Окрылённый сладкой любовью

Термометр показывал предательские 38,5, и я, закатив глаза, прикрыл ладонью свое лицо. Наверняка каждый в своей жизни переживал подобную температуру хотя бы раз, мы же все так уязвимы и слабы; не сказать, что я не блещу здоровьем, иммунитет чаще всего не подводил меня и резво работал, как новенькие карманные часы "Гамильтон", но ведь даже такой сложный механизм может прийти в неисправность в любой неподходящий момент. Я сделал вывод о том, что вчерашняя вечерняя прогулка дала о себе знать в таком ключе, а может это было от перенапряжения, я не мог сказать - полагаю, это мне сообщит доктор после осмотра, но прежде я не мог не принять душ.. -Мам, я сейчас. Мне нужно в душ. Дай, пожалуйста, халат, - кряхтя и превозмогая непреодолимую слабость, я кое-как приподнялся и сел, прикрывая паховую область одеялом во избежание ненужных вопросов. Вчерашние раны неприятно саднили, а лоб покрылся испариной. Я даже успел подумать о том, что после такого блаженного и сказочного сна потеряю сознание и снова провалюсь в царство Морфея, лишь бы увидеть свою принцессу. Невысокая худенькая светло-русая женщина в домашнем платьице с упрямыми кудрями, которые она всегда поправляла, и большими серо-зелеными глазами, суетясь, неловко поставила все флакончики и кинула к ним компресс на прикроватную тумбочку, после чего достала мой любимый халат цвета золотой осины, уже слегка выцвевший, но не утративший от этого своих мягких махровых свойств; он был хаотично усыпан белыми сердечками, возможно это покажется безвкусицей, но ведь главное, чтобы одежда справлялась с надлежащей ей функцией, особенно если она была домашней. И вот этот трясущийся от волнения ангел подошёл ко мне, бережно сложив халат на мои колени и схватив меня за щеки, чтобы заглянуть в лицо и поймать блуждающий взгляд карих глаз. -Сыночек.. милый мой, хороший, как же тебя угораздило? Неужели ты из-за вчерашнего разговора с папой? - лицо мамы выглядело так, будто она сейчас расплачется. Я положил невредимую ладонь на её руку, пусть это и далось мне с трудом, и слабо улыбнулся. -Нет, нет, мам, я просто мисс Мэнди жилетку отдал свою, чтобы она не замёрзла, а сейчас, как ты знаешь, вечерами прохладно, осень все-таки.. - я протянул эти слова из-за вялости и тихо вздохнул, готовый упасть под тяжестью своей больной (а может болен я любовью?) головы обратно на мягкую подушку. -Маленький, совсем ты плох.. уверен, что сам справишься? У тебя ведь ещё и эта рука.. -Я не маленький, мам, ну что ты все заладила? Я люблю тебя и очень ценю твою заботу, но сейчас справлюсь сам. Папа уже ушёл? - я не торопился уходить. -Да, медвежонок, я тоже уже собираюсь на работу.. может быть тебе позвать кого-нибудь, присмотреть за тобой, лекарства дать? - мама гладила моё лицо и целовала в лоб, пока я старался не дышать на неё, чтобы она ненароком не заразилась. -Я сам все могу, мамуль, тем более у меня в планах был только сон. Я бы разве что приволок электроплитку с чайником и всякими приблудами для чаепития, а ещё варенья какого-нибудь и.. горшок. Больше мне особо ничего не понадобится, врача я дождусь. А сейчас разреши мне пройти в ванную комнату, ма. -Само собой, милый, сейчас.. - ох, моя чувствительная мама. Она утерла подошедшие к глазам слезы и отстранилась, напоследок ещё раз взглянув на меня, после чего ушла вниз, на первый этаж. Мама всегда с уважением относилась к моим личным границам, а вот у отца с этим было туго. Стоит ли рассказывать о том, с каким трудом я спустился на первый этаж нашего небольшого, но благодаря маме уютного дома? Полагаю, что нет. Сейчас я уже забирался в ванну, повесив душ на свой законный держатель и включив воду; не кипяток, нет, просто тёплая струя воды каждый раз по-новому изучала моё тело, прерываясь и расслаиваясь через насадку-распылитель. В такие моменты я просто любил стоять с закрытыми глазами и, как это называется у детей, витать в облаках. Сегодня мне довелось испытать некое дежавю от посланного мне воспоминания о вчерашнем разговоре с родителями. Переступив