Долги

Утро среды выдалось ещё холоднее предыдущего. Уже не лило, но сырость и серость распространились за окном, растворились в воздухе, пропитали небо, крыши и стены. Холодный свет наполнял комнату, обещая неприятные ощущения на каждом сантиметре пространства вне одеяла. Будильник оповестил 18ю комнату о начале дня. Ему ответило громкое недовольное ворчание её обитателей. Эйдзюн сполз на пол, протёр глаза, подпрыгнул, пританцовывая на холодных досках, нашёл свои носки и быстро обулся. Сэмпаи пытались одеться, не вылезая из одеял. Маско-сан выглянул за окно, потёр пузо и объявил: - Плащи можно не брать. Дождевики дружно висели на крючках, вбитых в дверь. Голубой - изрядно замызганный грязью. - Савамура-чан, дождевик кто стирать будет? - напомнил сэмпай. - А кто вчера весь вечер про нежить рассказывал? - сердито отозвался Ас. - Ты что, побоялся выйти вечером из комнаты? Хья-ха-ха, - ржал Курамочи. Савамура распахнул шкаф в поисках вчерашнего свитера. Он обнаружился в углу, скомканным в кучу, прикрытым пожитками Гепарда. - Не побоялся я! Просто он был весь мокрый, а вы меня отвлекли. - Ну-ну, - насмехался наглый шорт-стоп. - Вот Вам и ну, а кто тараканов боится? - Они не страшные! Они мерзкие! - возмутился Курамочи. - А я вот чувствовал, как ночью по мне что-то пробежало, - нарочно потирая плечи, соврал изобретательный кохай. - Вооот такой здоровый был! За сим он застегнул олимпийку, надел кепку и был таков. Сквозь дверь слышалось, как Курамочи упрашивал Маско-сэмпая раздобыть мел от насекомых. Ребята собрались внизу у крыльца, и Тоджо даже не пришлось ждать. Зевая, они шлёпали по грязи, даже не пытаясь обойти Великие Топи, в которые превратился двор. Сапоги стали временной спортивной обувью, спасая от насморков, кашлей и ангин. Третьегодки то и дело подбегали к Маско-сэмпаю, докладывали об умудрившихся за эти три дня заболеть. Сэмпай сокрушённо кивал. Заспанный Миюки перед линейкой о чем-то серьёзно совещался с тренером, и Савамура подозревал, о чём именно. Скрывать такие вещи от Сёгуна было нельзя. Но и докладывать не хотелось. Оставалось ещё целых три дня, чтобы всё исправить. Основа утром снова таскала железо, второму составу отдали пушку и сетки в зале, всех остальных озадачили бегать и подтянуть домашку, чтобы, как только земля подсохнет, максимально времени уделить бейсболу. Зачем большинство в такую холодину поднимались с кроватей - никто не знал. Третьегодки сформировали голову колонны, потянули за собой на пробежку остальных. Савамура прицепил прицеп, нагнал авангард и быстро отмотал положенные круги. Очень нетерпелось перейти к подачам уважаемому Наставнику. Крис-сэмпай с вниманием выслушал рассказ Миюки, покачал головой и напомнил обо всех своих оправданных сомнениях. Провинившееся бэттери могло только состроить скорбные рожи. Пока сэмпай облачался, а Прохвост помогал Савамуре с растяжкой, подошёл тренер. Молча и озабоченно созерцал их приготовления. Ребята немедленно ощутили ответственность за содеянное. С какой-то стороны попытка улучшить подачи перед Кошиеном казалась оправданной, кто ж знал, что закончится дело вот так? Эйдзюн убежал к дальней стене, сэмпай подтащил сетку и присел перед ней. Тренер встал прямо за сеткой, не боясь схлопотать мячом. Миюки наблюдал рядом с ним. Наставник выставил перчатку. Савамура сделал медленный вдох. Пошевелил плечами. Расслабил тело, замахнулся и выполнил подачу. Перчатка остановила её в верхней части страйк-зоны вместо нижней. Если так мазать - пиши