– Не снять перчатки во время ужина. Какое невежество! – слышались недовольные возгласы некоторых девушек. – Кого же он сопровождает? Бедная леди...
– Ваша светлость, мне стоит проводить молодого господина?
– Не стоит, Клод. Я поговорю с ним после ужина. – Генри миловидно улыбнулся, обращая внимание на приглашённых. – Господа, не стоит так концентрировать свои взгляды на это. Все же мы с моей леди не хотели, чтобы ваше настроение испортилось за всё времяпровождение в этом месте.
Осуждаемый шёпот поутих, моментами всплывая обратно. В воздухе приятно витал сладкий запах, а повсюду стояли букеты с экзотическими цветами. Генри изредка поглядывал на свечи, ожидая, когда они, наконец, потухнут. Он устал от своего титула, устал от этикета и вежливой фальшивости. Те, кто сейчас находились в зале, были тут по одной причине. Игнорировать приглашение принца королевской крови приравнивалось к неуважению. Но одно он знал точно - ему нужен был наследник.
– Генри, – тихонько прошептала она, будто сейчас все могли заметить её и осудить за неповиновение этикету. Если мужчине хоть раз было бы позволительно фыркнуть на безрассудные действия своей жены, он это бы сделал.
– Джульетта, что за непозволительное поведение? – промолвил мужчина. С этой женщиной его не связывали никакие любовные связи. Но это не означало, что они не разговаривали по ночам о своём. Она была второй, с кем он чувствовал себя обычным.
– Ваша светлость, юноша ожидает в гостевой комнате. – Клод почтительно поклонился, провожая принца за скрытые стены бального зала.
В длинном коридоре было холодно и тихо.
– Ваша светлость... Точнее, Генри, мы пришли. – дворецкий чуть сгорбился, явно не привыкнув к тому, чтобы кого-то из высоких должностей называли по имени. Но приказ оставался приказом, и отвернуться от него было запрещено.
– Можешь идти. – промолвил тот, осторожно открывая дверцу. В сердце было неспокойно. Сколько времени прошло с их встречи?
– Ай, Генри, позабыл ты меня. – хихикнул мужчина, развалившись на белоснежном диване.
– Вовсе нет, – буркнул тот, – и по этикету...
– Генри, очнись и забудь про правильного мальчика. Ты - это ты. Хочешь, мы создадим свой этикет? Никто не посмеет нас осудить, никто! – приподнялся брюнет, стягивая рубашку с одного плеча.
– Никто не примет нововведения от грязного принца, который изменил своей жене, – ближе подойдя к дивану, он взял за подбородок своего гостя. – Узнав, что я делаю это с принцем династии Афтонов, думаешь, мне не снесут голову? – мужчина смотрел на него свысока. Руки постепенно начинали блуждать по чужому телу, оставляя красноватые следы. – А если о нас разузнают, Уильям... Что будет? – Эмили резко оторвался от него, то ли боясь навредить, то ли последствий.
– О боги, умеешь ты момент портить! – Афтон хихикнул в ладонь, буркнув под нос: прямо как леди. Омерзительно. – Ты же не хочешь этого, верно?
– Нет, но... Уильям, мы не можем жить так вечно. В один момент мы не сможем даже встретиться, не то что заговорить. – Генри потупил взгляд, полноценно представляя картину в своей голове. Стоила ли эта близость такого риска и мучения? Даже Уильям был не уверен.
– Душа моя, – Генри чуть смутился от такого прозвища. – Главное, что происходит сейчас. Просто представь, будто я твоя будущая жена. Мы сейчас кружимся в тронном зале, и все восхищённо смотрят на нас. Я бы подарил тебе самого красивого наследника, – он привстал, чтобы оставить лёгкий поцелуй на устах Генри. – Если ты сбежишь, сбегу и я. Мы поселимся в неприметной деревушке и начнём вести нормальную жизнь. Ты хочешь этого?
– Я не имею права отвечать на этот вопрос, – он обхватил руками шею Уильяма и уткнулся в его грудь. – Я скучал, Lumière de mes yeux.
– Je ferai de mon mieux pour te voir plus souvent. – он улыбнулся, поняв, насколько же вырос его молодой человек во французском языке.
Мужчины смотрели на друг-друга затуманенным взглядом. Генри соврал, если бы сказал, что в глазах Уильяма не было чего-то гипнотического и чарующего. Дыхание постепенно учащалось, а руки Афтона нагло раздевали принца королевской крови.
– Какой позор! Сам Генри Эмили стонет только мне, в одной комнате. Зачем мне трон, если передо мной такая картина?
– Замолчи... – голос задрожал, а ноги сделались ватными, всё тело было во власти Афтона. Как и любой другой человек, как и любая другая вещь.
Генри соврёт, если скажет, что не боится их близости. Кто знает, какая кара их настигнет. Но он пытается жить моментом. В это время нельзя быть уверенным, не начнется ли война завтра, либо не повесят кого-то из них в скором времени.
Афтон обожал запечатлевать засосы на чужом теле. И это не мешало ему оставлять их на спине Генри, которая содрогалась от любого прикосновения. Губы Генри были сладкими и тёплыми, а у Уильяма – соблазнительными и холодными. Они были как противоположные свойства, подобные Инь-Ян.
– Хватит, Уильям... – Афтон недовольно отпрянул от спины, – нам пора вернуться. Гости ждут.
– Меня осудили в первые секунды ужина, даже не узнав, кто я. – буркнул тот, попутно подавая Генри его фрак и галстук. – Создание нового этикета всё ещё в силе?
– Найди ещё время для этого, – он слегка поправил рукой волосы, напоследок даря лёгкий поцелуй Уильяму. – Ты погружаешь меня в состояние сладкой эйфории. Жду не дождусь твоего письма. – промолвил он, закрывая за собой двери.
В каком измерении и времени они смогут поцеловаться без осуждения? Когда будет возможность не смотреть на свою любовь свысока просто из-за того, что вы не имеете право на более? Генри хотел расплакаться на месте, перед дверью в зал, но понимал, что до вечера он не имеет на то право.
– Ваша светлость, Уильям Афтон велел Вам передать в скорейшее время это. – Клод осторожно протянул некий конверт, на что у Генри засветились глаза. – Бал подходит к окончанию, Вам стоит поскорее вернуться обратно.
– Благодарю, Клод, – он поднял на него взгляд. – Подготовь ванну для её светлости, не заставляй ждать.
***
Сегодня — годовщина того дня, когда я Вас впервые увидел; Этот день в моей жизни. Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от Вашего: я создан для того, чтобы любить Вас и следовать за Вами; все другие мои заботы — одно заблуждение и безумие.
Не было и дня, чтобы я не любил тебя, Генри Эмили.
– Клод, – подозвал Генри дворецкого, – сожги это немедленно. Приготовь карету на Винтерфелл. – на лице Эмили образовалась тёплая улыбка. Видимо, пора отправить весточку о прибытии принца из другой местности. –
Mon âme.
