Два ботаника

***

Учиться сложно. Об этом многие в курсе, но совсем не каждый стремится рвать задницу в этом несладком деле, хотя тут следовало бы смотреть на желание и мотивацию: людям, совмещающим приятное с полезным, явно везло больше. Мин, например, относился к таким личностям, а его пятая точка при этом оставалась в порядке, и много сил, чтобы получить высокую оценку, он особо-то и не вкладывал. Для него это рутина, которая не доставляла ему никакого дискомфорта. Ему очень даже нравилось, что уже являлось хорошим сигналом создать себе перспективное будущее по специальности. Статус самого лучшего студента в группе из двадцати пяти человек, конечно же, только ласкал сдержанную самооценку Юнги, а занимаемое первое место в рейтинге на своём факультете, уже который семестр подряд, только подпитывало его мотивацию продолжать в том же духе. На самом деле, в этом не было ничего сложного, по крайней мере, он так считал. От всех требовались выполненные задания в срок и участие в дискуссии с преподавателями на паре. Пусть он на вид кажется неболтливым и чистокровным зубрилой с крупной оправой очков, — у него просто линзы, — но руку на занятиях поднимает достаточно часто. И сказать, что Юнги один такой одарённый в деле юриспруденции на потоке, тоже нельзя. Ведь то, что его одногруппники не раз пытались соревноваться с ним, и почти шли в ногу по уровню знаний, уже означало то, что какая-то часть молодых адвокатов в дальнейшем будут знать своё дело. К тому же, поражение принимали достойно, несмотря на то, что проигрывали омеге, коих на такой специальности крайне мало. Мин, по сравнению с другими, не так сильно выматывался, и, может быть, намного лучше остальных адаптировался. Заучивать что-либо ему совершенно не приходилось, а самое удобное ещё то, что он легко приспосабливался к ситуации и быстро находил решение проблемы. То ли с опытом всё пришло, то ли он просто родился таким гениальным. Так могли лишь единицы. Поэтому, когда Юнги лицезрел успеваемость будущих защитников прав страны на экране телефона, не особо-то и удивлялся, видя каждый раз своё имя на лидирующем месте. В такие моменты он только беззаботно хмыкал, взглядом мазнув ниже по списку. Инициалы соперников каждый семестр сменялись, только его позиция в списке оставалась неизменной. Собственно, до поры до времени. — Ну, рассказывай. Каково впервые за эти годы уступить место в рейтинге младшекурснику? Когда Хосок с внезапным подтрунивающим тоном и грохотом приземлился за стол, Юнги даже не вздрогнул и взгляд свой от телефона не поднял, дальше листая ленту инстаграма. Однако кусок курицы, обхваченный палочками, обратно выпал в чашу. Уточнять что-либо нет смысла, Мин понял сразу, о чём верещал ему друг. На этой неделе должны были вывести результаты семестра, наверное, несколько минут назад опубликовали таблицу имён на официальном сайте университета. Юнги никогда не спешил проверять результаты, но совсем не потому, что уверен в себе. Ему на них было всё равно, хотя приятно. Но одно Хосок подметил верно, никогда ещё за почти два года обучения такого не было. И, удивительно, Юнги чувствовал, наверное, ничего? Злость, разочарование, волнение — точно не оно. Когда-то это должно было произойти, он знал прекрасно, и такого рода мысли по самолюбию ни разу не били, что могло для других показаться очень даже странным. Можно подумать, что нечестно все курсы вмещать в один рейтинг, так как сложность обучения совсем разная. Юнги бы здесь поспорил, воспоминания первых недель в университете никуда не делись, когда несколько его знакомых забрали свои документы и покинули учебное заведение, не желая терпеть бешеную конкуренцию и тяжёлый поток информации с самых первых дней учёбы. Всё же их специальность из той категории, где жопа хоть немного, но порваться должна. Раз пришёл, значит лениться не дадут, и работать после выпуска нужно по специальности. Не то, чтобы нужно и обязан, просто жаль будет потраченного времени, сил и денег, ведь на бюджете училось не так много студентов, чтобы в итоге подрабатывать где-нибудь в засранной забегаловке. Утрированно, но всё равно звучит не круто. Мин — омега не гордый, если всё по справедливости, то он никаких претензий к «победившему» не имеет. Наверняка этот незнакомец хорошо трудился, возможно, Юнги ему пожал бы руку, имей он такую возможность. — Что, даже не взглянешь, говорю ли я правду? — поинтересовался альфа, своровав вместе с этим у Юнги кусок мяса, причём не палочками, а пальцами, которые он следом облизал. Мин привык, хотя и мерзко. — Смысл? Если ты соврал, лишь бы мне нервы потрепать, то у тебя не вышло. Но на хрен пошлю, ибо пиздеть не нужно. Юнги хмуро стукнул ладонь альфы, тянущуюся к его термосу, мелкий вор в свою очередь с притворной болью зашипел. Ладно курица или иная закуска на его подносе будет кем-то съедена, но к любимому чаю с малиной, который он обычно рано утром делает для себя родного, притронуться никому не позволит. Некоторые считают его не только ботаником-зубрилой, который обед с собой иногда таскает, но и вредной жадиной. — А если и правда, то от этого мне ни жарко, и ни холодно, — поделился он. — Да быть такого не может, чтобы тебя это не злило, — негодовал друг. — Тебе даже неинтересно глянуть, кто именно сместил тебя с престола? Тут тоже верно подмечен вопрос, потому что ему действительно интересно узнать, и он этого отрицать не думал. — Ты лично знаком с этим человеком? — Мин даже жевать перестал, чтобы с небольшой надеждой в глазах посмотреть на альфу. — Если нет, то просто имя мне ничего не даст. Идеальные оценки, отвечал каждый раз на парах, иногда даже напоминал преподавателям о домашних заданиях, о которых те забывали, под предлогом того, что будущие адвокаты не должны гонять балду, ещё обед из дома таскает, жадничает, и ко всему этому особо никого в университете из студентов с параллели лично не знает, и знать не хочет, имея при себе только пару приятелей, в число которых, собственно, Хосок и входит. И это всё буквально описывало Юнги как самого настоящего ботана. Но он не такой, и, по правде говоря, доказывать обратное другим не собирается. Пускай думают, что думают. Поэтому имён громких знать не знает, но лицо, возможно, видел в очереди в столовой или на сдаче экзаменов. Ему только пальцем тыкнуть в человека, и он ответит одним из двух: «видел» или «не видел». Если вариант первый, то прекрасно, незнакомец ему чем-то запомнился, уже хоть что-то. — Ну, в первую очередь, нужно сказать, что это вновь омега, — Юнги искреннее удивился с полными щеками еды. — И вроде как первый курс заканчивает. Встречал его пару раз, мы как-то с ним в библиотеке столкнулись. Думал, сегодня тебе его показать, но он не так часто в столовую ходит, а контактов его в сети не знаю. — И всё? — Что ещё тебе нужно? Ай, — Хосок снова получил по рукам за домогательство к чужому чаю. Поленился отстоять очередь за едой, теперь же удумал клянчить. — Где же твоё восторженное описание внешности, как ты обычно делаешь? Неужто не зацепил тебя? Мне подробности лишними не будут. — Да обычный низковатый парень зубрила. Как ты. Такие не особо в моём вкусе. — Знаешь, скажи спасибо, что ты оказался избранным быть моим приятелем. Только поэтому твой нос не поцеловался с моим кулаком. Делиться едой с Хосоком он намеренно не стал, театрально вставая из-за стола с подносом, который он оставил для уборки. Хосок засеменил следом, извиняясь, а после снова непроизвольно бросил шутку в сторону угрюмого омеги и снова извинился, задабривая тем, что обязательно познакомит его, вредного ботаника, с другим ботаником-омегой. Хосоку прилетела задняя подножка. Следующие пары особо напрягать не должны, так как после сессии, по которой рейтинг и вывели, студентам следовало обсудить с преподавателями некоторые вопросы, с которыми возникли проблемы на экзаменах и узнать, что им стоит ожидать в следующем семестре, к слову, который для Юнги будет предпоследним. Уже следом сдача теста на статус адвоката, работа, которая ему обеспечена, и стабильное будущее: влиятельная семья без проблем подберёт ему место. Всё идёт очень даже хорошо, и это чувство его всегда умиротворяло. Никаких забот, лишь штиль и его неторопливые мысли, одна из которых всё-таки вынудила омегу на лекции гражданского права узнать имя его соперника, что так неожиданно одержал над ним вверх. Юнги обычно ненужную информацию из своей головы удалял, только поэтому он ничего не знал о громких личностях университета, потому что тратить место в памяти на то, чтобы помнить сплетни незнакомых ему людей — это глупо. Чаще всего, все друг о друге узнают подобным образом: им больше интересно послушать кто с кем переспал, для очередных перешёптываний или распространения ложных фактов, и то, что по уголовному кодексу распространение заведомо ложных сведений, порочащих репутацию, карается двумя годами тюрьмы, их особо не волновало. Ведь интереснее выяснить, кто устраивает вечеринки, чтобы потом брать от знакомства выгоду; интересно узнавать сплетни бедных, чтобы шантажировать, что тоже наказывается законом, и требовать помощи от умных и богатых. Юнги наивно полагал, что будущие адвокаты такими не будут, но студенты они всегда будут студентами, и пока каждый из них не встретится с жестокостью общества, никто не повзрослеет. Его окружение буквально нарушало законы, которые они ночами зубрили, прекрасно зная о последствиях. Теорию выучить — выучили, на парах умом блистают, но кто-то всё равно окажется глупым. Из-за этого Юнги в падлу слышать что-то, что касалось тех людей, которые ему безразличны. Пусть лучше рецепт пирога запомнится, нежели чьё-то имя с параллели, хозяин которого по слухам трахнул преподавателя, или наоборот. Мин не помнит. Исходя из таких фактов об особенностях его личности, Юнги ожидал, что имя Пак Чимин знакомым ему не окажется. Видимо, ошибся. Имя так и летало по ветру с мыслями, и Мин никак не мог понять, откуда именно оно к нему в голову пришло. Всё в черепной коробке будто вертелось и крутилось, словно он вот-вот найдёт нужный источник, полочку на которой он обычно аккуратно раскладывал, по его мнению, важные воспоминания, помня даже то, когда и откуда они туда попали. Юнги вдруг случайно решил проверить рейтинг прошлых семестров. Его внутреннее предчувствие не подвело, ведь Пак Чимин в свой первый курс и первый семестр занял второе место. Как поступил, так сразу взлетел в списке из почти трёхсот других конкурентов. Это приятно удивляло, что Юнги одолели со второй попытки. Немного шумно от того, что в последние дни перед каникулами сразу несколько групп разместили в одной аудитории. Но Юнги не придирчив к громким звукам, поэтому даже так он легко продолжал размышлять о чём-то своём. В большей степени он думал теперь о Чимине. Взгляд невольно стал плыть по рядам, будто бы выискивая кого-то определённого, того, кого знал бы. Но он даже понятия не имел, как Чимин мог выглядеть. Студентов много, все с разных курсов. Тут низких и умных достаточно, а кто из них омега или альфа трудно разобрать из-за какофонии различных феромонов. Всё же его штиль наглым образом побеспокоил омега, которого он в лицо не видел и который вызвал в нём робкое любопытство.

