октябрь, 286 год от З.Э.
принцесса Рейнис Таргариен
— Нет лучше мастеров Дорна, — восхищалась Нимерия, пока облачала свою кузину в свадебный наряд. Платье и вправду было прекрасным, Рейнис даже на мгновение забыла тревогу. — Улыбнись, хватит дрожать. С этими словами Нимерия щипает девочку за ягодицу; принцесса только успевает поднять руку, чтобы дать девочке в ответ, но её тут же останавливает матушка. — Девочки, может, его и сшили в Дорне, но оно точно не выдержит вашей драки. Нимерия, иди одевайся, за нами скоро придут. — Она делает реверанс королеве-регенту и удаляется из покоев, не забыв при этом подмигнуть Рейнис, на что принцесса лишь цокнула. — Что тебя волнует, солнышко? — Ничего, — врёт она и опускает взгляд на свои руки, которые без конца теребила. Женщина обнимает свою дочь со спины, ставя подбородок на её плечо, и они улыбаются друг другу в отражении. Она сдаётся. — Я должна быть в твоём платье и к Уилласу меня должен вести папа, а не дядя. Королева-регент понимающе кивает и может лишь подбадривающе погладить дочь по плечам: все их вещи во время штурма Гавани Ланнистерами были или разворованы, или сожжены, в том числе и свадебное платье Элии. А принц Рейгар… Все знают битву при Трезубце, и чем она закончилась. — Может папа и не может тебя сопроводить до Уилласа, но я знаю, что он наблюдает за тобой с небес. И он очень-очень гордится своей красавицей. — На глазах у Рейнис выступают слёзы; она старается как можно быстрее их проморгать: ей нельзя быть печальной в этот день, ни в коем случае. — Ты ни мгновения не будешь одна, мы всегда рядом. — Хорошо. И разговор шёл не только о церемонии. Королева-регент Элия целует дочь в щёку, и они уже вдвоём продолжают сборы. Приходится звать портниху, поскольку некоторые жемчужины и камни слетели во время облачения. Рейнис хмурится, наблюдая за работой мастерицы. Это было чёрно-красное платье из бархата и атласа. Весь корсет был ушит жемчужинами, гранатами и аметистами, поскольку к платью подразумевалась ещё и накидка; спина и подол практически не были расшиты, всё внимание уделялось длинным рукавами и корсажу. Рукава и подол обрамляли соболиные меха; казалось, что к жаркой осенней погоде они вовсе не подходили, но такова была традиция: нужно показать, насколько богат дом Таргариенов и Мартеллов, хотя после изнурительного восстания едва ли там оставались излишки на такую роскошную свадьбу. Сама Рейнис не знала, но ей рассказала Нимерия, что почти всю свадьбу и празднества оплачивали Тиреллы и именно поэтому церемония будет проходить нигде иначе, как в Звёздной Септе, несмотря на то, что по традициям там проводились лишь церемонии коронации и свадеб монархов. «Не думаю, что есть разница между Септой Бейлора и Звёздной. Богам всё равно известно, что мы будем мужем и женой», — лишь пожала тогда плечами Рейнис. Ей просто хотелось как можно быстрее попасть в Гавань, а желательно домой, на Драконий Камень. — Боги, сама Дева спустилась к нам, — улыбается Её Вдовствующее Величество Рейла Таргариен, пропуская вперёд себя неугомонного младшего брата принцессы — по совместительству короля. Рейнис делает два книксена (правда, это выглядело крайне сконфуженно из-за узкого подиума, на котором стояла девочка). — Обычно она выглядит, — между делом говорит Эйгон, уже открывая один из сундуков: он явно что-то искал. — Такая же сердитая, как и вчера, вчера-вчера, и вчера-вчера-вчера. — Замолчи, пока я тебе не врезала, — Рейнис оборачивается к брату; иголка больно впивается в ногу, но она только шикает, ведь всё внимание устремлено на брата. Она хочет взять его за шкирку и тряхнуть, чтобы перестал копаться в её вещах, делает первый шаг с подиума, но бабушка, уже стоящая рядом с бокалом арборского вина, легко касается плеча внучки. — Пусть он перестанет трогать мои вещи! — Милый, что ты там хочешь найти? — мягко спрашивает матушка, уже желая увести проказника, пока терпение дочери не закончилось. Но он торжественно — из второго сундука — достаёт её церемониальный плащ. — Положи, пожалуйста, давай не будешь огорчать Рейнис в такой день? — А пусть она не огорчается. — Пятилетний Эйгон с трудом разворачивает на себя тяжёлый плащ и накидывает себе на плечи. — На моей свадьбе будет такой же? — До твоей свадьбы невеста должна хотя бы научиться произносить твоё имя правильно. — А