порог до боли родного дома, я с осторожностью закрыл дверь и свободной рукой стянул школьные туфли, давая ступням свободу и глоток свежего воздуха. Просто обувь ещё не успела вдоволь разноситься для того, чтобы привыкнуть ко мне и перестать кусаться, оставляя жгучие мозоли. В коридоре, включая свет на кухне, возникла высокая фигура отца: это был очень скрупулезный, прямолинейный и, я бы сказал, жестокий человек с устоявшимися принципами. А ещё и обилием веснушек и такими же карими глазами, только у него они были какими-то чёрными, как будто две маленькие чашечки еще дымящегося от свежести американо. Мой папа добрый и вполне себе любвеобильный, но, кажется, только по отношению к маме: меня же он воспитывает строго, хотя старается давать все самое лучшее. Это оправдано, я бы тоже не хотел вырастить сына разгильдяя. -Честер, в какую передрягу, черт тебя подери, ты опять ввязался? Раны на внутренней стороне преплечья слегка пощипывали от щекочущих капель воды. -Пап, я всего лишь хотел защитить ее от него, - мы будто оказались на сцене, освещенной тусклым светом люстры, лампочку в которой давно пора было бы сменить, но руки никак не могли дойти до этого. -Ты уверен, что ей нужна была защита? Она уже взрослая девушка, а ты ещё ребёнок, Честер, - он нечасто обращался ко мне вот так официально. Это значило, что он чем-то озадачен или крайне серьёзен сейчас. -Да, да, папа, она не хотела этого, понимаешь? Она не хотела его прикосновений. Ей было гораздо спокойнее со мной, - я старался подавлять дрожь в голосе, глядя на человека напротив; мама не вмешивалась. Коридор был поглощен мраком и казался узким, бесконечным, напирающим со всех сторон, а отец стоял под такой же люстрой и нагнетал обстановку своей полной готовности отлупить меня пряжкой кожаного ремня, как он это делал в качестве профилактики в моем детстве, позой. Не знаю, почему такая атмосфера повисла над нами двоими, но я, признаться честно, был напуган. -Сильвия, подойди сюда, пожалуйста, - так звали мою маму. И она откликнулась. Я полагал, что она уже спит, но забыл об одной важной вещи - в первую очередь за нас переживают и позволяют себе не смыкать глаз до глубокой ночи именно мамы. Её появление чудесным образом рассеяло весь страх и вернуло к жизни уютный коридор, освещаемый все той же иногда мигающей лампочкой в люстре. - Поговори об этом с сыном. Я, конечно, знаю в женщинах толк, но по-прежнему не научился их понимать, а уж донести до такого же мужчины что-то в этом ключе будет схоже на попытки попросить у иностранца объяснить тебе, как устроен его мир, когда ты и слова не поймёшь из всего его повествования, - да, отец любил красиво изъясняться, да ещё и приводить примеры для пущей наглядности, может быть хотел показать мне, как положительно влияет чтение книг на человека. Да только я сам вечерами не расставался с этими бумажными друзьями, пахнущими сыростью глубокого озера знаний, ведь у нас можно было наткнуться на огромное собрание книг, красиво расставленных на полках в специально предназначенном для этого стеллаже. Папа не ругался в этот вечер, но он внушал страх и ужас семнадцатилетнему мне, хотя, несмотря на это, большую часть времени я провел с мамой - под ее убаюкивающим голосом и тёплыми объятиями слабых женских рук. Да, моя мама это ангел во плоти, и я совсем не преувеличивал, отзываясь о ней в таком ключе. Она гладила мои волосы и что-то рассказывала мне о девушках, об их чувствах, мышлении, пока я в это время рассматривал сияющие звезды за окном и вспоминал поцелуй Мэнди. Не только потому, что моя маленькая заветная мечта исполнилась, нет, я вспоминал блеск в её глазах, и эти небесные тела напоминали тот самый блеск, который был виден даже под блеклым освещением уличных фонарей. Можно ли сказать, что я был счастлив? Определённо, я чувствовал себя счастливым и богатым всем тем, что даровано нам при рождении: здоровьем, красотой, силой, умом и прочими характеристиками; но эта девушка напомнила мне о моем счастье, потому что иногда я умудрялся забывать о всех своих благах