***

С Чимином встретиться перед каникулами так и не удалось, хотя, если так посудить, Юнги не сильно старался найти возможность для встречи. Было немного неловко первым проявлять интерес, и, тем более, напоминать Хосоку об обещании он не стал бы, прекрасно зная о чужой реакции. Дозу очередных подтруниваний в свою сторону Мин даже слышать не хотел: альфе любой повод только дай. Юнги не тот человек, который станет зацикливаться на мелочах, не несущих в себе какой-либо пользы. И данное любопытство он сумел отложить на потом. Возможно, вернётся к нему после желанных каникул, на которых планировал подрабатывать, и что-нибудь да попытается сделать, однако есть возможность, что и не вспомнит вовсе об этом. Быть зацикленным — это не про него, и контролировать свои эмоции Юнги научился ещё очень давно, потому что, живя в достаточно строгой семье, ему пришлось скрывать свои чувства и секреты, а не то их бы использовали против него самого. Даже с Хосоком нужно быть предельно осторожным, ведь тот шутки шутит не фильтруя мысли, полностью опираясь на все те неловкие ситуации, которые происходили с Юнги. Однажды Мин дал подзатыльник незнакомцу, спутав с Хосоком. С тех пор он внимателен, но вечные подколы друга будут вечными. Как говорится, помяни чёрта. Пришедшее сообщение в инстаграм отвлекло Юнги от какой-то дорамы, он даже название не прочёл, а о сюжете забудет сразу, как выключит вкладку на экране ноутбука. Игра на телефоне немного отвлекала. Делать ничего тоже иногда полезно, и он планировал заниматься этим ещё пару дней. Потом нужно искать подработку на лето. hoseok.o.o: я нашёл аккаунт этого ботаника не благодари ;) По щелчку пальцев что-то резко поменялось. Всё то умиротворение, которым Юнги наслаждался, в одно мгновение его покинуло. Волнение заняло место спокойствия. Он ещё не успел нажать на ссылку, присланную другом, и не успел придумать саркастичный ответ на первое грубое, по его мнению, сообщение альфы, в сторону того человека, которого он ещё сам не знает толком. Самое удивительное, что Мин не мог понять, от чего именно ему стало так неспокойно — от того, что на аккаунте вдруг не будет постов, и Юнги не сможет удовлетворить своё вновь пробуждённое любопытство, или конкретно от чего-то другого. Омега быстро проморгался и ткнул пальцем на ссылку. С губ сразу же сбежал вздох, то ли облегчённый, то ли, напротив, поразительный — непонятно. Чимин очень симпатичный. Это, наверное, первое, что пришло на ум Юнги, который никогда так не реагировал на чужую привлекательность. То есть, для него Чимин очень и очень даже симпатичный. Фотографий, к сожалению, не так много, пара селфи и остальную часть страницы занимало что-то, связанное с эстетикой: полки с книгами их университета, кофе, вид из окна с розовым небом и ещё что-то, на что Юнги должного внимания не обратил. Он думал, что главная эстетика этого аккаунта — именно омега, под простым ником jimin. Мин не понимал, что с ним творилось. Взгляд от чужого лица оторвать не мог. На одной из фотографий Пак, видимо, только проснулся. Такой естественный, помятый, и, несмотря на то, что половину лица из-за одеяла не видно, очень очаровательный, как и на следующей фотографии. Там взору бросились пухлые губы, необычный разрез глаз с выразительными бровями, чистая кожа и ровный аккуратный нос. Этого критично мало. Юнги хотелось ещё лучше разглядеть омегу, под разными ракурсами и светом. Как Хосок и говорил, на вид обычный парень, однако Мин просто не способен дать объяснение тому, почему же Чимин вызвал в нём такую внезапную бурю противоречивых эмоций. Юноша этого аккаунта на вид слишком нежный и, возможно, ещё мягкий. Юнги именно такие омеги привлекали больше всего. Он ничего не знал об этом человеке, только если то, что тот низкий, ниже его, что казалось ещё более очаровательным, ведь Мин, несмотря на заявление Хосока, что он своим ростом ему в пупок дышит, с альфой почти одной высоты. Сомнений в том, что Чимин вдобавок умный, нет, оттого омега смог бы поддержать любую тему, если смущение ему не присуще, и поделиться, наверное, тем, чего мог не знать сам Юнги. Но нельзя делать поспешные выводы, ведь возможно и такое, что Чимин истинный лицемер, эгоист или, что ещё хуже, токсичная личность, которая пренебрегает другими людьми, кажущимися лучше него, прячась под маской добродушного юноши. Всё вероятно, и то, что Юнги так нерационально поддался красивой картинке, немного его опасало. Однако если ему, Юнги, что-то искренне нравится, он это лайкнет, что бы это ни было. Сердечко в нижнем левом углу каждого поста Чимина вместо белого, стало красным, а кнопка «подписаться» перестала гореть голубым цветом. hoseok.o.o: когда я написал «не благодарить» это совсем не значило что игнор мне будет по душе -__- yoon: он очень красивый… hoseok.o.o: что? yoon: что? Юнги только что совершил наиглупейшую ошибку. Разочарование к самому себе вырвалось наружу в виде обречённого воя в потолок. Ему пришло новое сообщение от друга и он уже знал, что там будет. hoseok.o.o: неужели мой юнги впервые сделал кому-то комплимент потёк из-за омеги? признавайся Череду ужасных шуток друга Юнги даже не пытался читать, его это совсем не смущало, ведь не впервой, но уведомление о том, что пользователь «jimin подписался на ваши обновления» заставило омегу обмереть. Вместе с сообщениями Хосока, что продолжал отправлять ему грязные шутки, приходило и то, что «jimin понравилась ваша публикация». И так двенадцать раз, а у Юнги больше и нет. Предчувствие того, что Мин эти каникулы будет эмоционально нестабилен, оказались правдивы, когда он увидел новое сообщение от пользователя, с которым неловко грезил познакомиться. jimin: здравствуй давно хотел извиниться за рейтинг этого семестра беспокоился, что ты зол на меня… И что ему, собственно, ответить на это? Он ненавидел переписки, тем более с теми, кого не знал. Теперь ему нужно предполагать, с какой интонацией ему это написали, с какими намерениями, и под каким именно углом при отправке сообщений были кончики пухлых губ — ухмылка или добрая улыбка. Это всё, безусловно, сильно трепало драгоценные нервы Юнги. Он так не волновался на государственных экзаменах, не то, что сейчас, от незнания, как ответить омеге, очень, к слову, симпатичному. Догадка, что Чимин решил унизить его, тыкнув носом на провал, совсем настроение не поднимала. Наверное, наяву Юнги сразу бы понял, искренен с ним собеседник или нет, прочитав всё по чужой мимике. А тут только буквы да и куча вариантов того, как эти сообщения должны звучать на самом деле. Юнги понял сейчас, что накручивал себя. Такую вольность он не позволял своей персоне очень давно. Омега немного прокашлялся, собирая мысли в логичную последовательность, будто бы болтать ртом собрался, а не печатать пальцами. Такого с ним не было со времен того, когда он жил с родителями. yoon: почему я должен злиться? Сообщение его прочитали тут же, а сердце бешено заколотилось из-за резкого сигнала в голове, что он забыл поздороваться. Решил поверить в то, что собеседник этого не заметил. jimin: просто я случайно занял твоё место ты несколько семестров был лучшим в списке а ой ты и так лучший но теперь после меня то есть, я не имею в виду, что я лучше блин я, пожалуй, буду молчать… прости… Определённо, Чимин пришёл с добрыми намерениями. Юнги вдруг заулыбался и не смог прекратить этого делать, а на душе так легко стало, поскольку Чимин тоже такой же неловкий в переписке. Но Мин почему-то совсем не чувствовал обиды. Именно эти сообщения несли в себе волнение собеседника, у которого наверняка ладони вспотели. jimin: если я отменю отправку сообщения сделаешь вид, что не видел их? yoon: нет) но не волнуйся насчёт рейтинга я правда рад за тебя когда узнал, мне даже стало интересно увидеть своего соперника и разукрасить ему лицо кулаком jimin: о боже юнги прости! я правда не хотел огорчать тебя стоп… это была шутка?.. yoon: нет однако, как увидел тебя, сразу перехотелось не буду же я портить такую красоту на твоём лице тумаками Господи, что он несёт. Хосок на него очень плохо влияет. Вдруг Чимин теперь не может понять, как такой, как он, занимал первое место в топе самых умных студентов в их университете. Такой позор. Почему он вообще решил пофлиртовать, тем более так ужасно. Взрослый, образованный, начитанный, и эти качества ему не помогали никак нормально вести диалог с таким симпатичным человеком, которого он видел впервые. Не то, чтобы он никогда не видел, селебрити в интернете не в счёт, просто если захотеть, с Чимином можно встретиться. Поговорить с глазу на глаз, смотреть на его красоту на расстоянии вытянутой руки. Или же даже обнять можно будет. Почувствовать тепло и мягкость тела. Пак кажется слишком мягким. Юнги снова немного напрягся, когда ему долго не присылали ответ. Неужто он испортил о себе первое впечатление? jimin: сейчас я чувствую себя на эмоциональных качелях ты меня воодушевляешь, потом пугаешь и сразу же смущаться заставляешь yoon: не представляешь я чувствую с тобой то же самое jimin: мне кажется, ты из-за меня ещё не смущался поэтому хочу сказать ты тоже очень красивый Юнги опешил от последнего сообщения. Почему-то ему чужим словам совсем не верилось, однако те всё равно стали причиной его порозовевших ушей. Чимин просто вежлив, а принимать всё близко на свой счёт совсем не желательно. Но игнорировать учащённое биение сердце не выходило. yoon: ну с тобой мне точно не сравниться jimin: нарываешься на комплименты? мне не сложно как раз отличный повод озвучить мысли о том, что у тебя безупречная улыбка и губы милые и глаза и нос могу долго перечислять Телефон Юнги будто бы выпрыгнул из рук, теряясь в постели, а на деле он лишь не справился с чувствами, что его так неожиданно одолели. Он не знал, что с ним не так, но, найдя всю потерянную уверенность в себе, стал отвечать; писал, что на ум приходило, не скупившись на то, чтобы завалить Чимина тройной дозой сладких комплиментов. И вдруг они стали вот так просто флиртовать. В частности это делал старший, потому что Пак ещё давным-давно сдался, растеряв свой словарный запас из-за волнения, вызванного невероятным смущением. Юнги не мог остановиться улыбаться, когда отвечал на вопросы милого собеседника, который, как выяснилось, достаточно болтливый, и это ни в коем случае не жалоба. Чимин оказался открытым для общения и новых знакомств, и всё, что между ними закрутилось за такой небольшой отрывок времени, только несло в себе дружеский контекст. Омеги так делают, правда, Юнги ни разу. Может быть, поэтому он так разнервничался в самом начале. Сейчас же эмоции утихомирились, переписка продолжалась до тех пор, пока не стемнело окончательно. Говорили о разном и многое друг о друге узнавали. Время словно сквозь пальцы проскользнуло.

