развилка — направо прямо поворот — налево прямо лестница — вниз быстреебыстреебыстрее . . . тупик
бежать больше некуда, горло сдавливает кашель, в ушах стучит и он слышит, что он приближается. обратно, по лестнице вверх, не удастся — он уже там. а больше бежать и некуда — единственный проход завален досками и коробками, здесь явно случился обвал, который разбирать было, в общем-то, некому и незачем. ситуация — дерьмо полное. по крайней мере, так выразился бы, например, Сэмми Лоуренс, но здесь и сейчас здесь был Генри Штейн, который себе подобных выражений позволить не мог (даже жаль). художника потряхивало. топор, ещё недавно казавшийся хорошей защитой, теперь приобретал всё меньшую значимость. и всё же, это оружие. как жаль, что против демона такое оружие — ничто. тяжёлые шаги внезапно замолкают, будто Чернильный Демон стоит на месте. и не слышно их, пожалуй, даже слишком долго. но это не значит, что он оставил Штейна в покое, о нет.. он выходит из стены за чужой спиной совсем бесшумно, и только чернильная "паутина", как её называли, его выдаёт. художник дёргается — явно не ожидал такого. а Демон делает ещё одну неожиданную вещь — не убивает сразу же (слишком скучно, боже). ну, по крайней мере, для многих в этом месте такое поведение "Чернильного Лорда" было ну очень странным. а его это не волновало. он протягивает когтистую руку человеку и чуть склоняет голову. словно на танец приглашает. хотя, конечно, очевидно, что он это так не задумывал. Генри вцепляется в рукоять мёртвой хваткой, стараясь подавить отвратительную дрожь. мысли путаются, роятся, жужжат, подобно пчёлам в улье, не дают сосредоточиться, но.. внезапное осознание подпитывает надежду: путь назад открыт. а что, если?.. глупо. даже слишком. Чернильному Демону хватает пары секунд, пока Штейн сомневается, чтобы закрыть путь к спасению. остаётся последнее — кое-как совладав с самим собой, Генри заносит топор и.. почти сразу он отлетает в сторону. всего лишь одно быстрое движение чужой руки, и оружия больше нет.как глупо.
глубокий, низкий голос раздаётся отовсюду и из ниоткуда одновременно — звучит в голове отчётливо и ясно, повергая Штейна в ступор одной лишь мыслью: он умеет говорить. кажется, художник очень удивился этому. ну, что ж.. теперь он знает немного больше. забавно даже как-то. Генри хочет спросить, что ему нужно, но.. все звуки застревают в горле, он едва ли может заставить себя вымолвить хоть слово. и что этот жест вообще должен значить? если демон хочет, чтобы он взял его руку.. чёрт, об этом даже думать жутко. но тот хранит молчание и совершенно спокойно стоит рядом со Штейном. совсем не двигается. вдох. выдох. попытка справиться с подступающей к горлу паникой. лишь спустя долгую минуту, казавшуюся художнику целой вечностью, ему удаётся заставить себя протянуть руку и положить свою ладонь поверх чужой. что бы это ни значило и для чего бы это ни было нужно. Чернильный Демон сжимает чужую руку, но немного не рассчитывает силу и царапает.. впрочем, его это не волнует. он резко притягивает Генри к себе и выворачивает чужую руку так, что лишь одно не то движение, и там точно что-то хрустнет. Штейн жмурится, шипит от боли, чувствуя вновь нарастающую в теле дрожь. о, боги, за что ему всё это?..тебе страшно?
художник медлит, но всё же едва заметно кивает — признавать такое вслух.. было стыдно. да и при всём желании он не смог бы сейчас ничего сказать. демон удовлетворённо кивает, чуть ослабляет хватку.. а после просто поднимает его и вместе с ним уходит в стену.***
темно. тревожно. кажется, он потерял сознание — сказались и без того бесчисленные травмы, стресс.. а теперь он едва разлепить глаза может, что уже говорить о том, чтобы понять, где он находится. тело тоже едва ощущается, кажется ватным, все чувства слишком отдалённые..очнулся?
Демон спрашивает раздражённо, уж слишком долго он ждёт, когда художник придёт в себя. какие люди слабые. Штейн пытается воспроизвести в голове схему последних событий, которые он помнит. выходит с горем пополам, но главное, что кое-как удалось.. вспомнить. ощущения становятся более осязаемыми. Генри слабо кивает — ответ на чужой вопрос. говорить по-прежнему не хочется, пожалуй, он даже благодарен, что его не заставляют это делать.. хотя бы сейчас.отвечай вслух, когда с тобой говорят.
чёрт. он не готов говорить. он не герой и на это звание никогда не претендовал, он всего лишь художник. он не бесстрашный. а сейчас бояться явно было чего. заставить себя что-то сказать трудно. да и он никогда не был мастером слова. однако Чернильный Демон лишь снова что-то неразборчиво рычит и явно всё ещё ждёт ответа. они проводят в тишине не меньше пяти минут, прежде чем Штейн всё же тихо произносит: — да.. очнулся, — хочется добавить «к сожалению», однако он решает этого не делать.уж вижу.
