Яблочный аромат прошлого...

       Вся жизнь измеряется отрезками времени. Один чуть больше, второй меньше, некоторые совсем короткие и похожи на вспышки, что проносятся в голове вихрем воспоминаний. Из точки А в точку Б, и так всю жизнь, пока одна из точек не станет последней. Одни верят в бесконечность, ставя в конце многоточие, другие принимают для себя то, что с последней точкой наступает конец, абсолютный и невозвратный.        Три минуты... Тилль отчетливо помнил, как Рихард выставлял на секундомере время. Он бросил беглый взгляд на свои часы, понимая что не знает точно, сколько времени Джо без сознания. Круспе что-то знает, и самым логичным сейчас будет...        - Рихард, срочно приезжай. Джо, она... - Голос в трубке, что с первых секунд оглушил Тилля смехом и радостными возгласами, моментально стих.        - Что с ней? - Почти шепот как-то сразу сорвался на крик. - Что с ней случилось?        - Я не знаю, она без сознания, и у нее из носа течет кровь, не останавливаясь.        - Время? Как давно? Ну же, давай вспоминай. - Круспе был на грани истерики. Тилль посмотрел на девушку, подмечая усилившуюся бледность, синеву под глазами и вокруг рта и кровь, что продолжала вытекать из носа, стекая темной струйкой по шее и пачкая алыми пятнами белоснежную ткань ее рубашки.        - Я не знаю. Я не заметил, когда это произошло. Мы сидели на веранде, и она молчала. Не знаю, Рих. Что мне делать? - Круспе выругался.        - Слушай внимательно. Ни в коем случае не трогай ее, ее нельзя двигать. Ты понял меня?        - Не шевелить, я понял. Скорую?        - Нет, скорая ей не поможет, я сейчас наберу ее врача. Бригада приедет быстрее меня, просто впусти их и все. - Из трубки веяло холодом, а от серьезности и четкости указаний становилось страшно.        - Рих, это серьезно?        - Да. Жди бригаду, я постараюсь приехать как можно быстрее. Просто жди, все, время... - В ухо полетели короткие гудки.        Очередной отрезок времени. Три минуты... Линдеманн и сам не понимал, почему засекает именно этот период, он вообще мало что сейчас понимал. Все происходящее казалось каким-то дурацким фильмом, в который он попал по ошибке.        - Джо... - Он осторожно прикоснулся к ее руке, что безжизненно свисала вдоль тела - абсолютно холодная. Попытался нащупать пульс и не смог. Мозг прострелило мыслью - это конец. Тилль давно не верил ни в какие многоточия и был уверен - человек существует до тех пор, пока живет его тело.        Он всматривался в почти белое лицо и не узнавал его. Черты заострились, щеки впали, глаза закрыты, пугающе темные круги придавали знакомому облику что-то чужое и инородное. Хотелось взять платок и стереть их вместе с кровью. Нельзя. Ее нельзя трогать, так сказал Рихард, который знает что-то, чего не знает он.        Ее странные мигрени, постоянная бледность, обмороки, Круспе, что носился с девушкой, как курица со своим цыпленком... Линдеманну стало страшно. Предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого нависло над уютным домом на побережье океана, что звучал атлантическим прибоем и тонко пах лавандой.        Очередные три минуты почти закончились, когда вдалеке раздался пронзительный вой сирены. Стало немного легче и одновременно еще страшнее, не озвученный приговор все-таки оставлял хоть какую-то надежду. Очередной отрезок закончился. Тилль затаил дыхание, боясь только одного, что этот отрезок времени мог быть последним.        Реанимационный автомобиль подъехал почти к деревянному настилу, двери распахнулись, выпуская бригаду медиков, а Тилль опять подумал, что все происходящее напоминает дурацкий сериал. Он будто во сне наблюдал, как врачи осторожно укладывают Джо на носилки, фиксируя голову и подключая ее к каким-то аппаратам. Он затаил дыхание и закрыл глаза, отмеряя еще один отрезок времени.        