Слышишь, подружка Прокатимся может? Лада шестерка Кстати, твой парень тоже Он такой скучный, просто зануда А ты просто чудо, гладкая кожа
***
— Да больно ты мне нужна. — Ах так…! Ну тогда и ебись со своей ссанной жизнью как хочешь! Я не хочу тебя даже видеть! — Я тебя тоже, потому что мы расстаёмся, сука. — Скарамучча делает пару шагов назад, удаляясь в толпу. Напоследок он поднимает свои руки вверх, примерно на уровне лица, и дважды ударяет кулаками друг о друга, чтобы показать «двойной фак». Мона возмущённо вздохнула, чтобы крикнуть что-то в ответ, но ни один звук так и не вылетел из её рта, поэтому она развернулась в сторону выхода из клуба, попутно агрессивно постукивая каблуками и расталкивая людей. Парень сидел на диванчике, закинув одну руку на грядушку, и с неохотой цедил какой-то оранжевый коктейль из странно завёрнутой трубочки, которая по форме больше походила на обычную спираль. Глаза его скучно проходили взглядом по толпе потных танцующих людей, пока он, неспеша поднимался на сцену. О да, это его любимое место, потому что именно там он чувствовал себя Богом, именно там он мог держать в своих руках стольких людей лишь своим голосом… ну и совсем немного с помощью остальных участников группы. Телефон в кармане завибрировал, заставляя владельца недовольно достать его и тут же ослепить себя фонариком от ещё одного уведомления. Выругавшись, он переворачивает его и открывает; на глаза попадается куча сообщений: 40 от «Должен 16к», 64 от «Не отвечать», 28 от «Панк», 1 от «Мать» и 6 от «Мона». Сообщения от последнего контакта парень даже читать не стал, когда взгляд зацепился за: «Надеюсь, ты сгниёшь со своими дру.» и сразу заблокировал. — Эй, мы вообще-то искали тебя, совсем не слышал? — раздался крик в ухо, от чего Скара вздрогнул, почти проливая коктейль на мягкую обивку фиолетового дивана. Ху Тао перепрыгнула через грядушку, усаживаясь рядышком с солистом и нагло отпивая и из трубочки его напиток. — Да он как всегда, со своей ненаглядной проводил время. Ты знал, что друзей на баб не меняют, малыш? — потрепал брюнета по голове Чайльд и присел рядышком. Скарамуш раздражённо упрекнул взглядом рыжего барабанщика и закатил глаза. Вот чего им не веселилось в этой вонючей толпе, обязательным ли пунктом в их ежедневных планах было докучать парню, или это уже вошло в их некий жизненный этап, без которого они не смогут прожить и дня? Не проще ли им было делать также, как Сяо, и не лезть к нему, пока он сам не попросит. Ну как попросит… Пока его взгляд не станет настолько отчаянным и жалобным, что даже сам Сяо мневсёравнонавсех поможет ему. Он всегда первый замечает. И всегда первый приходит. И Сказитель действительно не понимал почему. Возможно, они были похожи, но никто из них не знал друг друга настолько хорошо, чтобы судить о подобном, в любом случае, о Сяо уж точно. О том, где Тао и Чайльд потеряли ещё двоих участников, брюнет спрашивать не стал, так как один из них буквально был в его поле зрения, копаясь в своём телефоне, а другая… Как всегда разрывала танцпол своими танцами; а вообще, она могла бы подхватить и свою длинноволосую подружку, раз уж на то пошло. Скарамучча закрыл глаза и откинул голову назад, продолжая выцеживать свой коктейль, вырисовывая картинки в голове с моментом, когда он наконец-таки пойдёт за новым. В голове туманной пеленой пролетал текст их новой песни, недавно прошедшее выступление на сцене и ссора с Моной. Нет, возможно она, конечно, была и не такой сукой, какой Скара её мог видеть иногда, но и он явно не подходил ей. Она за него не то, что бы прям цеплялась, скорее просто не хотела до конца отпускать его от себя, что нельзя было сказать о самом парне. Их отношения походили скорее на некий абъюз больше, чем на хотя бы обычные. А вообще, девушка сама виновата, что не соглашалась расстаться, когда всё почти доходило до точки невозврата. —Мы расстались — выплёвывает Скара, оставаясь всё в той же позе, будто бы он только что сказал какую-то обыденную вещь, и сразу почувствовал на себе три заинтересованных взгляда. И всё же, ни Мона, ни сам Скарамучча, никогда никому не говорили о проблемах в их отношениях, продолжая на людях поддерживать статус хорошей пары. —Около сорока минут назад. — продолжал Сказитель, уже представляя в голове, как Ху Тао зовёт подружку-гитаристку к их месту, как глаза Аякса становятся больше, чем 5 рублей и как Сяо «незаметно» приближается ближе. Темноволосый поставил бы свою мать, что и во сне он мог бы пересказать каждое действие своего друга в абсолютно любой ситуации (также, как и они), потому что буквально через пару секунд