Моё не трогать.

Натягиваю на лицо деланную улыбку. Это надо сделать так, чтоб окружающие не заметили фальши, так как последний раз улыбаться мне хотелось очень давно. Живу на два мира. - Как это? - спросите вы. И я отвечу. Я живу в двух мирах. Один, в котором находится моё тело, всячески искажается светом и нашими глазами (недаром же ученые доказали, что глаз искажает реальность). И да, мне не хочется в нем существовать даже материально. Ибо иллюзия рано или поздно развалится - и нас всех постигнет невероятное разочарование или, что есть гораздо хуже, полное понимание собственной немощи и мелочности. Они все вокруг улыбаются и смеются. Им весело. А я сижу в своей комнате. Не телом - душой сижу. Это моя комната. Серые, сроду не крашенные, стены, маленькое окошко где-то вверху... Я не вижу потолка. Комната уходит во что-то, по консистенции очень напоминающее плотный туман. И верю, что там есть окно. Холодный пол. По ногам бегут мурашки, когда я ступаю по выщербленому бетону. В это же время я делаю вид, что внимательно слушаю собеседника в реальном мире. Уже медленно забываю, кто он вообще такой. А впрочем, не так это уже и важно. Он, прежде всего, тело. А с телом неинтересно разговаривать. Другое дело - моя комната. Там я нахожусь в странном состоянии полу-бесплотности. Очертания есть, но размытые. И я могу управлять собой, менять форму себя, оказываться в любой точке пространства внутри этой комнаты... Опровергая все физические и химические теоремы и аксиомы. Сейчас это не так важно. Я могу танцевать. Могу петь. Могу рисовать. Да, я могу рисовать собой. Протяну к стене руку, окутанную сизым дымом, и от пальца в воздухе останется след, который позже смоется. Я могу создать кого угодно из чего угодно. В моём мире всё возможно, даже если он ограничивается стенами этой комнаты. Этот кто-то будет осязаем. И будет обладать рассудком. Это интереснее. Смотреть прямо на душу, а не на оболочку. - Внешность обманчива. - не раз повторяли умные люди. Ох, как же они были правы, даже не догадываются, насколько... Здесь, во всяком случае, интересней. И мне всё равно, видит ли этот мир еще кто-то. На то он и мой, чтобы быть только моим.