***

Юнги никогда так долго ни с кем не общался, а если и общался, то настолько увлеченным этим не был. Не потому, что ему нет дела до глупых споров и шуток в громкой компании, просто он никогда не имел дело с тем человеком, с которым ему было по-настоящему комфортно. С Чимином оно так и было. Этот омега лёгкий и искренний в переписках, продолжающихся до сих пор. Прошло, наверное, дня три, после взаимной подписки друг на друга, и первое, что делал Юнги, пробудившись утром, это не готовил завтрак с любимым чаем и никак не убирался, без чего он обычно сидеть спокойно не мог. Он все свои базовые действия утром променял на нового приятеля, как и сегодня. Чимин будто из чата совсем не выходил и сразу же читал, как только Мин что-либо ему отправлял. Это льстило и будоражило все нервы в конечностях. Его режим дня сбился окончательно. jimin: и тебе доброе утро, хён На самом деле, Юнги уже привык к собственной улыбке, реагирующей на каждое сообщение, и даже тут он немного завис с глупым выражением лица и с громкими мыслями по поводу того, что бы спросить у омеги; как снова растянуть беседу на так долго, как это только возможно. Чимин по итогу это сделал за него, следом скинув своё селфи. — Какой же красивый… Юнги даже не заметил, как прошептал эти слова себе под нос, глядя на фотографию, на которой Чимин ото сна очаровательно опухший, со слипшимися глазами, где веки казались совсем тяжёлыми, и с розовеющими щеками и губами. Простой и домашний, другие бы так посчитали, не найдя в этом ничего особенного, но Юнги другого об этом мнения. Чимина хотелось описать таким прилагательным, как «сладкий». Возникло небольшое волнение, что его таким ненавязчивым образом просили в ответ кинуть тоже что-нибудь: в большинстве случаев у других так оно и происходит. Но у Юнги всего двенадцать постов в инстаграме и это только за пять лет. Следовательно, и ракурс подобрать за пару минут будет сложно, чтобы ему наверняка понравилось, а учитывая то, что так же превосходно мило, как Чимин, он совсем не выглядел, уверенности отнимало заметно. Юнги никогда не стеснялся своего внешнего вида, а по итогу какой-то симпатичный парень всё кардинально поменял. Юнги снова задумался, долго не отвечая тому, кто, вероятнее всего, ждал хоть какой-нибудь реакции. Но в галерею чужое селфи сохранить не забыл. yoon: скажу, как есть так бы и затискал тебя jimin: о обниматься я люблю мы должны это сделать в первую очередь, как увидимся Его сердце по ощущениям бесследно испарилось и тут же вернулось, ускоряя своё биение в груди как никогда, и всё только от одной мысли, что Чимин не прочь с ним пообниматься, громко намекая об их возможной дружбе. Они ещё не встречались вне инстаграма, но имелась бесконтрольная жажда поглядеть на одного самого приятного человека, что так удачно попался ему на пути. Юнги не думал, что когда-нибудь будет стремиться поторапливать время окончания своих каникул. Всё это из-за желания прикоснуться к Чимину, растущего как на дрожжах. В какой-то момент он не постеснялся сказать об этом, прекрасно понимая, что расстояние между ними далёкое. yoon: хочу посидеть где-нибудь в тихом месте с тобой поболтать о сортах фруктовых чаев а не это вот всё Из-за собственных слов он грустно вздохнул. Первый час ночи, а стены ночного клуба дребезжали по вине шумной музыки, которая Юнги уже по горло. Гости заведения спать сегодня не планировали, и бесконечное обслуживание пьяных людей за барной стойкой так бы и продолжалось, если бы смена Мина не закончилась. Осталось прибрать за собой и ловко проскользнуть мимо альфы, который никак не мог отстать от него, флиртуя самым ужасным образом. Но в этом даже есть плюсы: Юнги не один такой неудачник в кокетстве; а вдобавок этот незнакомец на пьяный разум заказал самое дорогое в меню и подкинул хорошие чаевые. Для Юнги такая атмосфера не казалась привлекательной, но чего не сделаешь ради хороших денег за короткое время. Приходилось немного терпеть. Утешал тот факт, что охрана следила за безопасностью омег. К родителям за помощью Мин не обращался, но родню это не останавливало, те финансово всё равно его поддерживали. jimin: я тоже хочу поскорее встретиться с тобой Чимин уехал на каникулы к родителям в Пусан и приезжает почти в тот же день, что и является началом второго курса у него, и третьего для Юнги. Увидятся они только в университете через неделю. Уже месяц как они общались. jimin: твоя смена же закончилась как вернёшься домой, напиши мне обязательно Юнги заверил, что не забудет, отправив вместе с этим плачущий смайлик. Добрался Мин в тишине салона такси, но с громким воем мыслей в голове. Каждый день только и думал о новом общении, что он впервые с кем-то так долго поддерживал в пределах интернета. Мин не отрицал возможность того, что к людям можно привязаться подобным образом, в жизни совсем не пересекаясь друг с другом. Но не думал, что привязаться можно так сильно. Чимин был слишком идеальным, его хотелось затискать до беспамятства только из-за вида сонного лица. А младший часто кидал селфи по утрам и до сих пор не требовал взаимных действий. Пусть они и беседовали на глубокие темы, однако определённую черту смущения и неловкости пересечь до конца не смогли. Оттого эмоции зашкаливали до томной боли в животе каждый раз, когда дело доходило до комплиментов. Чимин ему проигрывал, потому что Юнги перед сном мог придумать что-то новенькое для того, чтобы смутить сразу обоих на утро сообщением, что-то вроде: yoon: приснилось, что мне выпал шанс пообщаться с ангелом оказалось, это был не сон доброе утро, ангел jimin: оаоаоаоао аааа Мин флиртовал всё ещё ужасно плохо, но он хотя бы старался. Чимин не возражал и с неприкрытой радостью комплименты принимал. Для Мина, очевидно, это всё стало чем-то важным, и буквально в каждом слове был двойной подтекст о небольшой симпатии к Чимину. Хотя насчёт «небольшого» можно ещё поспорить. Всё шло своим чередом, младший не проявлял безразличие, в попытках намекнуть о пропавшем интересе, а Юнги тем более всё только сильнее воодушевлялся. Чимин так же охотно отвечал на весь флирт, шутил много, болтал без умолку и искал свободную минуту, чтобы поговорить о ерунде. Но чужая симпатия будто отличалась от тех ощущений, что испытывал сам Мин. С ним словно дружили, когда на деле он совсем чуть-чуть стал надеяться на что-то серьёзное. Может, когда-нибудь. Сейчас действительно рано говорить что-либо на этот счёт, тем более ещё и переживать. Лишняя трата сил, а Юнги они сейчас нужны, чтобы помыться, перекусить и оставшееся время переписываться с причиной его загруженных полок в голове. Каждая мелочь о Чимине рассортирована в своём определённом порядке. Юнги помнит всё, чем с ним делились за эти несколько недель. Он шлёпнулся в постель как камень в воду. В руках уже наготове был телефон с открытым чатом. yoon: наконец-то нырнул в объятия кровати… «жаль, что не в твои» продолжил с волнением в груди печатать Мин. Отправить не сумел по вине остановившегося сердца. Уже раз тысячный. jimin: если я позвоню тебе, не будешь ли ты против? Совсем не видя букв на клавиатуре, Юнги на автомате стёр старое сообщение и отправил своё согласие, что в одном слове из двух букв допустил три ошибки, но это было не настолько важно, как вызов на видео-звонок. Выглядит он, мягко говоря, так себе: в последние ночи спалось плохо и мало; синяки под глазами горели получше его ночника, а деваться уже было некуда. Пальцы жалко подрагивали, когда он принял вызов. — Я был бы ещё счастливее увидеть не только твой идеально чистый лоб, но и всё лицо, — засмеялся Чимин на том конце. На самом деле, Юнги думал, что он уже давно достиг предела своих всплесков эмоций. Если представить график скачков того, как сильно билось его сердце в период этого месяца, то сегодня тот момент, когда отметка взлетела втрое больше обычного. Причиной его состояния вновь был Чимин, а, если быть точнее, его голос. Нежный, мягкий, мелодичный, искренний, успокаивающий и… — Юнги? — обеспокоенно зашептал омега. И возбуждающий. Да. Но не так, как можно подумать. Наверное, тут больше подходило описание «будоражащий». Перед сном Юнги разрешал себе переслушивать некоторые аудио Чимина. Не мог это не делать. Однако почему они так поздно решились созвониться, никто из них не был в курсе. Наверное, волновались. Он взял себя в руки, а ещё мысленно дал себе смачного пинка. — Последний мой пост в инстаграме был полгода назад. Сейчас я могу быть немного хуже, чем на фото, — пожаловался он. Юнги заёрзал, шорох постели был слишком близок к динамику телефона, из-за чего Чимин, возможно, стал плохо его слышать и видеть. Всё отсрочивал время, в надежде скрыть своё неопрятное состояние чуточку дольше. — Снова на комплименты нарываешься? — с улыбкой проговорили ему в ответ. Чимин с любопытством пытался разглядеть, что же делал Юнги, слишком близко склонив лицо к камере, прищуривая хитро глаза. Причём очень красивые. — Знаешь ведь, что я переведу стрелку, и смущаться в итоге будешь ты. — И вправду. Чимин начал смеяться, тихо и нежно, а после вмиг прекратил, когда Юнги всё-таки набрался смелости и показал себя. Взгляд Пака был каким-то неторопливым, но жадным. Он его не оценивал, а будто наслаждался его не самым лучшим внешним видом. — У тебя длинные волосы, — спустя какое-то мгновение решил вслух отметить Чимин. — Как встретимся, второе, что я сделаю, заплету тебе косички. Да хоть налысо пусть бреет, лишь бы эти руки подольше его касались. Ладонь, на которую младший опирался своим подбородком, казалась слишком миниатюрной. Юнги, судя по стандартам, омега крупный, Чимин в его объятия точно утонул бы, и он это обязательно проверит, потому они уже об этом договорились, ведь это первое, что младший позволил с ним сделать при встрече. — Если тебе так этого хочется, то сдамся без боя. Они как полные дураки улыбались экрану, находясь в тишине, и ещё какое-то время разглядывали друг друга. — Что ж, а теперь давай обсудим виды чая, — вдруг предложил Чимин, нарушая их приятное молчание, чтобы перейти на ещё более приятный разговор о ерунде. Они в самом деле проболтали полчаса о чае и ещё час о чём-то достаточно глупом, но забавном, оттого смеялись много и громко, когда часы вещали о том, что за окном уже совсем поздняя ночь. Самозабвенно думая о милом человеке, Юнги клонило в сон не сразу, когда они завершили свою беседу. Только после того, как прокрутил их разговор снова, вспоминая задорный смех с широкой пухлогубой улыбкой, он позволил усталости взять над ним верх.

***

— Чёрт, я, походу, вспотел. А ну, понюхай, — Юнги суетливо оттянул свой ворот водолазки в сторону Хосока, который брезгливо скривил губы, отклоняясь в сторону. В столовой обычно всегда в меру прохладно, и жалоб насчёт высокой температуры никогда не было со стороны Мина. — Единственное, чем от тебя воняет — это твоим феромоном, — альфа косо глянул на Юнги, чья нога под столом тряслась, как не в себя. — Твоё волнение слишком очевидно. — Я через несколько минут увижу человека, встречи с которым ожидал все каникулы, и первое, что я планировал сделать — обнять его и, может, немного долго не отпускать. Поэтому скажи честно, от меня несёт потом? — Мин вновь привстал и оттянул ткань своей одежды в сторону друга, переваливаясь через весь стол. — Не смей, я ведь ем, — возмутился Чон, пытаясь не подавиться едой. — Проверь. Тогда, возможно, я успею сгонять в душ спортзала. — Не буду я делать этого, — он с полными щеками скользил всё ниже под стол, когда Юнги к нему тянулся. — Я по-хорошему прошу, — пригрозил омега, злобно шикнув. Хосок поражённо вылупился на него. — Тебе говорили, что ты кринж? Альфу спасает вибрация телефона. Они оба замерли в своём странном положении. Юнги с затаённым дыханием опустил свой взгляд на экран телефона. jimin: я зашёл в университет со стороны библиотеки встретимся в ней или мне к тебе прийти? тебе как удобно? В одно мгновение его разум опустел, а те заботы, что его так волновали, покинули его, словно их и не было, и альфу он совсем не мучил своим крайне необычным поведением. Его руки стали в спешке закидывать в сумку свои вещи, чтобы без слов убежать в нужную ему сторону. Он никогда в жизни так никуда не торопился. — Ботан в ботана втрескался, — вдогонку бросил Хосок, выползая из-под стола обратно к своей еде. Юнги было глубоко плевать на то, какого теперь мнения о нём друг. Однако не рассказать альфе не вышло. К великому сожалению, ему был очень нужен человек, с кем он мог бы поделиться чувствами, впервые нахлынувшими на него. И на удивление, Чон поддержал, на пальцах объяснил, что это нормально, конечно же, не без ужасных редких шуток. Было два варианта выхода из ситуации, над которыми Хосок посоветовал хорошо подумать, прежде чем выбирать: дружить или рискнуть сделать это чем-то большим. Для такого ответственного шага, безусловно, нужно увидеть друг друга, так, чтобы в одном помещении были, чтобы одним воздухом дышали и слышали голоса друг друга не через динамик телефона. Гулять друг с другом, кушать вместе, общаться больше — всё это нужно сделать, чтобы узнать наверняка — надеяться ли ему на взаимность. По крайней мере у Юнги ещё будет время на то, чтобы окончательно выбрать более правильный вариант. Но это всё потом. Он ждал Чимина так сильно. Для этого момента Юнги прихорошился как мог. Выбрал тонкую водолазку, чтобы слишком душно не было, а в результате с этим так глупо просчитал. Даже одолжил косметику, которой не пользуется, у Хосока, а он, казалось бы, альфа. Потому что по закону подлости на скуле высыпала пара прыщей, чего с ним ещё не случалось, тем более в такой важный день. Пришлось скрыть слоем тоналки, румяна нанёс, чтобы не казался слишком бледным по вине тревоги, с которой забыл как бороться. Всё шло ужасным образом, и уверенность подло решила его оставить наедине со страхом облажаться. Библиотека пахла иначе, по сравнению с длинным коридором. В их университете она достаточно великих размеров, в целых два этажа, а аромат древесины и потрёпанных листов книг будто под кожу впитывался. В лёгких словно оседал тонкий слой пыли, который сметался сквозняком с верхних стеллажей. jimin: посмотри направо Юнги бездумно выполнил чужое указание. jimin: а ой налево Лямка почтальонской сумки сжалась под его кулаком. Желудок, к слову, тоже. Бабочки в животе от переизбытка эмоций будто бы стали пожирать друг друга. Чимин счастливо ему улыбнулся, вставая с небольшого и затёртого дивана. На вид прическа у омеги слегка растрёпанная, очки сползли на нос, а длинный свитер прикрывал пальцы, которые тоже крепко держались за лямку рюкзака, увешанного цветными значками. Пак выглядел и вправду как милый ботаник, и Юнги это сравнение не считал чем-то оскорбительным. Эти мысли только вызвали в нём совсем крохотную улыбку. Чимин сонный после дороги, — наверное, оставил чемоданы дома, и сразу приехал на пары, — и показался немного испуганным, когда Юнги не сразу среагировал хоть как-то на их встречу. Младший стал топтаться на месте, не решаясь первым подойти. Но Юнги опередил чужие попытки. Для него осталось непонятным, как он сумел преодолеть расстояние в несколько метров за секунду, но прекрасно помнил с каким намерением он так рванул в сторону омеги. Уже было плевать, несёт ли от него потом или феромоном, сдерживать который он не смог, как и желание сжать Чимина в объятиях ещё сильнее. Парень в его руках крохотный и мягкий, намного лучше, чем он представлял. Пак долго не мешкал, ладони легли на спину старшего омеги и стали успокаивающе поглаживать её. Чимин глубоко вздохнул и выдохнул у его шеи, а руки Мина непослушно стиснули чужую фигуру, будто он самый настоящий удав со страшным голодом, пытающийся съесть свою жертву. Ему казалось, что он с ума сходил. — Ты сладко пахнешь для хмурой физиономии, — по-доброму забурчал младший, ему в грудь, а Юнги благодарил всех богов, что феромон перекрыл настоящий аромат его волнения. — Это ты так свою радость нашей встречи проявляешь? — Я просто пытаюсь сдерживать себя. Прикрыв веки, Юнги блаженно уткнулся в тёмноволосую макушку напротив. Сладкий по запаху тут определённо Чимин, который тихо ойкнул от подозрительного хруста своих очков. И всё-таки он немного не сдержался. Должно быть, они выглядели странно со стороны, правда только их это не волновало, как и факт того, что смущения и неловкости как таковых не было. Объятия были естественными, а их долгое ожидание только добавило в этот момент какого-то уютного тепла, и совсем не важно, что это их первая встреча. Юнги нашёл в себе силы отпустить тело из своих рук и потащить в сторону рабочих столов, чтобы накормить обедом из дома и любимым чаем. Беседа развязалась сама по себе, также легко как у них это выходило по переписке. Конечно, сейчас эмоции переливались за края отметки риска, от того, что жар друг друга ощущался так близко. Чимин довольно жевал, нахваливая сделанный Мином простой бутерброд, болтая о том, что приходило ему на ум. Старшему оставалось поддакивать и с улыбкой подкладывать фрукты из своего контейнера. Они вели себя как давние друзья. Но для Юнги всё равно это было необычно: для Чимина тоже. Несомненно, младший не одинок, у него есть свои приятели и знакомые, к которым он может обратиться за небольшой просьбой, но Мин стал ему ближе. Юнги эти слова лично слышал от того человека, о котором не мог не думать уже долгое время. Они похожи, есть о чём поговорить, поскольку общие интересы, моральные принципы и даже статусы в учебном заведении одинаковы — ботаны. Когда кто-то разделяет твоё мнение, к такому человеку хочется тянуться, идти на контакт, ведь именно так складывается комфортная и бесконфликтная дружба. По крайней мере, они оба умны для того, чтобы не ссориться в будущем. — Это что ещё за херня? — удивился Хосок, когда Юнги подсел к нему. Счастливый, опоздавший на несколько минут к паре, но с небольшим и аккуратным колоском над ухом. Чимин действительно плёл очаровательные косички. Теперь с такой причёской Юнги выходил после каждой встречи с новым близким человеком в его жизни.