его голос пусть и звучит лишь в голове Генри, но даже так кажется тихим. а рычание выдавало всё недовольство Демона.дай угадаю, ты думаешь, я так просто тебя убью, верно?
— нет, — Штейн хмурится, — иначе.. ты бы уже убил. глаза художника всё ещё закрыты. ему не по себе. не хочется смотреть. Демон же, кажется, и вовсе не шевелится, а потому понять, где он.. сложно.вау.
это единственное, что Штейну говорит существо. он поразительно догадлив. хотя, на деле, это банальная логика — пораскинуть мозгами и сделать определённые выводы труда не составляет. однако, в таком случае неясно, зачем было оставлять его в живых.встань и подойди ко мне.
Генри нехотя открывает глаза, оглядывает незнакомое место — такого в студии он точно не помнит.. на стенах разномастно играют мультфильмы, к части из которых ещё он сам приложил руку, посередине возвышается жутковатого вида трон, дорогу к которому выкладывают шестерёнки, вокруг разбросаны проекторы и бобины.. и на этом рогатом троне восседает он. взяв себя в руки, Штейн поднимается с пола, опираясь на подрагивающие от слабости руки, и делает несколько шагов вперёд, настороженно смотря на Демона исподлобья. теперь точно не выбраться. о выходе отсюда можно забыть.ближе.
шаг второй третий
от Демона Штейна отделяет меньше метра. художник смотрит в лицо, искажённое широкой улыбкой. если у него и есть глаза, то другим их не видно. что же ты наделал, Джоуи Дрю.. Чернильный Демон чуть наклоняется, тянет руку к Генри.. резко притягивает его к себе и заставляет усесться на его ногах. художник непонимающе хмурится, опуская голову лишь чтобы упереть взгляд в пол. чужое поведение кажется слишком непонятным, не поддаётся логике, либо же Штейн просто чего-то не знает. иначе почему всё это кажется таким нелогичным, абсурдным, совершенно нелепым? Демон проводит языком по чужой шее, оставляет след из чернил за ним. кажется, даже срывается на тихий рык.как думаешь, Генр-ри Штейн, как мы можем повеселиться?
художник вздрагивает от чужого действия, морщится, сжимая кулаки. мерзко. повеселиться? что бы это ни значило, ему уже не нравилось. — ..не знаю, — и он правда не знал. если Демон собирается есть его заживо..хм.. знаешь, а я ведь кое-что знаю о вас, людях..
Демон грубо сжимает чужую руку с такой силой, что, кажется, всё будет хрустеть, стоит лишь сдавить чуть-чуть сильнее. Штейн жмурится, цепляясь за него в попытке ослабить хватку, слишком больно, ха.. тот тихо, явно недовольно рычит в ответ на это. сжимает сильнее. — пусти..почему должен?
он недовольно рычит.проси.
— это больно.. — Генри чуть дрожит, — пожалуйста, отпусти..учитывая, что я могу сделать при желании.. поверь, это ещё не так уж и больно.
Демон всё же отпускает чужую руку. Штейн расслабленно выдыхает, потирая болящее предплечье. — почему просто не убьёшь меня, как и.. всех здесь?кто сказал, что не убью? вопрос лишь в том, когда я это сделаю.
— тогда почему не убьёшь меня сразу?м.. не хочу? вы всегда задаёте такие глупые вопр-росы, или просто подумать не можете хоть немного?
— разве есть смысл не убивать меня? я не особенный, чтобы.. оставлять меня в живых хотя бы на секунду дольше.я так понимаю, это ты как раз просишь меня убить тебя, да?
— я просто не горю желанием быть для тебя игрушкой, которую ты убьёшь, когда наскучит. я итак слишком устал от всего, что здесь происходит.меня это должно волновать?
— нет, но думаю, что я первый, кто сам просит тебя убить меня.но ведь это бессмысленно. ты вернёшься. как и все тут. выползешь из лужи чернил сначала бесформенным искателем, а после вновь станешь собой. и если ты думаешь, что сможешь скрыться.. о нет.
— тогда почему я?а кто, если не ты? однообр-разные потерянные? милый ангел, потерявший и нимб, и крылья? или, может, волк с его милой девушкой, что скр-рываются как можно дальше? к чему мне эти совер-ршенно неинтересные существа? я вот не знаю. да и, в конце концов.. мне нужна душа. и когда я достаточно развлекусь, я действительно убью тебя. навсегда.
— а я, по-твоему, интересен? — Штейн нервно усмехается, — я всего лишь художник: ни больше, ни меньше.у меня есть причины думать, что ты достаточно интер-ресная личность, раз находишься здесь.. ах, прости, ты не поймёшь.
— всё дело в том, что я его друг? ты думаешь, что я тоже во всём виноват? виноват в том, что послал его к чёрту и ушёл, а потом всё дошло.. до этого?м? нет. лично ты ни в чём не виноват.
— тогда чем тебе может быть интересен простой художник? здесь таких полно.именно тем, что ты был тут важной персоной. но я не считаю нужным пояснять.
— хочешь отомстить ему? — Генри хмурится, словно догадался, но.. не уверен, — если тебе нужна душа — убей меня сразу.месть? слишком низко и глупо. как раз для людей, но я о таком не думаю.
