Калейдоскоп

Выныривать из такой уютной темноты было сложно. Дик открывал глаза с большим трудом, чувствуя холод и пытался натянуть на себя одеяло повыше. В комнате было привычно холодно, отапливали ее, похоже, как обычно — по самому минимуму. Сухие компрессы сменялись другими. Его мазали какими-то пахучими мазями, один раз сменили промокшую сорочку. Постный и невкусный бульон был чаще всего, единственным, что мог съесть маленький герцог. Ну и иногда ему давали напиток из ягоды, растущей у них на болотах. В замке ее всегда было много, но лакомились ей Дик с Айрис крайне редко. Матушки, разумеется, никогда не было в комнате. Дик был не слишком этому удивлен. Она пришла тогда, в первый раз, чтобы проверить не притворялся ли он больным, не более того. Убедившись, что лихорадка самая настоящая она покинула комнату Дика, судя по всему, настрого запретив Айрис его навещать. Служанки менялись, вероятно, каждые полдня или больше. Дик уже не понимал. сколько прошло времени с момента, как он свалился с горячкой. Казалось, что это было совсем недавно, но в этом он был не уверен. А от воспоминаний о холодном ветре, проникающем в самое сердце, Дик невольно вздрагивал и спешил закрыть глаза. Ему очень нравилась песня темноты. Она убаюкивала, обнимала, так, как никогда не делала матушка. На смену ей приходили камни, которых Дик слушал все лучше. А им было, что рассказать. Многочисленные дороги от бусины к бусины тоже иногда появлялись, Дик даже мог их рассмотреть. И, как ему казалось, каждая из них была отделана тем или иным камнем. «Ты прав, юный Повелитель. Смотри, как нас много. Выбирай, куда бы хотелось пойти», — откликались те, позволяя Дику увидеть самое начало многочисленных путей. Гранит, мрамор, известняк, другие горные породы менялись, неожиданно, драгоценными и полудрагоценными камнями. Дик вздрогнул от яркой гладкости черного оникса, восхищенно вздохнул, любуясь изумрудами и рубинами, что ярка манили ступить именно на их тропу. Юный Повелитель не удивлялся такому количеству ограненных камней, в конце концов, в подобных видениях всегда должно было быть и нереальное. Необычные аметрины, камни имеющие в своем составе целых два цвета, тоже будоражили воображение. Дик и сам не знал, откуда он знал название этих камней, но не слишком об этом задумывался. Яркие топазы ласкали глаз насыщенностью голубого неба, возможно, там, куда они вели можно было летать. «Есть бусины с Крылатыми, юный Повелитель. И ты можешь уйти туда, там крылья у большинства с рождения», — откликнулись топазы и Дик с любопытством вгляделся в их яркую голубизну, чтобы увидеть тени летающих людей, заметить парящие в пространстве материки и острова. Между ними лавировали очень странные корабли, со странной шарообразной формой над кормой. Иное название дирижаблям Дик подобрать не мог. Он в очередной раз очнулся в комнате, чувствуя себя куда слабее, чем прежде. А перед глазами Дика переливалась и манила к себе яркая топазовая дорога. Красиво, конечно, но так хотелось увидеть, что же есть еще. «Интересно, путешествовал ли кто-нибудь между бусинами?» — думал Дик, рассматривая потолок, покрытый трещинами. Кажется, они стали несколько больше с того момента, как он открывал глаза. И глубже. Хотя, это могло быть всего лишь обманом зрения. Дик с удовольствием выпил предложенный напиток. Пить очень даже хотелось, куда больше, чем есть. И несколько бокалов с кислым приятным напитком показались ему настоящим блаженством, в отличие от невкусного бульона и каких-то булочек, которые мальчик прожевал исключительно из необходимости. Матушке бы не понравилось, если бы он стал перебирать едой. Снова на лоб лег мокрый компресс, который пах все так же. Видимо, какой-то сбор трав или что-то похожее, Дик в этом не сильно разбирался. После еды и особенно питья, снова очень хотелось провалиться в сон. Обычно он именно это и делал, однако сейчас неожиданно загудели камни уже вполне реального замка. Дик несколько растерянно моргнул, удивленный сообщением о гостях. Ну кому надо было ехать в Надор? Для чего? «Возможно, матушка пригласила эра Августа, чтобы обговорить что-то. Они и раньше часто общались», — рассеянно думал Дик, снова закрывая глаза, чтобы вновь услышать все ту же соблазнительную песню. Маленькому Повелителю Скал было очень интересно, что же еще ему покажут камни, раз топазовая дорога