Яблочный аромат прошлого...

      Тина сидела на трибуне, откуда как на ладони было видно сцену с инструментами, кучей аппаратуры и различных установок, а также многотысячную толпу. Сердце билось в бешеном ритме, а по коже бежали мурашки, вызываемые потоками адреналина, который неудержимо выбрасывался в кровь. Толпа гудела и шевелилась, подобно огромному целостному организму, состоящему из множества автономных частиц, объединенных одной целью и одним желанием. Зрелище было завораживающим и пугающим одновременно.       Раздалась барабанная дробь и толпа замерла, превратившись в слух и зрение. Взметнулись вверх столпы огня, и из потолка опустилась странная, шарообразная конструкция красно-розового цвета.       - Eins... - Грянуло над стадионом, огнеметы выдали очередную порцию пламени, и из конструкции вывалился человек. В едином порыве вверх поднялись тысячи рук, над человеческим морем пронесся восторженный гул.       - Zwei... - Снова огонь, гул становится все громче, а на сцену выпадает ещё один человек.       - Drei... - Огня становится ещё больше, гул превращается в восторженный крик, и из странного шара появляется ещё один музыкант. Тина не отводит взгляд от сцены, в ее глазах отражаются языки пламени, она начинает понимать задумку странного появления группы на сцене и смысл непонятной, на первый взгляд, конструкции.       - Vier, funf, sechs... - Со счётом "шесть", из шара вываливается Тилль, ловко приземляется на ноги и выдергивает из-за пояса штанов микрофон.       - Аcht, neun, aus! - Огненные пушки выдают залп одновременно, превращая струи пламени в сплошную огненную стену.       Музыканты уже заняли свои места за инструментами, огненный поток иссяк, и зазвучала музыка, от которой вибрировал воздух, эти вибрации проникали внутрь тела, разгоняя кровь и выбрасывая в нее все новые и новые порции адреналина. Шарообразная конструкция, имитирующая женскую матку, скрылась под потолком, оставив на сцене шесть "новорожденных" участников группы. Более эпичного и логичного появления на концерте в поддержку последнего вышедшего альбома "Mutter", сложно было представить. Тот, кто придумал этот ход, был чертовым гением.       Над стадионом висела плотная пелена дыма. Воздух был горячим и раскаленным до предела, хотя на улице было прохладно. Тина не ощущала ни холода, ни огненного жара. Ее тело словно плавилось под действием энергии, потоками идущей со сцены. Они зажигали огонь, они любили огонь, они были огнем. Можно было как угодно относится к происходящему - восторгаться, или осуждать, но увидевший это действие единожды, не забудет его никогда, сгорев в сумасшедшем пламени и энергии, переродится и навсегда оставит здесь частичку себя. Невозможно оставаться равнодушным к той энергии, которая формируется с помощью инструментов и ловких рук. Невозможно пройти мимо и не почувствовать, как вибрирует воздух от глубокого, неудержимого голоса, доходящего до отчаянного крика, что поднимается вверх, прорывая дымовую завесу и уносится в космос, чтобы там превратится в другую форму энергии и вернуться обратно, зажигая все новые и новые сердца.       Тина внимательно наблюдала за группой. Она уже немного знала Тилля, чуть меньше Пауля и совсем немного Рихарда. Только это были уже не они. Вместе с тяжёлыми рифами, мелодичными соло, неоднозначными перфомансами и огненными потоками, они выпускали наружу других себя. Из крепких цепей социальных и моральных норм вырывались неудержимые и пугающие существа, которые хоть и имели человеческие обличья, но были странными и пугающими, словно монстры из детских кошмаров. Они питались энергетикой толпы и грелись в потоках огня. Они росли и крепли, выставляя напоказ то, что старательно пряталось и заталкивалось в самые темные уголки души. Они состояли из человеческих пороков и откровенных желаний. Они часть каждого из нас. Раммштайн не боялись выпустить их наружу, демонстрируя окружающим, это был секрет их успеха - любовь за откровенность.       