***

Из-за Чимина Юнги стал слишком мягким, уступчивым и только для Чимина он разрешал себе такую вольность, по вине которой образ бесчувственного гения становился расплывчатым для тех, кто привык его видеть не таким эмоциональным. Его знали многие, обсуждали, сплетничали о нём, восхищались или завидовали, и, откровенно говоря, Юнги этот шёпот за спиной слал в одно место. Чимин делал его слишком рассеянным, чтобы обращать внимание на все эти разговоры других людей. Каким-то образом на практике он даже умудрялся теряться в своих размышлениях, которые совсем не связаны с учебным заданием. Это состояние, где он в облаках летал, ему совсем не нравилось. Конечно, вспоминать о Чимине было всегда приятно, но то, что он это делал в самый неподходящий момент, уже было настораживающим звоночком. Быть помешанным в его планы не входило, поэтому Мин понимал, что нужно как можно скорее взять себя в руки и исправляться. Но как именно — не знал. Трудно отказаться от мыслей, что без ведома позволяли себе тревожить внутренний покой. Юнги не так давно заметил эту черту в себе: если что-то заставляло его сердце биться сильнее нормы, из памяти этот момент уже никуда не девался. Поэтому он всё ещё помнил болезненный укол в свои четыре года. И Чимин из его головы выйдет ещё совсем не скоро. Юнги настолько отчаялся, что пришёл за советом к тому человеку, зная наверняка, что тот совсем безнадёжен, чтобы помогать кому-то. — Подрочи на него разок. Потом будет стыдно о нём думать, так как его милый образ ты осквернил своим рукоблудием, — проговорил Хосок, не отрываясь от печатанья на ноутбуке. Снова не выполнил работу в срок. Из-за возникшей тишины, он поднял свой взгляд на замолкшего друга. — Что? Ну а вдруг тебе поможет. Юнги привык к таким вбросам от альфы, но на Чона с осуждением уставился. Не это ему нужно было. — И как? Тебе такая тактика помогла? — догадался Мин. — Нет, — Хосок грустно вздохнул, откидываясь на спинку стула. — Стало хуже, теперь от одной мысли о нём встаёт за секунду. — Пресс Чонгука. Встал? Хосок затих, видимо, представляя чужой образ. — Да, — вышло крайне серьёзно. — Ты омерзителен. — Я знаю. Друг ему, как, собственно, и ожидалось, ничем не помог. И советом он, конечно же, не воспользуется.

***

Чимин и Юнги перешли на новый уровень доверия — сидеть в обнимку там, где это только возможно. Они складывали конечности друг на друга, пока выполняли задания на больших перерывах между парами, держались за руки и иногда прижимались теснее, лишь бы ощутить аромат их сплетённых феромонов. Всё началось с заботы, когда Юнги решил согреть ладони Чимина в своих руках, закинув к себе на колени чужие ноги, а после как ни в чём ни бывало заучивать свои конспекты. Правда, Юнги в этом не нуждался, но касаться младшего хотелось, пока тот шептал себе под нос нормативные правовые акты. В библиотеке обычно народу не мало и не много, и всем было не до двух омег, которые сидели немного неприлично на том же затёртом небольшом диване. Несмотря на то, что студентам обещали всё оборудование и мебель обновить, этот потрёпанный диван стал их местом, а чрезмерная тактильность стала новым способом немого общения. И так шли недели. Они совсем не спешили, но даже ощущение долгого дня не портило настроение, потому Юнги всё равно мог хотя бы полчаса прогуляться с Чимином по парку недалеко от университета или дойти до палатки с шашлыком и перекусить, отвлекаясь от предстоящей сдачи экзаменов. Почти семестр прошёл. Близилась защита проекта по профильной дисциплине, с которой Юнги помогал Чимину. Младший бы справился без него, он прекрасно знал это, и всё, что Мин сделал, только посоветовал литературу, экономя дорогое время. Несмотря на несхожесть расписаний и загруженность Чимина в учёбе, они смогли найти возможность пересечь границы учебных стен и посетить не только ближайшую мясную лавку, но и кинотеатр, ненавистный Мину боулинг, настольный теннис и даже мастер-класс воздушной йоги. Юнги немного чувствовал, что сломал себе спину, но это совсем пустяки, когда смех Чимина заполнял эхом студию. Ради этого звука он пошёл бы на всё. За это время он полностью привык к Чимину, неловкость испарилась и мысли об омеге вызывали в нём лишь томный, терпимый трепет под сердцем. В дрожь или в пот больше его не бросало, ну, может, только иногда. Юнги понемногу вернул себе контроль над своим телом и чувствами, но их сила всё равно никуда не собиралась деваться. — Сейчас я только немного волнуюсь. А вот когда буду проект защищать, то точно отключусь на месте, — поделился мыслями Чимин, хмуря брови перед экраном ноутбука. Долгая работа скоро будет завершена, осталось её подкорректировать. Он действительно сэкономил время благодаря Юнги, если бы не хён, то сидел бы ещё неделю. — Всё понять не могу, как ты со своим страхом опередил меня в топе лучших студентов. Юнги тихо засмеялся, когда Чимин в отместку смахнул со своего плеча его подбородок. Мина это не остановило, и он вновь пристроился обратно, может, немного ближе чем было, чтобы носом игриво ткнуть в мягкую щеку. Теперь для них это естественно. Аромат младшего усыплял его лучше ромашкового чая, которого у него дома пруд пруди. Подготовка к экзаменам трудностей Мину никогда не создавала. Чимин, например, задницу свою рвал ради хороших отметок. — Может, ты просто стал глупеть? Был расцвет нового этапа их общений — дружеская токсичность. Никто не обижался и грань шуток не переходили. Но Хосок, когда так делал, только раздражал, вызывая желание стукнуть его. Чимин же вызывал улыбку. Юнги слабо боднул лбом чужой висок. — После встречи с тобой, да. Ты меня этим заразил. Чимин одобрительно хмыкнул на ответку, не отвлекаясь от работы. — А если серьёзно, хён, ты давай не расслабляйся. Я хочу честную победу. Относительно недавно, они поспорили на то, кто будет лидировать в рейтинге этого семестра. Чимин любил спорить. — То, что я тебе помог с одним из главных проектов, уже как-то нечестно, не находишь? — Спасибо, конечно, но твоя помощь оказалась как капля в море. Чимин издевался, конечно же, ведь он уже не раз благодарил Юнги и в знак этого кормил обедом за свой счёт, когда еду старший с собой не приносил. За окном начинало темнеть и холодать: в библиотеке тепло, и уходить никуда не хотелось. Не хотелось отцеплять конечности от Чимина, который с болезненным стоном решил прохрустеть спину. Из-за этого Юнги всё же пришлось отпустить омегу, чтобы снова устроиться поудобнее на чужом плече. Чимин мягко поцеловал его в висок, прежде чем уложить ладонь на мышку ноутбука. Осталось совсем немного. Они всегда сидели до закрытия. У Юнги есть в запасе ещё полчаса насладиться этим моментом. Но он знал, что этого всё равно ему будет недостаточно.

***

В конечном итоге настал период защиты проектов, тестовых, устных и практических экзаменов. У Юнги дела с этим шли относительно хорошо. Экзамены он закрывал с высокой отметкой без проблем, как ему обычно и свойственно, хотя в этот раз даже совсем немного не запаривался. Спор с Чимином не вызвал в нём хоть какого-нибудь желания победить, а совсем противоположное. Пак заслужил быть первым, и Мину только в радость уступить ему место, хоть и обещал не поддаваться. Следующая неделя будет последней, когда уже потом можно будет выйти на зимние каникулы. К великому счастью, в этот раз Чимин уезжать никуда не станет. Они договорились провести это время вместе, и Юнги как раз настоял помочь с переездом в новую квартиру, как они покончат с экзаменами, чтобы потом проводить время вместе без забот. Родители купили своему единственному и глубоко любимому чаду квартиру недалеко от места обучения: Юнги жил совсем рядом, его родители тоже однажды с этим помогли. Они были почти соседями, именно этому Чимин был рад больше всего. Теперь воспоминания об общежитии постепенно будут забываться. Ребята в его комнате были, мягко говоря, отвратительными. Всё складывалось просто идеально, но у Мина всё равно возникло предчувствие того, что его терпения не хватит. Ему нужно всё сразу и сейчас. Ему нужен Чимин под рукой, чтобы снова в его кровати оказался, чтобы обнять можно было перед сном и так пролежать хотя бы эти пару дней выходных. Несколько раз в гости к нему друг уже наведывался, когда учёба ещё не сильно их выматывала. Юнги скучал по чужому теплу в своей постели. Сегодня были судебные дебаты, Юнги с ними прекрасно справился, однако это сильно его вымотало. Хотелось отдыха, но в двухкомнатной квартире, стало быть, слишком тихо. Одиноко. Даже библиотека со стареньким диваном для Юнги была уютней, нежели собственный дом с двуспальной кроватью. Омега на самом деле многого не требовал, чтобы почувствовать комфорт. Правда это «не много» трудно получать, когда только вздумается. Всего-то, ему нужен лишь Чимин. Юнги устало вздохнул в тишину, и сразу после сонливость и вялость куда-то бесследно пропала, когда его телефон стал трезвонить. Чимин обещал позвонить, как примет душ. Чистым и сытым лежать в постели приносило своё умиротворение, а если это комбинировалось с общением с самым милым человеком, то счастье достигало своего предела. — Я вот когда зубы чистил, подумал, — сразу внезапно стал рассуждать Чимин. На фоне снова какое-то шуршание, наверное, друг пальцем зажал динамик. — Стой, не смей шутить… — О, так ты умеешь думать? — вместе с младшим заговорил Мин. Чимин разочарованно заныл под чужой смех. Этот прикол уже неактуален, но старшего ничто не останавливало. — Ты слишком очевиден, хён. Если это так, насколько очевидны чувства Юнги. Он их уже давно старался не прятать с тем же страхом, что был ещё с тех пор, как они начали друг о друге узнавать. Юнги теперь более спокоен и отзывчив для Чимина. — Так что ты хотел, ангел? — нежно прошептал Юнги. Определенно, он слишком очевиден. — Мы могли бы провести эти выходные вместе. У меня. Фильмы, еда, болтовня о чае, можем ещё сыграть в монополию, которая у меня валяется с древнегреческих времён, — в голосе омеги была заметная нотка воодушевления. — Как тебе? Всё же молитвы Юнги были услышаны. Выходные планируются быть невероятными.

