Повторишь?

Эйгон захлопывает тяжёлую дверь и припадает лбом к её прохладной поверхности. С силой сжимает ручку, сжимает зубы. Все, что он может себе позволить сейчас, хотя хочется гораздо больше. Что-нибудь сломать. Не резко и мгновенно в порыве гнева, чтобы выпустить пар, но неторопливо и старательно дробить, наслаждаясь треском. Треском каждого позвонка этого северного ублюдка. — Почему ты с собой его не прихватил? — подаёт язвительный голос Таргариен. — Кого? Джейс прекрасно знает, о ком речь. Знал, что к этому все шло весь вечер. Знает, в каком состоянии Эйгон. Но он даже не пытается издеваться, он хочет говорить. Потирая руку только для демонстрации Эйгону последствий его грубых действий, Джейс стоит посреди комнаты, ближе к кровати, чем к двери, и сверлит спину Таргариена взглядом. — Кригана Старка, — все же приходится ему произнести имя. Затем он разворачивается и криво улыбается, глядя на строгое лицо Джейса. — Кого же ещё? Весь вечер о нем без умолку трепался. Угрожающей походкой, которая к слову ни на йоту не пугает Джейса, Эйгон приближается, не отводя взгляда. Его улыбка трансформируется в оскал и обратно несколько раз; брови он то хмурит, то вскидывает в возмущении; ноздри раздуваются. В конце концов Эйгон подходит почти вплотную к Велариону, останавливается на выражении чистейшего презрения с толикой снисходительного благородства, что выражается во взгляде нежеланием позвонкам Джейса такой же участи, что и старковым. Джейс поднимает взгляд и бесстрашно, почти с вызовом глядит в глаза напротив, втягивая щеки и сжимая крепче руку на плече. — Прекрати! — Эйгон хлопает по его руке с такой силой, что та опускается. Эйгон знает, что Джейсу не больно и что тот просто разыгрывает что-то. Стронгу Таргариен вообще в редких случаях мог причинить боль, а особенно Эйгон, который тренировочной площадке предпочитает паб. Голова Джейса опущена теперь, вслед опустившейся конечности, но Эйгон вздергивает его за подбородок мимолётным грубым движением пальца. Джейс вынужден вновь смотреть в разгневанное лицо Таргариена. И тот, кажется, собирается просверлить в нем дыру, ничего не произнося, хотя обычно, ему есть что сказать даже больше, чем положено. Невероятно, как он держался весь вечер. Джейс только и видел, как парень глотал кубок за кубком, сжимая челюсти и прожигая взглядом. Но и это он делал не так открыто, как было ему свойственно, а исподлобья, держа подбородок опущенным и будто вообще интересуясь чем-то за спиной Джейса. И так раз за разом: снова вино — и лицо, дышащее убийством. По окончанию вечера все ещё не прозвучало ни слова. Эйгон, словив Велариона в коридоре, крепко обхватил за плечо и потащил в свои покои, зашвырнул внутрь, как щенка, и запер за ними дверь. По логике его должно было прорвать сию же минуту после этого, но Эйгон продолжал играть в молчанку. И все же взор его впервые был красноречивее слов. — Смотри на меня, — требует Таргариен, заметив скользящий по комнате взгляд заскучавшего Джейса. — Смотрю, — раздражённо отвечает Веларион, выдыхая через нос и предварительно закатывая глаза, прежде чем вернуться к лицу белокурого. — Долго мне это делать? — А ты хочешь поболтать? Не наговорился ещё? — Эйгон поджимает губы в тонкой желчной улыбке, упиваясь своим самодарованным правом на претензию. — За столом сегодня. Или с Криганом. — Ты бы тоже попробовал. — Джекейрис не остаётся в долгу и продолжает его язвительный тон. — Полезная вещь — через рот говорить. — Ты этим ртом... — Таргариен делает гневный вздох, но его оказывается недостаточно, так что в следующую секунду он больно хватает Джейса за подбородок и приближается к его лицу. Веларион остаётся невозмутимым, выражая недовольство по-прежнему только расширяющими ноздрями, взгляд становится отчуждённо-уставшим. — Что ещё ты делал этим ртом на своем