Никак нельзя знать

Я уже минут пять топтался в дверях "Родильного дома", отчаянно пытаясь отвертеться от Выбегаллы. Тот вбил себе в голову, что ему страсть как нужна именно моя помощь, почему - я так и не понял, (программирование, благо, не имело никакого отношения к вылуплению кадавров) но только теперь он буквально не давал мне проходу. До сих пор я успешно его избегал, однако стоило мне разок зазеваться и вот я уже практически участник очередного больного эксперимента. Я слушал его бредни на смеси французского и антинаучного и в мою голову забредала дурная мысль, что согласиться будет явно проще, чем объяснить, что участвовать в происходящем я не собираюсь. Я уже занес было ногу над порогом, когда за моей спиной внезапно вырос Роман, и я почувствовал его руку на своих плечах. - Извините, Амвросий Амбруазович, Александр Иванович стр-рашно опаздывает на мой семинар и никак не может вам помочь, - заявил он и, прежде чем Выбегалло успел опомниться, увлек меня сквозь стену на лестничный пролет. Я с облегчением выдохнул. - Ты мой спаситель, - сказал я, когда мы шли по лестнице. - Я знаю, - довольно ответил он, - ты же понимаешь, что теперь идешь на мой семинар? Рассмеявшись, я кивнул. - Три вторичных этапа построения а-матрицы для управления умклайдетом. Тебе к третьему семестру освоения пригодится. Ойра-Ойра был прекрасным докладчиком - у него вообще, кажется, все выходило как-то легко и так, как надо, было у него какое-то странное очарование, заставлявшее людей внимать ему и идти у него на поводу, и я не был исключением - я слушал как заколдованный. Забавная мысль, на самом деле, учитывая, где я нахожусь, но я не раз задавался вопросом, не является ли харизма Романа колдовством - настолько загадочной она мне казалась. Мои щеки потеплели. К своей неловкости, я поймал себя на мысли, что уже минут пять любуюсь его гасконским профилем вместо того, чтобы слушать описание третьего вторичного этапа построения а-матрицы - благо, семинар почти закончился, и ничего принципиально важного я, вероятно, не пропустил. Роман остался отвечать на вопросы. Уходить не раскланявшись после того, как он так любезно избавил меня от Выбегаллы, показалось мне неправильным, так что я отправился отираться под дверью в ожидании, когда он закончит. Мыслями я все время возвращался к своим неловким воздыханиям, и лицо мое бессовестно шло красными пятнами. Я так увлекся, что опомнился только когда Роман вынырнул из аудитории и подхватил меня за талию. Я вспыхнул с удвоенной силой и завертел головой, не зная, куда себя деть, однако к своему облегчению обнаружил, что Роман смотрит вперед, а не на меня, и моих терзаний вероятно не замечает. - Куда идем? - наконец осведомился я, когда мы уже почти дошли с восьмого этажа до пятого. - Обедать, конечно! Я голодный как волк, волка бы и съел, - ответил он и, сделав еще шаг, нырнул сквозь пол, все еще придерживая меня за талию. Я инстинктивно пригнул голову - сколько бы Роман не таскал меня через стены, я так и не мог привыкнуть к этому странному ощущению, возникающему в тот момент, когда твердая, казалось бы, поверхность, просачивается сквозь тебя, и мне всегда хотелось как-то защититься. Он одно время надо мной подтрунивал за это, но потом ему то ли жалко меня стало, то ли надоело, и он прекратил. Уж не знаю, то ли это семинар привел его в такое хорошее расположение духа, то ли день у него был удачный, но он шутил и смеялся, едва прерываясь на еду, купил мне обед, невзирая на мои отчаянные возражения, и научил меня создавать искры щелчками пальцев. Этот трюк - по его словам, совершенно бесполезный, но эффектный, - привел меня в полный восторг, и он здорово повеселился, глядя, как я развлекаюсь. Теперь я сидел за Алданом и, краснея до ушей, вспоминал, как он придерживал меня за руки, показывая, как правильно держать запястья, чтоб все выходило как надо. Мне казалось, что я все еще чувствую его пальцы на своей коже и все еще слышу его смех, и я прижал ладонь к груди, чтобы унять колотящееся сердце. Я и сам не знаю, в какой конкретно момент влюбился. Однажды я обнаружил, что Роман в моем сознании стоит особняком от всех остальных моих друзей, как будто что-то стало его от них отличать, и прежде, чем я успел опомниться, я уже смущался и паниковал как последний дурак, стоило ему оказаться рядом. Мне было неловко и очень страшно, потому что я отчетливо понимал, что стоит ему понять, что я в него влюблен - и это будет стоить мне его дружбы. Он наверняка и раскланиваться со мной не захочет. От раскрытия меня спасало только чудо, благодаря которому Роман до сих пор не заметил моего странного поведения. Я чувствовал себя ужасно глупо. Со мной никогда такого не