Открытка

Вдох. Выдох. Чарли дышал судорожно, стараясь выровнять дыхание. Он закрывал свой рот ладонью, стараясь уменьшить количество шума, производимым им. Дю’мет шёл за ним по пятам, и Чарли только чудом удалось спрятаться. Держась руками за нижнюю стабильную конструкцию конвейера, и пытаясь выровнять свой корпус тела, которое опасно заваливается вперёд, Чарли пытался поставить ноги обратно, которые то и дело срывались с узкого выступа. Еле-еле успев закинуть ноги на выступ, мужчина откинулся назад, прислоняясь горячей от адреналина спиной к холодному кирпичу. Как раз вовремя. Послышался шум открывающейся двери, и сердце Лоннита ушло в пятки. Сердце так и норовило выпрыгнуть из грудной клетки, судорожно вздымающейся в приступе животного страха. Живот сводило от адреналина, ноги вытянулись по струнке, во рту пересохло. Скрип колес и легкое периодическое хмыканье убийцы нарушили относительный покой директора, и тот зажал себе рот ладонью. В перемалыватель отправились коробки с оборудованием, которое стоило немалых денег. Где-то в глубине души Чарли, словно из под огромного слоя льда – так же гулко и туманно, раздавался голос, говорящий о том, что теперь его компанию точно выселят из офиса. Особенно, с такими непокрытыми долгами за оборудование. Дю’мет словно что-то напевал под нос, так как это не было даже отдалённо похоже на речь; словно он хмыкал в разных нотах. Мотив был трудно угадываемый, да и мелодия сейчас меньше всего волновала Чарли. Скрип колес отдалялся, и мужчина позволил себе вдохнуть заново, опуская руку. Вполне опрометчиво, так как прямо над его головой раздался звук тяжелых шагов. Грантем остановился, словно думал о чем-то. Или прислушивался. Лоннит в панике зажмурился, задерживая дыхание и пытаясь успокоиться. Шаги медленно раздались вновь – убийца удалялся в другую комнату. Режиссёр наделся, что там есть ещё одна комната, или хотя бы обходной путь. Не хотелось столкнуться с ним ещё раз, заведомо зная, что он умрет. Когда дверь с металлическим скрежетом закрылась, мужчина выдохнул расслаблено; его колени резко перестали держать тело, и он аккуратно присел, переводя дыхание. Развернувшись так, чтобы высмотреть в железном навесе выемку, мужчина вдохнул, выдохнул и выставил руки на железный пол так, чтобы подтянуться. Кряхтя и ругаясь, мужчина подтянулся и перевалился через ограждение, опираясь на колено, и пытаясь встать обратно. Он успел задеть рукой острый край, и теперь руку неприятно жгло, а рукав рубашки медленно окрашивался розовым. Стоило Лонниту встать и отдышаться, как дверь с шумом открылась, и за ней возник Дю’мет, стоящий в шоке, с открыткой в руке. Директор, в позе испуганного рака, смотрел на мужчину, и судорожно думал, что же ему делать. Есть вариант сбежать с правой или с левой стороны от него, и Чарли уже думал побежать, как вдруг Грантем начал двигаться в сторону режиссёра. Лоннит дернулся влево, и Дю’мет сделал финальный рывок, как дикая кошка, накидываясь на мужчину, поднимая последнего и припечатав бедром к панели управления конвейером. Заломив руки Чарли и подтянув их вверх, Грантем добился болезненных звуков со стороны Чарли. Скорее всего, Лоннит не хотел терять свой облик перед лицом смерти, и не позволял себе чрезмерных эмоций даже перед тем, кто может вогнать в него нож. Или сбросить на конвейер, чтобы потом тело и кости Лоннита превратились в фарш. Или превратить его в аниматроника. Пока он живой – записать его реплики, сочащиеся ужасом и криками о помощи; вырезать глаза, очистить ротовую полость от всего, что только возможно вырезать, не разрезая лицо мужчины. Дю’мет, однако, особо никуда не спешил. Лишь сильнее тянул и зажимал руки, предоставляя тягучую и невыносимую боль мужчине. Режиссер еле сдерживал слезы боли, сжимал зубы и кусал губы. Лезвие топора опасно холодило кожу сквозь два слоя одежды, и Лоннит поежился. «Сука, сука, сука», - крутилось в голове мужчины, когда рука сжалась на горле, пока что, не сильно прекращая доступ кислорода в тело, - «что же делать? Почему я всё ещё никак не могу найти всех остальных?». Рука, сжимавшая топор, сильнее надавила на оружие, и Чарли мог чувствовать остроту и хорошее состояние инструмента пыток. Другая рука на шее сдавливалась