***
Тэхён низко склонил голову к груди, роняя слёзы, быстрыми дорожками текущие из глаз. Тело давно затекло от неудобной позы, а рана, полученная на кухне, неприятно пульсировала, причиняя дополнительную порцию дискомфорта. Омега весь сжался, пытаясь хоть как-то облегчить боль от тугих верёвок, сковывающих и пережимающих каждую часть тела, каждый миллиметр. Джисон и до этого связывал его, намереваясь воспользоваться не сопротивляющимся телом, но в этот раз подобных указаний не было. Лишь сидеть на полу и не сметь подниматься на кровать. Сколько ему придется находиться в таком состоянии омега не знает, но надеется, что хотя бы к утру, Джисон его развяжет, подарив небольшое облегчение от мнимой свободы. — Свободы, — в тиши комнаты сквозь слезы разносится надломленный шёпот омеги. В последнее время его часто посещают подобные мысли. Он понимает, что не получит настоящую свободу. Ту, которую он желает больше всего в своей никчёмной жизни, скатившейся в помойную яму. Он хочет делать то, что нравится ему, а не кому-то другому. Читать интересующие книги, рисовать бессмысленные картинки, слушать музыку, в конце концов. Делать то, что делают нормальные подростки в его возрасте. Наслаждаться жизнью. Вот только его душа навсегда принадлежит дьяволу, впрочем как и тело. Даже если ему удастся каким-то чудом вырваться отсюда, то что будет дальше? У него никого нет, сам он не сможет выжить в реальном мире. Он ничтожный. Он ведомый. Он сломанный. Он один в этой вселенной. Неожиданно, по ту сторону двери послышалось непонятное копошение. Он было подумал, что ему просто померещилось, но в этот самый момент, с душераздирающим скрипом, в замочной скважине начал проворачиваться ключ. Один. Два. Три. Три оборота. Именно столько необходимо, чтобы открыть запертую дверь его комнаты. Тэхён насторожился, резко подняв голову. Всхлипнув, он пытается вслушаться в происходящее за порогом, но звук сердца, громко стучащего в груди, заглушает всё остальное. Животный ужас промелькнул на долю секунды и лишь укрепился, когда дверь медленно, словно издеваясь, начала приоткрываться. Тэхён зажмурился, молясь про себя, чтобы это был лишь сквозняк, каким-то образом сумевший открыть закрытую на ключ дверь, но сам понимал, что это невозможно. Он учащённо задышал, ожидая услышать скрип дверных петель, но ни через минуту, ни через две, ничего не произошло. Лишь стук ботинок по паркетным доскам был доказательством того, что ему не померещилось. Неуверенно приоткрыв один глаз, он огляделся вокруг себя, для чего ему пришлось немного поменять позу и затёкшее тело сразу же пронзило миллион иголок, вынудив выпустить болезненный стон сквозь крепко сжатые зубы. Он не хотел шуметь. Дверь всё также была приоткрыта, коридор, скрывающийся за ней был окутан мраком. Свет не горел. Тэхён не знал, сколько сейчас времени и как долго он находится здесь, но судя по темноте, все в доме давно спят, либо сидят по своим комнатам. Тэхен жутко замёрз. Тело бьет небольшой озноб. Он понимает, что как минимум до утра ему придётся довольствоваться своим безвыходным положением, поэтому, не услышав больше посторонних звуков, он на свой страх и риск аккуратно перемещается поближе к изголовью кровати. Занятие оказалось не самым легким, движения скованы тугими узлами, а раненная нога всё больше напоминает о себе. Придвинувшись вплотную к крайней ножке кровати, он старается приподнять руки, что сделать довольно проблематично, поэтому откинув эту затею в дальний ящик, Тэхён вытягивает шею вперёд и зубами подцепляет простынь. Благо омега каждое утро самостоятельно заправляет кровать и поэтому нужная ткань была практически с краю, а не смята бесформенной кучей где-нибудь посередине. Справившись с этой несложной задачей, Тэхён тяжело вздыхает, осознав, что вряд-ли порванная местами простынь поможет ему согреться, только если сохранить оставшееся тепло, но и на том спасибо. Уже намереваясь зубами расправить ткань, он снова слышит непонятные шорохи и в следующую секунду в его комнату кто-то спешно врывается, заставляя всего поджаться и напрячься. Только этого не хватало. Тэхён только успокоился, приняв тот факт, что этой ночью его не тронут, как одно появление двух, пока что непризнанных альф, нарушило весь его мнимый покой…***
