Разрешено

— Шш, не топай так, — вообще-то именно ее шаги звучали громко на скрипучих половицах бараков. Рангику пьяно оступилась, но Кира тут же ее подхватил, игнорируя то, что чуть не уткнулся в массивную грудь. За прошедшие годы он слишком к этому привык. Как раз в силу устоявшейся привычки они вдвоем и искали Хисаги, чтобы продолжить пить вместе, как делали обычно. Тем более в такой погожий и выходной для лейтенантов денек. Почему след реяцу Шухея вел их в капитанские покои девятого отряда, никто из них даже не задумался — то ли количество уже выпитого сказывалось, то ли они не хотели признаваться себе, что ими движет отчаянное любопытство. Точно так же Рангику не задумалась, когда положила ладонь на дверь и приоткрыла ее, набирая побольше воздуха в грудь, чтобы позвать Шухея. Однако ни один звук не вырвался из ее рта. Стоило свету просочиться в темную комнату, Матсумото и Кира безмолвно застыли, кажется, немного протрезвев. На футоне внутри кто-то лежал. Одеяло скомкалось в ногах, на бледной коже жилистых бедер виднелись темнеющие кровоподтёки. Взгляд Рангику застрял на аппетитных мужских ягодицах, где был синяк, отчетливо напоминавший след от укуса. Она, честно, сама была бы не против куснуть Хисаги за упругий зад, и на этой мысли Рангику полностью осознала, кто именно спал на капитанском футоне. Она тихо задвинула дверь. Кира, кажется, был в таком же ступоре, и они вдвоем молча смотрели на деревянную перегородку. — Вы чего? Не будите Шу-чана, — они вздрогнули от звонкого голоса позади и синхронно развернулись, несомненно так же синхронно желая провалиться сквозь землю. Маширо с любопытством разглядывала их лица, уперев руки в бока. — Не хочешь выпить, Маширо-сан? — тут же нашлась Рангику и заговорила заговорщицким шепотом, еле сдержав нервный смешок. А вот Кира не сдержал. *** — ...а я стояла там, как дурочка, — пожаловалась Маширо, пока Матсумото доливала ей саке. — А они прямо там... — На столе? — Рангику ахнула. — На столе! — возмущённо ответила уже порядком подвыпившая Куна. На пьянку к этому времени уже подтянулись знакомые лица: Лиза пыталась отобрать бутылку у Кьераку, но тот добродушно смеялся и искусно уводил саке у нее из-под носа. Рядом с ним Хирако весело скалился от рассказа Маширо. Кира за низким столиком уже спал, в который раз пожалев, что снова вызвался пить с Матсумото. Однако рядом с ним расположился Роуз и заботливо поглаживал своего лейтенанта по голове, раздобыв воды на всякий случай. По другую сторону от Киры расположилась Момо, краснеющая до самых ушей, хотя давно уже должна была привыкнуть к тому, какие темы поднимались на таких неформальных «собраниях». — Неудивительно. Парные татуировки — это уже звоночек. Так, а потом что? — Лиза, сражение которой увенчалось успехом, наконец спокойно уселась и сделала несколько глотков. — Ну, в смысле, Хисаги теперь постоянно ночует у Кенсея? — Да~. Шу-чан в лейтенантских казармах спит, только когда Кенсей его злит, — Маширо состроила довольную мину, припоминая каждый момент, когда действовала на нервы капитану, заставляя его первым идти на перемирие с Хисаги. — Это он умеет, — согласился Роуз. — А это... Вообще... Разрешено? — Момо все ещё стыдливо алела и настойчиво отгоняла от себя мысли о прошлом. Лейтенант и капитан — для нее всегда это казалось таким запретным, таким порочным. Наверняка в уставе есть правила на такой случай. Так она думала раньше, по крайней мере. Только Рангику хотела шутливо задать вопрос: "А что, Хирако-тайчо так хорош?", как сам же Шинджи и ответил: — Разрешено. Все присутствующие повернулись к нему, буквально ощутив секундное изменение в настроении. — О, а Хирако-тайчо знаток правил, нэ? — добродушно рассмеялся Шюнсуй и постучал Шинджи по плечу. За ним засмеялись и остальные, в том числе и Хирако, только Момо, несмотря на вяло текущие из-за алкоголя мысли, поняла, что крылось за этим "разрешено". Однажды она спросила его про Айзена. Может, искала подтверждение, что в ее бывшем капитане все же была частичка чего-то доброго и хорошего. Может, для собственного успокоения, чтобы ощутить поддержку, ведь капитана предали точно так же, как и ее. Она видела выражение лица Хирако, когда он говорил. Оставался ли Айзен у капитана допоздна, как делала она с самим Соуске? Вели ли они полуночные разговоры? Накрывал ли Хирако его своим капитанским хаори, когда Айзен засыпал? Умел ли Айзен заваривать чай именно так, как это любил капитан? Она посмотрела на чашку в своей руке и допила саке одним глотком. Вряд ли. Вряд ли у них это было так. Хирако, в отличие от нее, точно знал, кто скрывался за тысячей масок. Но тогда как?.. Она невольно встретилась взглядом с Шинджи и тут же стыдливо отвела глаза. Зачем она вообще об этом думала? К счастью, от этих мыслей ее отвлёк громкий звук — Матсумото хлопнула ладонью по столу, отчего Момо вздрогнула, а Кира подскочил, удивлённо озираясь. — Ренджи! — громко воскликнула Рангику. — Ренджи? — Кира часто моргал, но красных волос нигде не видел. — Вот, кто нам должен сочные подробности своей личной жизни с капитаном! Хирако поперхнулся, а Кьераку захохотал от всей души. — Он будет все отрицать, потому что Бьякуя страшнее всех уловок, которые вы придумаете для Абарай-куна, — он утер слезу, и помахал на себя ладонью, потому что от темы и алкоголя становилось жарко. — Разве что... *** До бараков пятого отряда от десятого Хирако шел неспешно, кажется, нисколько не опьяневший, а Момо, осмелевшая от влитого в себя алкоголя, буравила взглядом число на белоснежном хаори капитана. — Спрашивай, — в конце концов не выдержал Шинджи и небрежно махнул рукой. — Вы любили его? Хирако остановился, и несколько долгих секунд он казался для Момо изваянием, выросшим из мощеных улиц Сейретея. Холодный, неподвижный. Как бы она хотела видеть его лицо сейчас. Будто услышав ее мысли, Шинджи тяжело вздохнул и повернулся к ней, улыбаясь. — Почему в прошедшем времени, Момо-чан? Она удивлённо приоткрыла рот и сжала пальцами хакама. Ее глаза покраснели и характерно заблестели, а Хирако успел запаниковать — что делась с женскими слезами, он совершенно не знал. Однако говорить ничего не пришлось, Хинамори порывисто обняла его и посмотрела снизу вверх. Ее нижняя губа дрожала, как и голос. — Это пройдет. Шинджи добродушно улыбнулся и погладил ее по голове. Благодарность переполняла его, хоть он и не слишком верил ее словам. Но, может, стоило. Она справилась. Она преодолела. Она пережила. Сможет и он.