с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Мало того, так ещё Дюмет держал Чарли так, чтобы в любую секунду его можно было сбросить на конвейер. Когда в глазах начало темнеть, у мужчины из-за недостатка кислорода начали подкашиваться ноги, но он старался держаться крепко. Но довольно сложно это провести, когда руки уже перестали ощущаться – кровь перестала в них поступать; к голове тоже скоро перестанет поступать кровь, и мысль о том, чтобы сейчас наклониться вбок вместе с Грантемом и упасть в перемалыватель – не кажется такой странной и абсурдной. Он задыхался, медленно бледнея, и его конечности переставали слушаться хозяина. Когда в способности видеть остался один глаз, а сердце уже еле-еле билось, легкие практически остановились, Чарли открыл рот, в желании сказать напоследок хоть какое-то слово. Но судя по тому, как резко пропала хватка с горла – он сказал что-то из ряда вон выходящее. Чарли упал на колени, практически выплевывая из себя лёгкие. Встав, он повернулся и увидел, что Грантем резко от него отшатнулся назад. Мужчина вдохнул воздуха, как рыба, и закашлялся. - Зачем, - шепотом между кашлем спросил мужчина, - зачем ты убрал руку? Тебе же не терпится меня убить, да? – прохрипел режиссёр. Грантем стоял с таким удивленным взглядом, что Чарли испугался за то, что он успел сказать. Хоть большую часть лица убийцы было не видно, Лоннит мог поставить весь свой бизнес на то, что у него подняты брови и приоткрыт в удивлении рот. Рука, державшая топор, медленно открылась, и топор со звонким звуком упал на каменный пол. - Что? – Лоннит уже вернул себе и свободу действий, и откашлялся, возвращая свой голос, - что же я такого сказал? Чарли быстро огляделся, и отступил от конвейера, в соседнее помещение. Оттуда, кажется, и пришёл убийца. Дюмет шагнул вперед, сразу сменив взгляд. Он стал тяжелым и не нёс в себе никакой надежды на спасение. Чарли сглотнул в панике и попятился быстрыми маленькими шагами назад. Грантем делает шаг вперед – Чарли делает шаг назад. Выходя из комнаты с конвейером, Чарли чувствует себя в чуть большей безопасности. Фартук с пятнами крови на нем было последним, что мужчина успел заметить перед тем, как оказаться прижатым лицом к стене. Ледяные руки вызывали у Чарли мурашки по всему телу даже сквозь рубашку и жилетку. Нож, упирающийся в поясницу острием лезвия, очень опасно намекал на то, что будет с ним, если Чарли попытается убежать. Рука сжалась на шее, но не так сильно, чтобы заставить её обладателя задохнуться от ишемии всех органов сразу. - Боже мой, - с испугом прошептал Чарли, ощущая стальную хватку на шее, - не убивай меня, пожалуйста, я прошу тебя, - голос режиссера проникся страхом и на глазах выступили слезы от возможной скорой смерти. Грантем провернул нож, протыкая жилетку и рубашку. Металл коснулся кожи, и Чарли застыл в панике и закрыл глаза, перестав дышать. Рука Дю’мета, немного ослабив хватку, сместилась выше, сжимая белую кожу под нижней челюстью. Большой палец прочно держал челюсть, а остальные четыре пальца с другой стороны создавали иллюзию капкана. Дю’мет повел руку на себя, до боли выворачивая голову мужчины на себя. Чарли, и так еле стоя на ногах, повернул голову, и в глазах резко потемнело – пережало нервы. В относительной темноте, как котенок, он судорожно бегал глазами по тому, что было видно – силуэт убийцы, очертания его шляпки и маски. Левая рука, державшая нож, плавно поднялась до затылка, и спустилась обратно так, чтобы не поцарапать, а лишь напомнить о себе. Возможность видеть снова вернулась к Чарли, и он наконец-то увидел взгляд Дю’мета, который в такой близи можно было наконец-то разглядеть. Тяжелый взгляд, как металл; темный, как мрак; холодный, как смерть, но, при этом, что-то где-то разжигающий, как искра, от которой вспыхнет пожар. Дю’мет отпустил руку с челюсти, и Лоннита по инерции развернуло обратно, и вот мужчина снова перед глазами видит стену и свою тень. Он руками упирался в стену, стараясь не двигаться от слова совсем. Он настолько боится умереть такой несчастной и глупой смертью, что вспомнил молитву, которую ему в детстве рассказывала мать. Она была такой доброй к нему, скорее всего, одним из нескольких людей за всю его жизнь, что правда любили