опыт

« ты мой самый лучший опыт » серый январский день не сулит ничего хорошего. с самого утра идёт дождь, отчего комната наполняется ритмичным стуком по окну, словно утренний марш. за окном все те же знакомые пейзажи; за те полгода, которые я пребываю в этом месте, называя это учебой, каждый вид стал до боли знакомым, приторным и в то же время наполненным желчной горечью. я ненавижу это место всем своим сердцем. ненавижу этот несчастный памятник, что стоит напротив общежития, этот парк, людей, туда-сюда снующих беспричинно, своего незадачливого соседа и, кажется, каждого, кто ещё может попасться мне на глаза. есть не хочется совершенно. да и нечего, ведь холодильник, по обыкновению, пуст. желания идти в магазин нет, нет желания и заказывать себе что-то, поскольку мои тело и разум наотрез отказываются что-либо впитывать в себя. голова ноет от очередной бессонной ночи, ладони в бесконечном треморе не позволяют и телефон поднять — до ужаса страшно в очередной раз не обнаружить там и никчемного « привет ». такого отвратительного сообщения, от которого на душе станет ещё хуже, пусть и сердце ударит в грудную клетку с удивительной силой — таковы пороки аритмии в сей романтики. глаза полны печали. жжёт отчего-то. взгляд направлен куда-то вдаль. куда-то туда, где я смог бы найти своё место, чтобы хоть как-то приютиться, задержаться хоть на секунду, дабы ощутить успокоение. мне хочется почувствовать себя не то что бы нужным, а просто лишённым переживаний. в моей душе давно нет стремления заполнить пустоту напрасными обещаниями, от звуков которых станет только хуже. отвлечься очень трудно. да и нет в этом какого-то резона: на учёбе меня никто не ждёт, на улице мрак умирающей зимы, а там, на черте города, живёт та, кто помог услышать мне хруст собственного сердца. столь звонкий, бьющий по ушам хлеще противного детского свистка, мерзкий и безысходный. что чувствует ребёнок, когда разбивает родительскую вазу? вероятно, сильный страх. случайное прикосновение к тумбочке приводит к столь плачевным последствиям. родители будут ругать, бабушки с дедушками будут смотреть с укором, а друзья семьи с саркастичной ноткой заявят обо всём этом, желая поддеть. ах, было бы все это действительностью. мать с мягким взглядом качнет головой, улыбнувшись ласково, успокаивающе и скажет, что это всё на счастье, а отец тихо подметет, выкинув разбитые части. только вот ребёнок надолго запомнит это, как своё тяжёлое поражение. но каково это, разбивать сердце? подросток, молящий о вечной любви, никогда не задумается о том, что именно это чувство порвёт ему глотку. повидавший жизнь мужчина лишь присядет на скамью, молча закурив самую приторную сигарету, чтобы вспомнить все те счастливые моменты с своей первой любви, прольёт скупую слезу и пойдёт дальше. женщина, которой не повезло обжечься, сделает правильный вывод, который однажды позволит избежать повторной участи, но так или иначе — тот глупый мальчишка наступит на разбитое сердце с новой силой, надавит на аорту, стянет её и радостно запоет о том, что готов был отдать. я не смогу дать ответ на этот вопрос. я не тот, кому удавалось разбить чье-то сердце. и, если честно говорить, не желаю даже представлять это. но я знаю, что чувствую сейчас всепоглощающую пустоту, пожирающую меня изнутри. мой разум умирает, каждый раз прокручивая всего один момент. всего-навсего одно мгновение требуется для того, чтобы я вновь вернулся в самое жуткое для себя место и услышал хруст собственного сердца. я выглядел удивительно жалко, ничтожно. как ребёнок, который вот-вот получит урок на всю свою жизнь: нельзя играть с огнём, который не можешь обуздать — обожжет, оставив шрам. — Ты мой самый лучший опыт. я всего-навсего опыт. пройденный этап. тот, на ком поставила точку та, которую я обожествлял, отдавая каждую частичку себя. я боюсь доверять людям своё сердце. даже последний кусочек, за который успел ухватиться, ведь я лишь опыт.