Калейдоскоп

То, что после шестнадцати лет должен произойти оборот Дик Окделл прекрасно знал. В их Кэртиане таким даром наделены все благородные дома, включая новую аристократию. Они, правда, в основном, оборачиваются в травоядных, но есть и исключения. Колиньяры, например, вроде, бурые медведи. «А монсеньор вообще становится вороном, Савиньяки совсем не олени, как можно было бы подумать, а белые волки, мой отец был вепрем, ну а Эпине вроде бы, вообще в единорогов оборачиваются», — напоминал себе Ричард, вспоминая нехитрые факты, которые ему были известны. Валентин же еще в Лаик коварно щурился, но не говорил, в кого должен был обернуться. Сам же звал Дика и Арно вепренком и волчонком, усмехался, когда слушал сопение друзей и обещал, что когда придет время, он все покажет. Дик упорно представлял Валентина в виде гигантского спрута. Для оборотней их мира гигантизм был в порядке вещей. Дик видел своего сеньора в его второй форме — тот легко бы мог на себе прокатить минимум, двух седоков. Как и Эмиль Савиньяк в своей волчьей форме. Как тогда взялся олень на их гербах, история умалчивала, а сам Дик и у Арно не спрашивал, не желая обидеть друга. Это у него дома после гибели отца оборотничество стало называться «преступлением перед Создателем». Дик был с этим в корне не согласен, да и Айрис тоже, она тоже мечтала получить вторую форму. Впрочем, с эреа было сложнее — одна из трех получала свою ипостась и от чего это зависело, никто толком не знал. Мирабелла Окделл заставляла Айрис носить серебряные украшения, чтобы «отвратительная природа» не проявила себя. Дик успешно избегал подобного, несмотря на наказания, находя в себе силы спорить. Слишком уж живы были в его памяти рассказы отца о его природе. Дик не сомневался, что тоже превратится в большого вепря. В кого же еще? Правда, отец как-то всегда улыбался и советовал не спешить. Природа возьмет свое. Вот и ждал Дик этого момента с большим нетерпением. Его сеньор вздыхал и просил в первый оборот, «не разносить лагерь и не удирать в степь, чтобы не стать едой». Дик понимающе кивал, так погибать в его планы не входило. И все-таки он мечтал обернуться. Имея вторую ипостась можно было воевать не только с помощью обыкновенного оружия. Эр Эмиль показывал, как управляется со своими зубами, у Дика по спине бежали мурашки каждый раз, когда большой волк клацал пастью поблизости. «Арно тоже таким станет», — думал Дик, с позволения генерала погладив того по шерсти. Длинная, мягкая, в ней явно было жарко. И неудивительно, что обычные лошади вели себя идеально, не паникуя и не устраивая переполоха, не желая попасть волку на зуб. Или, может, было дело в породе — мориски отличались своенравием и бесстрашием. Дик вздохнул, вспомнив надорских лошадей. Они льнули к отцу и шарахались от самого Дика, стоило тому только появиться в конюшне. Обучение верховой езде из-за этого шло с немалым трудом. Было немножко обидно, но отец успокаивал, говоря, что ничего страшного в такой реакции нет. Интересно, он уже тогда предполагал, кем именно станет Дик? У него уже не спросить, он погиб настолько внезапно, что поначалу никто и не поверил. Дику едва десять исполнилось. Что случилось с отцом и его друзьями никто так не смог сказать. Более того, даже тел не нашли на месте странного покушения. Они словно исчезли, угодили в некий пролом, который непонятно куда вел. Спустя пару месяцев в Надоре стал появляться граф Август Штанцлер. Этот шакал — оскорблением это не было, такова была вторая форма графа, — почти с порога стал пытаться завоевать доверие Дика с Айрис, уверяя, что уж он-то о них позаботиться, поскольку был другом их отца. Айрис поверила, пусть и не сразу. А вот Дик решил, что что-то граф не договаривает. Именно тогда он нашел в себе силы написать уцелевшему другу отца, Рудольфу Катершванцу, который жил в Бергмане. Примчался тот в Надор всего через пару недель после отправки того письма. Был дикий скандал, Дик видел вживую столкновение шакала и белого медведя, что, закономерно, закончилось не в пользу первого. В результате этой истории Дик и перебрался в Торку, Айрис матушка не отдала, заявив, что нечего приличной девушке там делать. А Дик вырос там, вместе с Йоганном и Норбертом, лазил, где только можно и нельзя, временами поднимая на уши старших. Вернее, на лапы — семейство Катершванц были белыми медведями и без особых проблем находили их, попавших в приключение или заблудившихся. В Лаик они поехали вместе. Дик талиг вспоминал уже там, первые пару недель веселя окружающих похожим с бергерами акцентом, но потом смог разговаривать уже без него. Переход на два языка давался уже легко к моменту выпуска. То, что его выбрал Рокэ Алва Дика сильно удивило. Он не был первым в выпуске, однако, по какой-то причине Первый маршал решил, что он подойдет в качестве оруженосца. Пришлось прощаться с Йоганном и Норбертом, которые сразу после Дика отправились обратно, продолжать свою службу там. А он оказался в Варасте, вместе с сеньором. И вот-вот должен был состояться оборот, тело ломило, подрагивало, сам Дик не мог найти покоя, покинув палатку, которую делил с другими порученцами и вышел на свежий воздух. Вспомнив, что обещал сеньору не разносить лагерь, Дик отошел чуть в сторону, не замечая