Мы друзья

Никита заебался. Он устал от жизни, ему хочется чего-то нового, новых чувств, эмоций. Да, у него есть друзья, подписчики, деньги, крыша над головой. Что ещё нужно для счастья? Сударь задавался этим вопросом множество раз, и всегда был ответ — любовь. Ему не хватает человека, который будет его любить, заботиться, будет рядом в любое время. Которого парень тоже будет любить, защищать, петь по вечерам своим чудесным голосом. И чувства должны быть взаимными, настоящими. И честно признаться Сударь любит одного человека, с которым никогда не сможет быть. Его друг, коллега, блогер — Дима Масленников, который натуральный натурал. Не сказать, что Диман плохо относился к людям нетрадиционной ориентации, нет совсем нет, все мы люди, но сам просто таким не являлся. Всегда в свой адрес Сударь слышал: «Друг, друган, братан. Ну мы же друзья» Друзья — это слово уже бесило Никиту, но, что поделать, если он признается Диме, будет ещё хуже. Возможно Сударь сам уйдёт с канала и из жизни Масленикова, а возможно просто будет послан другом куда подальше. Мозг стримера не нашёл другого способа забыть о проблемах, кроме как причинять себе вред. Сначала это были маленькие, болящие укусы, затем уровень издевательств над собой начал увеличиваться. И вот где он оказался, в пустой, холодной, одинокой квартире, он сидит в ванной сжимая запястье из, которого уже не первый раз идёт кровь. Он привык. И это самое пугающее, ему кажется, что когда-нибудь он зайдёт слишком далеко, попадёт острым лезвием по жизненоважным органам, вскорет себе вены и, что тогда? Всё? На этом жизнь и закончится? И ответ этому — да. Сударю плохо, он хочет выть в голос, вливая в себя седьмой стакан виски, незапивая и не закусывая. Пьяный мозг уже не может спокойно работать, он встаёт со стула барной стойки, и опираясь на стенку всё равно скатывается по ней. Рука сама тянется к телефону, заученный номер быстро отвечает. — Блять, Сударь время видел? Час ночи, какого хрена? — Дима явно спал, а Сударь его разбудил. — Прости… Димон, не хотел. Спокойной ночи. Стой. Я это…люблю тебя, не как друга.— Сударь говорит как можно разборчивее, и слушает ответ друга, а вот друга ли? Не дождавшись ответа, проведя две минуты в молчании, и нет Дима не заснул, было слышно как он стучит пальцами, по какой-то поверхности. Сударь скидывает, откидывает телефон в сторону, на пол, возможно он разбился. Но сейчас парню всё равно, он кричит, срывая голос. Какой же он идиот, нельзя было просто скинуть? Он царапает существующими, но небольшими ноготками кожу на руке, она не зажила. Маленькие струйки крови, скатываются по руке капая на кухонный пол. Сударь же уже не кричит, ему просто больно, по его щекам текут слёзы. Он не слышит ничего, даже отворение входной двери. Дмитрий находит своего друга, коллегу, Сударя, в хуёвом состоянии прямо на полу кухни. Он видит как слёзы Никиты сказываются по его щекам, а сам он вздрагивает от слёз. Около него образовалась целая маленькая лужица крови, от куда она? — Сударь… Дима садится около него, теперь на Масленикова устремился удивлённый, заплаканный взгляд. — Дима? Тот же в свою очередь осматривает парня на наличие травм, молча. Он находит порезы, мир буд-то перевернулся. Его Сударь, человек, которого он любит, и явно, что не как другана, режет свои запястья, да и в принципе руки. Дима знает где аптечка, быстро достаёт и открывает её, беря перекись, ватку и бинты. Сударь ничего не говорит, просто кажется смотрит прямо в душу, он послушно даёт обработать кожу перекисью и перемотать бинтами. Затем младший помогает ему встать, и они направляются в спальню. Сударю помогают лечь на кровать, где он почти сразу без мыслей засыпает. В это время Дима садяться рядом, хочется обнимать Сударя, целовать, защищать его. «Может это из-за меня?» — думал он смотря на перебинтованные руки старшего. Может он и старший, но Диме кажется, что он наоборот младший. Он ложиться рядом и накрывает их обоих одеялом. Уже засыпая он чувствует как в его грудь, кто-то сопит, обнимая