его, а не искали в нём выгоду и не пытались самоутвердиться за его счёт. Или использовать и свалить, как Кейт, например. Интересно, как она и вся остальная команда там…. Пока режиссёр был в своих последних, как ему казалось, мыслях, Грантем успел связать ему руки его же галстуком, больно заломив их за спиной. Очень беспечно было со стороны мужчины опускаться в свои мысли, как оказалось. Опираясь лбом об стену, и то и дело, рискуя уронить очки с носа, Лоннит дышал еле-еле. Убийца, уже не держа нож наготове, держал Чарли за шею, угрожая сжать её в любой подходящий момент. Но пока мозг режиссёра никак не мог додумать, что сейчас будет ожидать Чарли. Пока ледяная рука в перчатке не расстегнула пуговицы на жилетке, касаясь согретого двойным слоем одежды живота и груди. Лоннит хотел вырваться, правда. Но пальцы угрожающе сомкнулись на шее, и у Лоннита почему-то подкосились коленки, но не от того, что было слишком мало воздуха или страшно. Нет, страшно было, и голова кружилась от недостатка, но это было что-то совершенно иное. То, что заставляет желудок обливаться адреналином, а сердце пропускать удары. Пальцы мягко, и, тем не менее, ловко и напористо, поднялись до воротника рубашки и расстегнули в одно движение все пуговицы до груди. Пальцы еле-еле касались грудных мышц, в то время как другая рука, всеми пальцами по очереди, прикладывала дополнительную силу в сжатие шеи, словно постукивала по какой-то поверхности. Он заигрывает. Когда мужчина это понял, он чуть не поперхнулся воздухом от удивления, но вместо кашля вышел полу-хрип полу-вздох. Убийца остановился, как и Чарли, замерев в полнейшем шоке. Реакция удивляла обоих. Только Чарли был в ещё больше панике, так как если даже им и поиграют, как обычно дети играют куклами, то потом его задушат. Возможно, это был бы тот тип смерти, которую бы предпочел Чарльз Лоннит. Дю’мет снова сомкнул пальцы на шее, легонько пережимая сонную артерию, и головокружение усилилось. Лоннит расслабился, еле держась на то и дело подкашивающихся коленках. Рука убийцы прошлась с нажимом по груди, пересчитала все мышцы на животе и вернулась обратно, еле заметно пробегаясь пальцами по ключицам и соскам, словно перо, летящее по воздуху. Чарльз сдавленно вдохнул сквозь зубы и спинной чувствовал, как Дю’мет улыбается. - Прошу, пожалуйста, не убивай меня, я сделаю всё, что скажешь, пожалуйста, не надо, - просил Чарли, то и дело, запинаясь от новой волны страха и легкого предательского возбуждения. Мужчина остановился, заинтересованно смотря на Чарльза. За долю секунды Лоннит успел вылезти из крепких рук и развернулся лицом к лицу со своей смертью. Чтобы хотя бы сейчас доказать себе, что он не трус. Последний стоял с таким заячьим испугом в глазах, что его даже стало жалко убивать так быстро. Дю’мет склонил голову в бок, языком тела спрашивая «например?». Мужчина в панике бегал глазами по корпусу и лицу убийцы, через раз смотря на губы. - Ну, н-не знаю, что угодно. Прошу, пожалуйста, только не убивай меня, помилуй, сделаю всё, что попросишь, - быстро скороговоркой умолял Чарли, сводя брови к переносице. Ох, как Грантему это нравилось. Волна тепла пробежалась по телу убийцы, стоило ему осознать свою власть над режиссёром. Дю’мет хмыкнул, поднимаясь рукой ко рту, размазывая по челюсти режиссёра тонким слоем кровь Чарли. Грантем прошёлся языком по кровавым разводам, то и дело, задевая губы. Чарли дергался в попытке отстраниться. Всё это ему напоминало странное изнасилование, но Лоннит с каждой минутой всё меньше и меньше был против, честно говоря. Многие факторы его жизни, в купе с инстинктом самосохранения твердили и требовали сдаться на милость убийце. Авось натянет и отпустит потом. Чарли слабо выдохнул в чужие губы, когда Грантем остановился на них. Поцелуй был быстрый и немного смазанный, но полный нерассказанного и скрытого. Как подростки на празднике, когда остались одни в закутке дома; тоже бросались друг на друга, стремясь сделать всё и сразу. Чарльз еле успевал за напором Дю’мета. Никто даже подумать бы не смог, что убийцы могут иметь массу вещей, в чём они хороши. От поцелуев, прерывающихся только ради вдыхания порции кислорода, по телу Лоннита разливалось тепло, концентрируясь в члене, что неприятно