внимательного взгляда в свою сторону. Оскар Феншо не желал зла юному Окделлу, однако карточный проигрыш все еще им и являлся. Увидев, где устраивался Дик дожидаться оборота, генерал — взрослый мужчина, втихую установил несколько капканов и подготовил удавку. «Ловля» должна быть по всем правилам. И они обязательно успеют отпустить юного вепря прежде чем сюда примчатся разбираться Савиньяк и Алва — юноша очень удачно ушел подальше от их палаток. Когда боль стала невыносимой, Дик едва успел скинуть с себя одежду и сапоги, успев вспомнить, что это позже сознательные обороты помогут не уничтожать ее, а сейчас все было впервые и препятствий быть на должно. Мир изменился. Дик зажмурился внюхиваясь в многочисленные запахи. Обжитая стоянка лагеря щекотала неожиданно чувствительный нос. Ветер шевелил шерсть, какие-то странные звуки рядом заставили отвлечься от первого восторга…и стоп. Озадаченный Дик опустил голову и растерянно рассматривал самую натуральную волчью лапу. На веприное копыто она точно не походила. А еще у него был хвост…и шерсть…и как вообще могло такое быть? Что-то отец знал? Он не Окделл или как? Резкий щелчок, кажется, хлыстом отвлек Дика от самокопания и вынудил его шарахнуться в сторону. Левая передняя и левая задняя лапы немедленно угодили в неожиданную ловушку. От боли Дик непроизвольно взвизнгул, дернулся, чувствуя, как его охватывает паника. Надо найти эра Рокэ и эра Эмиля, они помогут… Когда на шею упала веревка и начала затягиваться, Дик издал нечто между воем, скулежом и визгом, после чего рванулся, изо всех сил, невзирая на острую боль в пробитых лапах. Капканы, не рассчитанные на оборотня, ожидаемо слетели со своих оков, а ошеломленный Феншо выпустил удавку, понимая, что если дальше будет держать так сильно бьющегося юного оборотня, это грозит удушением и последствиями уже для него самого. Пришлось незаметно отступить, чтобы подключиться чуть позже. Дик рванулся было вперед, но десяток солдат преградил дорогу. Кто-то снова вцепился в удавку, пытаясь уложить на землю, придавить, не дать рвануться вперед, за помощью. Еще и на шею навалились, не побоявшись пасти — Оскар прекрасно понимал, что будет, если этот юнец сейчас с дури умчится в степь. Проще было остановить его сейчас. Поморщившись, Оскар вынужденно отпустил мальчишку, тот едва не откусил ему руку, пытаясь вывернуться из хватки. Еще хорошо, что он бился молча, не считая изначального скулежа, а то бы уже весь лагерь был бы на ушах. Пришлось срочно перекидываться — второй ипостасью Оскар мог не то что придавить мальчишку, но и, пожалуй, убить. Увидев перед собой носорога, волчонок имел наглость еще и оскалить зубы, глухо зарычав — при том, что солдаты тянули удавку, не позволяя тому нормально дышать. Тем неожиданнее был сначала мощный удар с воздуха. Черная птица в котором Феншо не сразу признал маршала, клювом распорола спину, заставляя отступить. А потом Оскар некуртуазно взвыл — в исполнении носорога это звучало крайне неблагозвучно — мощные волчьи челюсти буквально лишили его куска плоти, вынудив перекинуться — на человеческом теле у опытного оборотня повреждения оставались, но не столь серьезные. Впрочем, сейчас Оскару пришлось зажимать рваную рану на боку и отступать в сторону лекарских палаток. Перепуганный Дик, которого наконец, перестали удерживать, рухнул на землю, хрипло, часто дыша. Удавка давила так, что он искренне думал, что так и останется здесь, не разобравшись ни в своей ипостаси, ни в чем либо еще. Капканы причиняли боль и неудобство, но он старательно терпел, зажмурившись. Вепрям…волкам едва ли пристало плакать. Его первый оборот, который должен был стать настоящим событием, превратился в кошмар. Еще и генерал Феншо… Оскар напал зачем-то, видимо, не узнал Дика в таком вот виде. Когда чей-то нос мягко ткнулся в шерсть Дик заставил себя поднять голову и с опаской посмотрел на эра Эмиля. Он и сам не ожидал, что у него будет такой вот зверь. Как теперь в глаза-то людям смотреть? Окделл — и вдруг волк? Если бы Эгмонт был рядом, он бы объяснил, что ничего страшного в подобном обращении не было. И волком стал Ричард потому, что родился вне Надора, не успели его отцы вовремя туда добраться, вот и взяла свое вторая кровь. И помимо вепрей, у Окделлов встречались и другие звери. Но отца Дика рядом не было, ни одного из двоих. Вот и прижимал сейчас он уши, пытаясь отдышаться после совсем неловкой драки. «Дик, все нормально?» — когда в голове раздался голос, Дик смог только шмыгнуть носом и неловко зажмурился, потому что его лизнули, явно не думая злиться. «Не совсем», — Дик неловко поднялся на лапы, нервно дергая ушами. Эр Рокэ успел обернуться и теперь, кажется, угрожал тем солдатам, которые держали удавку. Впрочем, заметив движение он переключился и со странным звуком, похожим на раздраженный клекот, по очереди раскрыл капканы, позволяя Дику вытащить лапы. — Идите в мою палатку, я закончу здесь, — бросил очень недовольный Первый маршал. Дик непроизвольно поджал хвост, принимая это на свой адрес. «Идем», — Эмиль мягко ткнул его носом и Дик похромал за ним, чувствуя себя самым несчастным оборотнем в мире. Он так готовился, верил, а тут что вышло? И что Арно с Валентином скажут, когда они встретятся? Точно ничего хорошего.