***
Нин была безумно красивой. Когда китаянку только-только привезли во дворец, многие чуть от задержанного дыхания коньки не отбросили. Необычайная красота, черты лица были такими притягательными, что многие придворные дамы обзавидовались тому, как выглядела Нин. Ее густые волосы цвета вороньего крыла развивались на ветру, и тогда одна из господ подошла к ней, оглядывая с ног до головы, а после дала мешочек золотых, объясняя это тем, что хочет взять Нин себе в качестве одной из гейш ее дома. Представительницы гейш и так все были из представительных семей: лучшие дочери лучших влиятельных родителей, первые красавицы своих родных уголков, а также девицы с отличным поведением и хорошим послужным списком. Нин не входила ни в один из этих списков, но ее красота затмевала все, ведь, даже находясь в доме гейш, она все равно выделялась на фоне других. Ей завидовали, ее ненавидели, но также ее любили и боготворили многие из высшего японского общества. Ее большое количество раз просили появляться на раутах, ужинах, где Нин великолепно показывала чайную церемонию, свои манеры и преподносила свои природные богатства так, что никто в доме после ее визита не мог прийти в себя — настолько были поражены и очарованы. Но слишком активная деятельность иногда приводила к тому, что здоровье гейш подрывалось, и приходилось отлеживаться в покоях либо посещать целителей. К последнему обратиться как раз-таки посоветовала мадам, которая взяла к себе Нин. — Не лежи пластом, я не знаю, что делать с твоим недугом. Придут мои люди. Они помогут тебе дойти до целителя и вернуться обратно, если это потребуется. Голос мадам был ровным и спокойным. Нин согласилась, кивая головой, а после отвернула ее в сторону, чтобы тяжело выдохнуть. Нужно было подняться с постели и начать собираться, ведь скоро за китаянкой должны были прийти. Не сказать, что она одевалась медленно, но ей казалось, что время тянулось так долго, что прошел целый час после того разговора с мадам. На пороге стояли двое юношей, они представились девушке, и уже потом все трое направились к целителю. Его дом располагался не так далеко — нужно было пройти до конца улицы и свернуть направо. Вторая по счету обитель принадлежала как раз целителю. По дороге юноши молчали, а Нин хотела пить и держалась за низ живота. Легкая гримаса боли отражалась на ее юном лице, и девушка мечтала оказаться в чужом доме, чтобы снова прилечь. Когда они все-таки оказались внутри, то услышали другой женский голос с соседней комнаты. — Присаживайтесь, я сейчас подойду. Всем лишнем прошу покинуть помещение и оставаться на улице. Так Нин осталась одна. К ней навстречу чуть позже вышла девушка, на вид старше самой Нин лет на десять. Она представилась Минджон и стала оглядывать китаянку, чтобы скорее узнать в чем дело. — Какие есть жалобы? — Низ живота сильно болит. Постоянно хочу лежат, есть слабость. Минджон хмыкнула. Она примерно понимала, о чем говорила гейша. — Кровотечение сильное? — вопрос, казалось бы, простой, но Нин он поставил в такой тупик, что младшая не знала, что ей сказать. Она просто переспросила. — К-кровь..? Ким смягчено улыбнулась. — Ах, у тебя самое начало. Я могу сказать тебе, что ты полностью здорова, просто стала девушкой в полном смысле этого слова. Минджон принесла какие-то льняные лоскуты — либо это была другая ткань, то Нин показалось, что сделаны они были изо льна — и протянула младшей. — Сходи в уборную, посмотри, все ли у тебя в порядке и настолько много крови. Если она есть, то подложи их, — указывая на лоскуты. — Я пока сделаю тебе успокаивающие отвары из трав, чтобы немного заглушить боль. Девушка ушла в указанном для нее направлении, пока целительница колдовала с приготовлением отваров и настоек. Нин вернулась быстро и снова легла, в ожидании того, что ей скажет Ким. — Я передам твоим людям, чтобы они отправились домой. Тебе нужен покой, полежишь и поживешь пока у меня. До тех пор, пока тебе не станет легче. — Будешь ухаживать за мной? — голос гейши был таким обволакивающим, заставляющий Минджон тут же обернуться на него и мягко улыбнуться. — За такой красавицей приятно ухаживать, — пробормотала та. — От такой красавицы приятно принимать лечение и отвары, — не растерялась Нин, заставляя чужие щеки снова после долгого перерыва покраснеть. Мин многого посоветовала Нин; они вместе проводили приятные вечера, ужасно много флиртовали и поняли, что начинали привязываться друг к другу. Нин обещала захаживать к целительнице в гости после того, как окажется вновь дома, а Минджон — что будет присутствовать на каждом выходе Нин в свет, желая увидеть чайную церемонию гейши и ее милую походку и представление себя. И обе не соврали в своих обещаниях.***