— Еще раз эта падла позволит себе так со мной обращаться, он пожалеет об этом, — брызжет кровавой слюной Джунги, наблюдая за тем, как Хосок, закатывая глаза на его фразу, освобождает его от плена. — Джунги, не мели чепуху, ничего ты не сможешь ему сделать. Не в твоих силах, — тяжело выдыхает Чон Хосок, понимая, что брат в очередной раз проебался, предоставив Джисону полный карт бланш на выпуск пара. Давно он не отрывался на Джунги. Последний раз был примерно за год до тюрьмы, только закончилось всё более печально. На брате не было живого места, лицо — одно сплошное мессиво, тело — перелом на переломе. Все недоумевали как он пережил такие увечья и не остался инвалидом. Сейчас же всё не так ужасно. Складывается впечатление, что Джисон действовал не в полную силу, лишь развлекался, хотя повод был весомее, чем тогда. За Тэхёна, как бы сам Джисон его не унижал, не калечил, он не щадил никого. Но видимо даже такие как он дают осечку, либо всё еще далеко не закончилось и данная демонстрация силы — лишь начало чего-то большего. — Да я его в порошок сотру, — не останавливался он, выплёскивая яд наружу. — Джунги, замолкни, — качает головой Хосок, справляясь с очередным узлом. — Скажи спасибо, что так легко отделался. Видимо сам Бог сегодня был на твоей стороне, если позволил тебе так легко выбраться из передряги, в которую ты сам же себя и загнал. А я говорил, оставить мальчишку в покое. — Не нуди, братец, — сморщившись изрёк альфа, наконец-таки почувствовав освобождение рук. Еле как размяв по очереди каждое затёкшее запястье, он следил за братом, который отошёл от него на шаг и покачав головой, направился наверх. — Куда ты? Хосок продолжил подниматься, раздумывая над следующими словами. — Подальше от тебя. Не думаю, что Джисон обрадуется застав меня здесь. Хоть он и сам приказал освободить тебя, но так же он не забыл упомянуть, что с этого момента ты обычная шестёрка. — Что? — он собирался резко встать с места, но рёбра, которые получили мощный удар битой, сразу же дали о себе знать, нещадно заболев от полученных повреждений. Джунги грузно свалился на пол, замычав от сильнейшей боли. Хосок на звуки лишь повернул голову, не собираясь помогать. — У тебя есть время, чтобы собраться с силами и дойти до своей комнаты. Врача я вызвал, утром он тебя осмотрит. — Хосок! Не смей меня бросать здесь одного! — срывает голос Джунги, пытаясь докричаться до брата. — Ты сам виноват. Надо было лишь оставить омегу в покое. — Если ты уйдешь, считай у тебя больше нет брата! — выкрикивает на эмоциях, надеясь, что хотя бы данные слова, брошенные в глубоком отчаянии подействуют на него, но брат лишь на секунду притормаживает, качая головой. Преодолев последнюю ступень, Хосок открывает дверь и выходит за пределы подвала, втягивая в легкие долгожданный свежий воздух. Внизу слишком сильный запах железа, пота и рухнувших ожиданий.***
— Ш-шуга? — слышится тихий, неуверенный, но наполненный надеждой голос. Чонгук чуть заторможенно поворачивает голову на звук и впадает в легкий шок, приоткрыв от изумления рот. — Какого хрена? — всё, что может вымолвить Чонгук, непонимающе разглядывая омегу сидящего на полу. Почувствовав толчок в плечо, Чонгук промаргивается и лишь краем глаза улавливает Юнги, метнувшегося к мальцу, и прикрывающего того куском ткани, лежащим на полу. — Господи, Тэ, — Юнги тоже растерян, но справляется лучше Чона. По крайней мере он догадался спрятать нагое омежье тело. Чонгуку же было не до этого. Он пытался осмыслить увиденное. — Уходи, если он увидит… Он же… Он… — Тэхён не сдерживает слёз, катящихся по холодным щекам. Он смотрит только на Юнги, человека, который в прошлом был одним из тех, кто не трогал его, не унижал, а наоборот, пока никто не видел, угощал любимым арахисом. К слову, прямо сейчас в комнате начал преобладать насыщенный запах этого ореха. Учуяв, Тэхён перевел взгляд на второго ворвавшегося и увидел альфу, того самого незнакомого альфу, сидящего на диване в гостиной Джисона. Тэхен поглубже втянул носом, вбирая в себя давно любимый аромат. — Солёный. — Что? — спросил Юнги, не поняв к чему Тэ это сказал. — Что солёный? Юнги потирает плечи омеги, помогая быстрее согреться и унять дрожь всего тела. Он подмечает россыпь синяков и гематом, до этого скрывавшихся под одеждой и сжимает челюсть, играя желваками. Губы поджаты в одну тонкую линию, жилка на шее выделяется от напряжения. — Ничего, — Тэхён мотает головой, чтобы избавиться от наваждения и снова смотрит на Юнги, сидящего на коленях прямо перед ним. Глаза бегают по знакомому лицу, исследуя каждую черту, вспоминая, изучая заново. — Уходи отсюда. Пожалуйста, уходи. Голос срывается, темп речи увеличивается. Тэхен хочет достучаться, хочет чтобы его услышали. Чтобы Юнги услышал. Чтобы как раньше прислушался и услышал то, что он пытается до него донести. — Шуга, прошу. — Тэхен не уверен, что Джисон наведается сюда этой ночью, но он не может рисковать альфой, которого спустя столько времени снова увидел. — Уходи. — Тэхен успокойся, не паникуй, — пытается успокоить Юнги, внимательно вглядываясь