у моей невесты дракон, и у меня дракон. И я король, — мальчик показывает язык сестре и скидывает с плеч накидку. — Всё, достаточно, пойдём, Эйгон, посмотрим, видно ли Стену из покоев лорда Хайтауэра. — Да! — Он победно вскидывает ручки и бежит к дверям из покоев. Рейнис ещё больше помрачнела. Она точно ему задаст, только вот закончится свадьба, он у неё получит! Король с драконом и невестой с драконом. — Ему пять. Визерис был точно такой же. — Ключевое слово – «был». Женщина просит слугу подвинуть к её внучке кресло, чтобы она могла сесть рядом с ней. — Твой жених очень галантный. — Ты с ним говорила? — Всё: ей уже было всё равно на какого-то короля, когда речь идёт о её женихе. — Что он тебе сказал? Он уже готов? Матерь, почему я ещё не готова! Быстрее! — Рейнис! — Вдовствующая королева смеётся и берет её мокрые ладошки в свои руки. — Мы никуда не опаздываем. Я случайно пересеклась с ним и леди Оленной на одном балконе. Не торопись так замуж. Всё в порядке, не спешите. Она кивает служанкам и продолжает гладить руки внучки, стараясь не думать и не вспоминать о своём браке, будто бы его никогда не было. Рейла не любила Тиреллов —Тиреллы не любили Рейлу: здесь всё было полюбовно. Она им не могла простить разгром Гавани и смерть сына (неужели они всей своей многочисленной армией Простора держали в осаде Штормовой Предел?). А они не прощали ей пренебрежение их домом. Единственным связывающим их звеном была Элия. Хотя вдовствующая королева прекрасно понимала, что лучшего кандидата в женихи для внучки не найти, она всё равно не воспринимала их за равных Таргариенам: дом выскочек с мешками золота. — Думаешь, я ему понравилась? — Главное, чтобы он понравился тебе… Женщина не успевает договорить, как в комнату стучатся. Это был дядя Оберин и его четыре дочери с блестящими от восторга глазами, а в руках у мужчины была увесистая коробка; точнее, это, должно быть, была шкатулка, расписанная изящным золотым орнаментом: розы. — Подарок от жениха. У него отменный вкус. — Принц Мартелл берёт одной рукой низ шкатулки, а другой открывает крышку, немного наклоняется вперёд, чтобы Рейнис могла увидеть, что находится внутри: она ахнула от удивления. — Полагаю, он бы хотел, чтобы ты его надела. — Да! Точнее… — Принцесса смотрит на бабушку, которая аккуратно берёт в руки тиару и рассматривает её, после непродолжительно времени утвердительно кивая. — Да, расплетайте меня, делайте причёску с тиарой. Это была золотая тиара. Может, в Дорне были невероятные мастера швейного дела, но лучшие ювелиры точно были в Просторе. Рейнис засияла: «Он сам выбирал эскиз?». Её жених и правда становился самым-самым из всех самых. Пожалуй, тиара стоила состояние какого-то дома; всё время, пока чёрные волосы Рейнис оплетали столь тонкую, изящную работу, девочка никак не могла оторвать взгляд от украшения: была имитация цветов, но это были вовсе не розы; напоминало больше колосья, только никаких острых углов не было, всё очень нежно и мягко. Тиара была усыпана алмазами исключительно (не было ни одного другого камня); здесь делали акцент на большие алмазы на вершине «колосьев», переплетающихся между собой вьюнами и алмазами в форме капелек. — Могли бы сделать комплект с ожерельем и серьгами. — Бабушка, она же и без того очень дорогая! И такая красивая. У Рейнис была её диадема, только вот украшение пропало во время штурма Гавани. Девочка точно помнит, что первым делом побежала за ней и шкатулкой, когда их пришёл спасать дядя Оберин, но вот что случилось с украшением потом — не знала. А шкатулка у неё осталась. — Два песчаных скакуна, два полных комплекта доспехов и нагрудник из валирийской стали... Один только нагрудник стоит трёх таких тиар. — Женщине не хотелось говорить, что Тиреллы крайне ушлые и прекрасно понимают, что драгоценное украшение в конце концов достанется детям Рейнис и Уилласа, так что никаких потерь средств тут не было. Лишь приумножение – десятикратное. — Но она правда очень красивая и лишь подчёркивает твою красоту.Уорбек из Староместа