Севере? Эйгон бесцеремонно сует большой палец в рот Джейсу, тот кусает его, за что сразу получает хлесткую пощечину. Веларион ударяет в ответ по атакующей его руке, промахивается при попытке оттолкнуть в лицо и в итоге толкает того в грудь. Эйгон падает на пол и, уже лежа, истерично посмеивается. — Значит, вы с ним беседовали. И тебе понравилось. Джейс смотрит сверху вниз на поднявшегося на локтях Эйгона, глубоко дыша и сжимая челюсть. — Я бы и с тобой поболтал, но ты не любитель, — почти без обиды в голосе удается произнести ему в ответ. Таргариен и не замечает претензию в реплике. Да Джейс этому только рад, ему не хочется лезть в очередной марафон тщетных попыток что-то объяснить тому. Тем более когда он в таком невменяемом состоянии. В следующую минуту, казалось, удобно и надолго устроившийся на полу Эйгон подскакивает. Ему хватило всего лишь нескольких телодвижений Джейса, который сначала размял шею, а затем непроизвольно провел пальцами по челюсти, ниже места, куда прилетела пощёчина Эйгона. — Прекрати, я сказал! — буйные руки толкают Велариона в плечи, и тот вынужденно садится на кровать. — Имей тебя семеро, Стронг! Прекрати делать вид, что тебе больно. Прекрати делать вид, что я могу нанести тебе вред. Джейс больше не пытается сохранять лицо, поджимает нижнюю губу и отводит глаза, демонстрируя, как взбешён. В этот раз он делает это назло Эйгону, который также попросил не отводить взгляд минутой ранее. — Прекрати делать вид, что я на тебя как-то влияю! — Джейс прекрасно слышит по голосу, что у Эйгона вино выходит слезами, выступившими в глазах, но несмотря на это, его слова искренни. Джейс верит, хотя прежде не слышал ничего подобного от него. Однако, ему было известно, какое месиво в голове Таргариена; ничего удивительного. Кроме того, что он наконец решил высказать, то что его волновало. — Тебе нравится вести беседы со Старком? О философии, литературе? Чем ещё вы занимались? Он хорошо тебя трахал? — Эйгон совершенно неожиданно для сосредоточившегося на своем негодовании Джейса опускается чуть поодаль и дальше уже на коленях приближается вплотную. — А меня ты больше предпочитаешь с беззвучно открытым ртом? — Эйгон досадно хмыкает, требовательно блуждая глазами по лицу Стронга, которое все ещё отвернуто в сторону. — И смотреть на меня можно только сверху вниз, да... — И тянется к поясу штанов Джейса, залезая под полы дублета. Тот отталкивает его руки, но он упорно продолжает совершать попытки. — Боги, остановись, — устало бормочет Веларион, внезапно остыв, теперь ему было немного смешно. И тревожно. — Ты имбецил. — Ни на что больше я не гожусь, тут ты прав, — экспрессивно продолжает свою речь Эйгон, не оставляя попыток пролезть между ударяющими его раз за разом руками Джекейриса. В конечном итоге Джейсу приходится чуть отогнуться и использовать несильный толчок ногой, иначе было не справиться. Эйгон быстро возвращается в исходное положение, но Веларион уже готов — толкает того в плечи, роняет на пол и ложится всем телом, укладывая одну руку ему на грудь, а вторую занося для удара. Последнее делается не всерьез, потому что ярость отступила, осталось только педагогичное желание проучить идиота, но это недостаточное оправдание для применения насилия лично для Джейса. — Ну давай, — усмехается Эйгон, посматривая то на лицо Стронга, то на его опускающуюся в бессилии руку. — Тебя не было четыре месяца! Ни одного письма. Проклятая твоя рожа. — Лёгкая улыбка нависающего над ним парня распаляет его ещё больше. Он снова лезет руками к обожаемому, но такому раздражающему сейчас лицу, чтобы либо отпихнуть его, либо впиться ногтями до крови. Вместо попыток увернуться Джейс выбирает просто опустить голову и прислониться лбом к груди Эйгона, чувствуя лёгкое покалывание на коже от вышивки на одежде. Этот акт добровольной сдачи