В голове чуть слышно щелкало, будто невидимые часы отсчитывали минуты до вынесения приговора. Одна... Две... Пять... Десять... Сквозь навязчивое щелканье прорвался новый звук - прерывистый, тонкий писк. Тилль открыл глаза и выдохнул, узнав на одном из мониторов кривую линию пульса. Медики переговаривались между собой, но Линдеманну, неплохо знавшему английский, казалось, что они разговаривают на каком-то инопланетном языке. Он очень хотел подойти и спросить, что происходит, но боялся помешать работе бригады и навредить Джо.        - Вы мистер Круспе?        - Что? - Он не сразу понял, что врач обращается именно к нему. Медик посмотрел на мужчину и покачал головой.        - Вы в порядке? - Тилль смог только кивнуть. - Вы Ричард Круспе?        - Нет, я не Круспе, Рихард сейчас едет сюда. Доктор, вы можете объяснить, что произошло? - Врач еще раз взглянул на Тилля, очевидно, сомневаясь, что с тем все в порядке, кинул взгляд на мониторы и подошел к Линдеманну.        - Она жива - это главное. Сейчас мы стабилизируем ее, сюда уже летит вертолет.        - Вертолет?        - Ее нельзя перевозить. В клинике уже ждет бригада нейрохирургов. - У Тилля закружилась голова. Первый раз в жизни он чувствовал, что очень близок к обмороку. Опять все казалось не настоящим: реанимационная бригада, бригада нейрохирургов, медицинский вертолет... Разве все это может происходить в реальной жизни? Разве все это может иметь отношение к красивой девушке с тонким чувством юмора и острым как бритва языком, что уже несколько месяцев не давала ему покоя? Такое может быть только в дешевом сериале, что крутят по кабельным каналам, но никак не в его жизни. И не в ее.        Где-то вдалеке хлопнула дверь, звук тяжелых шагов отдавался в голове пульсирующей болью, а плохой сериал никак не заканчивался. На веранду влетел Рихард. Посмотрев на Джо, опутанную проводами, подключенную к нескольким мониторам, он резко побледнел и нервно потер лицо ладонью, будто надеясь, что когда откроет глаза, все увиденное исчезнет, а она будет сидеть на краю настила, задумчиво вглядываясь в водную гладь.        - Где Браун? Где чертов Браун? Я звонил ему, и он должен быть здесь. - Рихард судорожно бегал глазами, ища в толпе медиков знакомое лицо.        - Мистер Круспе, доктор Браун готовится к операции, он возглавляет бригаду нейрохирургов, здесь он не нужен.        Он опять облажался. Его опять не было рядом с близким человеком тогда, когда он был нужен больше всего. Он все знал и оставил ее одну, и если бы не Тилль... Если бы не Тилль... Когда ему на плечо легла тяжелая рука, Рихарда покачнуло.        - Рих, ты в порядке? - Так его называл только Линдеманн.        - Нет, я не в порядке. Тилль, как ты вобще здесь оказался? - Он был зол и эта злость искала выход. Тилль очень давно и чересчур хорошо знал своего друга.        - Я привез ее вчера из клуба и остался здесь, с ней. - Светлые глаза потемнели и стали похожи на расплавленный свинец, в котором плескалась ярость.        - Черт...        - Послушай, ты все должен был узнать, но не так. Джо, она не хотела говорить тебе по телефону. Все должно было быть совсем по-другому.        - По-другому... Она вчера уехала из клуба в нормальном состоянии. Она недавно была у Брауна и все было хорошо. А сейчас... - Он не договорил, но заметно дрогнувший голос и потемневшие глаза сказали Тиллю о многом.        - Я не сделал ничего, что могло бы ей навредить. Ты же разговаривал с ней, и все было в порядке. Ночью ей приснился кошмар, но утром она пришла в норму. Мы поговорили... Неужели ты думаешь, что я мог как-то ей навредить?        - Ты не знаешь, что ей может навредить. - Линдеманн держался из последних сил, чтобы не наорать на Рихарда.        - Не знаю. Я ничего не знаю, черт вас подери. Потому что ни ты, ни она, ничего мне сказали. Я ведь спрашивал тебя, еще после того обморока в Мэдисон, я видел твое странное поведение и спросил тебя прямо. И что я получил в ответ? - Резкий порыв ветра и сильный гул не дали возможности ответить. На побережье приземлялся медицинский вертолет.        - Очень осторожно, на счет три... - Плохой сюжет дурного кино продолжал развиваться, и ни у одного человека не было пульта, чтобы выключить его, или перемотать дальше, туда, где все уже позади.        Медик подошел к двум мужчинам, что смотрели, как вертолет осторожно набирает высоту. Пару минут назад они орали друг на друга, а сейчас были похожи на двух маленьких детей, испуганных и растерянных, не знающих, что будет дальше и как с эти справиться.        - Мистер Круспе, вам нужно ехать в клинику и подписать документы.        - Вы уверены, что это оно?        - У доктора Брауна нет никаких сомнений, новообразование отделилось от основных тканей и если его не нейтрализовать... вы сами понимаете. В клинике все готово к операции, езжайте за нами. - Очередной отрезок времени закончился, была поставлена точка.        Реанимобиль мчался по улицам Нью-Йорка, прокладывая себе путь проблесковыми маячками и пронзительной сиреной. Следом за медиками ехала еще одна машина, в которой двое мужчин боялись одного - не успеть.        Приемная современного центра нейрохирургии встретила тишиной и прохладой, но как только там появился Рихард, сразу стало шумно и суетливо. Он поднял на ноги весь персонал, требуя немедленной встречи с доктором Брауном.        - Мистер Круспе, доктор Браун уже в операционной, он выйдет к вам после операции, сейчас это просто невозможно. Вам нужно подписать документы, поймите, вы просто отнимаете время, которого у нее и так не очень много. - Круспе мгновенно притих и безропотно проследовал в административную часть клиники.        Тилль остался один и сразу же почувствовал себя совершенно ненужным и чужим. Он мало что понял, а то, что понял не просто пугало его, а приводило в ужас. О том, чтобы спокойно поговорить с Рихардом, не могло быть и речи, он винил Линдеманна в том, что произошло с Джо, и даже не пытался это скрыть. Возможно, он совершил ошибку, ворвавшись в мир, который был построен без него и до него, не зная об этом мире абсолютно ничего.        Узнав, где находится операционная, он поднялся на нужный этаж и присел на низкий диванчик в холле, теперь оставалось только ждать. На стене тихо тикали часы, отмеряя очередной отрезок времени его жизни. Тилль пытался думать о чем угодно, но мог думать только об одном, что сейчас происходит за закрытой дверью в стерильном помещении операционной нейрохирургии.        Навязчивое тиканье часов лезло в голову и путало мысли. Линдеманну очень хотелось снять часы со стены и грохнуть их об пол, чтобы остановить время, которого, как оказалось, у Джо было совсем немного.        На стеклянный столик приземлились два больших стакана кофе из больничного автомата. Тилль повернул голову, рядом сидел Круспе, он мусолил в пальцах сигарету и прятал глаза.        - Рих, что там? - Он только пожал плечами.        - Операция началась. - Рихард поднял взгляд, и Линдеманн увидел глаза полные страха и отчаяния, а еще стыда и чувства вины. - Тилль, прости меня. Я не должен был говорить то, что сказал. Я ничего такого не думал и я прекрасно знал, что это может произойти в любую минуту. Я опять накосячил.        - Расскажи мне. Что с ней? И сигарету спрячь, пока нас отсюда не выперли. - Круспе засунул истерзанную сигарету в пачку и принялся крутить в руках зажигалку.        - У нее в голове тромб, сгусток крови. Как объяснял ее врач, он находился в таком месте, что был неоперабельный, но мог оторваться в любую секунду. Когда Джо потеряла сознание в Мэдисон...        - Ты подумал, что это оно.        - Да. Браун говорил, что у нее могут быть обмороки, в ее состоянии мозг не насыщается кислородом в нужном объеме. Но если она без сознания больше трех минут, то это может быть опасно. Джо, она не хотела акцентировать внимание на своей болезни, она хотела жить обычной жизнью, и Браун ее в этом поддерживал. Она проходила постоянные обследования, за ее состоянием наблюдали, но все было в порядке.        - До сегодняшнего дня. Откуда у нее это?        - Прощальный подарок моей родины. - Рихард улыбнулся и бросил зажигалку на столик. От его улыбки, веявшей обреченностью, Тиллю стало жутко. - Она как-то так сказала. Когда-то она попала в аварию в Берлине, это было давно, еще до нашего знакомства. Ее болезнь - это последствия той аварии.        Странная мысль мелькнула в голове у Тилля. Даже не мысль, а смутное воспоминание, но он был занят другим, и мысль пропала очень быстро, оставив после себя странное ощущение дежавю.        - Давно это с ней?        - Мы узнали, как только познакомились. Тогда все было очень сложно. Она пыталась вытащить меня, а я тонул в каком-то дерьме, сам не понимая, как из него выбираться. Мы сидели на веранде, и она потеряла сознание. Я вызвал скорую, ее отвезли в клинику и там поставили диагноз. Брауна я нашел немного позже, он лучший в этой сфере, но и он ничего не мог сделать. Ты злишься на меня? - Тилль посмотрел на друга. Его сердце разрывалось на части от страха за девушку, к которой он испытывал смешанные чувства, которым боялся подобрать определение, и от жалости к другу, что не был сейчас похож на самого себя, таким Рихарда Круспе знал только очень узкий круг людей.        - Злюсь - это не то слово, Рихард. Я просто в ярости. Неужели нельзя было рассказать? Я злюсь на тебя и на нее, но сейчас это не имеет никакого значения.        - Тилль, то, что я сказал тебе... - Линдеманн понял. Рихард боялся потерять не только Джо, он боялся потерять и его.        - Я не злюсь за то, что ты сказал. Ты дурень, Круспе. Когда ты уже поймешь, что близкие люди существуют для того, чтобы принимать и понимать. А еще, чтобы прощать и поддерживать. Ты опять пытаешься вывезти в одиночку то, что самому вывезти невозможно. И она такая же, вы не родственники случайно? Кстати, о родственниках, может кому-то нужно позвонить и сообщить, что произошло.        - У нее никого нет, только мы и Майкл.        - Совсем никого?        - Насколько я знаю, нет. - Странная мысль опять промелькнула в голове, но Тилль не дал ей развиться. Такого не может быть - это просто совпадение. Таких совпадений не бывает, но оно случилось. - Возьми трубку, твой телефон жужжит уже полчаса.        Линдеманн посмотрел на дисплей телефона и скривился, как от зубной боли. Не только Рихард накосячил. Его косяк напоминал о себе именем контакта, что высветился на экране, и десятком пропущенных звонков.        - Слушаю.        - Ну и работку ты мне задал, друг дорогой. Тут одними концертами не отделаешься, я как в детективный сериал попал, Эркюль Пуаро отдыхает. - Тилль потер уставшие глаза, которые нещадно резал яркий больничный свет. Чересчур много фильмов и сюжетов на сегодня, он устал чувствовать себя героем странной мелодрамы, что никак не заканчивалась.        - Слушай, ты извини, что я тебя напряг, но давай не сегодня. Я сейчас не хочу ничего знать и не в состоянии переваривать информацию.        - Что-то случилось?        - Случилось.        - Хорошо, я перезвоню потом, все равно я еще жду некоторую информацию. Но могу сказать уже сейчас - эта девушка не та, за кого себя выдает. - Последнюю фразу Тилль не услышал, он опустил руку с телефоном, когда увидел, как в сторону операционной побежали врачи. Рихард подорвался со своего места и стал терроризировать медсестру, которая знала не больше, чем они, но изо всех сил пыталась успокоить.        Время шло, но ничего не менялось, только стол пополнялся пустыми стаканами из-под кофе. Все так же тихо гудели лампы и тикали часы, отмеряя положенные отрезки времени. Нельзя ничего вернуть. Жизнь невозможно переиграть заново, оставив за бортом события, что произошли когда-то. Можно сделать вид, что ничего не было, можно не думать и не вспоминать, но рано или поздно, случившееся когда-то давно, обязательно найдет место в настоящем.        Если бы не было той ссоры, если бы Рихард не рванул за океан, если бы не его зависимость и зависимость Джо, они бы никогда не встретились. Как много "если" было в их истории, которая еще не успела толком начаться.        Странное чувство дежавю, преследовавшее Тилля, когда рядом оказывалась Джо, не давало ему покоя. Еще и звонок давнего друга, которого он попросил об услуге. Он не хочет ничего знать и не будет никого слушать. Если она захочет, то расскажет ему сама, когда придет в себя, если придет.        Она просто нужна ему, и плевать как это называется. Он увезет ее в свой дом в пригороде Берлина, или в старый дом в Шверине, где шумит листвой яблоневый сад, а время течет плавно и неторопливо. Он покажет ей места, где начиналась их группа и отведет в лес, туда, где растут древние столетние деревья, что так ей нравятся. Он позволит ей снять фильмы, клипы и все, что она захочет, он сыграет сотню концертов в ее клубе и устроит настоящее огненное шоу только для нее, только бы она выжила.        Тилль Линдеманн прожил интересную и сложную жизнь, в которой было много разных моментов. Он был неоднозначным человеком, редко подпускающим близко к себе посторонних людей, но Джо не спрашивала разрешения. Она ворвалась в его жизнь, незаметно закрутив ее вокруг себя и став ее центром. Она притягивала и отталкивала, умиляла и злила, вызывала желание защитить и придушить. Она была соткана из сплошных противоречий, но точно не могла оставить его равнодушным.        Он так долго закрывал себя от подобных эмоций, что, казалось, совсем забыл, как это бывает, когда другой человек становится важнее тебя самого. Он так мало о ней знает, а она совсем не знает его, его настоящего, того человека, что он похоронил в себе много лет назад.        Он расскажет ей. Он хочет, чтобы она узнала его. Он расскажет о своем детстве и сложных отношениях с родителями, о побеге из дома и смерти отца, он привезет ее на его могилу, на которой сам не был ни разу, расскажет о первом большом разочаровании, когда внезапно оборвалась его спортивная карьера, о том, как боялся выходить на сцену, как его семейная жизнь закончилась полным крахом и стала отправной точкой в создании того, кем он стал, он расскажет ей о Тине, которая была ему дорога, но он не смог ее удержать, о маленьком домике, на месте которого сейчас бассейн, и единственном счастливом Рождестве в его жизни.        У них все еще будет: долгие вечера и откровенные разговоры, разлуки и встречи, ссоры и примирения, ревность и страстные ночи вдвоем. Будут праздники только для них двоих и для шумной компании друзей, будет огромная елка до потолка и зеленая веточка омелы над дверью, будут мерцающие огоньки, что отражаются в тонком стекле бокалов и наивное, совсем детское ожидание чуда.        Все не может закончится вот так, в холодном холле клиники, где часы отмеряют время до вынесения приговора. Он не может ее потерять, потому что любит. Взбалмошная и упрямая, вызывающая желание надавать по заднице, она была единственной женщиной по-настоящему нужной ему.        