упирался в ширинку. Невероятное открытие совершил для себя мужчина в этот момент, когда ему стоило понять, что у него встаёт на поцелуи. Либо он гиперчувствительный, либо никого давно не было. Хотя откуда он мог предполагать, что губы будут его слабой и чувствительной точкой? Рука Грантема опустилась в карман фартука, достав оттуда диктофон и включила ранее сделанную запись, и до ушей Чарли донесся микс разнообразных фраз из голосов его команды. Мужчина старался вслушаться в смысл слов из динамика, но это сложно было сделать, учитывая то, как кусал его шею Дю’мет. «Не сопротивляйся», - произнёс насмешливый голос Кейт, и у мужчины в голове вспыхнуло воспоминание: они сидели в баре после хорошего выступления и Чарли долго сопротивлялся в намерениях компании выпить что-то крепче пива. «Будешь», - с вопросом послышался голос Марка. Он тогда, вроде, спрашивал, мол, не будешь ли кофе, Чарли? «Свободен», - голос самого режиссёра, когда он давал указания какому-то парню с площадки, вроде бы декоратору заднего фона. - Не сопротивляйся, будешь свободен? – переспросил в шоке мужчина, и получил утвердительный кивок. «Блять, блять, блять», - крутилось в голове у Лоннита, когда его ремень с брюк оказался на полу, звонко брякнув напоследок. Брюки оказались расстегнуты, и рука Грантема незамедлительно схватила Чарли за бедро, потянув и вжимая в себя. Мужчина отлично чувствовал стояк, вжимаемый в его левое бедро. По телу, словно его водой окатили, пробежалась волна возбуждения, заставляя желудок перевернуться. Руки убийцы быстро и напористо трогали всё, до чего можно было дотянуться. Однако прикосновения были настолько хаотичными и несвязанными, что у Чарли создалось впечатление, словно Дю’мет…. - Ты пьян? – на выдохе спросил Чарльз, закусывая губу от того, как приятно ощущались чужие крепкие ладони на его талии. Шорох диктофона и в ответ: «Нет», - голосом Джейми с отторжением. На пол слетел пояс убийцы, а вместе с тем перчатки, нарукавники и халат. Маски и котелка там не было, к сожалению Чарли. Очень хотелось бы увидеть его лицо. И потому, что (если он выживет) надо сделать его фотопортрет в отделении полиции, и потому, что очень хотелось посмотреть на лицо тому, кому отдаешься. Очень интересно было бы смотреть на весь спектр эмоций во время секса. Словно прочитав мысли Лоннита, Дю’мет поднял маску до носа, и Чарли увидел, что убийца настолько вжился в роль серийного маньяка, что тоже отращивал себе усы, но всё остальное лицо было идеально выбрито. Видную часть щек покрыл румянец, плюс это было видно по красным ушам. - Так ты один тут, да? Во всех планах, я смотрю, - режиссёр на краю смерти не мог заткнуться, так как ему было слишком страшно умирать в тишине. Мужчина хотел ещё что-то сказать, но все его слова канули ни во что, стоило Дю’мету запустить руку в белье и сжать его. Еле слышный стон разнесся по помещению, и Чарли незамедлительно закрыл рот обратно, кусая губу. Рука дернулась, и ткань галстука затрещала, но не порвалась. Предэякулят обволакивал член, и рука Грантема медленно, но, тем не менее, неотвратимо двигалась, заставляя режиссёра сдерживаться из последних сил, чтобы не открыть рот. Видимо, мужчина чего-то ждал или что-то хотел. Чарли, понимая, что его уносит далеко-далеко, за грани человеческого сознания, потянулся к лицу убийцы. Грантем не любил нарушение своих планов, но то, как отчаянно и горячо его целовал Чарли, то и дело постанывая что-то нечленораздельное в губы, заставило его в глубине души удовлетворенно улыбнуться. Лоннит поддался вперед, невербально намекая на продолжение сего действия. Грантем, тихо и коротко рыкнув, оттолкнулся от Чарли, принимая более вертикальное положение. Лоннит смотрел на то, как убийца расстегивает свои брюки, и туманными глазами видел, как на него смотрит Дю’мет. Так, что к горлу подкатывается ком, губы становятся сухими и член дергается. Различия в размерах было видно даже сквозь брюки и бельё, и мужчина начал паниковать, всё ещё пребывая в возбужденной прострации. Рукой Грантем показал жест, чтобы Чарли повернулся. Еле стоя на прямых ногах это было сложно, но ощущение члена в ложбинке меж ягодиц заставило Лоннита резко «протрезветь». Он действительно собирается… Пальцы больно сжали