Бывает и так..

– Что же мне делать, Реборн? В голосе юного Вонголы явно читались нотки паники. Даже представить, что может за собой повлечь очередная выходка Реборна он не мог. Последствия же взад-вперед расхаживали под окнами комнаты Хару и уходить не собирались. – Тсуна, не впутывай малыша Реборна! Хару разберется с соперником! – Что? Нет, Хару! Будущему Десятому пришлось вылавливать девушку у окна, пока та его не открыла и не наговорила лишнего вспыльчивому мужчине. Да и тот явно был мафиози, раз так легко обращался с пламенем – мог и убить, и дом спалить ненароком. Умирать пока не хотелось, пусть от очередной прогулки это гарантированно бы спасло. Реборн наблюдал за "схваткой" ученика с кровати хозяйки комнаты, медленно помешивая ложечкой кофе и прикидывая ближайший расклад дел. С Занзасом они виделись два дня назад, и встреча принесла свои плоды – Босс Варии штурмом шел на недоразумение, что должно стать Десятым Боссом Великой Вонголы, но пока имеет лишь предрасположенность к пламеню и высокий болевой порог. Приемный сын Девятого – выгодная партия для мальчика, вот только просто сказать Реборн этого не может. Издевательствам над психикой Савады частенько приписывались свойства психологических тренировок. – Не теряй времени, никчемный-Тсуна, тебе еще переодеваться. – Черные глаза скрылись за полями шляпы, в то время как их обладатель сделал первый глоток терпкого напитка. – Почему это происходит именно со мной!? Парень как-то сильно сжал запястье девушки, от чего та коротка вскрикнула, и обеспокоенно извинился. Хару же не выглядела обиженно, пользовавшись вниманием Тсуны и неловко краснея. Не хотелось его отпускать к постороннему мужчине, но того пожелал малыш Реборн и всё недовольство считалось непозволительной прихотью. – У меня даже с собой парика нет, Реборн, – привел, как ему казалось, неоспоримый аргумент Савада, вот только удар по голове молотком-Леоном дал понять – не достаточно веский. – За что!? – Слишком много болтаешь. – А еще мне кто-то говорил, что тренировка безобидна, – себе под нос пробурчал Савада, не решаясь громче высказывать недовольства. – Этот Занзас страшный человек, Реборн! Узнает кто я, и все, конец. Убъёт же... – Если не убьёт, сегодняшняя встреча будет последней. – То есть?.. Савада никогда не был силен в математике, английском и даже физкультуре, но вот в таких, жизненных, ситуациях разбирался быстрее. Вопрос лишь формальность. Но так быстро признаваться страшно. Да и жить хочется. – Не сегодня. – Смотри, чтобы поздно не было, никчемный-Тсуна. *** – Ну... он хороший, пусть и немного неуклюж, и глуповат, но Реборн-сан сказал, потенциал в нем есть. На милом личике проступил легкий румянец, и Занзасу уже и в правду захотелось убить мальчишку, только потому что его защищает вот эта маленькая девочка с вязкой карамелью глаз. Удивительная. Тогда, в темном переулке, в их первую встречу, он и не мог представить о ее причастности к Саваде, не мог и подумать, что она так легко будет говорить с ним о мафии, Вонголе и о Десятом. Уже и сам желел, но начал же этот разговор. Хотелось убить только за то, что втянул ее во все это. – Вот только ему этого совсем не надо... Он, кажется, прослушал слишком много чтобы ясно понять, что именно ненужно Саваде. Хотя, что ему еще вообще может понадобиться? Официально за ним закреплен пост Десятого Босса Вонголы, детством его не обделили, да и Тсуки за него заступается. Последнее определенно расстраивает – сможет ли она его простить, после того как ее драгоценный Савада умрет от, так ненавистного ей пламени ярости? Такая маленькая, хрупкая и наивная, точно сможет нанести глубокие раны его душе, постепенно