***

Юнги готовился будто бы в двухнедельный поход, а не на ночёвку к другу на пару дней. Он продумал каждую деталь: от количества запасных трусов и до бритья ног, так как спать планировал в шортах. Чимин жаловался, что в новой квартире слишком душно, а ещё нет кровати. jimin: гостям предлагаю всё самое лучшее на полу очень даже славно спится yoon: одеялом будет туалетная бумага? jimin: откуда ты узнал? Они поболтали недолго в утро субботы, а уже к обеду Юнги собирался выдвигаться. Чимину нужно было время навести хоть как-то порядок, хотя Мин уверял в том, что ему без разницы, по каким углам разбросаны чужие носки, лишь бы поскорее встретиться. И они, наконец-то, это сделали. Пакеты с едой были беззаботно брошены на пол прихожей, потому что руки потянулись взяться за что-то более ценное. Чимин без лишних слов запрыгнул в объятия, игриво урча ему что-то в шею. В квартире витал запах новизны, ремонт вот только недавно завершился, а мебели, со сборкой которой Юнги обещал помочь на каникулах, совсем нет, как и аромата омеги. Младший ещё не ужился здесь, как следует, хоть комната тут и одна. Коробки, заменяющие тумбы, небрежно стояли у окна сразу напротив входной двери, цветные носки были действительно собраны со всех углов и посуда вымыта, хотя утром они созванивались по видео-звонку, и в раковине был настоящий беспредел. Чимин та ещё неряха, иногда это можно заметить по разбросанным вещам по всему дому, но никак не неопрятный. В силу занятости, трудно найти свободные полчаса и желание прибраться дома. Но одевался и красился он всегда очаровательно. Например, сейчас от Чимина пахло душистым мылом и шампунем, что естественный аромат тела совсем не ощущался, только если прижаться носом за чужим ухом. Юнги разрешил себе это сделать и обнять крепче. На омеге небольшая футболка, ткань которой слегка задралась, из-за этого легче было непринуждённо прикоснуться к нежной коже на талии, где чуть ниже висело спортивное трико. Чимин зарылся в его волосы, чтобы мягко их сжать пальцами. — На носочках, честно говоря, стоять трудно. Юнги не сразу понял, о чём зашла речь, а как до него дошло, сразу осторожно отстранился. Чимин и вправду казался выше, поэтому так неожиданно удобно было его обнимать в полный рост. Обычно друг своим лбом утыкался ему в подбородок: настолько Чимин низкий по сравнению с ним. — А я уже решил, что ты витаминов роста каких съел. — В этот вечер больше мы не обнимаемся. — Это была шутка. Начало совместного времяпровождения было прекрасным, с дозой заразительного смеха и стёба друг над другом. Они с самого утра решили нагулять голод, чтобы сейчас вдоволь наесться самой вредной, но такой вкусной, маняще пахнувшей едой. Всё, что попадалось Юнги на глаза в супермаркете, то он и брал для этих выходных с другом. Чимин остался довольным и сытым, но проигравшим в монополию. Они, как для них давно выяснилось, не сторонники алкоголя. Вечер у них намечался культурным. — Загадай только то желание, которое можно выполнить в пределах этих стен. Чимин принял поражение достойно, поглаживая свой набитый закусками живот, тяжело вздыхая. Больше не из-за проигрыша, а по вине того, что действительно переел. Младший омега перестал стесняться Мина, наверное, ещё с тех пор, как они стали общаться по видео-звонку. Он не беспокоился о том, как сейчас помято выглядел перед гостем, и не думал о том, что матрас на полу с кучей одеял и подушек теперь в крошках из-за чипсов, которые он ронял пару раз на постель. В Чимине аккуратность не воспитывали, Пак ещё давно признался, что родители его баловали и многое прощали, когда с Юнги дела обстояли совсем иначе. Мин — сын военного прокурора и верховного судьи, из этого сложилось просто шикарное комбо из властной, требовательной матери и справедливого отца. В детстве контроль был во многом: в поведении, в режиме его сна, в качестве выполнения домашних заданий и даже в выборе друзей. Мама гоняла его, как могла, когда отец иногда вежливо её успокаивал, видя то, что она немного перебарщивала с гиперопекой. И он даже рад, что не вырос отшельником или тем, кто пользуется статусом родни для жизни во все тяжкие. Сейчас Юнги более чем свободный человек. Его не принуждали к чему-то сверхъестественному, не вынуждали учиться там, где он не хотел, и после восемнадцати дали волю выбрать свой путь самостоятельно. Наверное, он больше благодарен родителям, даже если и есть на них обиды, и благодарен даже тому, что лишний раз не давали больше положенного карманных денег и не дарили на каждый день рождения новую машину, как это делали родители его сверстников такого же статуса. Всё было в меру, его не баловали. Но Чимин как раз из той семьи, где в нём души не чаяли, и даже так вырос он самым умным, честным и просто наидобрейшим человеком. Может, да, слегка неряшливый, но зато с чистой душой. Юнги до сих пор не понимал, как воспитывать детей правильно. Ребёнок — это своего рода лотерея: наверняка не предугадаешь. Чимин терпеливо ждал его ответа, делая глоток фанты и всё-таки умудряясь сладкую воду немного пролить на ворот футболки. Мин прекрасно знал, что в других местах младший ведёт себя более сдержанно, только дома даёт себе волю, расслабляется и дурачится, и это, конечно же, простительно. Чимину всё простительно. Юнги не отрывал взгляда от того, как тыльная сторона ладони друга вытерла шею от липкости, надеясь, что это поможет. То, что спрятано под этой одеждой, можно только предположить, исходя из воспоминаний, или представить. Чимин — омега мягких форм, у него пышные бёдра и очаровательный плавный изгиб талии со здоровым жирком, который своими ладонями Юнги так часто трогал. Чимин просто предназначен для объятий. — Могу загадать всё, что хочу? Молодой хозяин квартиры отвлёкся от неудачных попыток оттряхнуть под собой место от крошек. Те всё равно прыжком возвращались обратно. — Ну, надеюсь, ты благоразумный и не попросишь меня прыгать с одиннадцатого этажа. Юнги притворно грустно вздохнул, словно именно этого он и хотел. Чимин опасно прищурился на него, что старшему осталось только в поражении поднять свои руки. Его желание было загадано давно, оставалось ждать правильного момента, чтобы его можно было озвучить вслух. Сейчас как раз самое то. — Просто разреши мне тебя затискать. Чимин со смешком поднял правую бровь, а Юнги в это время думал, как бы научиться вновь дышать. — И что это значит? — поинтересовался омега, принимаясь за горлышко жестяной банки от фанты. На этот раз обошлось без пятен на футболке. — Ты ведь меня и так часто обнимаешь. — Могу показать. Они затихли, глядя друг другу в глаза. В обворожительном взгляде Чимина словно что-то промелькнуло. — Покажи. Сигнал был дан, Юнги его охотно принял. Младший не успел договорить, как на него кинулись так, что он рухнул с головой на одеяло с заливистым смехом и банкой в руках, которую он необъяснимым образом не опрокинул. Чимин слепо пытался поставить её на пол, когда чужие пальцы стали перебирать его рёбра, спеша к лопаткам. Юнги сам не понял, когда стал так внезапно издавать непонятные звуки Чимину в шею, ворковал и порыкивал, не прекращая менять сторону головы: то носом уткнулся в одно плечо, то в другое, параллельно бодая лбом, а потом внезапно поднимаясь к аккуратному уху, спеша его слегка прикусить. Совсем не жалея друга, которому оставалось молчаливо позволять собой довольствоваться. Руки двигались как змеи, когда Чимин свои уместил в длинных локонах гостя. Колосок давно уже растрепался. По правде говоря, Чимин, наверное, чувствовал себя родительским котом, которого он так самозабвенно мучил в своих объятиях, когда приезжал на каникулах. Но у него не оказалось мыслей вырываться. Веки становились тяжёлыми, как и вес горячего тела над собой. Юнги даже не думал торопиться его отпускать или останавливаться мять мягкие бока. С зубами он стал осторожнее, заменяя их на губы, что так торопко осыпали сладкую шею касаниями. Она в прямом смысле на вкус сладкая из-за высохшего тонкого слоя напитка. Отзывчивость тела под Юнги была очевидна. Омега разгорячённый по вине его настойчивости и неконтролируемого жара собственной кожи. Чимин податлив и терпелив к подобной выходке, но по нему совсем не кажется, что хоть что-то из творящегося с ним ему претит. Напротив, чужая шея будто подставлялась под ласку, которую сразу же упоённо получала. Феромон Чимина сгущался под ухом всё сильнее, а Юнги его жадно вдыхал, крепко стискивая фигуру объятиями. Ноги младшего раздвинулись шире, Мина это спровоцировало на то, чтобы спуститься немного ниже, до выразительных ключиц, раз поцеловать каждую и следом прижаться губами к груди через слой тонкой футболки. Тишина была приятной, ни музыки, ни фильма на заднем фоне, лишь их два дыхания и возня в сугробе одеял. Юнги искренне хотел только затискать друга. Ничего более. Только игриво помучить в щекотливых объятьях, рассчитывая на визг сопротивления. Чимин лишь тихо хихикал, потому что в самом деле щекотно, когда в ухо шумно сопят носом. Юнги, после того как клюнул губами в разрумяненную щеку омеги, наконец притих, не прекращая часто дышать. Пак со смешком поджимал плечо, каждый раз, как горячий выдох старшего касался его кожи. — Закончил? — ласково шепнул Чимин, повернув голову в сторону чужого лица, что их носы столкнулись. Отстраняться никто не спешил. Юнги сильнее подмял его под себя, разнежено воркуя в ответ почти напротив губ. — Даже не надейся. Просто даю тебе возможность передохнуть. Комнату снова заполнило звучание приглушённого смеха. Внутренний омега Мина, как бы не звучало странно, хотел просто посюсюкаться, это желание последнее время возникало только в сторону друга. Поскольку на душе становилось очень комфортно, когда в руках ощущалось чужое тепло тела: и было приятно до боли в животе вслушиваться в каждую смешинку, даже в стук чужого сердцебиения, и в каждый тяжёлый вздох, ведь всё же младшему немного тяжело стало держать на себе вес взрослого омеги. Всё это туманило мысли. Юнги никогда не был чему-то рад настолько сильно, как сейчас, сжимая своего не так давно появившегося друга всеми конечностями в окружении пушистых одеял на матрасе и крошек, на удивление, которые ему совсем не противны. По полу всё равно бегал неприметный сквозняк. На улице к вечеру становилось прохладнее. — Тебе так нравится обниматься? — пальцы Чимина окунулись в пряди Мина. — Просто ранее мне казалось, что ты не особо тактильный. Юнги поднял на него взгляд. Сердце подозрительно встрепенулось. — Мне просто ты нравишься. И никого другого касаться как тебя я никогда не хотел, — неожиданно для себя признался он. Хотя, можно ли это вообще считать признанием? Простые друзья могут нравиться друг другу, могут вызывать желания обнять или подарить лёгкий поцелуй. Это признак комфорта, заботы и того, что человек по-настоящему дорог. И для этого романтика совсем не обязательна. Чимин возможно его слова так и воспримет, Юнги в это верить легче, чем в то, что он только что рискнул их дружбой. Он не планировал делиться подобным так внезапно. И быть готовым к тому, что предмет его симпатии, затаив дыхание, первым склонится к его лицу ближе, тоже в планы совсем не входило. Их разумы полностью трезвы, нет и капли алкоголя, что так и пытался в супермаркете привлечь непоколебимое внимание Мина, поэтому им оправдываться будет нечем, если вдруг что произойдёт. Всё по доброй воле, и только по собственному желанию Чимин молчаливо решил шустро поцеловать в его арку купидона. Юнги своих век не успел сомкнуть, когда чужие прикрылись и слегка подрагивали. Чимин быстро отстранился, но не так далеко, только для того, чтобы робко поглядеть на реакцию Мина. Омега не выглядел как тот, кто осознал, что совершил большую ошибку, он будто намеренно проверял Юнги на стойкость, не упуская из своего внимания эмоции напротив. Чимин ожидал, смотря точно в его глаза своими бездонными, покусывая и поджимая губы. По ощущениям они мягкие как и на вид. Ему только несколько секунд назад дали это проверить. Они просто пялились друг на друга. До Юнги долго приходило осознание, которое так подло его сейчас подводило. Видимо, оно дало бразды правления сердцу, а этот неподвластный орган велел ему ответить. С шумным вздохом он ладонью обхватил щеку друга, так, что кончики его пальцев оказались за ухом, ранее излюбленным его укусами. Чимин не оттолкнул, когда Юнги в итоге тоже осмелился поцеловать. Старший оказался настойчивым и торопливым, но осторожным, хотя вкус омеги был настолько сладок, что Чимина хотелось сожрать и вовсе не церемониться. В один миг он стал жадным. Пару раз он оттянул нижнюю губу друга, который из-за подобной ласки потерял бдительность и пропустил в свой рот чужой язык с наигранно возмущённым глухим стоном. Ему было нечем дышать, так как к такой голодной реакции он готов не был, оттого вытолкнул наглого гостя из своего рта. Но на лице вновь появилась нежная улыбка, когда Мин, совсем не обижаясь на этот временный отказ, сразу после стал поцелуем нападать на скулы, нос и всё то, что попадалось на пути губам. Чимин пах насыщеннее, а что же творилось с его феромоном, оставалось только предполагать, потому что концентрироваться Юнги мог только на аромате, что тянулся из каждой клеточки тела под собой. Он удобнее навис над Чимином, а тот свои колени раздвинул и обнял за талию, поглаживая её маленькими ладонями. Смотрит снизу вверх своим нежным взглядом, ожидает. Его волосы были в беспорядке, цвет пухлых губ и щёк стал ярче и соблазнительнее, и запачканная футболка совсем не портила всё впечатление. Теперь настрой совсем другой. Мин не обойдётся простыми объятиями, ведь их ему недостаточно, как и этих губ, которые ему разрешили попробовать. — Я намок, — тихо прошептал Мин. Первое, что пришло на ум, после того, как он осмелился поцеловать друга, но зато это было искренним, основанным на очевидных фактах признанием. — И, походу, сильно. Руки младшего поднялись по его груди и обхватили шею. Волоски на теле встали от незамысловатой ласки нежных пальцев. Он закрыл глаза, как раз в тот миг, когда Чимин приподнял голову для быстрого поцелуя. — Ничего. Не ты один, — смущённо поделился он ему на ухо. Трепещущий выдох Юнги вышел шумным. Он знал, что Чимин не опытен в этом плане. Они обсуждали свои отношения, которых у них обоих не было. Но Мин пару раз проводил течку с одним давним приятелем, и, безусловно, было не так хорошо, как сейчас. Потому что именно этот мокрый омега перед ним вызывал больше волнующих чувств, абсолютно не подлежащих