оказалась настолько интересной. Сознание привычно уже уплыло, вместе с усиливающимся жаром. Дик снова оказался в темноте, устроившись поудобнее, чтобы слушать и смотреть. Песня согревала, дарила надежду на что-то очень хорошее, стоит только определиться с выбором. В это же самое время Рокэ Алва, при помощи крепких выражений и демонстрации собственных способностей, все-таки вынудил привратников опустить мост, ведущий в герцогский замок. Переносить весь отряд по воздуху в теории, было возможно, но на практике это означало бы панику среди лошадей — не любили они подобные способы перемещения. — Умеешь ты вести переговоры. После десятого нецензурного выражения, мост нам стали опускать, — усмехнулся Эмиль Савиньяк, последовавший вместе с Рокэ в Надор. Это Лионель вынужден был остаться во дворце, а у старшего младшего Савиньяка время было. Потом, вернутся в столицу, Эмиль отправится домой, к матери и младшему братишке, правда проведет там чуть меньше времени, чем мог бы. — А по-другому, здесь, похоже, не понимают, — поморщился Повелитель Ветра, недовольно щурившийся на каменную громадину, которая ползла вниз на редкость медленно. После общения с последним Окделлом через зеркало, Рокэ крепко задумался. Было решено оставить детей Эгмонта дома, в Надоре, чтобы они могли пройти обучение, в частности Ричард Окделл. Дочери все равно не освоить стихию, она могла лишь дать наследника в будущем, если у брата с этим что-то не сложится. Да и то, учитывая особенности Повелителей, Окделлу не придется даже жениться для этого. Сам Рокэ задумывался о наследнике именно таким способом, но не в ближайшие годы. Ему и в голову не приходило, что ребенка не просто откажутся учить наследию, но и в целом, перестанут обучать и основному — быть герцогом своей провинции. Это было не настолько легким делом, уж кому-кому, а Рокэ об этом было прекрасно известно. Когда мост, наконец, опустили, отряд двинулся вперед. Рокэ не опасался возможных атак, после бунта Надор оправится явно еще нескоро, особенно с таким регентом, как вдовствующая герцогиня. Хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, в каком расстроенном положении находятся дела одного только замка. А уж что обстоит в провинции, можно только предполагать. — И что же привело Кэнналийского Ворона, убийцу герцога Окделла, в Надор? — появившаяся герцогиня Окделл выглядела одновременно недовольной и несколько встревоженной. — Навестить нынешнего герцога Окделла и забрать его на нормальное обучение, — Рокэ спешился, передав повод Моро Мануэлю. Молочный брат хмурился, не скрывая беспокойство. Пришлось тихо шепнуть, что все нормально. Никто не рискнет атаковать их. Эмиль тоже передал повод своего коня одному из кэналлийцев, шагнул за спину маршалу и дежурно улыбнулся герцогине. Рокэ даже не обернулся, прекрасно зная, как выглядит эта наигранная улыбка старшего младшего Савиньяка. Лионель за нее брату все время выговаривал, но это было бесполезно — людям, которые ему не нравились, Эмиль улыбался именно так. — Ну забирайте, если довезете, — равнодушно бросила Мирабелла Окделл. — Следуйте за мной. Она развернулась, чуть одернув край бесформенного серого одеяния, которое, вероятно, считалось у нее платьем и последовала в замок, ни разу не обернувшись. Герцогиня была уверена, что гости следовали за ней. — Что тут произошло? — тихо спросил Эмиль друга, они петляли по длинным серым неосвещенным коридорам уже некоторое время. Похоже, спальни хозяев находились где-то в самом сердце этого, несомненно величественного, но очень уж холодного строения. Эмиль несколько раз передернул плечами, ощутив сквозняки. — Похоже, что ничего хорошего, — Рокэ хмурился, ситуация ему не нравилась. За несколько дней герцог Окделл умудрился серьезно заболеть? Или было что-то еще? Выяснять у герцогини Окделл явно было бесполезно, придется выяснять самому. Воздушные вестники сорвались с пальцев, чтобы показать Рокэ картину недавнего прошлого — юный герцог Окделл в домашней одежде на мосте-перемычке, в бессильном отчаянии выплескивал родовую силу в никуда. Герцог Алва сцепил зубы, чтобы сдержаться от непечатных выражений. Насколько все плачевно предстояло понять, когда доберутся, наконец, до спальни Ричарда Окделла. Рокэ в этот момент отчетливо чувствовал, что вдова Эгмонта по своим соображениям вела их исключительно самым длинным путем.