Уорбек стоял в толпе ремесленников. Он точно не знал, проезжал ли эскорт по районам бедняков, но по крайней мере там, где жил он, было не так зловонно. До Звёздной Септы было каких-то два квартала, а ему очень хотелось увидеть королевскую семью: когда ещё в жизни удостоится подобной чести, будет что внукам рассказать! После окончания войны он наконец смог вернуться к своей прежней жизни: помогать отцу в гончарной лавке. Молодой мужчина с ужасом вспоминает осаду Предела, как им пришлось постыдно сложить знамёна из-за северян — позор, позор ему и всей его семье. Тогда он не знал, что принц Рейгар достаточно ранил мятежного брата, чтобы он не дожил до момента своего триумфа: семь лун эта свинья умирала в Риверране, пока, наконец, Неведомый не забрал его дух. Более счастливого дня в жизни Уорбека ещё не было; он накормил всех бедняков в округе за свой счёт и приказал молиться за здоровье королевы и всей её семьи семь дней. А теперь ремесленник присутствует на свадьбе принцессы Рейнис — разве это не сам знак Семерых, что он делает всё правильно? Толпа с другого конца улицы начинает неистовствовать. Он пытается прыгнуть как можно выше, чтобы увидеть, где там они едут. Показываются четыре знаменосца, во главе идут красная семиконечная звезда на белом поле и радужный меч на чёрном поле: королевская семья под защитой Святого Воинства. За ними шёл стяг с красным трёхглавым драконом и красное солнце. Люди буквально начали скакать друг другу по головам, а затем раздались крики: «КОРОЛЬ!» — и стройный ряд Честных бедняков пошатнулся от натиска людей. Мужчины покрепче схватили друг друга под локти и начали что-то кричать в толпу, но всё безрезультатно. — БОГИ, ХРАНИТЕ ТАРГАРИЕНОВ! — можно разобрать сквозь рёв толпы. Уорбека толкают и зажимают со всех сторон, он лишь глубже вдыхает вонь соседа справа, может быть, и слева, и старается думать о том, что это будет того стоить. — КОРОЛЕВА! БЛАГОСЛОВИТЕ! КОРОЛЬ! В Староместе ещё неделю будут продолжаться празднества с представлениями, подарками и салютами. Весь день не стихают колокола. Давно такого не было в городе, а ведь это даже не коронация, а свадьба дочери покойного принца Рейгара. От масштаба захватывало дух. Уорбек встаёт на носочки: «Где же они?», — и вдруг из окон близлежащих зданий начинают падать жёлтые лепестки роз, прямо на головы смотрящих. Он поднимает голову, слегка жмурясь: ба, а он и не заметил, остолоп. Всю улицу украшали флажки с жёлтыми розами и красными драконами, а ещё и золотые лепестки роз; улица наполняется прекрасным ароматом роз. Мимо проезжают рыцари Сынов Воина. Ему едва ли удаётся рассмотреть их лица под поднятыми забралами; они равняют строй Честных бедняков — люди делают несколько шагов назад. Где-то в глубине души двадцатидвухлетний Уорбек мечтал стоять плечом к плечу с орденом Верховного септона, только вот вряд ли он сможет найти денег себе даже на самые захудалые доспехи. Сражаться он умел, лишь не имел возможности, но быстро забывает свою печаль, ведь толпа вновь взрывается. Впереди на гнедом песчаном скакуне ехала смуглая девочка с чёрным плащом, на котором красовался герб Таргариенов. Она была самой настоящей дорнийкой! Уорбек даже сначала задумался: разве могут быть Таргариены такими черноволосыми и тёмными? Рядом с девочкой едет король; вот он — Таргариен, даже не было вопросов, поскольку на нём ещё и была маленькая корона. Дети радостно махали и улыбались людям, вроде бы принцесса даже давала благословения и кричала: «Спасибо!» — это он мог понять только по её губам, ведь толпа заглушала абсолютно любые её попытки что-то сказать. Следующий ряд был уже из трёх лошадей: среброволосая женщина в короне, сребреволосый мальчик, который, кажется, был озабочен тем, что там творится впереди, а ближе к самому Уорбеку была дорнийка, также в короне: должно быть, принцесса Элия Дорнийская, точнее, королева-мать... нет, не королева-мать, как-то это же называлось по-умному. — ДА БЛАГОСЛОВЯТ ВАС БОГИ! — кричит изо всех сил Уорбек; ему даже кажется, что мать короля посмотрела на него. Боги, не может быть! — КОРОЛЕВА! На мгновение он теряется во времени и месте, то ли от палящего солнца, то ли от внимания самой прекрасной женщины королевства, но когда он вновь приходит в себя, то уже видит лишь заключающую часть процессии: смуглых, черноволосых дорнийцев. Он совсем немного раздосадован, но этот миг мужчина запомнит на всю жизнь, пронесёт с собой: сама Дева ему улыбнулась!сир Бонифер Хасти
— Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или замолчит навечно! — возглашает Верховный септон Риджис. В Септе даже никто не дышит в этот момент. Сир Хасти смотрит на двух детей, что через мгновение станут мужем и женой: одной — семь, другому — десять, разве не самая пора начинать семейную жизнь? Однако для двух семей это была гарантия, что ни один из них не предаст и не разорвёт помолвку, ведь расторгнуть брак, заключённый Верховным септоном в центре святости, означает взять проклятие на себя и весь свой род, да и ещё на глазах у сотни тысяч людей. Понимали ли дети, что они лишь фигуры на политической доске? Вряд ли, судя по сияющей принцессе Рейнис: она была довольна всем так же, как и её скромно улыбающийся жених, держащий её руку под церемониальным манипулом септона. Самому сиру Бонниферу Хасти было очень больно наблюдать эту сцену. Много лет назад, очень много, он любил одну девушку и сражался под её лентой на турнирах, и после —в походах на Спорных землях и в другие войны — её лента всегда была с ним, даже сейчас завязана под левым наплечником на креплении, но из-за долга ей пришлось выйти замуж за другого, да и не ровня ленный рыцарь принцессе Вестероса. Сначала союз тоже подавал большие надежды, однако всё это закончилось не так, как в песнях. — Матушка, — тишину пронизывает звонкий голос короля, который старался говорить шёпотом, но это был вовсе не шёпот: акустика в Септе позволяла услышать его голосок в самых отдалённых уголках семиугольного здания вместимостью пять тысяч человек, — когда уже будем кушать? Принц Визерис с трудом подавляет смешок, некоторые присутствующие не сдерживаются и смеются вполголоса. Принцесса тут же хмурится; наверное, если бы стояла рядом, то одёрнула бы брата. Её же будущий супруг одними губами произнёс: «Всё в порядке» — и, видимо, погладил руку девочки под платком септона, поскольку она сразу же зарделась. — Скоро, — с улыбкой отвечает королева-регент. — Хорошо, — также «тихо» отвечает король Эйгон, опираясь об ногу матушки. — Тогда жених и невеста могут обменяться плащами. Принц Оберин снимает с плеч племянницы свадебную накидку, а лорд Тирелл — с плеч своего сына. Сир Хасти старается не проводить параллели и вовсе не думать о той, которую любил всю свою жизнь: даже не смотрит в её сторону. Ему нужно лишь следить за порядком, чтобы все Сыны Воина не сходили со своих позиций и держали вход в Септу под охраной. Сегодня под его командованием находились не только Сыны с Бедняками, но и гвардии Тиреллов, Таргариенов и Мартеллов. Он обеспечивал безопасность Верховного септона и королевской семьи в Звёздной Септе. Это было крайне долгое приготовление к торжеству, но всё проходит как надо. Мужчины обходят друг друга и становятся за спинами детей; лорд Тирелл улыбается, пожалуй, ослепительнее всех в Септе, кладёт на плечи принцессы плащ, слегка поглаживая её хрупкие плечи. Принцесса Рейнис и Уиллас начинают в унисон произносить клятвы: — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой. — Принц Мартелл с довольно звучным хлопком вогружает на плечи мальчика плащ, что бы это ни значило, тот даже пошатнулся. Никакого поцелуя, разумеется, не было: они лишь обменялись короткими чмоками в щёки друг друга. Септон Реджис принимает из рук брата Сэма семигранный кристалл и поднимает над головами новобрачных. — Перед ликами Богов и людей торжественно объявляю Уилласа из дома Тиреллов и Рейнис из дома Таргариенов мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними. По Септе разносятся хлопки и начинается перезвон колоколов: церемония официально завершена. Наконец, рыцарь позволяет себе взглянуть на Её Вдовствующее Величество — лишь на мгновение. Женщина смотрела на внучку и сдержанно хлопала, но ему было достаточно и этого: «Всё так же прекрасна, как и двадцать пять лет назад».принц Визерис Таргариен