контролю. — Как далеко я могу зайти, чтобы решить нашу проблему? — Юнги заботливо поправил чужую чёлку невесомым касанием пальцев, зная, что та всё равно распушится. Его тело подрагивало от возбуждения и липкого волнения. Стало душно. — Это не важно, если нам обоим будет приятно, — прошептал Чимин, ластясь к чужой руке. Юнги приятен лишь один вид этого человека. — Делай то, что хочешь. Я остановлю тебя, когда для меня будет слишком. Определённо, он хотел многое. — Хочу раздеть тебя, — Юнги склонился к симпатичному лицу для неторопливого поцелуя. — И расцеловать всё твоё тело, — он губами почувствовал, как Чимин улыбался с его слов. — Знаешь, мне всегда нравилось, когда ты меня целовал. То поцелуями трудно было назвать, скорее, Юнги дарил лёгкие чмоки то в макушку, то в щеку или плечо, спрятанное под слоем одежды, пока они делали вместе задания по учёбе. Тяжело было сдерживать порыв нежности в себе, хотя подобное он никогда и ни с кем не ощущал. И, оказывается, Чимину это нравилось, когда Мин в такие моменты переживал, что слишком наглел, нарушая личное пространство. Юнги не стал выдавать свою дрожь в голосе, оставив Чимина без ответа, предпочтя словам действия. Омега пусть и был готов, но всё равно удивлённо охнул, когда старший схватился за резинку его трико и быстро стянул с ног. Юнги мог бы долго любоваться тем, что видел пред собой, но желание скорее ощутить чужую влагу своей кожей оказалось сильнее. Нижнее белье друга постепенно намокало, и Чимин искренне старался не прятаться от него, хотя смущение пыталось противостоять смелости. Мин так сильно ценил то, что ему доверяли, расставляя колени ещё шире, которые он немедля стал покрывать поцелуями вместе с тем, как начал стягивать чужие боксеры. Чимин гладкий везде: его руки, ноги, бёдра, и даже пах, на котором лежал аккуратный твёрдый член, аппетитно гладко выбрит. Как бы сильно Юнги не хотелось, но он раньше не разрешал себе представлять то, насколько нежна чужая кожа, какова на вкус и аромат. Он избегал таких фантазий, не позволяя себе грезить о подобном намеренно. Однако, разумеется, были и те мысли, что незаметно могли подкрасться в голову, подталкивая на то, что он хотел Чимина, очень сильно, так, чтобы чувствовать его тепло вокруг себя и горячую смазку, размазывающуюся по их бёдрам, пока он бы толкался в отзывчивое тело. Но он советом Хосока не пользовался, совесть не позволяла и страх того, что эти мечты лишь обнадёжат его. Но они сбылись, когда он об этом не просил, просто ценя то, что имел, и довольствовался малым. В итоге Чимин сам захотел осмысленно стать причиной их возбуждения. Юнги с блеском в глазах поднялся выше, к чужому животу. Тот на вид прелестный, мягкий, мышцы под кожей совсем неприметны, когда его фигура была более угловатой и плотной. Он и выше, и сильнее, мышцы имеются там, где могли не быть у Чимина, и этот контраст дурманил его ещё больше. Пак рефлекторно втянул свой живот, видя то, из-за чего именно старший подвис, а следом почувствовав на себе игривые покусывания, изогнулся в пояснице, сдерживая в себе звуки и сжимая пальцами свою футболку. Её с него так и не сняли, как обещали, потому что Юнги был занят тем, что дразнил его, щекотал кожу своим дыханием, носом плотно проезжаясь от тазовой косточки к бокам и поднимаясь выше к рёбрам. Он проигнорировал то, что своим подбородком соприкоснулся с членом друга. Кажется, предсемя с чужой головки осталось на его лице, и эти ощущения только сильнее распаляли его изнутри. Юнги никогда не был таким мокрым и твёрдым из-за кого-то и для кого-то. Чимин неумышленно превращал его в состояние лужи своим телом, вкусом ароматной кожи и судорожными вздохами, вызванными тем, что Мин прикусил его шею, плотно прижавшись своим пахом к его обнажённому. То, что младшему нравилось томить себя ожиданием глубокого удовольствия, для Юнги стало понятным сразу. Поэтому он нежен и нетороплив с ним, оттягивает секунды как можно дольше, с великим удовольствием разрешая разморённому в ласке другу прикоснуться и к своей шее тоже, доверчиво её подставляя на поцелуи пухлых губ. Чимин шумно вздохнул ему в кожу, что, наверное, уже стала на вкус солёной, и инстинктивно толкнулся членом в его пресс, чтобы также громко, но уже выдохнуть раскаленный воздух, сжав пальцами длинные волосы Мина. Юнги вместе с ним сжал мягкие бока друга, но одна ладонь скользнула между чужих ног. Чимин замер от предположений, что именно старший намерен сделать, но быстро расслабился. Его колени снова развелись, а Юнги дрожащими пальцами впервые коснулся его, наугад, слепо, выискивая текущее место. Правда, немного неудобно, кисть не комфортно изгибалась, но это окупилось тем, что так он мог почувствовать своей ладонью даже тяжесть нежных яичек, прежде чем подушечками пальцев обвести по кругу контур мышц и надавить на него. Чимин напрягся, сладко выдыхая ему в ухо, не впуская в себя сразу, поэтому Юнги решил начать с одной фаланги. С этим дело обстояло проще: средний палец плавно вошёл внутрь оттого, что очень мокро; смазка от давления в теле и непроизвольных сжатий чужого колечка стала сочиться на его костяшки. Его одни из любимых шорт в таком же беспределе. Он всосал прохладную мочку друга в свой рот, который снова неподвластно стал выпускать рокочущие звуки. — Добавь сразу три, — шёпот Чимина был слишком неожиданным. — Я смогу принять. А потом начни их сгибать, понемногу ускоряясь… пожалуйста. Младший поделился с ним своим предпочтением, ведь наверняка он так наедине с собой делал не раз, зная свои пределы. Юнги счастлив знать то, что ему не стесняются это говорить, направляя его сделать как можно лучше. Хочется быть лучшим в первый раз Чимина. Мин сжал веки так сильно, как будто до сих пор сдерживался, чтобы не съесть омегу, и носом прижался к вспотевшему виску друга. Омега для него невероятно горячий. — Ты хочешь так кончить? — Нет, — губы Чимина распахнулись, когда в него по его же просьбе стали погружаться ещё пальцы. У Юнги они значительно шире. — Я буду не против, если ты войдёшь в меня, — он со свистом втянул воздух в лёгкие. — Когда мои бёдра станут дрожать, то ты можешь сделать это. Стон у Мина вышел надломленным и глухим от услышанного, а у Чимина, напротив, мелодичным, когда три пальца оказались в нём и стали сгибаться. Чувствительная простата попала под удар стимуляции сразу. Юнги подготавливал его для себя, растягивал, чтобы разнеженное тело приняло его член легче, и это будоражило все его органы, как будто непослушные влюблённые бабочки устроили в нём бунт, который подавить можно будет ещё совсем не скоро. Только после того, как Чимин получит свой оргазм, Юнги полностью успокоится, но сейчас на нём доля ответственности за чужое удовольствие, которое он удачно доставлял сейчас своими руками, ощущая ими дрожь чужого тела и то, как сжималась на его пальцах влажная дырка. Из Чимина стало течь ещё больше, звуки исходить чаще, с пухлых губ и с влажных стенок, а феромон стал сильнее насыщать комнату. Юнги ускорился, сгибая фаланги, а вместе с этим ускорилось дыхание Чимина. Его волосы так и не оставили в покое, а он в отместку не отцепился от маленького уха. Бёдра омеги и впрямь начали дрожать. Помня о пожеланиях младшего, Юнги нашёл в себе силы отстраниться, хотя Чимин отпускать его не хотел, жалостливо надломив ровные брови. Даже они аккуратно выщипаны. — Я раздену нас. Хорошо, ангел? Но он не спешил выполнять сказанное, спустившись к животу друга снова. Он, как ни в чём не бывало, слизал липкую лужицу у впалого пупка, как будто делал это не впервые, и перешёл на текущую головку, быстро её очищая языком, ощущая приятную пульсацию плоти своими щеками. Внутренний омега требовал приласкать Чимина, попробовать его целиком, он бы вылизал его ещё ниже. Всего бы испробовал своим языком. Но младший, с поволокой в зрачках, заворожённо наблюдая за ним, притянул за шею к себе для глубокого поцелуя, когда его рот на мгновение освободился. Таким образом Юнги безмолвно поторапливали, хотя он думал ещё недолго подразнить, а кого именно — себя или Чимина — он уверен не был. Но в любом случае пришлось раздеть себя, охладить кожу хотя бы тёплым воздухом, скинув влажные от пота и собственной смазки вещи в сторону. Туда же полетела футболка младшего. Наготы Юнги никогда не смущался, но проницательный взгляд омеги перед ним всё-таки невольно заставил, может, из-за небольшой растительности на собственном пахе, когда Чимин там свой взгляд задержал дольше нужного. На лице Мина неловкость никак не выражалась, возможно, шея покраснела, хотя это можно удачно списать на сексуальное напряжение. Его член немного побаливал, он твёрдый и стояло так, как никогда не бывало даже в самую безболезненную течку, и данный факт проигнорированным другом не был. У Чимина плоть была совсем на немного меньше, а ещё Чимин по-особенному быстро намокал в головке. Когда Юнги вновь хотел собрать эту жидкость своим ртом, его резко притянули к себе. Чимин вдруг обнял его за шею, уткнулся носом под челюстью и боязливо обхватил его член, приставляя его к своему отверстию и поднимая свои колени выше. Поразительные ощущения, и Мин забеспокоился, что со своими эмоциями не в силе справиться. Он обнимал Чимина, совсем недавно думая о нём, как об очаровательном друге, с которым можно болтать даже об им нелюбимых сплетнях. И то, что Мин когда-нибудь попробует на вкус чужие губы, так внезапно сбило с толку. Сейчас он как будто переполнен бескрайней надеждой и томным счастьем, которым найти выход было трудно. Когда Юнги плавно вошёл, он не уставал расцеловывать чужое лицо, нахмуренное из-за ощущения необычной наполненности живым членом. Мин с Чимином нежился, разгуливая пальцами по форме надломленных бровей, по прикрытым векам, где ресницы стали покрываться влагой, и по приоткрытым губам, в паре миллиметров от которых были его уста. Их дыхания стали смешиваться, как и глухие стоны в пустой комнате. Чужая смазка липла паутиной к бёдрам Юнги, когда он толкался глубже и сильнее: Чимин неумело подмахивал, в спине выгибался и слепо тыкался ему в рот для небрежного шумного поцелуя. Сердце у обоих ускорилось от их общего желания догнать удовольствие, что Мин совсем и не заметил, как за его влажную ягодицу случайно схватились, размазывая теперь уже его смазку до самой поясницы. Пак его слегка поцарапал, впиваясь крепко в напряжённые мышцы, когда своими также сильно обнимал Юнги изнутри. Вскоре настигающий оргазм в сладком спазме стал щекотать их животы, и даже когда тело Юнги липкое от пота, ломило в лёгкой боли, он не останавливался. Вид того, как Чимин был близок, мотивировал его ускориться с тихим шипением напротив пухлых губ. Те раскрылись со стоном, когда толчки стали совсем немного грубыми и глубокими. У Чимина в глазах туман был, а его расфокусированный взгляд вдруг замер вместе с дыханием, когда тем временем бёдра и влажное нутро, всё ещё стискивающие стенками твёрдую плоть, задрожали. Юнги совсем не думал, что оргазм небезразличного ему человека будет настолько обворожительным. Он может чужое удовольствие слышать, видеть, запечатлев подробно в своей памяти, подписав воспоминание как «самое лучшее», и прочувствовать всем своим телом. Между их животами потекла горячая сперма Чимина, которая понемногу растиралась на их коже, потому что Юнги плавно двигаться не прекращал. Омега с прикрытыми глазами на его члене заметно расслабился, но грудь всё ещё часто вздымалась. Мин хотел тоже кончить, в тепле Чимина, в его жаре и непривычной для него влаге. Этот опыт для него тоже первый. Он искренне надеялся на то, что младший его остановит, если он ненароком переборщит. Опьянённо ароматный омега слишком чувствительный для продолжения, но даже в таком послеоргазменном состоянии Чимин смог прочесть чужое немое волнение. — Ты можешь устроиться поудобнее и воспользоваться мной, — Чимин заговорил совсем тихо, всё по-прежнему мягко улыбаясь, может, ещё немного устало вздохнул, но это утомление на вкус сладкое. Юнги в нём был ещё очень твёрдым. — Так не хочу отдаляться от твоих губ, — пожаловался старший в ответ. Его член входил медленно, прежде чем полностью остановиться, носом уткнувшись в порозовевшую щеку друга. Чимин на нём непроизвольно сжался. Юнги от этого замычал ему в ухо. — У нас есть ещё целые две ночи для поцелуев. Эти слова вызвали в Мине волну томного удовольствия из-за робкой надежды, что Чимин хотел с ним так прекрасно провести время с поцелуями и в объятиях друг друга. Вряд ли Пак стал бы это говорить, ничего не чувствуя к нему. Он бы обещать не стал. Когда Юнги резко столкнулся с губами напротив, Чимин испуганно охнул ему в рот, но тут же подстроился под быстрый темп, обхватив своей ладонью лицо Мина, чувствуя ею то, как жадно двигалась чужая челюсть. Юнги всё ещё не мог им насытиться. Но отстраниться всё-таки пришлось, чтобы немедля соединить колени омеги вместе и приподнять ноги, уложив их себе на мокрые затёкшие плечи. Мышцы болели уже ощутимее, и обращать на это внимание он даже не думал. Мин просто стал двигаться, быстро, глубоко, сжимая в объятиях чужие ноги и целуя икры Чимина у своего лица. Младший всё ещё чувствительный, разнеженный и податливый, эти факты ускоряли приход его желанного наслаждения. И он его получил. Чимин с рваным шёпотом разрешил кончить в него: член друга снова стал немного твёрдым, семя на животе стекло по левому боку, начиная уже подсыхать, и даже этот вид распалял удовольствие ещё сильнее. Ниже младший стал ещё мокрее. Там липко, что без хлюпающих звуков тут не обошлось, и их это не смущало. Юнги знал, каково это: они омеги и для них это было естественным, и то, что у Мина между ягодиц было так же влажно, тоже никак не смутило. Удивительно, что его внутренний омега впервые не хотел быть заполненным. Его внимание было сосредоточенно только на том, чтобы заполнить Чимина. Всем: своей спермой, своим диким феромоном, своими яркими и тёплыми чувствами. Определённо, это был самый лучший оргазм за его двадцать два года жизни. С чужими ногами на собственных плечах он со стоном опустился для очередного поцелуя. Будто бы за глотком воздуха. И Чимин ему его дал, слепо отвечал с неприкрытым желанием, а ломота и напряжение в мышцах, подсыхающая смазка и пот не останавливали их целоваться ещё некоторое время. Но прибраться и привести себя в порядок они силы в себе всё равно нашли, и, разумеется, без флирта с кокетливыми улыбками и без многократных порывов прижаться губами друг к другу тут тоже не обошлось. Смущение даже не думало их беспокоить.