было. Конечно, раньше мне импонировала та же Стеллочка, но ни разу рядом с ней у меня не слабели колени и не кружилась голова, не щемило и не теплело в груди. Я часы и дни спустя вспоминал каждое случайное столкновение и прикосновение; не помогало мне и то, что касаться людей Роман любил и делал это много и часто. Он держал меня за руки, хватал за предплечья, обнимал за талию - его излюбленный жест, который неизменно вгонял меня в краску. Романа всегда было много, и я никак не мог от него отдалиться - да и не хотел, если уж на то пошло. Хоть я и мучился в попытках скрыть свои чувства, отказаться от общения совсем казалось мне куда более печальным. К тому же, это бы расстроило Романа, а расстраивать его я вовсе не хотел. Точно услышав мои мысли, он появился на пороге с очередной задачкой для Алдана. В руках у него были его извечные чертежи, скрученные в рулоны. Он хлопнул их на стол передо мной и сказал: - Привет, Саш. Не посмотришь? Я, конечно, посмотрел. Мы вместе склонились над голубой разлинованной бумагой, и ладонь Романа легла на мое плечо. Его голова была прямо около моей, и концы его волнистых волос щекотали мою щеку. Я задал Алдану данные и тот выдал мне ошибку - точнее, он выдал мне полную ахинею, я и ошибок таких никогда не видел. Как Роману вообще удалось такое сотворить? С его программами никогда проблем не было. Я уставился на него. Он в ответ уставился на меня. Потом он вдруг развернул мой стул к себе и наклонился к моему лицу. - Вот так и в жизни бывает - вроде все как обычно, а однажды вдруг какая-то ерунда начинается, человек ведет себя странно, ошибки выдает... Роман пристально смотрел на меня своими мягкими влажными темными глазами. Это был конец. Он все знал. Я замер как загипнотизированный, глядя на него. Между нами было несколько сантиметров. Потом Роман наклонился и поцеловал меня. - Ты правда думал, что я не пойму? - весело осведомился он, отстранившись. - Было настолько очевидно? - донельзя смущенный, пробормотал я, не поднимая на Романа глаз. - Шутишь, что ли, - хмыкнул он, - трудно было не заметить, как ты краснеешь до ушей, стоит мне открыть рот. Я закрыл лицо руками. - Как же стыдно, - едва слышно сказал я, отчаянно мечтая провалиться сквозь землю. Выходит, больше месяца я выставлял себя полным идиотом, и выставлял бы дальше, продолжай Роман притворяться, что ничего не замечает. - Глупости. - Объявил он, ловко отнимая мои руки от лица. - Такой милый парень в меня влюбился, я польщен. Я почувствовал, как у меня помимо лица и ушей медленно краснеет шея. - Не смешно. - Сказал я. - Никто не смеется. - Серьезно возразил Роман и снова наклонился ко мне. - Я тоже влюблен, знаешь ли. В одного очень славного стеснительного программиста, который работает у нас в институте. Наши носы соприкоснулись. Я едва дышал. Роман влюблен? В меня? Я нерешительно подался вперед и прижался к его губам. Роман ответил. Я прервал поцелуй и, покачнувшись, прислонился к столу у себя за спиной. Я чувствовал, что я какой-то ошалевший. События последнего часа навалились на меня, страх, шок, радость прошли, оставив за собой только жуткую усталость. Я покачнулся и схватил Романа за руку, чтобы не упасть. Он тут же посадил меня обратно на стул и снова наклонился надо мной. - Саша, ты в порядке? - Да, да, конечно. Я просто... Столько всего произошло. - Конечно. Не будем торопить события, - ласково сказал Роман. - Я зайду за тобой вечером, - безапелляционно добавил он и, быстро чмокнув меня в уголок губ, скрылся, прихватив с собой свои ужасные чертежи. Стоит ли говорить, что работать сегодня я уже не смог? До конца дня я попеременно смущался и паниковал, по сто раз обдумывая произошедшее. Я все еще с трудом верил в то, что это действительно произошло, случившееся казалось мне похожим на сон - в конце концов это было за пределами моих самых смелых мечтаний. Верный своему слову, Роман появился на моем пороге вечером, наколдовал мне небольшой букет полевых цветов и потащил к общежитию. Мы неторопливо шли по улице рука об руку. - Он ведь первый признался? - сказал Витька, стоило мне переступить порог комнаты. - Что? - севшим голосом сказал я. - Ой, да ладно, мы все ждали, когда вы, голубцы, наконец сойдетесь. Он ведь первый признался, да? Да? - ехидно потребовал он. Мне захотелось взвыть. - Да, - согласился я. А что оставалось делать? - Ты нюня, - удовлетворенно сообщил мне Витька, - и краснеешь как девчонка. - Иди в баню, - беззлобно сказал я. Моя душа парила в небесах и даже Витька со своей обычной грубостью не мог испортить мне настроение. - Ребенок, - ответил мне Витька и отвернулся к стене. Я лег на свою кровать и тоже отвернулся. На лице моем играла глупая, но донельзя счастливая улыбка.