Когда дверь в операционный блок открылась, время будто остановилось и наступила полная тишина. Казалось, что даже часы остановились, и стих назойливый, раздражающий гул ламп. Тилль посмотрел на часы - шесть с половиной часов, на дворе глубокая ночь, но время не имело больше никакого значения.        Доктор Браун приближался к ним, снимая на ходу маску с лица. Шесть с половиной часов. За это время они с Рихардом мало что сказали друг другу, но Тилль многое сказал самому себе. Он никогда не верил в бога, но его внутренний монолог очень напоминал разговор с ним, даже не разговор, а торг, совершенно неуместный в таком месте и в этой ситуации. Во взрослом мужчине словно ожил маленький мальчик, обещающий высшим силам, что будет добрым и послушным, если все закончится хорошо.        Линдеманн замер на месте, пытаясь прочитать хоть что-то по лицу врача и сжал руки в кулаки, момент истины, которого он ждал и боялся, настал.        - Доктор Браун... - Это Круспе, что остановился в шаге от врача, не осмеливаясь озвучить главный вопрос.        - Мистер Круспе, мне передали, что вы хотели меня видеть.        - Я... извините.        - Все в порядке, я все понимаю. Операция прошла успешно, сейчас Джоанну переведут в палату реанимации, следующие двенадцать часов будут решающими.        - Что это значит? Ведь операция прошла успешно. - Врач устало потер лицо.        - Ричард, я не раз объяснял вам сложность данной операции, я не могу сейчас давать никаких прогнозов. Мы не ошибались, это действительно был сгусток крови и мы его вытащили. Мозг не поврежден, но это только визуальное впечатление, полную картину мы сможем увидеть, только когда Джоанна придет в себя. Если все будет хорошо...        - А может не быть? - Тилль задал вопрос и не узнал своего голоса. Ничего не закончилось, впереди еще долгие двенадцать часов и неизвестно, что будет дальше.        - Простите, а вы?        - Я Тилль Линдеманн.        - Ну да. - Доктор Браун переводил взгляд с одного мужчины на другого, они одинаково затравленно смотрели на него и ждали какого-то чуда, которое он не мог им дать, он врач, а не бог. Обычный врач, а не герой глянцевых сериалов, где его экранные коллеги - почти боги и побеждают любые болезни, а в конце обязательно хэппи-энд. Он практиковал двадцать лет и хорошо понимал, что реальная жизнь далека от киношного сюжета. - Джоанна сейчас еще под действием анестезии, после такого вмешательства не исключена кома, но сейчас рано о чем-то говорить и делать прогнозы, нужно ждать. Простите, но мне нужно идти. Ричард, зайдите ко мне утром. А сейчас вам лучше поехать домой и отдохнуть, если что-то произойдет, вам сразу же сообщат, но ближайшие пару часов вряд ли что-то изменится, поверьте моему опыту.        - Доктор, мы можем остаться здесь?        - Да ради бога, реанимация тремя этажами ниже, но вам сейчас здесь нечего делать. - Врач посмотрел по очереди на обоих мужчин и махнув рукой, скрылся за дверью операционного блока.        Еще один холодный, освещенный белым светом люминисцентных ламп холл. Дверь в палату закрыта, жалюзи на окнах опущены, и нет никакой возможности увидеть Джо. Здесь более людно, чем в операционном блоке, но на них никто не обращает внимания. В этом месте не имеет никакого значения, кем ты есть за пределами стен клиники. Здесь все равны и каждый ждет своего чуда.        Они не сговариваясь приняли решение остаться здесь вдвоем. Мысль о том, чтобы остаться наедине с собой была невыносимой, как и возможность ехать домой и объяснять остальным, что произошло. Тилль позвонил Ландерсу, вкратце обрисовав ситуацию и заверив, что приезжать точно не нужно. А дальше потянулись медленные, будто растянутые в какой-то неземной параллели, часы.        