пропало. Но это только первая. Ас попрыгал, расслабляя тело ещё больше, выполнил вторую подачу с ещё меньшим успехом. - Не думай о стойке! - крикнул ему Сёгун. - Слушай своё тело! Судя по угрюмым лицам на том конце, дело пахло керосином. Совсем не париться не выходило. А вот взять себя в руки было надо. Не зря же здесь собрался целый консилиум. Нервы - в сторону. Побесится, когда закончит с подачами. Эйдзюн сделал шаг назад, размахнулся, занёс ногу и плавно, стараясь не усердствовать, перенаправил силу по обычному маршруту. ХЛОП. - Страйк! - радостно объявил Миюки. Казалось, весь булпен, притихнув, ждал этих слов. Даже беттеры начали оживлённей работать по мячам, заслышав, что Ас справился с подачей. Савамура просиял. - Йоооош! - заголосил он. - Теперь каттер? Каттер? - Пока только фастбол, - передал Миюки решение не любившего орать Наставника. Даже одна подача была колоссальной победой по сравнению с угрозой лишиться всего, включая место в команде. Юный Ас добросовестно подавал всё утро под строгим присмотром консилиума. Сначала аккуратно, затем понемногу выравнивая стойку, потом он снова сделал рукой "стенку", и снова сбился. И тут тренер его остановил. Оказалось, "стенка" помогала правильно направить силу при максимально высоком шаге. Если же Савамура пытался его удлинить, от "стенки" следовало отказаться. Меткость, конечно, пострадала. Но возросла сила подач. Технику длинного шага Сёгун назвал скользящим шагом, оказалось, он широко применялся питчерами всего мира, но требовал неординарной координации и длительных тренировок. И поскольку стойка начала более-менее налаживаться, возвращаться к прежней он не требовал. Успех несказанно обрадовал многострадального Аса и его опекунов. Миюки остался наблюдать до самого конца, время от времени комментируя его движения. Всё это ужасно напоминало отработку номера девять, и приятным волнением порхало в желудке. Перед завтраком Брательник с компанией потребовали отчёта. Услышав, что фастбол уже в деле, настояли на назначении даты проб, другого способа убедиться, что всё действительно в порядке, эти монстры не ведали. Крис-сэмпай решительно отклонил их требования, заявив, что Ас будет готов, когда будет готов. Спорить с Многоуважаемым не посмел никто. Савамура пережил ещё один английский, историю, географию и физику. Знания всё ещё выручали, можно было отмазаться от многих вопросов, а вместо предметов помечтать о том, как после обеда начнётся настоящая жизнь бейсболиста. Панированные котлеты наполнили жизнь и живот счастьем. Нори-сан тоже взялся за упражнения по укреплению тела и активно советовался с Крисом-сэмпаем. Харуичи сидел без повязки и даже не щурился. Канемару нахваливал игру на телефоне, развивающую внимание и скорость реакции. Везде кипел оживлённый разговор. После обеда пушка отошла обратно первому составу. Сэмпаи из второго заняли качалку, те же, кто в неё не поместился, искали себе другое занятие. Опять начало моросить, под открытым небом битой помахать не получалось. Харуичи огляделся в поисках Фуруи. - Оно-сэмпай! - позвал он радостно. - Можно мне сегодня снова экипировку? - Ты собрался отбивать? - изумился кетчер. - Ага! - беззаботно ответил Коминато. - Вчера только и смог, что один раз до мяча дотянуться. Но сегодня я постараюсь! - А не боишься? - сомневался сэмпай. - Немного страшновато, но ведь в настоящих матчах так и подают? Как из пушки! И наши сэмпаи отбивают эти подачи! - Это тоже верно, - согласился Оно-сан. - Экипировку я тебе принесу. Только