Калейдоскоп

Очередное утро принесло в Олларию новые перемены. Альдо согласился со Штанцлером по поводу немедленной казни короля и уже последующей отправки писем с требованием главам домов и Повелителям принести присягу новому королю, истинному Ракану. Письма были почти готовы, и осталось только отправить их адресатам. Как ориентировались птицы, в Кэртиане до сих пор спорили некоторые лучшие умы, но к конкретному выводу прийти так и не смогли. Но все знали, что получив письмо с именем и полным титулом, если он был, адресата птица доставит его точно по назначению. На площади спешно воздвигали эшафот. Казнь была запланирована на послеобеденное время. Приглашенные дворяне знатных родов зябко ежились, да и другие жители столицы тоже были порядком растеряны, напуганы и встревожены. Еще позавчера на троне был Фердинанд Оллар. Сегодня уже Альдо Первый Ракан, который не собирался церемониться с поверженным противником. Бывшему королю позволили облачиться в черно-белое. Альдо посчитал этот наряд символичным, потомок узурпатора уступает отнятое некогда неправедным путем наследнику истинных властителей. Штанцлер не стал никак реагировать на такую мелочь, ему была важна сама смерть Фердинанда. А вот с ней тянуть не стоило. Катарина вместе с детьми должна была присутствовать на мероприятии. Ей была выделена специальная особая ложа — охраняли их лично преданные Штанцлеру бойцы, ставшие новыми королевскими гвардейцами. Слухи листьями срывались, заставляя жителей Олларии вздрагивать. Багерлее, самая страшная тюрьма Олларов, при пока еще будущем короле, тоже успела заполниться, пусть пока и не настолько, как могла бы. Вальтер Придд с сыном, Лионель Савиньяк, Чарльз Давенпорт, часть теньетов-гвардейцев, все они получили возможность наблюдать за казнью — каждого перевели для этого в соответствующую камеру. Что с ними будет неизвестно. Никто из других знатных семей не хотел разделить их участь. Впрочем, никому пока не было никаких гарантий. Альдо уже успел разве что назначить нескольких своих доверенных людей на некоторые должности нового государства. Переименование Талига в Талигойю стало первым указом его новоявленного величества. Следующим стало назначение нового Первого маршала — Робера Эмине и кансильера — Августа Штанцлера. Эти двое находились в королевской ложе, непосредственно с королем и на их лицах читалось абсолютно разное. Роберу Эпине явно было не по себе, Август Штанцлер торжествовал и с насмешкой смотрел на Катарину, пытающуюся обнимать испуганных детей. Сына Фердинанда Карла они оставят на воспитании у Альдо, а вот его сестер… Август Штанцлер сощурился, прикидывая, получится ли использовать кровь одной из бывших принцесс в качестве улучшения собственного здоровья от откатов. Такое точно было возможно, он читал трактат, вот только теперь появилась возможность это проверить. Альдо Ракану было не до этого семейства. Поэтому Август Штанцлер отдал короткий приказ своим людям, те кивнули, отмечая, кто именно младшая. Саму королеву, вернее, бывшую королеву, Штанцлер планировал отправить в монастырь. Она была отыгранной картой и более ничем не интересовала его. Под грохот труб на эшафот вывели-таки бывшего короля. Фердинанд был бледен, но удивительно спокоен. Он смотрел на своих бывших подданных, не выражая никакого удивления тем, что никто не захотел вступиться после оглашения приговора. Те, кто мог бы, сидели в Багерлее и отсюда их точно никто не услышит. Фердинанд понимал, что грядущий Излом меняет людей, и нынешний удачный бунт стал лишь предупреждением — то ли будет впереди, но все же не ожидал столь стремительного решения не только своей участи, но и семьи. Испуг и страх в глазах сына. Маленький Карл навсегда запомнит, как его отцу читали приговор и никто не счел это неправильным. Дай Создатель, чтобы не озлобился, не мстил потом никому, когда все наладится. В то, что так случится, Фердинанд искренне верил. Столица была захвачена, но Оллария — это еще не весь Талиг. Дочери плохо понимали происходящее, младшая шмыгала носом и махала со своего места отцу, так, как