За окном серело утро, а здесь время будто застыло. Стойкий запах кофе, медикаментов и дезинфиканта, от которого уже подташнивало, серые заплаканные лица и белые халаты - все сливалось в одно мутное расплывчатое пятно. В кармане безостановочно вибрировал телефон, но Тилль научился его игнорировать и просто перестал замечать. Он сидел, глядя в одну точку, и не мог уже даже думать. Когда Рихард тронул его за плечо, Линдеманн вскинулся, пугаясь, что мог задремать и что-то пропустить.        - Что случилось?        - Не дергайся. Приехал Пауль, я пойду встречу его и покурю, иначе я скоро сойду с ума. Если вдруг что...        - Я наберу тебя, сразу же. Иди уже. - Круспе посмотрел на Тилля. За последние десять часов они стали друг другу ближе, чем за последние двадцать лет, хоть и почти не разговаривали. Общее горе сближает, заставляет забыть все ссоры, претензии и недомолвки. Боязнь потерять показала то, что на самом деле было самым важным, для каждого из них.        - Я рад, что ты здесь. И что ты был рядом с ней, хотя там должен был быть я.        - А я должен был быть рядом с тобой, но тогда рядом с тобой была она, так что квиты. - Рихард промолчал, он подошел ближе и уперся лбом в широкое плечо друга, абсолютно наплевав, как это может выглядеть со стороны.        Провожая взглядом спину, обтянутую черным свитером, Тилль подумал, как странно жизнь делает родными чужих по крови людей, и улыбнулся, впервые за последние десять часов. Где-то там внизу был Пауль, что часто раздражал своей суетливостью и привычкой сунуть нос в чужие дела, но он примчался сюда, несмотря на все заверения, что совершенно здесь нужен. Нужен. Они нужны друг другу. Они много раз могли потерять друг друга, но каждый раз находились заново. Они давно стали единым целым и перестали делить радости и горе на "свое" и "чужое". Каждая победа воспринималась как общая, каждое горе чувствовалось как личное.        Дверь в палату Джо открылась, на пороге показалась молодая женщина в белом халате и кипой папок в руках. Тилль просто не мог упустить такой момент.        - Доброе утро! Я хотел спросить, как она?        - Все показатели в норме, она пока не приходила в себя.        - Скажите, я могу войти к ней, хоть на минуту. - Врач пожала плечами и посмотрела на мужчину, его лицо было ей смутно знакомо, но она никак не могла вспомнить, где его видела.        - Пациентка без сознания и...        - Я понимаю, я просто посмотрю и все, одна минута, пожалуйста. - Он был здесь с тех пор, как пациентку привезли из операционной, а до этого дежурил в операционном блоке. Суровое красивое лицо искажали тени усталости и беспокойства, но совсем не портили его. Его взгляд излучал силу и уверенность в себе, а еще дикий страх, который он не смог скрыть, хоть и старался.        - Хорошо, только возьмите халат и недолго, я пока отнесу документы доктору Брауну.        Белый медицинский халат выглядел абсолютным диссонансом, но был пропуском в заветную палату. Небрежно накинув его на плечи, стараясь не думать о ярости Рихарда, когда тот узнает о его фокусе, Тилль бесшумно открыл дверь в палату реанимации.        Тусклый приглушенный свет, тихий писк приборов, и широкая больничная кровать с чуть приподнятым изголовьем - больше с порога было не рассмотреть, а подойти ближе он почему-то боялся. Отругав себя за совершенно несвойственную ему робость, Тилль сделал несколько шагов.        