Никиту он погружается в сон. В эту ночь Сударь спит спокойно, без снов, вечных ворчаний и вообще он в принципе спит. На утро, точнее ближе к обеду первым просыпается именно Сударь, он чувствует на себе руку, и открывая глаза удивляется. Он помнит, что позвонил Диме, сказал о любви, а потом… Потом тот приехал, и чёрт возьми заметил порезы, бинты говорили в подтверждение. Никита рассматривает черты лица Масленикова, обдумывая всё. Почему не оттолкнул? Почему спит рядом? Почему обнимает? Неужели взаимно? — Ты во мне дырку прожгёшь, Никита. По имени его называют редко, особенно Дима, только когда предстоит тяжёлый разговор. Но без него сейчас и не обойтись. — Прости, и за это и за то, что разбудил. — Ты всё помнишь? Молчание лишь кивок головой, в знак того, что да, помнит. Дима поднимается с кровати, садясь на стул напротив, Сударь же просто садится. — Сударь, какого хрена вообще? Ты на кой хуй режешь руки? Такое чувство, что тебе не 30, а 15. Никита молчит, понимает, что это и правда глупо, но, тогда когда он начал это не было выхода. — Я не мог ни с кем обсудить это, я боялся, что не поймут, осудят, пошлют. Как я и сказал по телефону, да, я люблю тебя. И я боялся, до сих пор боюсь, что ты просто уйдёшь. Я не хотел говорить об этом, но было так херово, и не нашлось другого выхода. Дима задумчивый, удивлённый, он встаёт, подходит к парню, а затем наклоняется и целует в столь желанные, долгое время губы. Кажется, что мир в глазах Никиты замедляется, но он отвечает на столь приятный поцелуй, обнимает за шею. Оба хотели этого долго, оба хотели большего. Дима углубляет поцелуй, он нависает над парнем, целует в губы мягко, обнимает одной рукой за талию, а второй опирается над телом Никиты. Тот по началу удивляется, но через несколько секунд отвечает на поцелуй, обнимает младшего за шею. В свою очередь тот спускается поцелуями по колкому подбородку, целуя щёки, подбородок, скулы Сударя, в ответ получая тихие мычания, и поглаживания теплыми руками по шее, волосам, в которые старший врылся одной рукой, оттягивая за корни. Дмитрий аккуратно снимает с нижнего футболку, осматривает тело, пока Никита смущённо оглядывается, пытаясь, неуклюже скрыть руки, которые уже лежат на кровати. Маслеников берёт их в свою, горячие, большие, гладит пальцами по ладоням, а губами проходит по предплечию одной руки, спускаясь губами по плечу к локтевой зоне, почти не касаясь целует забинтованные запясть, дабы не делать больно. — Дим, мне не больно. — тихо шепчет Никит, второй рукой приходясь по волосам, шее, лицу. Дима смотрит из подлобья. — Ненавижу тебя, Сударь, за то, что ты режешь себя, и люблю за то, что ты есть, за то, что ты живой, за то, что улыбаешься моим даже самым тупым шуткам. Люблю тебя за твой бодрый характер, за то, что ты есть, я люблю тебя Никита. И я не хотел бы в один день узнать, что ты вскрыл вены. — У меня не было такой мысли, не хотел я вскрываться, просто убрать душевную боль. — Физической? Это твоя самая тупая выходка, Сударь, но я клянусь, что больше не позволю ей случится. Второй замолкает, не в силах, что либо сказать в ответ. Дима поднимается к шее, целуя её и оставляя еле заметные засосы, которые вполне вероятно, что потом исчезнут. Оставив шею в покое он спускается ниже, целует ключицы, уже слегка покусывая её, от чего сверху доноситься тихое мычание. После ключиц под раздачу губ попадает и грудь Сударя, которая быстро покрывается красноватыми засосами, укусами блаженными, нежными поцелуями, от которых у Сударя сводит ноги, их он раздвигает немного шире, а Дима ставит между ними колено. Отвлекаясь он встаёт на колени, оглядывая партнёра. Щёки Сударя, фамилия, которого на самом деле Морозов, покрылись румянцем, нижняя губа в плену между зубами, волосы растрёпаны ещё хуже, чем были когда он проснулся, руками он сжимает простыню. — Великолепный. Дима аккуратно снимает со старшего спортивные, серые штаны, смотря за реакцией на лице Никиты, но тот лишь кивает допуская младшего к следующим действиям. Он снимает