и поддавался печали с унынием.. -Сынок, может быть это неправильно, может быть я не должна говорить тебе такое, но я была бы рада, если бы вы оба сделали друг друга счастливыми своей любовью, - кажется, я уже слышал что-то подобное от Грея. - Какой бы взрослой она ни была, разница в возрасте не так велика, чтобы ставить между вами стену и загонять вас в рамки общепринятых норм, сердцу ведь не прикажешь.. я люблю тебя, милый, постарайся сейчас уснуть. Завтра сможешь выспаться и отдохнуть, пока мы будем с папой на работе, - к слову, об этом. Мои родители действительно работали по воскресеньям, но не всегда так совпадало, работа была привязана к спросу. Если в них была необходимость, маму и отца вызвали, а в остальных случаях они имели возможность отдохнуть и провести время со мной, это тоже поистине замечательно, мне их часто не хватало. Но стабильно пять дней в неделю они работали, разве что вопрос стоял в перестановке выходных дней. Мама поцеловала меня на прощание, натянув одеяло почти до самого носа, чтобы я не мерз, а я успел взять её за руку и перевести взгляд на глаза дорогого человека. -Я тоже люблю тебя, мам. Спасибо, что ты есть у нас с папой, - я слабо улыбнулся, ощущая накатившую сонливость, и погладил костяшки пальцев матери в знак внимания, а затем отпустил её и закрыл глаза, проваливаясь в дрёму и даже не подозревая, что моё воображение сможет явить мне такой необычный сон. Я выключил воду, оглянув гипс на наличие подтеков от воды, но так ничего и не обнаружил, к своей радости; я вдруг испытал непреодолимое желание попросить Грея оставить мне пару надписей на моей алебастровой броне, чтобы ощутить тот самый восторг от осознания, что вы ещё дети, которым нравятся всяческие забавы подобного рода.. уже утеревшись непривычной левой рукой и натянув нижнее белье с оставленным мамой халатом, я шёл, а лоб мой вновь покрылся испариной. Я очень хотел позвонить другу и сказать, что сегодняшние планы отменяются - на этот случай у меня как раз лежал мобильный под подушкой, осталось только добраться до постели. -Алло, Чес? Я уже собираюсь, - послышался тёплый голос Грея с другого конца трубки. Я уловил в его голосе нотки радости и понял, что сейчас он улыбается, пребывая в хорошем настроении. Может быть этому что-нибудь поспособствовало? -Здравствуй, друг, слушай, я.. я тут что-то совсем худ стал после вчерашнего-то вечера. Как же много всего случилось, это даже не передать за пару минут. Прости, что не позвонил, я очень утомился, да и подумал, что мы в любом случае встретимся сегодня и поболтаем обо всем, но вот, кажется, ошибся. -Ох, Честер, что случилось? Боже, я сейчас приду к тебе.. -Нет, Грей, спасибо тебе, но не стоит, у меня температура и недомогание, я, пожалуй, сегодня пересижу дома один, чтобы никого не заразить, а завтра можешь зайти ко мне после школы, - мышцы ныли, и от этого ощущения хотелось плакать и стенать от боли, но я держался. -Чес.. друг, я.. хорошо, я обязательно приду к тебе завтра, только ты выздоравливай и спи побольше, - я слышал уже беспокойство и грусть; люблю Грея за его эмпатию, в такие моменты его самого хочется обнять и утешить, как в детстве. Мне вспомнился теплый летний день, когда мы, одевшись в шортики, сандалии, рубашки и нацепив шляпки, как у искателей приключений, снарядились сачками и парой сэндвичей и отправились на охоту за бабочками. У нас небольшой частный квартал был на то время, и Грей жил в доме напротив со своими родителями, поэтому мы имели возможность даже устраивать ночёвки. Не лишним будет сказать, что речь идёт о семилетних мальчишках, сейчас тоже можно делать все то, что мы хотим, но тогда это было чем-то заветным и очень долгожданным. Мы очень часто промышляли всякими ребяческими затеями, например, проводили собственноручно изготовленный ниточный телефон со вторых этажей своих домов, чтобы поболтать на расстоянии и повеселиться. Так вот, шли мы в наше излюбленное место, находившееся чуть поодаль от жилой местности - это было небольшое поле вдоль дороги, где благодаря вложениям взрослых