Рецепты счастья

-…поднимаю глаза – Вик! У меня не то что челюсть отпала, у меня глаз выпал и мозги закипели! А он так улыбается гаденько и отзыв на исковое мне в руки суёт. Я не прибил его только потому, что в шоке был! Тебе корицы в кофе добавить? Честно говоря, мне не кажется, что сваренное Пашкой можно назвать громким словом «кофе». Какая-то коричневая жижа, слегка пузырящаяся, да и пахнет как-то… Нет, ну предположим, кофе Пашка никогда и не умел варить, но обычно у него получается всё же что-то приемлемое, даже вкусненькое, но вот ЭТО!.. -Нет, Паш, я не буду кофе. Паша нервно пожимает плечами и безжалостно вбухивает в турку столовую ложку корицы. А потом ещё две столовые ложки сахара. Боже, я этого не видела! Не видела, не видела, не видела! Он ведь не собирается это пить, правда? -Скажи мне на милость, что вообще происходит? – Пашка делает большой глоток своего зелья из кружки, а я инстинктивно зажмуриваюсь, ибо психика у меня нежная, тонкая, падающего в обморок мужика я могу и не пережить… - Вообще, как это понимать?! Хм… Живой. Странно. Видимо что-то такое отражается на моём лице, что Паша принимает за понимание, сочувствие и полную поддержку. -Вот и я о чём! Он надо мной издевается! О, добро пожаловать на знакомые территории. Сейчас мы прослушаем полуторачасовую историю о том, как бедный, но любящий Павел Затурский страдает от коварства и жестоких игр Виктора Клюева. И плевать, что я это уже миллион раз слышала и более того – была свидетелем! Кого это волнует, боже мой?! Под экспрессивное Пашкино повествование я лениво размышляю о том, что надо бы как-то поднять вопрос о внесении изменений в 29 статью Конституции – ну должно же у меня быть право НЕ получать какую-то информацию, правда? Началась эта замечательная во всех смыслах история лет тринадцать назад, когда мы были вылетевшими из школы детьми, которые чувствовали себя вполне взрослыми. Впрочем, кто-то может сказать, что всё завертелось гораздо позже, но я-то всегда была фаталисткой, а потому думаю, что первый камень был положен, когда эти двое пересеклись в одной точке времени и пространства. Итак, у нас была уйма планов на жизнь, включающих, в первую очередь, красный диплом, почёт и уважение преподавателей и карьеру-карьеру-карьеру. Затурский тогда, по-моему, сиял больше всех – зараза всегда были излишне умным и способным, и без того немаленькое от природы Пашино эго росло как на дрожжах от бесчисленных похвал и дифирамб учителей. И тут на горизонте появился Виктор Клюев – точная копия моего лучшего друга, и нашла коса на камень, что называется. Три года у нас было бесплатное реалити-шоу «The Best of the Best», и если уж совсем честно, это меряние… эээ… интеллектом меня ещё тогда достало. Пашка – чистый экстраверт, про его личную жизнь, политические взгляды и предпочтения в еде знают все, оказавшиеся в радиусе двух метров хотя бы на полчаса, что уж говорить о Вике, который вызывал в нём целую бурю эмоций… Разных, сильных, глубоких эмоций. Он ненавидел – за ум, азарт, характер борца, и уважал за это же. Он желал уничтожить и не допускал мысли о прекращении этой странной борьбы, чтобы исчез равный по силе противник. Он, в конце концов, хотел. И это было большей из всех моих проблем. Почему моих? Потому что, простите меня, но выслушивать гейские эротические фантазии человека, которого ты знаешь с зелёных детских соплей, это как-то не комильфо. И вообще, достал он меня, понимаете? Ну так вот, на третьем курсе у нас случилась медиана и жаркий поцелуй двух непримиримых врагов. Эта сцена до сих пор снится мне под Рождество, видимо, чтобы я не разучилась верить в чудеса. (Нет, я не подсматривала и не следила, я вышла покурить, увидела эпическое полотно, и мне просто не хватило духу прервать священнодействие. Офигела я, в общем-то). Потом я в подробностях узнала, как они случайно переселись на улице, когда вышили поговорить по телефону с родителями, как Пашка запнулся о ступеньку и был пойман Виком… Классика жанра, короче говоря. Я, наивная нанайская девочка, решила, что всё – они нашли друг друга, теперь нас ждёт спокойствие и happy end, но вот прошло уже почти