Фурую сам искать будешь. - А он не приходил? - удивился Коминато. - Нет, как вчера выгнали, так и не приходил, - ответил сэмпай. Фуруя-кун должен был где-то практиковаться. Фанатом учёбы он не был, под дождём мокнуть не любил, а значит, пристроился где-то под крышей. Искомый сверстник обнаружился на веранде. - Фуруя! - позвал Харуичи громко. - Пошли в булпен! Оно-сэмпай ждёт! Дважды торпедоносца звать не требовалось, и перчатка у него была с собой. Харуичи снова запаковали в громоздкие облатки, вооружили алюминиевой битой, с деревянной к Фуруе приближаться запретили. Когда все заняли свои места, Оно-сан подтащил ящик мячей и крикнул: - Фуруя! Бросай вполсилы! Тот кивнул. Размахнулся. ХЛОП. Подача вполсилы не ревела, не вызывала страх. Не отличалась ничем особенным. Следующую же было легко зацепить битой. ТЫНЬК. Мяч улетел и ударился об стену. Питчер удивлённо проследил за его участью. - Фуруя! Бросай ниже! - крикнул кетчер. - Коминато, тебе не будет сложно отбивать высокие? - спросил он тише. - Без проблем, - усмехнулся Харуичи. Такие подачи затруднения не вызывали. Траектория банальная и неуверенная. Без своей страшной мощи они были лёгкой добычей. Но пушку заменяли. Некоторое время заговорщики пытались заставить Фурую подавать низко, атакуя только высокие и сбившиеся подачи. С меткостью у него стало получше, но выдыхался парень чрезвычайно быстро. После 30ти бросков уже дышал, как загнанная собака. Старшие питчеры приступили к подачам, Миюки договорился о своей очереди на пушке и в ожидании оной взялся за Савамуру. Ас был готов к тяжкому и упорному труду. Они плотно прошлись по фастболу, задействовали мувинг, и вроде всё шло хорошо, но как-то не очень. Размен меткости на некоторую силу Миюки не нравился. Природу не обманешь, долговязого Фурую из Савамуры Эйдзюна вот так запросто не слепить. Надо было что-то решать, идти на попятную и спасать меткость или пытаться освоить скользящий шаг. - Это тебе решать, - сообщил Проходимец во время очередного короткого совещания. - Будешь бороться дальше или постараешься исправить? Эйдзюн зыркнул на него из-под бровей. - Конечно бороться! Тебе-то всё равно, с кем на Кошиен идти, если меня выгонят... А я хочу бороться! И всем вам навалять!!! - Ты без "навалять" на горку не выходишь, - заржал кетчер. - Естественно!!! - Тренер не откажет, даже если на Кошиен придётся идти без тебя, - сообщил Миюки. - Но мне бы очень хотелось подосрать там ребятам в тапки. Чтоб не оставляли без присмотру. - Тренер? - Нам всё ещё нужен Ас на лето, так что весной он может пожертвовать. Савамуре такой обмен тоже не нравился. Вся команда старалась, тянулась изо всех сил, боролась за каждый хит, за каждый ран, а игры придётся сливать из-за неспособности Аса разобраться с подачей. Вот так вываливаться из лотка в самый ответственный момент... - Я разберусь, - заявил он решительно. - Другое бэттери даже не планируй! Миюки подставил перчатку для торжественного столкновения. - В парня, который освоил одиннадцать подач за полгода, я верю без базара! Савамура ухмыльнулся во все 32 зуба. Напарник побежал тренироваться с пушкой, а Эйдзюн, взвесив все за и против, вытащил мат и вернулся к кувыркам. Что-то было в этом положении, когда он отталкивался и начинал катиться всем телом, что снова хотелось прочувствовать. В этот момент он отталкивался левой, это был момент броска. Правая нога поднималась прямо и нелепо, машинально поджималась и катилась дальше вместе с ним. Когда он подавал, поднимая