***

Юнги обычно всегда просыпался, прекрасно помня то, чем закончился предыдущий день. И он, раскрыв веки, не терялся в пространстве, если вдруг ночевал не дома. Чаще всего его пробуждение спокойное, и редко когда он мог позволить себе снова задремать, увеличивая риск проспать куда-либо. Поэтому даже в это утро, как только солнце приветливо коснулось его лица своими лучами, он прижался к телу в паре сантиметров от него. Его губы растянулись в улыбке, наверное, как и слипшиеся глаза ото сна. Чимин тёплый в постели, мягкий, нежный, обнажённый и тоже уже, видимо, не спящий, проводя свободные минуты в телефоне к нему спиной. — Доброе утро, ангел, — хрипло пробурчал Юнги привстав на локоть для того, чтобы подарить лёгкий поцелуй. Но не успел он прикоснуться губами к чужому плечу, как Чимин его поджал, избегая контакта. Всё эйфория лопнула как мыльный пузырь. Чимин только что оттолкнул его своим действием, и оно вовсе не было похоже на то, что младшему просто было щекотно. Юнги ясно дали понять то, что идти на взаимность не хотят. Столько мыслей, предположений вдруг возникли в его голове, что за одну из них он так и не смог ухватиться. Неужели, он что-то сделал не так? Чимин не мог так неожиданно пожалеть обо всём. Юнги с резко протрезвевшим взглядом, в котором так и кричали немые вопросы, и подозрительной болью в сердце вновь попытался прикоснуться своим поцелуем к Чимину. В нём что-то надломилось, когда его снова попытались избежать, будто он незнакомец, желающий прикоснуться к омеге грязными руками. Младший выключил телефон с характерным щелчком для айфона и шумно выдохнул носом. Они заговорили одновременно. — Чимин, всё в порядке? — Мог бы ты уйти? — Что? — Юнги словно ударили под дых. От просьбы друга стало больнее, как если бы его действительно пнули в грудь, ломая рёбра. К нему даже разворачиваться лицом не хотели, трусливо прятались, а Мин должен терпеть это одиночество, без визуального контакта, самостоятельно. Он будто пустое место. И, наверное, всё это время им и был, когда Чимин ему обещал провести две ночи вместе. Сегодня засыпали они в объятиях друг друга, вдоволь перед этим нацеловавшись после совместного душа, и планировали это повторить в следующую ночь. Юнги грезил о том, что эти выходные позволят им друг с другом сблизиться, довериться ещё больше, совсем без какого-либо намёка на то, чтобы заняться сексом ещё раз. Просто беседуя больше, возможно, обсуждая то, что произошло. Разложить всё по своим местам и как-то взять ответственность, например, предложив отношения. Ему эту надежду подарили так искренне, что он доверился настолько сильно, что все внутренности ноют, вместе с душой, когда ему в результате ничего не дали. Не может же быть, что Чимин посчитал, что всё это было ошибкой? Пак смышлёный, он так глупо бы не поддался искушению ради секунд оргазма с другом, которого можно будет потерять навсегда. Юнги не стал бы этого делать, не рискнул бы, но Чимин был первым, кто его поцеловал. Он, конечно, верил в то, что из-за своего небезразличного отношения, из-за его жажды больше касаться младшего, Пак бы всё понял и ответил бы чем-то. Так всё, собственно, и произошло. Им оставалось всего лишь поговорить. — Прости, что так внезапно, — голос Чимина стал подозрительно дрожать. — Но мне нужно побыть одному. Правда. Теперь он слышит интонацию, это не бездушные буквы, которые анализировать сложнее всего, но чтобы окончательно понять, простого голоса ему мало. Юнги нужно увидеть Чимина, а не его гладкую спину, что так упоённо расцеловывал этой ночью. — Ангел, расскажи, что случилось? Я тебя как-то огорчил? Он не терял надежды, снова попытался прикоснуться к другу, хотел развернуть и посмотреть в наверняка влажные глаза, утешить, обнять, поцеловать уголок губ, но ему вновь это сделать не позволили. — Просто можешь, пожалуйста, уйти, — сипло. — Я обязательно напишу тебе позже. Феромон Чимина на вкус был горьким, омега расстроен чем-то не меньше Мина. У Юнги ком в горле, большой такой, что собственные слёзы в обиде стали поблескивать в глазах. Пришлось запретить себе их ронять. Он будет терпеливым, понимающим, и дальше наивно оправдывать Чимина. Возможно, другу нужно время всё обдумать самому, понять свои чувства к произошедшему без свидетелей. Юнги не хотел вмешиваться уговорами и расспросами, вдруг только оттолкнёт ещё сильнее, чем оно сейчас есть. Он даст то, чего от него просят. — Мы же ещё поговорим? Потом расскажешь мне, что произошло? Ему нужно узнать. Срочно нужна ещё одна маленькая надежда. — Конечно.

***

Следующий день был самым худшим выходным для Юнги. Ночь была бессонной, и если даже он засыпал, то вновь пробуждался, уставившись в потолок, пока в его голове громко вертелись мысли. Провёл воскресенье в молчании. После встречи с Чимином не было и дня, когда он так долго находился в тишине. Он не стал писать ему. Навязываться было всё ещё крайне неправильно, ему хотелось в это верить. Однако для него, по правде, эта сдержанность оказалась пыткой. Ничто его не смогло отвлечь от переживаний и ужасных предположений по поводу чужого поведения, но, как бы это ни было, он старался слишком в этом не утопать. Они обязательно всё обсудят. yoon: всё хорошо? как сдал экзамен? jimin: нормально Юнги всё же не смог сдержаться, написал в первый же день последней экзаменационной недели. Чимин ему ответил сухо, кратко, спустя только девять часов, ближе к вечеру, и больше не писал. Друг другу они ничего больше не сказали. Младший сразу пропал из сети. Раньше Чимин звонил Юнги первым, потому что уснуть не мог без беседы по душам. Эти внезапные перемены пугали, а сердце ныло словно его прижгли раскалённым прутом. Постепенно в Мине разрасталась обида. Он чувствовал то, как горечь, печаль и разочарование, наверное, к себе самому, наслаивались на этот шар неприятных эмоций, увеличиваясь всё сильнее в размере. Юнги динамил близкий ему человек и избегал его в стенах университета. Он хотел подловить Чимина, но не смог, не нашёл. Между экзаменом давали день на перерыв и подготовке к следующему. Уже в университете Юнги снова решил испытать удачу. yoon: может, встретимся сегодня? jimin: не могу занят прости Юнги поднял от экрана свой грустный взгляд на контейнеры с едой. Утром он приготовил им обед в надежде, что как раньше они вместе перекусят в окружении книг и приятной тишины университетской библиотеки. Вздох вышел слишком громким. Аппетита не было изначально, всего-то очень хотелось Чимина накормить, поухаживать, как он делал это буквально несколько дней назад, и убедиться в том, что друг будет сыт. Пак, когда действительно занят, ни о чём другом не может думать, и ко всему прочему сильно утомляется, ведь учёба ему даётся не так просто, как, например, это выходит у Юнги. Совсем немного утешало то, что Чимин хотя бы отвечал ему. Ещё не всё потеряно.