— тогда почему?слишком много вопр-р-росов.
Демон внезапно начинает душить Штейна. тот цепляется пальцами за чужие лапы, безуспешно пытаясь освободиться. не выходит. слишком мало сил.меня утомил этот разговор.
— от.. пусти.. и он, что удивительно, отпускает. Генри тихо кашляет, пытается отдышаться. чёрт, всё явно было бы проще, если бы ему удалось избежать этой встречи.. возможно, если бы он побежал вверх по лестнице.. Демон касается чужой шеи своими когтями. одно неосторожное движение.. ха. чувствует, что Штейн напрягся, но.. ничего не сказал. ждёт. он тихо рычит, оставляет на чужой шее ощутимые порезы и грубо рвёт одежду. надоело ждать непонятно чего. художник тихо шипит, старается оттолкнуть, убрать, опять больно.не р-р-рыпайся.
— ты.. делаешь слишком.. больно..и?
— любой человек.. стал бы сопротивляться.так ты сделаешь себе только хуже.
Штейн не отвечает. только перестаёт мешать. Демон срывает абсолютно всю одежду. теперь эти тряпки художнику явно не понадобятся. он встаёт, грубо хватает мужчину и прижимает его к стене лицом, кусает его плечо до крови, заставляя вскрикнуть, разрывает острыми зубами всё.. и, кажется, Штейн почувствует и кое-что ещё.. не очень приятное. уже внизу. лёгкая дрожь выдаёт напряжённость и страх. это отвратительно. Чернильный Демон грубо хватает его руку и выворачивает до громкого хруста, одновременно с тем, совершенно не растягивая, входит и оставляет ещё один крайне сильный укус на другом плече. и уже думает о том, чтобы откусить художнику руку. он всё равно даже сознание от шока потерять не сможет.. а больно будет. перед глазами всё плывёт, Генри срывается на очередной крик. физические ощущения вытесняют эмоции — остаётся только боль. режущая, острая, расползающаяся по всему телу, заставляющая мысли разваливаться, когда они ещё даже не успели сформироваться. он грубо двигается, сжимает чужое тело, царапает всё. двигается он как-то слишком быстро, срывается на тихий рык прямо у чужого уха. Штейн дрожит, жмурится, чувствуя, что к горлу подступает истерика. больнобольнобольно.. и Чернильный Демон наслаждается этими эмоциями. хочется умереть. «о боги, Джоуи.. что ты наделал, чёрт возьми?» — прокричал бы Генри старому другу в лицо, если бы хоть раз его снова увидел. Демон толкается особенно глубоко, замирает на пару секунд, и только острые зубы клацают. Штейн остался без половины левой руки. звонкий крик поглощают стены, художник уже сполз бы по стене на пол, если бы он не держал его тело. слёзы обжигают щёки, всепоглощающая боль рвётся из груди громкими всхлипами и криками, отвратительный хруст костей звучит слишком громко. если бы только он мог умереть.. и он этим наслаждается. вслушивается в каждый крик Генри, с каждым движением старается причинить как можно больше боли. ему это нравится. чего уж точно нельзя сказать о Штейне. все ощущения слились в одно, заполнившее собой всё его существо. хотелось просто исчезнуть.люди такие слабые.
Генри не отвечает. да и едва ли разбирает смысл сказанного. Чернильный Демон толкается глубже, замирает на пару мгновений. тихо рычит и снова оставляет очередной сильный укус на чужом теле. Штейну кажется, что в глазах начинает темнеть. чёрт, да он не соображает уже совершенно. это и неудивительно. для обычного человека боли слишком много. а он чернильное существо, ещё и не умрёт так просто. и это осознание выжирает всё. потому что сейчас ему хочется умереть. острые когти вскрывают живот, ведут почти до шеи, и, кажется, Демон хочет добраться до сердца человека. впрочем, Генри уже нет до этого дела. ему просто больно. он снова кусает, да так, что кусок плоти вырывает, вгрызается в чужую шею и рычит уже явно не тихо. Штейн просто надеется, что умрёт. тогда будет лучше. он внезапно начинает двигаться ещё быстрее, ещё грубее, хотя, казалось бы, куда ещё?.. и всё же внезапно замирает. а после.. выходит из чужого тела и хватает грубо художника. тащит к своему трону. и не просто так. он сам на этот самый трон садится, берёт Генри словно игрушку, что ничего не весит и, не церемонясь, ломает в плече ещё целую руку и без особого труда отрывает. Штейн не чувствует ничего, кроме боли и подступающей темноты. слишком много чернильной крови пролито. чужие кости приятно хрустят. Демон растягивает трапезу, чтобы заставить свой "обед" страдать ещё больше. и у него это прекрасно выходит. впрочем, смерть уже близко. Генри знает наверняка. но только потому, что так решает он. тянуть нет смысла — он пробивает голову Штейна острыми когтями. тьма поглощает боль. тьма поглощает все мысли и ощущения. сколько времени прошло, прежде чем художник снова стал собой? он не помнит. но точно знает одно: избегать встречи с ним он будет любым способом.