в бегающие от страха зрачки. Его движения аккуратные, он не хочет еще больше пугать Тэ. — Тебя никто не тронет. — Но… Он же может сюда… — Тэхен опускает голову и захлёбывается новым приступом слёз. Он шмыгает носом, когда Юнги нежно кладет палец ему на подбородок, пытаясь поднять голову, но чувствует сопротивление. — Тэ, пожалуйста, — тихо умоляет он, предпринимая еще одну попытку. — Подними голову. Омега подавляет очередной всхлип и поднимает голову, крепко зажмуривая глаза. Он не хочет быть таким уязвимым перед Шугой. Он должен быть сильным. Хотя бы в его глазах он должен быть таковым. — Ну же, открой глаза, ТэТэ. — Юнги слегка улыбается вспоминая старое прозвище, которое использовал в один из первых разговоров. Если, конечно, это можно назвать разговором. В тот вечер Юнги выбрался на крышу, чтобы перекурить и обмозговать сложившуюся ситуацию с кортелем. Спустя пару дней, как он внедрился в банду, информатор облажался, дал неверные сведения и поэтому Юнги застрял здесь ещё на неопределенное время. Он надеялся справиться максимум за неделю, но всё как всегда пошло по заднему месту. Прикрывая за собой люк, он наклоняет голову чуть вбок и, прикуривая сигарету, поднимает к небу, выпуская густой дым. Оглядываясь, он замечает силуэт, близко сидящий к краю и хмурится. В такое время здесь никого не должно быть. — Эй? — зовет он, не надеясь на то, что его услышат. Но, вопреки данной мысли, парень в капюшоне оборачивается, испуганно смотря на альфу, которого не заметил, окунувшись в свои тяжелые мысли. — Всё нормально? Омега отворачивается, надеясь, что альфа уйдет, но не тут то было. Ощутив движение рядом с собой, он испуганно смотрит на профиль и подтягивает колени к груди, стараясь сжаться и оградиться от постороннего. — Ты ведь Тэхён? Я Шуга, — он протягивает руку, зажимая сигарету губами и чуть щурясь от поднимающегося вверх дыма. Не дождавшись ответного жеста, он чуть улыбается, отворачиваясь и смотря на открывшийся вид. — Океей. Тэхён молчит, он не знает должен ли общаться с этим альфой. Его повадки, привычки кажутся ему неординарными. Он пару раз наблюдал за ним в моменты общения с Джисоном. Он отличается от него. Не матерится, не окидывает омегу похотливыми взглядами, не пытается пошло шутить. Он обычный для этого места. Нормальный и здравомыслящий. По крайней мере, так показалось на первый взгляд. Юнги спокойно курит сигарету, казалось бы, не обращая никакого внимания на компанию рядом, но временами всё же кидает ничего не значащие взгляды. Омега весь сжался, ещё больше зарывшись в свой капюшон. Лица не было видно, лишь бледные на вид руки с тонкими, но длинными пальцами. Юнги немного залип на них, но придя в себя, помотал головой. — Ты знал, что генетический состав кукурузных хлопьев намного сложнее, чем у человека? Тэхён ошалело смотрит на альфу, совершенно не понимая к чему была произнесена данная фраза. — Что прости? Голос его тихий, заглушён коленями, в которые он уткнулся подбородком. Затушив сигарету о черепицу, альфа поднимается на ноги и потягивается, разминая спину. — До встречи, ТэТэ. — И уходит, не оборачиваясь назад, в то время как Тэхён, неотрывно смотрит ему вслед. Когда за парнем закрывается люк, на губах омеги появляется легкая улыбка, совсем еле заметная. — ТэТэ, — повторяет он, воспоминания с какой нежностью это было произнесено. — Я достану тебя где бы ты не спрятался! — слышится громкий голос Джисона и Юнги чувствует хватку на плече. — Нам пора сваливать отсюда, — уверенно говорит Чонгук, пытаясь оттянуть альфу от омеги. — Давай же, вставай. — Я не брошу его, — шипит в ответ со сжатыми от злости зубами. — Шуга, уходи, прошу тебя, — Тэхён умоляюще смотрит в глаза напротив, пытаясь донести всю плачевность ситуации. — Если ты останешься, он может убить тебя. Вас обоих, — добавляет он, переводя взгляд на Чонгука. — Послушай Тэхёна, ну же. Чонгук тянет Юнги против его воли, чувствуя нарастающее сопротивления. — Я буду в порядке. — Горькая улыбка сама собой формируется на устах мальца. — Всегда был. Он пытается утешить, успокоить Юнги, прекрасно понимая, что сам он не будет в порядке, никогда не был. Каждый новый эпизод порождает новые фобии и воспоминания. Новые барьеры, самостоятельно выстраивающиеся в голове Тэхёна. Но он должен был это сказать, потому что это помогло. Нехотя, со слезами, но Юнги не отрывая взгляда от омеги, заторможенно поднимается на ноги и с помощью Чонгука, они аккуратно скрываются в темноте коридора. — Успел, он успел, — опуская голову к груди, он роняет очередные слезы, знаменующие его поражение и обреченность. Он навсегда будет узником. Узником дома, узником Джисона, узником собственного тела.