Возвращение до Хайтауэра заняло в два раза больше времени, чем когда они добирались до Звёздной Септы; люди буквально прорывались сквозь линии Честных бедняков и Сынов Воинов: сиру Лонмауту приходилось пускать лошадь прямо в толпу, чтобы люди хоть немного дали места для проезда. Королевская семья разделилась: принцесса Рейнис и Вдовствующая королева ехали в сопровождении Тиреллов, а король и королева-регент — с Мартеллами. Принц Визерис ехал позади принцессы; рядом была матушка, их с двух сторон окружала гвардия Таргариенов и Тиреллов, но даже так люди то и дело умудрялись проскользнуть к ним и всучить то цветы, то что-то совершенно непонятное; у него каким-то образом под левой рукой оказалась белая ткань: похоже, платок. Племянница уже ехала с целой охапкой полевых цветов, хоть Визерис и кричал ей не брать их, поскольку никто не знал — были ли они пропитаны ядом или нет, но она его не слушалась или же просто не слышала. — ДАЙТЕ ДОРОГУ! — Визерис видит, что пристань находится в каких-то тридцати ярдах, а они идут со скоростью черепахи; мальчик пускает коня в рысь, тот долго сопротивляется, чуть не становится на дыбы, прежде чем наконец послушать принца. Они прорываются между молодожёнами и уже едут впереди процессии с гвардией. Визерис поворачивает боком лошадь, чтобы та собой двигала людей. — РАЗОЙДИТЕСЬ! Таким образом, они прибыли к Башне-маяку аж на полчаса раньше короля. Страшно представить, что бы было, если бы они в том же составе двинулись обратно, как ехали до Септы. Принц помог матушке и всем остальным дамам подняться с лодок. Ещё три дня они пробудут в Староместе и уже потом двинутся в Гавань. Самому Визерису хотелось взять с собой Морока, но его попросту негде было разместить, так что драконы, вместе с Дейнерис (ввиду возраста) остались в столице. Возрождение драконов — красивая легенда, которая погубила его родственников в Летнем замке. Однако им не пришлось привлекать к возрождению никаких магов с алхимиками: сами Боги решили вознаградить дом Таргариенов за долгие годы верной службы Семи королевствам. Драконы пробудились в день рождения его младшей сестры в одной из пещер бывших гнёзд драконов, на Драконьем камне. Только вот нашли драконов не сразу: пришлось долго справляться с последствиями бури и шторма; люди стали слышать истошные крики непонятного происхождения, а когда наконец осмелились посмотреть — нашли трёх новорождённых драконов. Визерис долго не мог поверить глазам, но когда прикоснулся к чёрной, как ночь, ящерице с крыльями, размером не превышающей размера средней кошки, понял, что Боги ниспослали подарок их дому. Конечно, не все драконы вымерли: оставался ещё Каннибал, что двести лет терроризировал близлежащую округу Драконьего (правда, в последнее время о нём всё меньше слышали), а также где-то в Долине жил Овцекрад. Но чтобы родились новые драконы — нет, такого не было последние сто пятьдесят лет. Пока Морок был маленьким, размером с телегу, его нельзя было седлать, но Визерис уже обучил его командам, не сказать, что дракон слушался его беспрекословно, ведь это был большой щенок, который прикусывал его за ноги с руками и хотел только играть, отбирая посохи у драконоблюстителей. Но они явно делали большие успехи в понимании друг друга. — Его Величество король андалов, ройнаров и Первых людей, Владыка Семи королевств и защитник державы — Эйгон Шестой. Все присутствующие встают и кланяются монарху. В пиршественный зал, уже значительно измотанный, заходит его племянник; оно было к лучшему, потому что за неделю тесного общения с ним, Визерис заметно подустал: королю требовалось много внимания, а потому, по возвращении в Гавань, принц будет старательно избегать эту присоску. Визерису не было интересно с ним общаться, да и за три года разлуки король Эйгон сильно изменился: как минимум научился внятно говорить и ходить, преследуя дядю со своими солдатиками. Визерису уже было одиннадцать, и он с семилетнего возраста изучает военное дело, через год-два сможет отправиться в качестве оруженосца в поход, а там и недалеко до шпор! Какие деревянные солдатики? А Рейнис... с ней он почти не пересекался: у неё была полным ходом подготовка к свадьбе. К счастью, сам Визерис ни с одной девчонкой не был обручён — и надеялся, что не будет. У него ещё много дел на жизнь: получить шпоры, стать героем Королевства, возглавить поход в Спорные земли, завоевать Эссос — женитьба не входила в его планы, да и благо у матушки не было претенденток. Иначе бы уже был обручён с кем-то с пелёнок, как Дейнерис с Эйгоном, едва она успела родиться. Никакой свадьбы у них не было, да и вряд ли будет, только лет через шестнадцать, когда он сам уже получит все лавры истинного воина и войдёт в историю как принц Визерис Завоеватель, может, даже и король Эссоса или Вестероса, если у Эйгона не будет наследников. Взгляд падает на светловолосых девочек в зелёных платьях. Боги, ни за что он не