левую повыше, сила подачи росла. Момент толчка был моментом подачи. Дальше он наклонялся, передавая импульс через всё тело. Выполнив имитацию подачи, Савамура снова взялся за кувырки из полушпагата. А вот так... вот тут... да-да-да, сила правой ноги уже должна быть в заднице! То есть, в районе поясницы, переданная первичным толчком. Таким образом, он упадёт на левую ногу уже мчась вперёд! Вот оно! Эйдзюн снова сымитировал подачу, но в этот раз переступил поперёк мата. Тело летело вперёд, не опираясь на левую ногу, и он отчаянно загрёб ею, как ожиревший домашний гусь, пытающийся взлететь. Все знают, домашняя птица слишком жирная, чтобы летать. Но когда она пытается подняться в воздух, хлопая крыльями, то вот так же отталкивается лапами, и взлетает хотя бы на забор. Потом ей обрезают перья... но не об этом речь! Поочерёдно кувыркаясь и прыгая через мат он увлекательно провёл время до вечера. Ребята зашли за ним для пробежки, и они дружно нарезали десяток кругов, после чего добросовестно искупались и отправились ужинать. Лютая стыдобища охватывала Джуна каждый раз, когда он лицезрел харю Мудоюки. Выпендрёжник тащился, если мог кому-то насрать, и этому следовало положить конец. Но положить его было не так просто, поскольку в драке Джун уже проиграл, при чём даже не успев начать. Подлые делишки ему претили, а честные не приходили на ум. Отстрадав два дня, он решил встретить неприятеля лицом к лицу. В общаге повсюду зыркали любопытные зенки, охочие переврать и растрепать, в булпене народ трудился, отвлекать было неудобняк, в школе между уроками потолковать не успеешь. Из всех помещений оставалась раздевалка. Но ведь это чудо-юдо юродивое добровольно не пойдёт. Джун открыл шкафчик, порылся, но ничего ценного не нашёл. Телефон, и тот копеечный. Ну да, такому разобьют в первый день. Оставались только очки. Чмырь носил спортивные и, меняя шмотки, снова напяливал свои, квадратные. Подкараулив оборзевшего кетчера, Исашики показал ему очочки, поманил за собой. За вторым корпусом общаги густо росла черёмуха. Позади кустов торчали из бетонных плит турники. Чуть дальше темнел песок, превратившийся от ливней в сплошную равномерную грязь. Джун сразу пристроил очочки на фундамент корпуса, чтобы ненароком не разбились, и подступил к противнику. - Мы не договорили, - уточнил он. - Надо же, - ухмылялся Мудоюки, осознавая своё превосходство. Он резвый, это да. Исашики до скрежета зубов бесило признавать чужое превосходство. Да ещё такого мерзкого типа! И с этим что-то надо было делать. Кансайцы - народ крепкий! Джун налетел на оппонента, ощутил мощный удар, задохнувшись от боли, всё же схватил неприятеля в охапку и повалил с собой в грязь. Тумаков он мог выдержать прилично. Ругаясь и рыча, сопя, награждая друг друга ударами локтями, кулаками и коленями, они пробарахтались в грязи, пока не измазались по самые уши. И только теперь Джун выпустил паскуду, отплёвываясь и тяжело дыша. Ударов он нахватался куда больше, да ещё и грязи хлебанул. Но и утырка приложил неслабо. - Ну чё, отхватил? - осклабился Исашики. Мудоюки зыркнул с отчаянным ожесточением. - Ты, сэмпай, грушу для битья сегодня заменяешь, или как? - Чё вякнул?! - набросился на него Джун. Скользкий малый реально выскользнул из рук, увернулся и рванул за очочками. Ускорялся центральный аутфилдер, как ядро. В три прыжка настиг жертву и снова повалил, обхватив за ноги. - Очки, охламон, разобьёшь! Вот нужны они тебе сейчас?! - Ты за мои очки переживаешь?! - Нет, млин, за