излечаемой вязкой карамелью и, явно ничего не значащими, разговорами. Слишком уж он к ней привязался. Девушка сбивается на шепот и зябко ёжится от слишком сильного порыва ветра, но продолжает рассказывать об очередном косяке Савады на уроке физкультуры. В очередной раз Занзас корит себя за невнимательность, не от пропуска бесполезной информации, а от неудобства Тсуки. – А?.. – от неожиданности девушка сначала не находит слов, кутаясь в теплый пиджак, пахнущий терпким мужским одеколоном, с тонкой ноткой дорогого алкоголя. – Спасибо... – Простудишься, мелочь. Звучит пренебрежительно, но девушке-которая-совсем-не-девушка почти не обидно, если только самую малость. Тсунаеши ведь понимает, что этот страшный человек по-другому не может. Не может просто признать, что беспокоится о такой вот девочке, Тсуки Еширо, что чувствуется чуть ли не в каждом его действии. Стал бы он вообще ее искать? Тсуна знает – самые дорогие платья не сделают из него такой же красивой девушки, как милая Хром, жизнерадостная Хару, или что совсем невозможно, солнечная Киоко. И от этого обидно куда больше. Сам бы хотел быть таким решительным, хотя бы пригласить на свидание Киоко-тян. Что уж говорить о действиях странного мафиози? Не смог бы. Просто не получилось бы так решительно преследовать кого-то, чтобы просто пригласить на прогулку, не принимая возражений. Осознание какой-то правильной не реалистичности преследует Саваду уж едва дня, а на задворках сознания так и маячит навязчивая мысль, что девушкой ему было бы лучше. Нет, не так. Проще. Куда проще быть слабой, немного нескладной девушкой, своей неуклюжестью, вызывающей лишь умиление, чем неумехой-Тсуной. Но все это принадлежит не ему – Тсуки, именно ей, сумевшей чем-то заинтересовать Занзаса. Вот только ее нет, и когда этот маленький обман раскроется, все синяки достанутся именно Саваде. Тсуну вдруг обхватывают за плечи и прижимают к широкой груди. На щеках вновь проступает румянец, но уже не от рассказов о собственных неудачах. Его разворачивают и целуют неописуемо нежно и требовательно, будто ставя клеймо на губах. Глаза расширяются от неверия – его первый поцелуй украли так беспрепятственно, а внутри точно что-то сломалось. Теперь он не сможет так просто признаться мужчине и посмотреть Киоко в глаза. И еще Хару. Ему ужасно стыдно перед всеми тремя. *** Всю ночь Тсунаеши прокручивал в мыслях момент поцелуя, наивно пологая, что тот ему привиделся. Вот он делает уроки с Хару, вот появляется итальянец и уводит его на прогулку в парк – после в кафе и на пристань. Там его и поцеловали. Самое постыдное – ему понравилось, и он все прекрасно помнит. Каждое касание губ. И шепот, этот чертов шепот о Её спасении, пробрался под кожу, и мальчика до сих пор потряхивает. "От страха" – твердо решил для себя. Он ведь не может ревновать какого-то Занзаса к несуществующей Тсуки, лишь от того, что тот украл его первый поцелуй. Вставать совсем не хочется, но лучше уж сделать это самому, чем от пинка Реборна. Садится на матрасе и потягивается, разминая кости – спать на полу не очень удобно, но все лучше общества малыша-Аркобалено, заснувшего на кровати в гостевой комнате дома Миура. С некоторых пор Тсунаеши с репетитором живут здесь, по желанию второго, ведь именно сюда Савада попросил довести себя при первой встречи с мужчиной. Вот только какое-то странное чувство не дает ему покоя, будто он что-то упустил за те пол часа передышки, что сам выделил себе на сон, стараясь уйти от воспоминаний. Воспоминаний. Рука сама тянется к губам и, очерчивая нижнюю, идет ниже от шее к ключицам, ниже, натыкаясь на странную цепочку, коей раньше не наблюдалось...