жениться: это же глупые девчонки! Мальчик старался не показывать удивления от происходящего: он никогда не был на пиршествах подобного масштаба, даже празднование дня рождения нынешнего короля не сравнится со свадьбой Уилласа и Рейнис. Судя по всему, застолье проходило в бывшем тронном зале, поскольку стоило им подняться по четырём лестничным пролётам, как для глаз открывается невероятная по вместимости площадь: не было ни одной стены, лишь два ряда бесконечных столов и три стоящих отдельно стола в самом конце рядов. Центральный стол занимали муж с женой, леди и лорд Тирелл, королева-регент Элия с королём и будущим Капитаном городской стражи Королевской гавани Оберином Мартеллом. Визерис, откровенно говоря, устал от причитаний матушки по этому поводу, но, как выразилась сама женщина, «всё ещё лучше, чем если бы он стал десницей или занял место в совете». Слева от новобрачных располагались места для них с Вдовствующей королевой и Верховным септоном, также с ними сидели и другие септоны, один из которых поедет вместе с ними в Королевскую гавань и будет представлять интересы Верховного септона на Малом совете. Напротив от их стола располагался стол для семьи жениха, вместе с леди Оленной и остальными их родственниками, в том числе и девчонки в зелёных платьях, ни один Тирелл не был в одеждах другого цвета, разве что у Уилласа преобладающим цветом был золотой. Какие чудаки. Из Малого же совета на торжестве присутствовали лишь Мастер над кораблями, железнорождённый лорд Харлоу, да Мастер над монетой — лорд Мейс Тирелл. Все остальные ожидали королевскую семью уже в столице. Единственным вакантным местом оставалось место Мастера над Законом — за него королева-регент и Вдовствующая королева бьются уже несколько месяцев, и пока они не смогли прийти к консенсусу. На закруглённых стенах висели знамёна Таргариенов, Тиреллов, Мартеллов, Хайтауэров. Визерис не мог себе представить, какого размера они были, если бы он встал рядом: четыре его полных роста или все семь? Также множество огромных гобеленов с историческими мотивами: завоевание Эйгона, восстание Блэкфайера, война Девятигрошёвых королей, Десятый поход на Спорные земли, — но принц так и не смог отыскать хоть какой-то эпизод восстания Роберта Баратеона. Он бы обязательно запечатлел поднятое знамя Таргариенов над Красным замком и убегающих львов с поджатыми хвостами! И все эти гобелены — подарки для молодожёнов от Эшфортов, что славятся своими мастерами ткацкого дела. Весь пол был усыпан листьями, лепестками роз и другими цветами, Визерис заметил полевые и ромашки с маками. От количества свечей мальчику немного слепило глаза. На скамьях были дорнийские ковры с подушками, белоснежные скатерти ниспадали до пола, даже несколько футов были лишними, все столы были утоплены в фруктах, сладостях. У самой лестницы стояли десяток бочек с вином. Предполагалось, что пройдёт двадцать смен блюд. Визерис всё это время думал: как слуги смогли поднять на четвёртый этаж столько бочек с вином? Ни на мгновение не стихала музыка, менестрели один за одним сменяли друг друга. Первым блюдом был павлин, испускающий изо рта огонь; господ это привело в восторг, у самого принца загорелись глаза: «Как они это сделали!». — На коронации почившего короля был не столь богатый стол, — замечает его матушка, пробуя нежное мясо павлина. — Лорд Мейс и лорд Лейтон желали выказать дань уважения королевской семье и новообретённой дочери. Я лишь дал благословение на празднество, — подхватывает Верховный септон Риджис королеву. После каждой смены блюд гости демонстрировали свои подарки, будто бы желая перещеголять друг друга. Из запомнившегося: один из домов-вассалов Тиреллов привели в зал десяток гончих из-за Узкого моря в золотых ошейниках, принц уже не вспомнит их фамилии, подарили пять беркутов в серебряных клетях с клобучками, кожа на которых была сшита между собой золотыми нитями. Также лорды Айронвуды подарили семь полных комплектов амуниции для лошадей: трензели, стремена, шенкели, — все из золота. Другие дома дарили доспехи всех видов и вариаций, мечи, золото. И какую-то неинтересную девчачью чушь, вроде шелков с украшениями и сундуков разных размеров. Когда лорд и леди Фаулер достали из очередного сундука резной лук из тисового дерева, принцесса Рейнис подскочила на месте с искрящимися