когда язык альфы извивается в его раскрытом колечке мышц, и просит остановиться, но сам же категорически не хочет его останавливать. Чонгук любуется, когда, держа за бёдра, натягивает на свой член Тэхёна, лежащего спиной на кровати, который выгибается от этой позы и стонет только громче. Чонгук готов весь мир открыть для Тэхёна, а тот с решительностью именно в этот самый вечер, когда доверился, оставив позади все свои страхи, комплексы и неуверенность где-то. Он хочет буквально заставить омегу плавиться от любви в самых нужных, крепких руках его альфы, который, как и обещал, все до единого сомнения стёр из его головы, бесконечно даря любовь. И Тэхён с Чонгуком каждую секунду их жизни будет счастлив, любим и расцелован в сладкие щёки. Тэхён чувствует свободу от терзающих его прежде загонов, а Чонгук чувствует, что до безумия сильно влюблён.