свои! Потом же ныть будешь! - Когда я ныл?! Холодная грязь натекала на пузо. Одежда задралась и испачкалась. Было сложно различить, из чего они слеплены, словно два глиняных человечка. - Ты чё такой дерзкий, скажи мне? - А что, нельзя? - Чё, по приколу по роже огребать? - Не так пафосно, как валяние рожей в грязи, согласен, - продолжал ершиться охламон. - Урою!!! - пригрозил Джун, пытаясь замахнуться для удара. Противник рванулся всем телом, чтобы, пользуясь моментом, освободить ноги. Исашики снова за них схватился. - Неее, каналья, тут и будем лежать! Сраный кетчер несколько секунд его разглядывал сердитыми зенками. Спортивный прибамбас тоже вымазался, закрывая обзор. - Вы тут долго лежать собрались? Потом не жалуйтесь, если поползут другие постыдные клички! - Насрать! - Шпиц-сэмпай? - Насрать, я сказал!!! - рявкнул Джун. Снова начинало моросить, тихо, противно и холодно. В этих зарослях их никто не найдёт, а из окон в такую погоду не выглядывают. - Будем лежать, пока дерзость не поумеришь! - Ты раньше помрёшь, старина. - Насрать! - снова гаркнул Джун. - Думаешь, один умеешь выёживаться?! - Ну да, гордости нет - можно и свиньёй прослыть. Учись хрюкать. Очень хотелось заехать по наглой вымазанной землёй роже, но отпускать ноги было нельзя. Замкапитана сильней в них вцепился. - Вот почему ты вечно пытаешься кого-то обосрать? - Прикольно же! - Всем прикольно или тебе одному? - А мне насрать. - Вот и огребаешь по роже. - Насрать. - Вот и лежи в грязи. Выёживался парень изо всех сил. Отчаянно, упрямо, словно боялся проиграть. У каждого сорви-головы за плечами были пьющие или скандалящие родители, которые не прочь поднять руку на сопляка, пока тот ещё не может дать сдачи. Наглые сэмпаи, умеющие растоптать морально и физически, чтобы избежать наказания. Всем на всё насрать. А те немногие, кому было не насрать, заслуживали уважения. - Чё те сделал Эндо? Молчит, поджав губы. - Чё те сделал Наката? - Танба? - Чё ты такой больной на всю голову?! - Не твоё дело, - огрызнулся Мудоюки, пытаясь вырваться. - Не хватало ещё общаться с говорящей волосатой свиньёй. Джун перекатился по грязи, окунувшись головой, потащил за собой наглеца, макая и его рожей в холодную грязную жижу. Снова завязалась борьба с обменом тумаками. Мужские разговоры не обходились без этих аргументов, когда каждый пытался выразить свою позицию и намерения. В первую очередь мужик стремится со всем разобраться и прилагает усилия. С кулака, с ноги. И если у него не выходит - начинает думать. Иногда - говорить. Эмоции есть у всех, и они требуют выхода. - Я те устрою купание в грязи каждый раз, как начнёшь подсирать, - рычал Исашики. - А в жару? - Насрать!!! Мудоюки заржал. - Нет, ну ты кадр. Сам извалялся, меня выпачкал. И насрать? - Ну чёта ж тебе надо?! - завопил Джун. - Да нет, я так, прикалываюсь. - И огребаешь. - Некоторые заслуживают, - уклончиво ответил кетчер. - Вечером в ванной? - Да пофиг где, было бы желание, найдут и способ, - философски заметил очкарик. - Бесят такие охламоны, - признался Исашики. - Нет чтоб один на один потолковать, подлят, команду позорят! Урою!!! - Всех изваляешь? - ржал противник. - Всех!!! - уверенно заявил Джун. - Эх... верю. Мы тут надолго? Скоро фильмец начнётся. - Чё за фильм? - Фантастика. - ... Посмотреть фильм, конечно, хотелось, но раз уж начал драку, пасовать нельзя. Как-то выходило несолидно. - Или ты до утра валяться собрался? - Я мужик серьёзный, начал - доведу до конца! - А что ты вообще хотел? - Узнать, чего