***

— Мне больше нравилось, когда ты со своим хорошим настроением меня хуесосил, — Хосок беспокойно осмотрел друга. Юнги был в подавленном состоянии, возможно, стал ещё бледнее обычного, даже косметика не помогла скрыть изъяны утомления. Есть всё также не хотелось, он пихал в себя еду, лишь бы получить хотя бы какую-нибудь дозу энергии. Последний день окончания семестра: Чимина Юнги так и не смог увидеть. — И мне совсем не нравится твоё тухлое лицо. — Хосок, прошу, давай без этого. Юнги всё же откинул на поднос палочки. Его сейчас будто стошнит. — Да ладно, с кем не бывает. Меня тоже, если помнишь, поматросили и бросили, и жив, как видишь, — затронул он тему о Чонгуке. Резкий удар о стол оказался слишком громким. Хосок испуганно подлетел на своём стуле, а какая-то часть студентов обратила на них внимание, ненадолго затихая. Юнги пытался сдерживать в себе злость, он не хотел вестись на провокации друга, но чужие слова задевали, пусть Чон и не думал делать это намеренно. Рука от удара с твёрдой поверхностью ныла. — Ещё слово, Хосок, я, правда, тебе втащу. — Хён, извини, я не думал, что тебе… — Просто молчи, — Юнги не хотел его слушать, хотя провинившийся взгляд напротив всё-таки его пыл сбавил. Хосок просто по-другому не понимал, пока его не тыкнуть носом в свою же лужу. Причина того, почему Юнги с ним всё ещё общался, до сих пор не ясна. Наверное, альфа искренен во всём, и это незамеченным не осталось, пускай он и подкалывал постоянно, когда это совсем неуместно. Вибрация телефона от входящего уведомления снова спасла альфу. Мин будто очнулся от недоброго сна и с надеждой взялся за свой гаджет со стола. Новых сообщений от Чимина так и не пришло: последнее, о чём Юнги у него интересовался, не простудился ли младший. На улице заметно холодало. Всё, что отправили ему в ответ, это краткое «нет». Рёбра трещали от вида их скудного диалога. Чон издал странный звук, видимо, сообщение пришло ему, а не Юнги. — Что за херня? — вопрос от альфы прозвучал риторически. — Как ты умудрился с первого места скатиться на девятнадцатое? Мин от услышанного только глубоко вздохнул. Он совсем забыл про рейтинг. Винить Чимина он даже не думал, но именно ради этого человека он пропустил некоторые лекции и практики, а отсутствие на занятиях значительно отнимало баллы. Младший, конечно же, не знал. Юнги лгать никогда не любил, но маленькому другу просто недоговаривал, поэтому это было не в счёт, когда, например, на вопрос «у тебя закончились пары?», он отвечал уверено «да», но не уточнив, что не все. Глупо, да, однако это было для него единственным оправданием, чтобы совесть его не сгрызла до самых костей. — Чимин так вообще на сто шестьдесят девятом, — Хосок прыснул под нос, и Юнги бы сказал, что тот придурок, раз смеётся с цифры как подросток, но это сейчас последнее, что его волновало. — Быть такого не может. Внимательнее смотри, — серьёзно проговорил Юнги. Неприятная тревога стала подозрительно растекаться под его кожей. Нога под столом привычно затряслась. — Его имя единственное в списке. С Чимином что-то случилось? Ведь не может же быть так, что последние экзамены младший не сумел сдать по причине того, что между ними произошло. Настолько подавлен, что даже высокие баллы за семестр, ради которых он так убивался, стали ему безразличны? Мин этому никогда бы не поверил. Юнги лично был свидетелем того, как его маленький друг готовился, советовался, волновался. У Чимина не было не единой плохой отметки, на парах присутствовал и даже брал дополнительные задания, а теперь он даже в первую половину списка не вошёл. Юнги не знает, что чувствовал, но это, определённо, ужасное ощущение, будто под удар несправедливости попал он сам. — О, твой ненаглядный явился, — Хосок кивнул головой за спину Мина, и даже не удостоверившись правдивы ли слова друга, Юнги подорвался с места. Чимин направлялся тоже в его сторону и улыбался, совсем не так ярко, как было раньше. Эта улыбка будто приклеена, а глаза настолько печальны, что у Мина что-то в груди ухнуло. Он так давно не видел омегу, так соскучился, и помочь не знал как, с чего начать разговор и чем закончить его, чтобы после не рассыпаться на месте как руина. Много вопросов, из-за которых голова кругом до тошноты. Они остановились друг напротив друга. — Ты всё ещё можешь обнять меня, а потом мы бы могли вместе покушать, если ты не ел ещё. Сердце из груди рвалось наружу. Юнги в смятении от того, что происходило. Чимин ведь его избегал. Почему он ведёт так, словно всё у них хорошо, пусть и неубедительно совсем? Обнять всё же Юнги очень хотел. Он притянул его и уткнул лицо к себе в плечо. — Сильно не раслабляйся. Сейчас я тебя буду допрашивать. В последний день семестра он дал себе слово, что найдёт Чимина, но вышло немного иначе, в итоге нашли его, что тоже очень хорошо. И Юнги был готов, снова надеялся, поэтому контейнер с едой был у него в сумке, ожидая своего выхода. Понимая, что их встреча будет не такой же безмятежной, как было ранее, а напряжённой, он заварил для такого случая чай из мелиссы, правда, он совсем не помогал. Столовая это не их излюбленная библиотека, но сейчас народу не так много, поэтому она всё равно сошла для личной беседы. Чимин постоянно кушал еду Юнги с неприкрытым удовольствием, но, видимо, не сегодня. Одноразовой вилкой Пак ковырялся в салате. Ни у Мина, ни у младшего аппетита не было. Совместный обед просто стал поводом разбавить атмосферу. Выходило пока что так себе. — Ангел, прошу, расскажи мне, что происходит? — Юнги прошептал это слишком внезапно и отчаянно. — Я бы попросил прощения. Но мне нужно узнать причину твоего отношения ко мне. Чимин поднял на него усталый взгляд, а Мину так неприятен тот факт, что его друг в таком состоянии. Ему смех чужой нужен, задорный лепет и счастливый блеск в глазах напротив. — Вина лежит только на мне. Я просто хотел самостоятельно разобраться в своих проблемах, — он пальцем играл с крошками от булочки, тоже принесенную старшим, уставившись в еду перед носом. Снова глаза прятал. — Это как-то связанно с тем, что ты потерял лидирующее место в рейтинге? — вдаваться в подробности Юнги не стал, наверняка Чимин в курсе, насколько низко упало его имя в списке. — Ты ведь старался, мог не спать ночь, заучивая то, что уже знаешь, пропускал завтраки и обеды. Даже мне от этой мысли так больно, и я не верю, что ты этого хотел и так просто смирился, — он на секунду замолчал, затаив дыхание. — Что-то же случилось, так? Преподаватель на экзамене завалил? Или, я не знаю, всё же не выучил что-то? Такого быть не может, чтобы Чимин что-то не выучил, Юнги лично видел то, как тот бубнил себе под нос записанные дословно каждые лекции. Ничего из этого в целом не могло произойти. Пака любили многие, уважали, пошли бы на уступки в случае какого-нибудь казуса, так как омега писал очень хорошие статьи для университетского сайта. Юнги подобным даже за три года обучения не занимался, не то, что друг, который, скорее всего, был оценён не по справедливости. По правде говоря, Мину претило даже думать о таких предположениях, не то что озвучивать, рассуждая бессмысленно вслух. Поток ненужных вопросов лился непроизвольно. Наверное, он надеялся, что сдержанность друга дойдёт до предела, и тот с ним поделится всем тем, что произошло за эту вечную по ощущениям неделю. — Всё хорошо. Да. И чувствую себя более чем нормально, — ломанная улыбка Чимина резала глаза Юнги. Омега, который казался сейчас таким крохотным, на заданные вопросы отвечать даже не думал. — Так что в этом нет ничего страшного. — Чимин… Имя вырвалось совсем случайно, когда Юнги увидел подозрительный блеск в тёмных омутах, совсем не тот счастливый, который так хотелось видеть. — Главное, я сам разобрался с трудностями. Поэтому мне не обидно. Из кончиков глаз, пара крупных слёз неожиданно сбежала на щёки: подбородок Чимина совсем слабо задрожал. А у Юнги будто задрожало сердце, пальцы вместе с ним и хриплый голос. Он так хотел омегу к себе прижать, но не мог. Мозг заторможен для выполнения элементарных действий, его абсолютно всё тело подводило в самый важный момент. — Совсем… совсем не обидно, — прошептал Чимин. Было очень тихо, словно они в закрытом маленьком пространстве, где слышен был бы самый неприметный шелест ресниц. Юнги уверен, что своим слухом уловил, как капля слезы Чимина разбилась о стол, разорвавшись на маленькие бисерины. — Выкладывай. После его недоброго тона атмосфера вдруг поменялась. Волнение, сопереживание, горечь, печаль в миг оказались в кулаке возникшей за пару секунд злости. Юнги зол на Чимина, наверное, впервые, и зол на всех тех, кто заставил его друга так грустить. Ярость в нём всегда сидела долго, смиренно выжидая нужного момента, и даже когда родители с ним во многом не соглашались, ругались с ним, переходя на унизительные подзатыльники, она выходить не намеревалась. Для него такие эмоции необычны, крайне редки, и феромон этого негативного чувства из него исходил горьким, как самый горький вкус кофе, ещё которого не существовало в мире. Чимин, видимо, учуял это, слабо шмыгнув от слёз носом и потом задышал тяжелее и чаще. Пак быстро протёр щёки, скрывая своё некое проявление слабости. То, как на него смотрел старший омега, было впервые, это, безусловно, пугало, ведь Юнги был настроен на то, чтобы по-настоящему съесть его, вгрызаясь безжалостно в горло перед трапезой. — Не могу сказать сейчас, но я уладил дело. Так что, не волнуйся, пожалуйста. Лучше давай поговорим о чём-нибудь другом, сменим тему. Мы так давно не виделись, — он в надежде на согласие обнял своими ладонями руку Юнги. Мин сжал пальцы в кулак, пряча их от того, чтобы чужие с ними не переплелись в замок. Раньше они всегда так делали. Вместо этого, Юнги решил проигнорировать тепло маленькой ладони и совершить ошибку. — Если не расскажешь мне, я прекращу с тобой контактировать. Чимин замер. Это была самая откровенная манипуляция, и Юнги её так ненавидел, ту, что бесчисленное количество раз встречал на своём пути. И себя ненавидел за то, что осмелился эту ложь озвучить. Он бы не смог, конечно же: будет тем, кто первый приползёт на коленях. Всё, от чего он сейчас отталкивался, это от чужих чувств — насколько Чимин им дорожит, в душе моля о том, чтобы тот сдался и попал в эту жестокую ловушку. Переварив сказанное, Чимин испуганно приподнял брови, рот приоткрылся, а в итоге сказать ничего не смог. Мягкая кожа рук младшего перестала греть тыльную сторону ладони Юнги. — Раз я тебе за всё время не внушил доверия, то лучше разойдёмся. Он ужасен, так ужасен. На месте Чимина Юнги бы давно встал и ушёл самым первым, причём не забыв стукнуть по лицу, потому что к чёрту таких людей, добивающихся своего таким хладнокровным способом. Хотя, на самом деле, Мин искренне считал, что они близки, ближе чем кто-либо был за всю их скромную жизнь, пролетевшую в окружении книг и учёбы. Ближе чем те, кто дружили с детства. Для них эти почти полгода растянулись по времени на лет двадцать. Чимин всегда говорил, не поспевая за собственными мыслями, делился секретами, переживаниями, жаловался на то, что мама ему часто звонит, чтобы спросить, нет ли проблем с пищеварением и как часто ходит в туалет. Юнги знал, что, действительно, у Чимина в детстве были такие проблемы со здоровьем. Не стеснялся его, делился с ним не только своими тайнами, но и был тем ещё сплетником. Ради друга, Мин даже сделал исключение, что не все такие люди, распространяющие не основанную на фактах информацию, конченные придурки. Ради этого человека он пошёл против своих принципов, отчего появились двойные стандарты, где был Чимин, которому можно всё, и другие, которым можно ничего. — Проект, с которым ты мне помогал… Тем утром мне написал Ким Киджун, я его отдал ему. Чимин поджал губы. Не это Мин был готов услышать, даже близко не было мыслей о подобном, но это имя он восполнил быстро, трудно забыть сына директрисы их университета. — Почему ты раньше не сказал? — своё рычание Мин не контролировал. — Он угрожал тем, что отчислят меня за жалобу и тех, кто поможет мне в этом, тоже. Что мне оставалось делать? — тараторил так, будто если не оправдается, то его строго накажут как ребёнка. — Всё равно рассказать мне, — сердито и грубо. — И что бы ты сделал? — Чимин вдруг выпустил свои иголки. Брови нахмурил, когда глаза вновь скапливали влагу, теперь уже от обиды. — Тебя бы с позором выперли, как и меня. Я не хотел тебя подводить. Отмоталось бы время обратно, снова так и поступил бы. Юнги тяжело выдохнул, ладонями накрывая своё лицо. — Мой отец спонсирует этот университет. Выперли бы всех вместе с директором и Киджуном, но не нас точно. Чимин удивлённо уставился на него. Для него, выходит, это информация оказалась совсем новой. Юнги не скрывал этого факта от Чимина, если быть точнее, он этот факт просто время от времени сам забывал, чтобы делиться им. Но наверняка друг его знал точно, что семья Мина немерено богата, а наследство, карьера, статус сыграли свою роль. И не сказать бы, что им времени не хватило обсудить все темы мира, просто как-то не затрагивали тему финансов университета, потому не вспоминал. Хотя оборудования, что обещали заменить на спонсируемые деньги его родителя, всё так же не заменили. Руководители заведения наверняка пихали всё в свои карманы. Даже если это было и так, то дела отца были делами отца. Юнги не лез, слушал на семейном застолье поверхностно, и ему было этого очень даже достаточно, но с родителем он договорился заранее, чтобы кому попало не трепался об этом: хотели оставить в тайне от общественности. Беспокоились, что преподаватели и окружающие будут с ним крайне снисходительными, зная, что он сын верховного судьи, что по воле доброй помогал развивать университет будущих адвокатов и прокуроров. Чимин всё знал, кроме финансирования, и это смешно, что всё так по-глупому вышло. Но если бы даже он и был в курсе, рассказал бы обо всём Юнги? Доверился бы и попросил бы помощи в то утро, в которое они проснулись вместе, кожа к коже? Они бы вместе смогли всё решить до того, как Чимин оказался на сто шестьдесят девятом месте. Стечение обстоятельств подвели их к такому итогу, ситуация казалась абсурдной, но логичной. Юнги мог Чимина понять, его желание впервые разобраться с серьёзными трудностями самостоятельно, пускай и таким жертвенным способом, когда обычно родители делали за него совершенно всё. С первого курса Чимин пытался жить как взрослый и, хорошо зная Юнги, ничего ему не сказал: старший ведь вмешался бы, и это чистая правда. Близкие люди на то они и близкие, чтобы выручать. Не беспокоясь о своих контейнерах с одинокой недоеденной едой, Мин встал со стола, зашагав в сторону выхода. Он настроен серьёзно. Чимина он ценил настолько, что полезет на рожон с чистым удовольствием в паре со злостью. — Куда ты? — успело прилететь ему в спину. Голос Чимина был испуганным и робким, что сердце сжалось до размера песчинки. — Ты же вернёшься ко мне? Куда Мин денется? Иногда Чимин такой смышлёный, а иногда на простые вещи смотрит с большими вопросами в глазах. Юнги резко развернулся, он не так далеко ушёл, поэтому настиг друга быстро. Чимин вздрогнул, когда перед его лицом так близко оказалось чужое, и вздрогнул второй раз, когда его щеки нежно коснулась рука, а губ трепетный поцелуй Мина. Людей было не так много: на двух омег всем было плевать, по крайней мере, в это хотелось верить и дальше. Но эти мысли пропали сразу, как Чимин жадно обнял его за шею, притягивая к себе ниже. От такой неожиданности свободная ладонь старшего соскользнула на столе. — Впредь доверяй мне все свои проблемы, ладно? Ему кивнули в ответ, возвращаясь вновь к нежному поцелую. Теперь Юнги выяснил, что Чимин всё это время его не избегал. Он просто был занят, ведь пришлось написать заново проект за пару дней до сдачи, когда на деле требовались недели. На душе стало легко, но будет определённо ещё легче, когда Юнги завершит ещё одно важное дело.

***

Удар вышел ощутимым, вместе с подножкой, которую Юнги после удачно поставил. Костяшки заныли от боли. Видимо, немного промазал и коснулся чужих зубов. На самом деле, у альфы почти получилось среагировать и увернуться от его замаха, но всё равно ему от омеги прилично прилетело в челюсть. Туалет был самым близким помещением, в которое Юнги смог затащить Киджуна. — Ты охренел? — Ким зажмурился на затоптанном полу, выгибаясь в спине от боли. Мину повезло, что альфа по природе вышел некрупным, который к тому же ещё щуплый с достаточно противной физиономией. Злость в омеге громко бурлила, глядя на этого человека. Была бы его воля, он бы это лицо размазал на своей подошве. Нагнувшись к перекошенному парню, он схватил за ворот чужой рубашки и зарычал. Долго церемониться Юнги с ним не собирался. — Прежде чем угрожать моему омеге, тебе следовало посмотреть, кто стоит за его спиной, — альфа даже не пытался рыпаться, с непониманием уставившись на него. — И время от времени интересуйся делами матери, тогда знал бы, что сын верховного судьи, спонсирующий это заведение, находится перед тобой. — Да отпусти ты, — Ким очнулся, набравшись силы, оттолкнул его и встал на ноги. Но с беспокойством всё равно спросил. — Что ты хочешь от меня?

***

Киджун определённо испугался, и долго ожидать с его стороны действий не пришлось. По-видимому, гордости у него не оказалось, что сыграло Юнги на руку. Хотя для того, чтобы пикать что-то в ответ на угрозу — что всей семье могут накинуть пару лет в суде — нужно быть настоящим придурком. Всё решилось тихо, и даже когда впервые за всё время существования в университете рейтинга, список результата вдруг переопубликовали, никто не бунтовал, наверное, из-за ярко красной подписи, что по причине не соблюдения академической честности провели повторное вычитание баллов. Имени виновника отмечать, конечно же, не стали, но извинились и пояснили, что студент будет наказан. Естественно, Кима отчислять не будут, и, вероятнее всего, семья даже не попыталась вставить сыну мозги. Юнги на самом деле без разницы, поскольку для него главное то, что Чимин снова самый лучший на их факультете. Победа Мина в чужих удивлённо распахнувшихся пухлых губах и в глазах, с очаровательным пьяным блеском в них. Список опубликовали только вечером, пока они ужинали в их любимой шашлычной. Бутылка соджу стала их подругой на вечер. Решили так провести время, зная прекрасно, что можно было обойтись и без алкоголя. Чимину просто приспичило побунтарствовать, Юнги с ним за компанию. — Твоих ведь рук дела, — он с улыбкой отложил телефон. — Я как будто с гангстером общаюсь. В глазах Мина Чимин был ангелом, и Юнги совсем не прочь быть для него криминальной личностью. Рассказывать, что произошло после их недолгой разлуки в университете, Юнги другу не стал, не сегодня, потому что он на Чимина решил некоторое время держать обиду. Но та была совсем несерьёзной, ребяческой, всё что Мин делал, только хмуро обнимал омегу, пока тот был рядом, держал с обиженным выражением лица мягкую ладонь, что так крепко и радостно его даже сейчас сжимала. Не только он один скучал. — Долго ещё дуться будешь? Прекращай. Юнги медленно пил из рюмки, закатывая глаза кверху. Для вида нужно дольше продержаться. На улице прохладно, но спирт как будто и вправду согревал. Они скоро должны искать более тёплое место, уличная палатка уже не подходила для долгого просиживания пятой точки. — Ну, значит, и я тоже обижусь за то, что ты в споре поддался. Теперь Юнги на двадцатом месте. Настроение у Мина в самом деле хорошее, раз соджу на языке казалось сладким. Он довольно зажмурился от последнего глотка, отвечая. — С чего ты взял, что я поддался? — Тогда ты ответь мне сам. Поддался? — Да, и с превеликим удовольствием, — признался он. Чимин засмеялся с куском баранины во рту, а Юнги каждый такой миг пытался ловить, засматриваясь на то, как растягиваются губы напротив, как глаза прищуриваются из-за давления щёк, приподнятых из-за широкой улыбки. Мин по уши влюблён. Чимин это уже знал, потому что очевидно. Они за ужином успели многое обговорить, всё, что чувствовали, начиная от неловкости, счастья, до обиды и страха потерять друг друга. Чимин со своего первого сообщения положил на Юнги глаз, а старший омега немного раньше. Теперь они официально ответственны за общие отношения, которым решили дать шанс, держась за руки так крепко, как никогда. Юнги от осознания всё ещё не отошёл, бабочки в нём до сих пор резвились. Впредь Чимин его омега. — Ты мне должен желание за проигрыш. — Всё, что только хочешь, ангел. Чимин с хитрым взглядом наклонился через небольшой стол к нему ближе. От него повеяло флёром фруктового алкоголя, когда мягкие губы коснулись его холодной мочки. — Мне на днях новую кровать завезли. Хочу, чтобы мы её вместе сегодня испытали.