Все происходящее казалось сном. Сладостным кошмаром, от которого не хочется просыпаться, но и вспоминать наутро стыдно. Неловко, потому что этот ночной ужас демонстрирует твою скрытую суть, а самое ужасное то, что в него хочется возвращаться вновь и вновь. Человек может притворяться сколько угодно, маскируясь моралью и добродетелью, но от себя истину не скрыть - чаще всего за добром скрывается расчётливость, а за маской любви оказывается похоть.       Время шло, секунды складывались в минуты, одна песня сменялась другой, а Тина находилась в необъяснимой прострации, словно выпав из действительности. Она не отрываясь смотрела на сцену, завороженная происходящим, боясь даже моргнуть и пропустить хоть мгновение. В залпах пламени блестели от пота тела, по лицам тек грим, а кожа покрывалась темным налетом гари, запахом которой был пропитан воздух. С каждой новой песней, с каждым аккордом девушка чувствовала, как что-то внутри нее меняется, ломается, а потом перестраивается, складываясь в новые формы. Когда музыканты появились на сцене с масками-капканами на лицах, она поняла, что уже никогда не сможет быть прежней. Ее мир сгорел в этом адском пламени, сожаление о прошлом и надежды на будущее испепелили шесть человек, извергающих пламя железными капканами, закреплёнными на лицах, оставив ее в этом мгновении, секунде абсолютной эйфории, трансформированной из боли и отчаянья.       - Feuer frei!        Feuer frei!        Feuer frei!        Bang, bang...       Из масок вырвались мощные струи огня, взметнулись в небо столпы пламени из огнеметов, с потолка посыпался сплошной поток искр, зал взорвался оглушающим ревом и аплодисментами. Огонь иссяк и пространство заволокло дымом, а когда он рассеялся, на сцене стояли шесть человек, обнимая друг друга за плечи. Они вновь стали собой, загнав всех монстров туда, где им полагалось быть, закрыв вход огненной печатью. Сейчас это были просто люди, уставшие, отдавшие себя до капли, смотрящие в зал и улыбающиеся обычными человеческими улыбками, искренними и открытыми.       Внутри было пусто. Тишина давила на уши, а отсутствие огня делало пространство мутным и тёмным, не спасали даже мощные софиты, светящие со всех сторон. Тина смотрела, как народ начинает подтягиваться к выходам, все ещё находясь на подъеме, не желая расставаться с полученным драйвом и энергерией. То там, то тут, кто-то затягивал песню, ее тут же подхватывали другие, и вот уже тысячи голосов призывают: "Feuer frei! Feuer frei! Feuer frei!"       Она сидела на трибуне, помня слова Рихарда, чтоб не лезла в давку толпы. Спустя некоторое время, кто-то осторожно прикоснулся к ее плечу. Повернув голову, увидела парня в футболке с логотипом группы и бейджем на шее.       - Пойдёмте, я вас провожу. - Она шла запутанными коридорами, которыми несколько часов назад гуляла с Рихардом, пытаясь унять будоражащую волну, что поднималась внутри. Нет такой воды, что может погасить этот огонь. Мелкой дрожью тряслись руки и колени, а сердце резонировало с четкими и ритмичными ударами в висок.       - Вам сюда. - Парень открыл дверь, пропуская ее вперед. Уже знакомая гримерка, но теперь здесь пахло не сигаретным дымом, пространство заполонил запах гари, как будто недавно случился пожар. Впрочем, так оно и было. Посреди гримерки стоял Тилль, он что-то говорил, эмоционально размахивая руками. Голый торс был покрыт серо-черными подтеками, на плече свежий ожог, на спине царапины и мелкие подпалины от искр. Он не замечал ничего, его эйфория была настолько осязаемой, что мгновенно передалась Тине, с трудом сдерживаемая волна эмоций вырвалась наружу... Она и сама не поняла, как оказалась в объятиях Линдеманна, удерживаясь руками за могучую шею.       - Вы невероятные... - На большее ее не хватило. Ладони скользнули по влажной коже, а она по его телу. Он подхватил ее рукой, удерживая за спину, и не отпустил. Голубые глаза казались ещё ярче, контрастируя с черным налетом на коже. Он улыбнулся и провел пальцем по ее щеке, оставляя на ней тёмную полоску сажи. Она вдохнула его запах и поняла, что так пахнет счастье. Не цветами и морем, не скошенной травой и мокрым асфальтом... Запах настоящего счастья состоит из ароматов гари, мужской кожи, пота и ноток косметики от совершенно испорченного грима.       - Поедешь с нами на вечеринку? - Она посмотрела в улыбающееся лицо, мокрые от пота пряди волос падали на глаза, а сами глаза светились просто невероятным огнем, что обжигал не хуже настоящего.       - Конечно поедет. Иди в душ, трубочист. - Уже чистый и переодевшийся Пауль высвободил Тину из горячих рук и обнял друга за плечо, не боясь испачкать одежду.       Яркие неоновые лучи выхватывали из полумрака и плотного сигаретного дыма силуэты людей. Небольшая дружеская вечеринка оказалась человек на сто, клуб был закрыт на спецобслуживание. Бармен без остановки смешивал коктейли и выдавал все новые и новые бутылки, официанты сновали между гостями, ди-джей неустанно веселил людей, которые не знали ни печали, ни усталости. Тина опустилась на барный стул и выдохнула, ноги уже почти не держали ее. Она с удивлением наблюдала за музыкантами, что как оглашенные бесились на танцполе, словно это не они отыграли двухчасовой оглушительный концерт. Заведенные они, что ли?       Организованное застолье через какое-то время превратилось во множество мини-пати по интересам. Тине было весело. Она танцевала и отрывалась вместе со всеми, чувствуя себя настолько легко и непринужденно впервые в жизни. В какой-то момент все знакомые лица растворились в пространстве клуба, и она решила перевести дух.       - Выпьете что-нибудь? - Было жарко, хотелось чего-то холодного и освежающего.       - Можно колу со льдом, пожалуйста, и ломтиком лимона?       - Просто колу?       - Просто колу. - Бармен удивился, но виду не подал. Странная какая-то, алкоголь лился рекой, народ доходил уже до кондиции, а она вроде трезвая и просит колу. Парень поставил на стойку большой стакан со льдом, открыл бутылку и налив напиток, улыбнулся дежурной улыбкой, возвращаясь к коктейлям и бутылкам. Тина сделала глоток ледяного, ароматного напитка и блаженно прикрыла глаза, как же хорошо. Внезапно ее кто-то ухватил за талию и резко притянул к себе.       - Сегодня ты моя девушка. - Горячий шепот обжёг ухо, Тина возмущённо дернулась, но возразить не успела, узкая ладонь закрыла ей рот. - Просто подыграй мне и все.       На нее с мольбой смотрели светлые глаза, аккуратно подведенные черной подводкой. Рихард притянул ее ещё ближе и принялся перебирать ее волосы, которые и так растрепались за такой активный вечер.       - Что ты делаешь? Рихард, что происходит, черт тебя побери. - Он посмотрел куда-то над ее головой и вдруг впился в ее губы поцелуем. Это было настолько неожиданно, что она не успела даже пикнуть. Попыталась вырваться, но куда там, с таким же успехом можно попытаться остановить поезд голыми руками.       - Тсссс, тихо. - Он отстранился и посмотрел ей в глаза, прохладная ладонь легла на затылок, привлекая ближе. Его дыхание пахло табаком, мятой и виски. Вторая рука держала за спину, не давая вырваться. Она была в ловушке. Он опять накрыл ее губы своими, вовлекая в поцелуй, но уже не стремительный, а нежный и чувственный. Тонкие пальцы перебирали волосы, легко надавливая на затылок... Тина судорожно вдохнула и неожиданно для себя, ответила на поцелуй, обвивая рукой теплую шею, прильнула всем телом к широкому торсу. Круспе отстранился и прикоснулся пальцем к ее губам.       - Умничка... - И тут ему прилетело. След от пощёчины проявился ярко-красным пятном на светлой коже. Над Рихардом возвышалась разгневанная девушка в алом платье и накинутой на плечи кожаной куртке.       - Ну ты и козел, Круспе. - Рихард поднялся со стула и стал перед Тиной, закрыв ее собой от праведного гнева, продолжая держаться за пострадавшую щеку. Девушка презрительно окинула их взглядом.       - Думаешь, ты нужна ему? Игрушка на один вечер, как и остальные. Это же не человек, а машина для секса, так что не строй иллюзий, дорогая. - Она ещё раз посмотрела на Рихарда и гордо направилась к выходу. Он выдохнул и сел на высокий стул.       - Что это было? - Круспе подвигал челостью и улыбнулся, слегка приподняв уголок губ.       - Расплата за удовольствие. За все в этой жизни нужно платить. Испугалась?       - Не успела, скорее офигела. Больно? - Тина позвала бармена, тот без лишних вопросов поставил перед ней вазочку со льдом и протянул белое полотенце. Высыпав лёд и завернув края ткани, она приложила компресс к горящей щеке.       - Сейчас станет полегче. - Ее руку накрыла теплая ладонь.       - А как же женская солидарность? - Она только пожала плечами.       - Это не мое дело. Даже если по морде ты получил заслуженно, глупо было с ее стороны ожидать чего-то серьезного от такого, как ты.       - Какого это, такого?       - Ослепительно-красивого. Мне нужно умыться, постарайся за это время не получить больше по лицу, а то придется засунуть твою голову в ледогенератор. - Рихард рассмеялся, ему было приятно, что Тина не набросилась на него с упреками и нудными нотациями. А пощёчина... Ему не привыкать, не первый и не последний раз.       - Тебе нужно подняться вот по этой лестнице, пройти до развилки и повернуть налево, в конце коридора будет туалет. Не заблудишься?       - Да уж как-то постараюсь. - Она спрыгнула со своего стула и стала подниматься по лестнице, думая о произошедшем инциденте. Девушку ей было жаль, она знала, каково это, когда топчутся по твоим чувствам. Но и Рихарда осуждать не спешила, вряд ли он обещал ей что-то большее. Сама придумала, сама поверила. Интересно, Тилль такой же? Ей очень хотелось узнать его с другой стороны. Было любопытно, но и страшно одновременно.       В узком, плохо освещённом коридоре было только две двери. Она нажала на ручку первой, удивляясь отсутствию таблички. Ну если туалет мужской, она просто захлопнет дверь. Ручка легко поддалась, дверь бесшумно открылась, и Тина застыла на пороге, это был не туалет. Небольшая комнатка с приглушённым освещением, на низком столике батарея разнокалиберных бутылок, стаканов и пепельниц. Широкий кожаный диван выделялся красным пятном среди пастельных стен и светлого ковра. На диване сидел Тилль, у него на коленях расположилась раздетая по пояс девушка. На полу валялась тонкая блузка и туфли на шпильке. Девушка расстегивала пуговицы на рубашке Линдеманна и что-то мурлыкала ему на ухо. Он смотрел на нее мутными глазами, заволоченными пеленой опьянения и страсти и тяжело дышал, крепко сжимая ладонями женские ягодицы. Вдруг он поднял голову и расфокусированным взглядом посмотрел на Тину. Улыбнулся, опрокидывая девушку на спину и впиваясь в ее губы требовательным поцелуем...