ее учили. Фердинанд искренне надеялся, что супруга прикроет хотя бы им глаза ладонями, так будет милосерднее. Он сам опустил голову на плаху, искренне надеясь, что палачу хватит одного удара. — А завтра объявим присягу, — Альдо даже бровью не повел, когда на гибель короля толпа отреагировала молчанием, ледяным и от того как-то по особенному страшным. Они еще не привыкли к тому, что теперь все будет иначе. Мир возвращается к своему правильному устройству, с Раканами на престоле. А кровь Оллара…так он потомок узурпатора и должен был ответить за преступления своего предка. — Да, с этим тянуть не стоит, — поддержал короля Штанцлер. — И первыми мы с Первым маршалом принесем ее, все согласно протоколу, который стоит прописать заранее, как и слова клятвы. — Вы же успеете до завтра, граф? — Альдо поднялся с места, собираясь удалиться во дворец. Казнь закончилась, больше сидеть ему было незачем. — Думаю, что да, Ваше Величество, — Август Штанцлер намеренно склонил голову, показывая уважение. Он-то знал, как Альдо были важны эти все внешние признаки признания и не собирался лишать того маленьких радостей. Если все получится с младшей Оллар, часть откатов перестанет его мучить, да и здоровье подправится. Жаль, что полного омоложения не придумали, придется работать с тем, что есть. В Багерлее Лионель Савиньяк после казни Фердинанда Оллара приложил кулаком о стену. Бывшему капитану королевской стражи было муторно и больно, пусть не было его вины в происходящем. Штанцлер смог их переиграть, успев сбежать. Вальтер Придд внешне остался невозмутим, только глаза прикрыл, отдавая дань уважения тому, кому он все-таки служил. Супрем Талига — должность тяжелая не только потому, что все споры доходили до него уже как до последней инстанции, слишком много в время службы выяснялось о людских пороках. Вальтер по долгу службы знал много. И теперь, с казнью короля, Штанцлер наверняка посоветует своей кукле на троне, сманить его к себе. Вот только это будет бесполезно. Вальтер жалел, что не отослал Валентина в поместье с матерью, или не пристроил его к более толковому сеньору, чем Рокслей. Он просчитался, решив что этому его наследнику будет безопаснее в столице. Далеко отсюда, в Фельпе, Рокэ Алва нахмурился. они готовили предстоящее сражение обстоятельно, с учетом того, что большая его часть обещала быть на море. — Надеюсь у вас нет морской болезни, юноша, — Дика Рокэ держал при себе, предпочитая гонять с поручениями Валме и Арамону. Да и юный Повелитель Скал сам тянулся, стремился быть ближе, в его глазах Рокэ видел тревогу, родственную его собственную. А сон, который приснился Рокэ абсолютно внезапно поражал. Казнь Фердинанда, торжествующая улыбка мальчишка Ракана, хмурый Эпине и Штанцлер, снова получивший должность кансильера… Рокэ вскинулся пытаясь отдышаться и тут же ощутил, как здание в котором они жили, ходило ходуном. «Ричард», — Рокэ мгновенно подхватился с места, чтобы кинуться в соседнюю комнату, где обитал его оруженосец на пару с Арамоной. На удивление они неплохо поладили, хотя Дик рычал на убийственную привычку юного порученца будить его ни свет ни заря. Сейчас же Герард Арамона ухитрялся спать, невзирая на явные внешние потрясения. Через пару часов вскочит, не раньше, но ночью его не поднять не то что из пушки, сила Повелителя Скал разбудить не смогла. Рокэ пришлось хорошо встряхнуть Ричарда, чтобы тот проснулся и с придушенным всхлипом вцепился в него. — М-м-монсеньор, — Дик заикался, глаза стали круглыми, как у совы, губы дрожали.- Я видел сон…к-короля… — договорить он не смог, его потряхивало. Рокэ пришлось крепко обнять его, успокаивая, незапланированное землетрясение стало утихать, пока не пропало совсем. — Герцог Алва, что происходит? — сонный Валме появился на пороге комнаты оруженосца и порученца. — Валме, готовьте приказ — мы срочно отступаем в Олларию. Столица захвачена врагом. — Рокэ прикрыл глаза на пару секунд, принимая решение. Фельпу придется рассчитывать на то, что прибудет вовремя флот Рамона Альмейды, которому Рокэ отправил накануне записку.