с него и трусы, откидывая их вместе со штанами на пол, футболка уже непонятно где. — Не справедливость. Ты всё ещё одет, Дим. — Исправь же это, если не нравится. Ухмылка не покидает лица Масленикова, даже когда Сударь снимает с него футболку, пальцами проводит по лицу, ключицам, торсу, гладит линии паха, и расстёгивает ширинку джинс, снимает их до колен, а дальше их снимает уже сам Дима. Большой бугор в области паха, заставляет усмехнуться, только уже Никиту. Он проводит, дразнящим движением по трусам и выпуклости Масленикова, от чего тот издаёт гортанный, сладкий для ушей Сударя рык. Он снимает с себя трусы сам. — У тебя есть смазка и защита? — наклонившись спросил шёпотом на ухо Дмитрий. Старший указывает взглядом на прикроватную тумбочку. — Третья полка, всё там. Младший кивает и открывает шуфлятку, там он обнаруживает презервативы, смазку со вкусом вишни, много всяких записей, блокнотов и несколько пачек сигарет. Про курение друга, а может уже кого-то большего он знал, и не сказать, что был в восторге. Не став акцентировать на этом моменте внимания, он взял то, что ему нужно было и закрыл шуфлятку. — Если захочешь остановиться, скажи и я сделаю это. — Я хочу этого, я хочу тебя, пожалуйста, Дим. Маслеников кивает. — Перевернись на спину. — А можно так? Я хотел тебя видеть. Дмитрий удивился, он думал, что Сударя это смутит, но раз он простит, кто младший такой, что бы не исполнить его просьбу? Никита раздвигает ноги шире, а второй открывает тюбик смазки и смазав пальцы, входит одним в парня. Тот тихо простонал, к пальцу он привык быстро, и сам насаживался прося большего. Дмитрий ввёл второй палец, от чего снизу доноситься стон, чуть громче. — Дим, прошу просто войди в меня! — чуть ли не крикнул Сударь. Слово парня закон, Дима одевает презерватив и смазывает его смазкой. Никита изнывает от желания, сжимая под собой простынь. Маслеников приставил головку члена ко входу, надавил и вошёл. Сударь выдохнул и стал насаживаться на член парня сам. — Хочешь полностью? — кивок, — Будь по твоему. Дима резко входит внутрь, сжимая бёдра Никиты, начав сразу двигаться в нём. Сударь полу стонет, полу кричит от толчков внутри. Дима наклоняется к его уху, и шепчет. — Ещё раз. Выходит из тела полностью. — Узнаю. Сжимает бёдра Сударя, что сопровождается громким вздохом. — Что ты, Сударь, режешь себя. Дима смотрит в глаза. — Я не буду мелочится и выебу до искорок в глазах. Дима резко входит полно, задевает простату и начинает вдалбливается в него. Кровать скрипит, ноготками Никита царапает спину Масленикова. Его стоны разносятся по квартире, бедные соседи, но похер на них. Сударь рукой ласкает свой член, но вскоре его руку заменяет рука Димы. Через несколько толчков внутри, Сударь с громким криком кончает от возбуждения себе на живот. Дима изливается внутрь, в презерватив и выходит. Снимая его, он завязывают и выкидывает его в мусорку под столом. Дмитрий ложиться рядом с Никитой, а тот головой покоится на его груди. Оба стараются отдышатся. — Люблю тебя, Дим. — И я тебя, Сударь. Будешь моим? — Глупый вопрос после того, как я стонал под тобой. — Только мой. — улыбнулся Дима и целует в макушку. — Твой. А ты мой. И я не отпущу тебя. — А я и не собирался уходить. Сударь засыпает, а вот Дима нет, он лежит спокойно пока на телефон Никиты не поступает звонок. Маслеников встаёт и идёт на кухню. Телефон откинут на полу, он поднимает его. Не разбитый. Отвечает на звонок, это Эмиль. — Привет, ты не знаешь где Дима, двадцать раз уже звонил, а он не отвечает. — Привет, прости я не слышал. Что ты хотел? — Ой, а где Сударь? И почему ты ответил? — Никита спит, а я ответил потому что не спал. — Неужели вы наконец-то созрели, ура. Ладно не суть, ты когда в студию собираешься? — А сколько времени? — Уже 14:05. — Ебать, Эмиль, может завтра? — Голубки, эх, ладно, завтра снимем. Иди уже, и береги Сударя. Эмиль не ждёт ответа, скидывает, а Дима улыбается. Он не обидит Никиту, он любит его. Поэтому сейчас он пойдёт и заснёт вместе уже со своими парнем.