ты такой больной. Мудоюки опять начал ржать, до слёз, даже за живот схватился. - Ты не поймёшь, ой, ха-ха, вот как ты сейчас выглядишь, валяясь в грязи, весь избитый, только потому, что хотел спросить. А-ха-ха-ха-ха. - И чё? - воинственно возразил Джун. - И если я сейчас скажу про интеллект, подпрыгнешь, как ужаленный, и опять начнёшь драться. Смешно же! - Чё смешного-то? - Ну, такого с виду грозного парня так легко спровоцировать. Практически помыкать. - Я тя урою!!! - Вот видишь? - Тебя ненавидит вся общага! Вся команда! Вся Япония!!! - Ну, не вся. Некоторым нормально. - Врёшь! Кому это? - Вон Асу нашему, Фуруе ещё, Каваками. - Они тоже больные! Кроме Каваками... - Можно сказать, у нас общие интересы. - И хреноболы. - Да-да, подачи вроде как восстановились. Надеемся на лучшее. - Так он сможет подавать на Кошиене или нет?! - Не парься, сможет, конечно! Просто работаем над улучшением. - Ну и хорошо, - успокоился Джун. Они оба продрогли до костей. Надо было срочно бежать в горячую ванну и выгреваться, иначе храбрость храбростью, но оба свалятся с температурой и будут до Кошиена глотать парацетамол, а потом и на биту выйти не осилят. - Вставай, - велел Исашики, поднимаясь на ноги. Мудоюки быстренько вскочил. - И очки не забудь. И быстро в ванну, нахрен фильмы! - Я в таком виде и не собирался спать ложиться, - ёрничал кетчер. - Я про ванну, дубина! В горячу воду нырнул и не пиликать! Иначе самые горькие таблетки из аптечки буду в горло запихивать и заливать водой! У тебя ж мозга не хватит, даже чтобы прогреться и не заболеть! Больной на голову кетчер заливался хохотом, спотыкаясь, скользя в грязи забрал свои очки и направился в раздевалку. У него там что-то точно не варило, а может, контакт заедал и проскальзывали искры. Вот над чем тут ржать? Огрёб, измазался, но доволен жизнью. Блаженный вечер в горячей ванне как раз разморил и расслабил Рёске, когда он узрел ввалившиеся из раздевалки крайне странные объекты. Грязные, замызганные даже голышом. Особенно головы были заляпаны до неузнаваемости. Судя по ругани, один объект являлся Исашики, а второй, огрызающийся - Миюки. - Хья-ха-ха-ха, - заржал Курамочи, пододвигаясь поближе к бортику. - Что это с вами? Скользко? Неужели прямо мордами зарыли? - Завались, а то прям так в ванну прыгну! - пригрозил Шпиц. Они оба спокойно устроились под душем на соседних табуретках и не пытались собачиться или драться. Значит, пар уже выпустили. - Мой шампунь возьмите, - щедро предложил Тэцу. - Спасиб, мужик! - обрадовался Исашики, намылил голову и передал бутылку кетчеру. Вот это уже было странно. Джун по натуре добряк, только недалёкий и до ужаса вспыльчивый. Но если кого не любил, то в соседних кабинках срать не сядет, не то что шампунем делиться. Маса-чан с довольным видом улыбался. Курамочи продолжал выспрашивать: - Неужели подрались? Серьёзно? - Я сча кааааааак!!! - завопил лохматый дуралей, прямо с пеной на голове и неотмытым пузом набирая разгон. Рёске пнул под зад чрезмерно любопытного кохая, тот вылетел из ванны, столкнулся с центральным аутфилдером и вместе с ним шлёпнулся на пол. - Совсем охренели? - уточнил у них Коминато. Когда все, без кого было спокойно и уютно, вымылись, сполоснулись и залезли в ванну, наконец, наступила тишина. Маса-чан опять подбавил горячей водички, а Сакай ногой содрал пробку, выпуская холодную. Исашики и Миюки сидели рядом, и первый не впивался во второго зубами. Значит, разобрались. Тепло проникало в каждую клетку, прогоняя тревоги.