глазами. — Я могу попробовать? — Это не подходящее место... Матушка принцессы уже хочет убедить сесть девочку на место, но её прерывает принц Оберин: — Если принцесса хочет — пусть пробует. Стрелы, лорд Фаулер, есть? — Обижаете, Ваше Высочество, — хохотнул лорд Франклин, демонстрируя забитый под завязку колчан стрел с ястребиным оперением. Уиллас любезно помогает подняться жене и с немного недоумённым видом наблюдает за ней. Даже матушка Визериса, до этого беседовавшая с Верховным септоном, отвлеклась на происходившее посреди зала. Принцесса принимает лук из рук лорда и пробует натянуть тетиву: в руке лук лежит отлично, и ещё такой красивый! Принц думает о том, будет ли теперь его племянница тоже ходить во всём зелёном, как и её новые родственники. Взгляд падает на её зелёный плащ с золотой розой посередине; Визерис абсолютно не разбирался в украшениях, но предположил, что украшен он был подстать богатому пиршественному залу. — Мне нужна мишень! Девочка пробегается взглядом по предметам со стола, в которые бы могла прицелиться. Лорд Мейс подхватывает инициативу и берёт из чаши с фруктами зелёное яблоко, поднимая у себя над головой на вытянутой руке; его леди-жена тут же хочет отговорить мужа, повисая у него на свободной руке. — Аллерия, я вижу, как моя дочь держит лук: не вчера взялась. Стреляй, родная! — отмахивается от жены мужчина и берётся за яблоко так, чтобы его пальцы обхватывали фрукт по бокам. — Дальше отходи! — выкрикивает рядом сидящий принц Оберин, охваченный азартом. — Ещё, не боись, у лорда Тиреллов есть ещё одна рука! Менестрель, пой «Шесть юных дев в пруду искристом» – и повеселее! — уже открыто смеётся дорниец, пока принцесса отходит всё дальше и дальше. Теперь она была на расстоянии от цели в ярдах двадцати-тридцати. Принц Визерис встал с места, как и многие другие присутствующие на пиру, чтобы видеть, как его племянница кладёт себе на палец стрелу с золотым наконечником и натягивает тетиву. Лорд Мейс, держащий яблоко, уже явно начинает волноваться, в то время как принц Мартелл встаёт рядом с ним, подпевая певцу, и хватает просторца за запястье, чтобы его рука не дрожала от долгого напряжения и ожидания. Спустя мгновение стрела разрезает тишину и со свистом оказывается прямо в зелёном яблоке — пригвождённом к гербу Таргариенов. Весь зал взрывается от восторга. Лорд Тирелл вскакивает с места, аплодируя. — Невероятный лук, лорд Фаулер! А стрелы! — охваченная эмоциями, тараторила принцесса Рейнис. — А я говорил! Говорил! — Мейс хлопает по плечу Мартелла, и когда девочка вновь подходит к столу, то мужчина ставит принцессу ногами на скамью. Люди ещё больше начинают кричать, хлопать и даже свистеть. — Ну какова наша дочка, какова! — У дорнийцев это в крови! — говорит довольный принц Оберин, занимая прежнее место. Пока Рейнис демонстрировала свои способности в стрельбе, блюда снова переменили. Теперь пирующим предлагалось отведовать жаркое из всех возможных видов дичи. Ничего не предвещало беды: лорд Тирелл с большим интересом рассказывал какую-то историю детям за столом, леди Аллерия что-то коротко добавляла, а король уже сидел рядом с Мастером над монетой, хохоча и всплескивая руками. Им явно было веселее, чем принцу Визерису, который слушал разговор матушки с Септоном Риджисом о финансах и обеспеченности жильём Честных бедняков. Однако даже этот интереснейший разговор матери был прерван не кем иным, как Киваном Ланнистером. Моментально чета Таргариенов-Мартеллов отложила свои яства, и настроение праздника изменилось. Вдовствующая королева посмотрела на королеву-регента, которая была в таком же замешательстве, что и она, а затем взгляд упал на леди Оленну Тирелл, что как ни в чём не бывало продолжала резать кусок оленины, даже не обращая внимания на тяжёлый взгляд валирийки за столом напротив. — От лица лорда Тайвина Ланнистера приношу поздравления королевской семье Таргариенов и Тиреллов. — Перед столом с королём два рыцаря ставят среднего размера сундук и открывают: золото из него едва ли не высыпалось на пол. — И дом льва преподносит скромный дар молодожёнам. — Значит, хочет в совет, — сквозь зубы проговаривает королева Рейла и встаёт со своего места. Музыка тут же стихает. За женщиной поднимаются остальные лорды и леди. — Королевская семья принимает подарок. Но мы не можем