одиннадцать лет, а цирк ещё не уехал. -Я ночую у тебя! – радостно заявляет мне Пашка, допив то, что он назвал «кофе». О, прекрасно! Я как раз сама хотела тебе предложить. У меня ведь никаких планов на вечер. -Паша, родной, - делаю я робкую попытку спасти свой романтический ужин с мужем, - не руби с плеча. Ну, поговорите хотя бы… -О чём мне с ним разговаривать?! – резко перебивает Затурский. – О чём мне разговаривать с этим обманщиком и подлецом, а? О том, как весело ему было прийти в суд и ошарашить меня, да?! -Паша, ты истеричка, - тихо констатирую я. Затурский меня всё равно не слышит. Виктор объявляется у меня в квартире часам к восьми – тактично позвонил, убедился, что его зазноба у меня, и даже тортик притащил. Слава богу, тортик был мне. Паша топится в душе, поэтому я честно пытаюсь узнать у другой стороны, что же в итоге произошло. -Да просто всё было, - морщится Вик, отхлёбывая чая с лимоном. – К нам в контору обратилась эта ваша Селезнёва, вести дело больше было некому, а Паше я не сказал, потому что… ну… ну смысл? Истерика случилась бы просто неделей раньше. -Врёшь, - припечатываю я, и Вик тяжело вздыхает. – Слушай, ну сколько это уже длится, а? Уже работайте в одной конторе, в конце концов! -Он не хочет быть адвокатом. И от тебя он не уйдёт. Сколько пафоса-то, боже мой. И вид у него скорбный, и бровки домиком, и губу он так смущённо закусывает. Прямо как будто его и правда это беспокоит. Война за удостоверение адвоката у мои голубков идёт давно, с окончания универа, пожалуй. Вик гордится свои статусом, как короной, а Паша только плюются и говорит, что делать ему нечего, как платить взносы в палату и бегать по делам по назначению. Мол, хорошим юристом можно быть и так. Вик в ответ ему втирает про положение и почёт, великое звание защитника и принадлежность к братству. Паша смеётся и говорит, что и в моей фирме ему работается прекрасно. Положа руку на сердце, я вообще не понимаю, как они умудрились пересечься в одних и тех же процессах уже шестой раз; мы обслуживаем разные слои бизнеса, и это просто тянет на злой рок. Ну или на умелую подтасовку, конечно. Вик горестно вздыхает ещё раз и прислушивается к шуму воды в моей ванной. Паша всё ещё плещется, ихтиандр недоделанный. Я уже говорила, что их семейные разборки меня раздражают? -Ты мириться пришёл, так? -Конечно, - кивает Вик, и быстро-быстро допивает чай. – Не могу же у тебя его ночевать оставить. О да, это факт. Если Пашка ночует у меня, то это всё, трындец. Это значит, что они поругались чуть ли на смерть, и вообще развод и девичья фамилия. У них такое было один раз, ещё в первый год после окончания учёбы. Ходили как два призрака коммунизма, даже не огрызались. И Пашка свой кофе не варил. Последнее, конечно, радовало, но общий фон не перевешивало. Затурский выплывает из ванной в одном небольшом полотенце на бёдрах. Готовился к встрече любимого, угу. Характеристика «сволочь» читается в глазах Вика так отчётливо, что я мне даже начинает казаться, что он таки сказал это вслух. Пашка гордо поднимает подбородок и смотрит на любовника снисходительно. Ага-ага, ноль внимания, фунт презрения. Господи, в этом спектакле будет что-нибудь новенькое? -Чего пришёл? – вопрошает (я не шучу, он правда «вопрошает», по-другому не скажешь) Паша. -За тобой. Ты что, собрался при живом мне ночевать у Лики? Вик честно старается смотреть Паше в глаза, но у него не получается. Внимание сосредоточивается где-то чуть ниже пупка, в том месте, где чёрное махровое полотно соприкасалось с телом. Интересно, где в МОЕЙ ванной водится ТАКОЕ непотребство? -Я обиделся, - фыркает Пашка, скрестив руки на груди. – Как ты вообще мог так поступить. Вик театрально вздыхает (да что он сегодня? Кислороду в организме не хватает?), но раскаяния в нем не чувствовалось ни на грамм. И даже на половинку. -Ну какая разница? Это же всего лишь работа. -Работа? – взвизгивает Затурсий. – Работа, да?! Ты, мать твою, втихаря работал над этим же делом! Ты против МЕНЯ на суде выступал! О да, мальчики, ругайтесь. Я совершенно не против, что два взрослых мужика у меня в квартире орут как истеричные бабы. И вообще, я