Такая же бледная, все так же опутанная проводами и подключенная к нескольким мониторам одновременно, Джо казалась совсем маленькой, хрупкой и почти незаметной на фоне белоснежной больничной постели. Он подошел совсем близко и осторожно дотронулся до ее руки, боясь сдвинуть один из проводов. На темном мониторе танцевала изломанная линия кардиограммы, ее сердце билось спокойно и размеренно, а его беспорядочно трепыхалось, будто пытаясь прорваться на свободу сквозь плен грудной клетки.        - Спишь? Ты только просыпайся, хорошо? Я здесь рядом и буду ждать, пока ты проснешься. И Рихард тоже, он меня убьет, когда узнает, что я прорвался к тебе в одиночку. Приехал Пауль и он пошел к нему. Видишь, пока ты спишь, Ландерс опять ворует у тебя Рихарда. Так что просыпайся поскорее. Знаешь, мне так много нужно тебе сказать...        Говорить не получалось, голос срывался на подозрительный хрип, мешал горячий комок, что образовался в горле и уже подступал к глазам соленой влагой.        - Ты ведь сильная и всегда побеждаешь. Тебе больше не придется бороться в одиночку, я тебе обещаю. Это последний раз. Ты победила меня, так что эту заразу обязана победить. - Тилль еще раз всмотрелся в бледное лицо. Один висок выбрит и заклеен хирургической повязкой, Линдеманн изо всех сил старался не думать, как именно доктор Браун доставал из головы Джо злосчастный сгусток крови.        Выбритый висок, волосы собраны и убраны под повязку, большую часть лица скрывает кислородная маска. Знакомое чувство дежавю опять давало о себе знать, а он опять убеждал себя, что так не бывает. Он просто устал и почти сутки не спал, а здесь очень плохое освещение...        - Мистер Круспе?        - Я уже ухожу, спасибо, что разрешили зайти. - Тилль даже не обратил внимания, что его опять приняли за Рихарда, он обернулся, но увидел перед собой не врача, что впустила его в палату, а медсестру.        - Доктор Миллер сказала, что вы здесь. Вот, возьмите. - Девушка протягивала ему небольшой пакет из плотной желтоватой бумаги.        - Что это?        - У нас нет камеры хранения для драгоценностей, это украшения, что были на Джоанне, когда ее привезли. Доктор Миллер сказала передать их вам, там внутри список, проверьте, пожалуйста. - Линдеманн бездумно разорвал пакет, ему было плевать на все драгоценности в мире, он пробежался по списку глазами, даже не понимая, что там написано. Он наблюдал, как медсестра осматривает мониторы и делает какие-то записи, как подходит к Джо и проверяет уровень кислорода и капельницу. Девушка смело повернула руку Джо и Тилль замер, увидев то, чего не замечал раньше.        Он никогда не видел ее левое запястье. Она всегда носила затейливые браслеты, часы с широкими ремнями, или кожаные шипованные ремешки, он и сам любил различные украшения и считал их частью образа, но сейчас увидел то, что скрывалось все это время от его глаз. На хрупком запястье красовалась яркая, тонко выполненная татуировка - маленький серый воробушек, сидящий на цветущей яблоневой ветке.        - Что с вами? Вам плохо? - Медсестра подошла к нему, осторожно дотронувшись до ладони. - Вы уронили пакет, возьмите.        Он уронил пакет с украшениями Джо и даже не заметил этого. Таких случайностей не бывает. Можно спросить у Рихарда, он наверняка видел татуировку и должен знать историю ее происхождения. Так не бывает. Он поставил точку в той истории и начал новую, он не верит ни в какие многоточия и много лет собирался с силами, чтобы забыть и поставить точку. Этого просто не может быть.        - Мистер Круспе, с вами точно все в порядке? Ой, что-то выпало из пакета. Надо же, как красиво.        Тилль обернулся на голос и почувствовал, как его сердце, что только что вырывалось из груди, остановилось. Ладонью, обтянутой голубой медицинской перчаткой, медсестра держала цепочку из темного серебра, на конце которой покачивался черный полупрозрачный камень, неровные грани словили свет медицинских ламп, и внутри камня вспыхнул огонь...