оставить без благодарности столь значимый дом, как гранд-лордов Западных земель. — Ланнистер уже расплылся в улыбке, ожидая именно такой реакции: золота тут хватит на три годовых содержания каждого члена правящей династии. — Сир Джейме Ланнистер лишается своих шпор и безвозвратно теряет право наследования титула и земель своего отца за убийство короля Эйриса Второго, за позорное бегство из столицы и бросание тени на репутацию Белой гвардии. — Это… Это возмутительно! — восклицает Киван с округлившимися от изумления глазами: не этого от них ждал Тайвин. — Сир Джейме не причастен к смерти короля! Вы не можете без суда выносить приговоры! — Вы хотите суда? Будет суд поединком. Боец от дома Таргариенов — Дикий огонь. Или принимайте подарок. — Вдовствующая королева продолжала смотреть на побелевшего Кивана Ланнистера. Они оба понимали, что своё слово она сдержит, и в любом случае лорды Западных земель проиграют. После непродолжительного молчания, мужчина кивает. — Рада, что никто не остался в обиде. Представители Ланнистеров покидают зал, а матушка Визериса присаживается обратно. Верховный септон мог бы освободить от присяги сира Джейме и вернуть все права наследника, достаточно было бы простой просьбы от Вдовствующей королевы, но она никому не прощала предательства. Принц с восхищением посмотрел на свою мать: так этим мятежникам и предателем, они им всем отплатят! По залу пошёл ропот, но почти мгновенно заиграла музыка — и все вернулись к тому, на чём остановились. Он уже не видел, как изменилось выражение лица королевы-регента, как она стала о чём-то недовольно шептаться со своим братом. Одним Богам известно, что они решали в этот момент, его же матушка преспокойно продолжила трапезу: по законам сира Джейме должны были казнить, а она поступила очень милосердно. Однако это всё были такие мелочи по сравнению с тем, что было дальше. Лорд Харлоу пригласил всех на балкон. Солнце уже клонилось к горизонту, перед башней Хайтауэр располагались три галеи. Визерис не мог поверить своим глазами: одна из них была с тараном; правда, он не мог рассмотреть, был таран в форме дракона или кого-то другого. На мальчика это возымело нужный эффект, дыхание перехватило: отец так хотел захватить Браавос! Принцу срочно нужно изучить морское дело, он отправится к Железнорождённым или к Веларионам, а после поведёт Королевский флот в Эссос. — Принцесса и наследник Тирелл смогут назвать галеи по своему вкусу. — Визерис уже не слышал, о чём говорили рядом с ним: он вовсю погрузился в фантазии о будущих завоеваниях с Мороком и флотом. — Считайте до десяти, милорды и миледи. — Раз! Раздаётся громогласный рёв людей. Должно быть, что-то произойдёт, только вот что? Салют? — Пять! Солнце почти утонуло в море, прохладный ветер заставляет мальчика немного поёжиться. Он подходит ближе к холодным мраморным перилам, чтобы увидеть, что происходит на воде: света уже недостаточно. — Девять! От солнца остаётся лишь красная полоса по всей линии морской глади; закат был такой красный, будто кто-то разлил по небу красного вина, но ещё насыщеннее, как кровь, — да, именно такой цвет. И раздаются взрывы. Мир перестаёт быть осязаемым, принца будто погрузили под воду. Теперь закат превращается в огни пламени, которые охватывают Королевскую гавань. Крики, хлопки и вибрации по всей поверхности пола; он это чувствует, чувствует, как загнанный в ловушку зверёк, прислушиваясь к мягкой поступи хищников, медленно приближающихся и окружающих его. И один голос, совершенно не похожий на голоса зверей. Череда взрывов не прекращается. БАМ-БАМ-БАМ. Он не может двинуться с места, потому что всё тело охватил жуткий страх; его трясут за плечи, а Визерис даже не может повернуть голову: взгляд прикован к огню, красному пламени, что сжирает всё на своём пути. В нос ударяет запах гари. — Визерис! — в самое лицо кричит матушка. Его силой уводят с балкона, а посторонний, мешающий вакханалии гогота и восторга крик не прекращается. Наконец, оцепенение проходит. Не было никакого огня, не было никакого рёва зверей — только пушки с галей. — Визерис, посмотри на меня. — Я… я в порядке. — Он оборачивается на балкон: господы расходятся, представляя его взгляду Рейнис, что сидит на корточках, держась за голову, и кричит. Это был её крик.Солнце гаснет, Старомест погружается во тьму.