Калейдоскоп

Дикон отчетливо слышал в голосе матери нотки гордости. Мирабелла Окделл перечисляла возможные события его будущего с такой легкостью, словно все знала наперед. И от уверенности в ее голосе маленькому герцогу становилось еще страшнее. «Хорошо, что тут нет Айрис», — мелькнула мысль в голове и тут же пропала. Сестра непременно бы высказалась, не со злости, а…ну просто потому, что ситуацию видела иначе. Дик ее плохо понимал в такие моменты и старался уходить с подобной темы. Вот только сейчас ему некуда было деваться. Он стоял перед неожиданными гостями в одной ночной сорочке и босиком. Пусть камни не обжигали ноги, но никуда было не деться от стылого ощущения собственной ненужности. А еще матушка бы очень хотела, чтобы его закололи или застрелили вот прямо сейчас, пока они еще находятся в Надоре. От этой неожиданной мысли Дик вздрогнул и проглотил подступивший к горлу ком. — С этого момента на Ричарда Окделла действуют все ограничения и наказания, положенные заложнику, — матушка не то спрашивала, не то констатировала факт. А у Дика вспыхнули уши от того, что он совершенно не понимал о чем речь — не читал он о судьбах знатных заложников, если не считать нескольких приключенческих книг, в которых эта тема затрагивалась достаточно легкомысленно. — Ничего подобного, — неожиданно ответил один из их гостей. Дику бы посмотреть на него, но он был не в силах оторвать взгляда от пола родного дома. Он уже понимал, что покинет Надор вот прямо в том, в чем пришел. Пусть в замке было не многолюдно, но острое чувство неловкости пополам со смущением проходить упорно не желало. Очень хотелось, чтобы все закончилось уже. Хотелось разрыдаться, но матушка хлестала словами куда сильнее, нежели плетью. Дик заставил себя отстраниться, не слушать, пропускать все мимо ушей. Если повезет, они уедут достаточно быстро. Пусть и придется ехать в таком виде… Дик плотно сжал губы, не позволяя эмоциям вырваться. Он герцог, и не станет плакать как какой-нибудь младенец, хотя здесь и сейчас очень хотелось именно так и поступить. — Вам кто дал право утверждать о таком? — поддержал второй, судя по стали в голосе, весьма недовольный чем-то. — Сам приказ, — Мирабелла Окделл не выглядела растерянной или напуганной. — Если ошибаюсь, приношу свои извинения. Но теперь за судьбу Ричарда вы в ответе. А уж если он не доживет…что же, на все воля Создателя. — Заканчиваем, герцогиня, — Лионель с большим трудом сдерживался от желания добавить несколько непечатных выражений. Он, конечно, слушал всю эту речь, в надежде зацепиться за что-то подозрительное, но все сильнее ловил себя на мысли, что все его выкладки летели прямиком на бантики кошкам Леворукого. И он еще опасался со стороны Окделла опасного влияния на Арно? Да на него бы самого кто-нибудь бы повлиял, причем в правильном русле. Пока же этот мальчишка — сплошной комок унижения, растоптанной гордости, растерянности и страха. Он явно привык верить на слово матери и явно уже надумывал себе дополнительных ужасов. Будет туго. Затравленный до состояния тупого покорного болвана герцог Окделл, с которым предстояло иметь дело в основном, матушке самого Лионеля и Арно. Хорошо, если отогреется, но чутье подсказывало — все будет не так просто. Конкретно сейчас, юный Ричард Окделл напоминал стены своего же замка. Любой другой ребенок, услышав, что ему придется жить в чужой семье, как минимум, бы начал задавать вопросы. Арно, попади он в такой переплет, вцепился бы в Эмиля или в самого Лионеля и высказал бы много чего «хорошего», наплевав на все правила приличия. Его же новоявленный воспитанник как воды в рот набрал. Стоял, слушал вдохновенную речь матери, время от времени вздрагивал, но изо всех сил старался держать лицо. Даже губы сжал, чтобы не выдать своих эмоций. Лионелль чуть поморщился, когда Мирабелла Окделл начала по второму кругу перечислять, какие «ужасы» ждали Ричарда за пределами родного дома. — Советую сбавить тон, герцогиня Окделл, — Лионель зашипел рассерженным котом, когда стоящая перед ними эреа начала чуть не прямым текстом намекать о том, что ее сыну предстояло служить новоявленному опекуну, например, согревать постель, как это делали в одной из стран за пределами Талига. Это же надо было такое выдать? Мальчишка ничего не понял, в отличие от графа Савиньяка. — Мы покидаем замок немедленно. И благодарите герцога Алву, что остаетесь жить здесь вместе с дочерью, а не высланы в монастырь. Только это и заставило вдову Эгмонта Окделла умолкнуть. Эмиль шагнул к мальчишке, который все так же стоял, опустив голову и никак не реагируя на происходящее. — Идем, Ричард, — осторожно позвал его старший младший Савиньяк и протянул было руку, чтобы коснуться плеча. Юный герцог Окделл весьма шустро увернулся от прикосновения. Бросив затравленный взгляд сначала на Эмиля, потом на собственную мать, он направился к Лионелю. который окинул ребенка внимательным взглядом. Надо что-то решить с одеждой, возможно, купить что-то приемлемое в ближайшем же городке. В столицу юный герцог в таком виде не попадет. — Когда будете убивать, сделайте это быстро, — прошептал Ричард, поравнявшись с Лионелем, который только тяжело вздохнул в ответ, с трудом сдержавшись от какого-нибудь язвительного ответа, в духе Рокэ. Резкое мысленное «Ли, не вздумай» и удержало. С братом, впрочем, Лионель разберется позже, пока хватало одного твердокаменного мальчишки. — Идемте уже, герцог Окделл. Нам пора, — Лионель старался говорить максимально спокойно, наблюдая за вдовствующей герцогиней. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Покидали замок в полной тишине. Лионель прекрасно запомнил дорогу, проводник ему был не нужен. А сопровождающие держались на расстоянии, предусмотренным протоколом. И мальчишку, вернее, герцога Окделла, в его нелепой ночной сорочке, пока не обсуждали, прекрасно зная, что им светит за распускание языков. Дополнительные обязанности никого из них не прельщали. Экипаж они взяли целенаправленно, подозревая, что в Надоре подобных средств передвижения может либо не оказаться, либо они будут в плачевном состоянии. Мальчишка влез в экипаж самостоятельно, пусть и несколько неуклюже, запнувшись и едва не растянувшись уже внутри. Лионель на это проявление неловкости никак не отреагировал. Эмиль аккуратно положил на ближайшее сиденье плащ, пока еще они разберутся с герцогским внешним видом. Не мерзнуть же ему? И с простудой из-за этого им же придется иметь дело. Окделл, как Лионель и ожидал, забился в угол с ногами и притих, сверкая глазами. Пусть пока поедет в одиночестве, для разговоров будет время. Когда экипаж тронулся, Дик до боли закусил губу и закрыл глаза. Спина напомнила о себе практически сразу же. Но он не мог себе позволить даже лечь на живот, чтобы хоть немного полегчало. Приходилось терпеть, он, в конце концов, герцог. Слезы жгли глаза, но Дик из последних сил держался. Впереди ждала неизвестность. К плащу, лежащему на краю сиденья, Дик так и не прикоснулся.