бедро, до синяков. Левая рука потянулась к шее, сжимая её, а правая рука протянулась вниз, к ягодицам, вводя пальцы. Чарли никогда в своей жизни так не делал, и ему очень хотелось верить, что это будет первый и последний раз. Он не мог придумать никакого объяснения ситуации, себе и своему предложению. Понятно, на волоске от смерти и не такое предложить сможешь, но сейчас здравый смысл прорвался сквозь пленку возбуждения и примитивного желания, как дрель, въедаясь в мозг. «Это же не по-гейски, если это ради спасения собственной жизни, да?» Режиссёр задохнулся, когда он ощутил что-то намного больше по всем параметрам, чем 4 пальца. Грантем, тяжело дыша, взялся рукой за правые подвздошные кости, насаживая на себя. Боль. Невыносимая, горячая, режущая. В уголках глаз директора появились слезинки, но он старательно держал в себе все болезненные чертыханья. Жизнь была дороже, и правило «не сопротивляйся – будешь свободен» словно выжгли в мозгу. Эти слова шумели в ушах, но, изредка к ним примешивались еле слышные вздохи Грантема. Боль не отступала, и Дю’мет то и дело останавливался, пытаясь отдышаться. Им обоим было больно, только весь разум Лоннита ещё как-то мог спастись от этого: рука на шее очень любезно и очень в тему прекращала доступ к кислороду. Убийца не мог держать один темп, особенно в начале движения, поэтому Чарльз сам выгибался в спине так, чтобы рука сжимала шею. Никогда бы он и не узнал, что у него такой фетиш, как асфиксия, если бы не эта щекотливая ситуация. Раз за разом член входил глубже, и режиссёр словно терял последние молекулы кислорода с ощущением того, как раскаленная головка движется в нём. Войдя до упора, Чарли задохнулся от того, что в нём было так много. Он, кажется, мог чувствовать головку (и видеть, скорее всего, тоже), упирающуюся ему в натянутый в напряжении живот. Дю’мет судорожно держал мужчину за бедро, напряженно дыша. Скорее всего, ему было и больно, и приятно, так что он остановился на некоторое время, дав себе (в первую очередь) и Чарли привыкнуть. Мужчина дышал загнанно, очки угрожали упасть, рот был открыт в попытке хоть как-то вдохнуть, руки сводило от боли. - Мистер Дю’мет, - еле слышно позвал Чарли, - не могли бы вы... Поняв без слов, Грантем вышел наполовину и снова толкнулся до упора. Из Лоннита по инерции выбило хриплый и тихий стон, и он уперся лбом в кирпичную стену. Член призывно ныл, и, насколько мужчина мог видеть, из него сочился предэякулят, капая на пол непрерывной длинной каплей. Задавая пока что медленный темп, Грантем старался держать себя в руках, не ускоряясь с каждым толчком. Но когда Лоннит откинулся назад, опрокидывая голову на левое плечо мужчины, и Дю’мет, несдержанно и коротко застонав, переместил обе руки на бедра, всё быстрее и быстрее натягивая мужчину на себя. Чарли стонал тому на ухо, и по телу мужчины, раз за разом, пробегали мурашки от тембров голоса режиссёра на пике эйфории. Комнату заполнил звук ударов кожи об кожу и стонов, становящихся громче и громче. Чарльз плавился, он еле стоял, перестал ощущать себя живым. Если бы убийца не держал его, то он бы свалился ещё в начале. Боль постепенно ушла, оставляя место нарастающему удовольствию. Очень не хватало рук, думалось Дю’мету. Так хотелось сделать всё и сразу. - Гран, - толчок, - тем, - толчок. Закусив губу, убийца жестче вбивался в тело мужчины. Чарли не специально делал так, как хотелось Дю’мету, за что убийца точно его оставит живым. И, скорее всего, оставит тут – в замке, вместе с Грантемом. Как игрушку. Или как питомца. Чарльзу было так хорошо, что даже плохо. Он выстанывал имя убийцы, умоляя того не останавливаться, отчего мужчина жмурился, стараясь не кончить. Остатками рабочих клеток мозга директор понимал, что скоро он кончит, а значит, и Дю’мет. Движения бедрами становились быстрее, размашистее, жестче и грубее. Рука снова сжала шею, и для Чарли это стало пределом. Для него всё закончилось быстро – он потерял связь с миром, он оглох и ослеп. Его обожгло изнутри, он умер и воскрес заново. Дю’мет, пока Чарли пребывал в прострации, засунул руку в карман и остановил запись микрофона. Очередная подставная улика заставит команду Лоннита засомневаться в том, что он и правда случайно всех привел сюда.