сопровождается усталым вздохом. Эйгон замирает. — Я хочу слушать тебя, — шепчет Джейс, но скорее из-за недостатка воздуха, а не намеренно. Его голос усиливается, когда он поднимает голову и пронзительно смотрит в глаза Таргариена. — Я хочу говорить с тобой. — Парень вновь слегка улыбается и едва заметно неодобрительно мотает головой. — Я полетел на Север по поручению матери, мне некогда было писать тебе любовные письма. Эйгон тяжело дышит под ним, и губы даже не дрогнут в попытке что-то ляпнуть. Ему всегда важно хоть что-то ляпнуть, только бы не оставить воздух между ними незаполненным, это его извечная мотивация. В глазах Таргариена выступили слёзы, но ему самому необязательно это знать. Порой Джейса разрывали смешанные чувства так, что он едва выносил. Вызывающее и возмутительное поведение Эйгона всегда в сочетании с этими глазами... Даже когда в них горели больная забава или непреклонная враждебность, Джейс всегда видел дальше. Эйгон был прав, он был недостаточно силен, чтобы нанести ощутимый физический вред. Но то, что он делал с ним своими почти перманентно блестящими от слез глазами, когда зол, когда нежен, когда пьян и когда апатично-смиренен, невозможно было облечь в слова. Мальчик с разбитым сердцем, словно готовый зарыдать в любую минуту у первого попавшего плеча или просто так, себе под нос. Эйгон имел на это полное право, но вместо выбирал алкоголь. Непреодолимое желание защитить белокурого не имело ничего общего с жалостью, как и с логикой. Все, что могло, уже случилось с ним, защищать его не было нужды. И те войны, что происходили в его голове, — это его личное сражение, на то поле битвы никому не было хода. Но Джейс не оставлял надежды. — Хватит изводить меня, — только слабо выдавая мольбу в голосе, строго произносит Веларион. — И себя. — Ты повторишь? — робко спрашивает Эйгон. Он повторит, но Эйгон, наверное, снова будет, как и в первый раз, когда услышал, с недоверием усмехаться. В тот раз он не поверил ему, зато за эти месяцы поверил, что чувства Джейса, если и были когда-то, прошли. Таргариен поверил, что его можно вот так легко выкинуть из головы, засмотревшись на северных девиц и мужей. Ему невдомёк, что его такого и за всю жизнь из мыслей уже не вывести. Так что Джейс повторит. — Я люблю тебя. Неясное выражение лица Таргариена сменилось на недоверчиво-восторженное. Эмоции метались по глади радужки, в которую всматривался Джекейрис, словно лопасти флюгера в буран. В конце концов на лице Эйгона застыла робкая благодарность и поволока стыда за только что произошедшее. Парень сжал губы. И те внезапно растянулись в беззастенчивой улыбке. Чувству стыда у него не свойственно долго задерживаться. — Так Криган хорош? — Мы с его женой не обсуждали эту часть, — усмехается Веларион. — Я дождусь от тебя? Эйгон делает вид, что задумывается. — Зря ты трешься об меня, мне уже невмоготу... — Это не самое романтичное признание, — вскидывает бровь Джейс. — Нет, правда, я ведь могу и... — Что? Заболтать меня до смерти? На эту издевку Эйгон ещё больше раззадоривается, с усилием поднимается и переворачивает Джейса, нависая над ним в следующее мгновение. К удивлению Велариона, который уже приоткрыл рот для поцелуя, Таргариен припадает к его груди и выпрямляет руки. Одной он тянется к его и переплетает их пальцы. Слышится глубокий облегченный выдох: то ли Эйгон все это время забывал нормально дышать, то ли сейчас настраивался для чего-то. — И я тебя. — Ты меня что? — сдерживая улыбку, требует Веларион. — И я тебя тоже, — недовольный, бурчит парень. — Меня тоже что? — Вожделею. — Ну ничего… — сдается Джекейрис и продолжает с иронией:— Начало положено. Скоро сможешь давать не односложные ответы... членораздельно разговаривать. И не только, когда выпьешь. — Имей тебя семеро, Стронг. — Тебе придется отдуваться за семерых.