вам не мешаю? Нет? Отлично, а то мне как-то уже и неудобно стало. Вы продолжайте, продолжайте. -А что, ты предложил бы работать над ним совместно? – не выдерживает Вик. – Это же бред! Какая разница?! -Какая разница?! Да никакой! Ты просто трахнул меня тем вечером, а потом, в той же постели, рядом со мной, писал это идиотский отзыв! И вообще он у тебя дурацкий и бездоказательный вышел! -Сам ты бездоказательный! У тебя вообще дело разваливается. Экспертизы, проведенные какими-то шарашкиными конторами, ни одного свидетеля или документа! -Зато у тебя их подозрительно много! Наталкивает на мысли, знаешь ли! Может, пойти покурить? Или в магазин сходить? Молоко вот закончилось. Парни, наверное, и взрыв атомной бомбы не заметили сейчас… Нет, оставлять в квартире одних опасно, разобьют ещё что-нибудь, поранятся. Да и вообще, они уже на профессиональные оскорбления перешли, значит, осталось недолго. Покурить, решительно, покурить и вернуться. Спрашивала ли я себя, почему терплю весь это бардак? Да сто раз! И я, и мой любимый терпеливый супруг, и вся орда родственников и знакомых. Мне самой интересно, очень интересно, почему я этих двоих ещё не послала далеко и надолго. Наверно, ответ прост: они мои друзья, я их люблю. Да, они немного сумасшедшие, но так ведь и на солнце бывают пятна. Так, что-то они там притихли. Это не есть хорошо. Я, аки Штирлиц из засады, выхожу с балкона, прикидывая в уме, что из находившихся в комнате вещей можно использовать как орудие убийства. Конечно, при должной смекалке и навыках и зубной щёткой убить можно… Они целовались. Они, мать вашу, стояли посреди моей гостиной и целовались. Взасос. Совершенно беззастенчиво лапали друг друга и целовались. Убью. Несчастно чёрное полотенце опасно съезжает с Пашкиных бедер. Нет-нет-нет! Держите его! Нет, я не хочу это видеть!.. Так, повернитесь как-нибудь. Повернитесь как-нибудь так, чтобы голая Пашкина задница не отсвечивала мне в глаза. Я не хочу это видеть. Я вообще не хочу знать такие подробности ваших отношений. И вообще вон из моей квартиры, нахалы! -Вик! – рявкаю я. Ну, типа, он самый сознательный из них двоих. Чисто теоретически. Рявк действует на них должным образом: Пашка судорожно хватается за полотенце и пулей летит в комнату, Вик поправляет галстук и заискивающе улыбается. -Ты лучшая. О, ну да, конечно, теперь он мне благодарственную песню петь будет. И это после того, ЧТО я только что видела. Мне, вообще-то, небольшую амнезию заполучить хочется. -С меня причитается. Компенсация морального вреда и всё такое. -Ты не расплатишься, - спускаю я Вика с небес на землю. -Лика, ну свои люди, сочтёмся. -Валите отсюда! – не выдерживаю я. И вообще, мужу позвонить надо, чтобы домой возвращался, раз эти два кролика сваливают. Выпроваживаю я их из квартиры быстро, мальчики и сами торопятся. Когда, наконец-то, дверь за ними закрывается, я вздыхаю свободно. Кажется, всё обошлось. Снова. В двери шебуршит ключ, и мой благоверный радостно вваливается домой. -Всё передал, - сообщает он. – Вик обещал как всегда весь список Пашкиных дел запомнить, посолить и сжечь, а пепел развеять по ветру. -О да, иначе Пашка нас обоих четвертует за этот обман. Пашка точно меня убьёт, если узнает, откуда Вик получает информацию о его будущих процессах. Я говорила, что не знаю, как они умудряются пересечься? Простите, профессиональная привычка говорить только то, что тебе выгодно. -Думаешь, они снова столкнутся? -Да запросто! Вик же специально этих людей ищет, - уверенно киваю я. Вик, конечно, сволочь, но он умеет вовремя остановится. Пусть поиграют и успокоятся. -Зачем им это надо? Вроде же и так всё у них хорошо, - муж распаковывается из зимней одежды и лезет ко мне греться. Дитя малое, ей-богу. -Не хватает университетского соперничества, - улыбаюсь я, - вот Вик и нашёл выход. Вон как подействовало! Прямо-таки рецепт африканской страсти. -Да я заметил, - смеётся мой дорогой. – Ладно, им мы помогли, теперь у нас может быть свой романтический вечер с жаркой ночью? Я сына на три дня к маме отвёз. -М… целых три дня. Воодушевляет, - соглашаюсь я. В конце концов, у всех свои рецепты счастья.