скашивалась трава каждый месяц для как раз таки хорошего проведения совместного семейного отдыха. А точнее, дерево в этом поле, старый и большой бук, на котором мы построили домик (тоже не без помощи родителей). Грей по пути мне рассказывал что-то о голубых бабочках Морфо, о которых он вычитал в свежем номере энтомологического журнала, названия которого я не вспомню, пока я продумывал план обустройства нашего убежища. Не сказать, что я не заинтересовался монологом Грея, наверное, в то время я просто ещё не был достаточно взрослым для осознания всей ценности своего друга и его увлечений. Коротко говоря, мы провели полдня на свежем воздухе, безуспешно поохотились на крылатых хрупких красавиц, перекусили и в конце концов, уставшие и расстроенные, решили прогуляться по ныне неизвестной нам тропе, ведущей под кронами больших и густых деревьев тоже вдоль проезжей части. К сожалению, мы не были готовы к тому, что в скором времени солнечному дню нанесёт свой визит дождь, а потому суждено нам было вымокнуть до нитки.. но это лишь тогда я проклинал все на свете, стоя с другом детства в сырой одежде под деревом у дороги и с обидой глядя на проливной, но тёплый, пахнущий грибами и свежим лесом, дождь. Сейчас мне приятно на душе от этих воспоминаний - Грей обнимал меня и чуть ли не плакал, пока под ногами образовывалась лужа, заставившая нашу открытую обувь вместе с белыми гольфами промокнуть. Я бы хотел вернуть это время; время, когда мама и папа нашли нас на обочине проезжей части с зонтиками, такие взволнованные и напуганные, а потом отнесли на руках домой, где мы грелись, сидя на мягком диване в одном нижнем белье под пледом, пили горячий шоколад и смотрели смешную передачу для детей. В нашем возрасте такое уже не кажется чем-то особенным и привлекательным, но тем не менее мы с Греем всегда находим способы провести наш совместный досуг наиприятнейшим образом. К слову, этого домика на дереве больше нет. -Конечно, дружище, куда же без этого? Завтра буду как огурчик, вот увидишь. Ладно, Грей, доброго дня тебе, - я тихо, но тяжело выдохнул, прижав трубку к уху плечом и здоровой рукой задернув штору у окна, хотя это не особенно спасло меня от острых лучей солнца, которым неподвластно было пробить только бетонную стену. Хотелось как можно быстрее и безболезненнее провалиться в сон и поправиться сразу же, как я проснусь.. -Да, да, Чес, люблю тебя, друг, выздоравливай, - затараторил парнишка, повторяя то же пожелание от волнения, и сбросил вызов, оставив меня с тихими гудками, растворяющимися в тишине нашего пустого дома и перекликающимися со стуком моего сердца, тоскующего по Мэнди, маленькой принцессе с глазами цвета кофе с молоком. Мне захотелось снова посмотреть на неё, и я кое-как достал из-под матраса один из обмусоленных миллионы раз журналов и пролистал до страницы, где Мэнди рекламировала женскую парфюмерию; она была запечатлена лишь по плечи, но мне это нравилось. Лёгкий пудровый румянец, вишнёвая помада, тени цвета розового щербета, серьги-гвоздики, декорированные парами сочных вишенок, и маникюр, подобранный к помаде. Её волосы струятся шелком по плечам, но они по-прежнему нежно-фисташкового цвета. На голове - повязка для волос в виде кремового банта, а в руках красуется флакон "ЛолитаЛэнд" с хрустально-розовым содержимым. Мэнди смотрит прямо в кадр, так спокойно, из-под полуприкрытых век, даже не улыбается. Её кожа изумительно гладкая, и над губой красуется все та же родинка. Я любил и этот разворот тоже, по-своему.. здесь она была так близка и так осязаема, иногда мне казалось, что я схожу с ума, целуя фотографию любимой девушки на странице журнала, но это все было неважно, потому что я любил её, всем сердцем любил и желал, чтобы именно она была рядом прямо сейчас. Такая добрая, такая искренняя и чистая, воинсивенная и смелая, такая же хрустальная, как и этот парфюм в её руках, но со своей изюминкой. Я знал, что Мэнди особенная, и мне было так тепло от осознания, что я для неё не просто очередной ученик, а некто более важный и значимый..