он чувствует, как на диван грохается ещё один человек. — Извините, я тут немного не в курсе, что происходит? — с неловким смехом почёсывая свой затылок, кричит Синь Янь. Скарамучча цокает, но повторяет: — Я расстался с Моной 40 минут назад, и я чувствую себя прекрасно. Предотвращая все ваши вопросы, говорю сразу: я послал её нахуй, потому что она снова устроила истерику на пустом месте. — нудно говорит парень и думает, что сейчас было бы неплохо оказаться в кровати и лечь спать. — Что-что-что-что-что?! В смысле, снова? — уточняет Тао-Тао, приближаясь к брюнету ближе. Тот поднимает обратно свою голову и тупо на неё смотрит. Смотрит 5 секунд, 10, 15, 20, а потом лишь рвано выдыхает и ставит пустой стакан на столик. — В прямом. Наши отношения были не отношениями. Я тянул её на дно, понимал это, 4 раза пытался расстаться, она отчаянно хваталась за меня, мы ругались, постоянно ругались, ну и сегодня я просто послал её нахуй прям в этом клубе. Всё? Вопросов нет? Если есть, то постарайтесь придумать ответы на них у себя в голове. — Скарамучча встал с дивана и отсалютировал своей компании, удаляясь в сторону барной стойки. От лёгкости на душе хотелось напиться. Быть не в отношениях окрыляло, открывало будто бы второе дыхание и парень с такой же лёгкостью в теле забрался на барный стул. — Бармен, стаканчик текилы мне в руки! — взмахнул рукой Скара, обращаясь к работнику бара и буквально через несколько секунд, напиток стоял напротив парня. Время шло также быстро, как и стаканы. Горло пиздец жгло, но пить хотелось сильнее. — Эй, ты так захотел напиться? Могу ли я тогда составить тебе компанию? — возле уха слышится чей-то голос, и Сказитель всего на пару секунд перепутал его с голосом своей бывшей, потому что обернувшись, он видит человека, что совершенно на неё не может быть похож. Парень, к тому же блондин, пьёт что-то крепкое, так ещё и с… — Глаза у тебя цвета такого… — мнется парень, пытаясь подобрать слово- сука, на языке вертится прям это слово… как же его там… Незнакомец округляет свои глаза цвета «такого…» и смеётся над своим собутыльником, слегка прикрывая рот рукой. Скарамуш строит недовольное лицо и хмурится, а потом почти что падает со стула, со словами: — Алого! Вот. Короче, глаза у тебя такого неестественного алого цвета, ты типа альбинос? — Нет, а что, сильно похож? — Да не особо, просто такие глаза только у альбиносов бывают, я знаю. — Не только, я ведь не альбинос. Да и твои глаза намного красивее будут. Они у тебя такие синие, глубокие, почти фиолетовые, это не линзы ведь, верно? — спрашивает блондин, подпирая голову рукой и зацикливая всё внимание только на собеседнике. — Не линзы… Глаза как глаза, ничего особенного. — отрезает парень и вливает в себя стакан мартини залпом. Горло неприятно жжёт, а лицо морщится. Скарамуш внимательно осматривает стакан с красивой тонкой ножкой и с характерным звуком ставит его на стойку, действием одной руки намекая бармену на ещё одно повторение. На этот раз, весь взгляд устремляется на персону перед ним, на того самого незнакомца. — Как тебя зовут? — внезапно выдаёт Скарамучча и только потом понимает, что мысли его явно отстают от действий. Господи, если он затащит сегодня этого милашку в постель, то сорвёт неплохой такой куш. И считай этот день будет одним из самых счастливых дней у Скарамуччи. Но с другой стороны… Этот парень явно из тех, кто рассчитывает на продолжение после бурной ночи, а Скар только освободился от одного балласта… — Кадзуха, а тебя? — Скарамучча. Я выступал здесь сегодня со своей группой, не видел? — прищуривает глаза парень, из-за чего его собеседник пропускает лёгкий смешок, на миг закрывая свои глаза от всего мира. — Возможно и видел, кто знает… В любом случае, целых несколько часов назад я был увлечён своим…- Кадзуха на секунду задумывается. Шестерёнки в его голове явно активно крутятся, в отличие от заржавевшего механизма Скарамуччи, и он всё же приходит к какому-то логическому выводу: — своим бывшим партнёром. Мы расстались с ним, потому что каждый из нас понял, что спутал дружескую привязанность и влюблённость. — Значит я не один сегодня такой… — сквозь шепот ухмыляется Скар и ловит вопросительный взгляд блондина- я около часа назад расстался со своей девушкой прям в этом клубе. Просто послал её нахуй, чтобы она отъебалась, и всё. Но ты это, не думай, что я такой злой, это была вынужденная мера. Как-нибудь расскажу тебе… —Как-нибудь? — Мы же ещё встретимся? Или ты теперь из тех, кто предпочитает лишь секс на одну ночь? — Думаю, что с тобой я бы пошёл хоть на край света, если бы ты был не против…- вполголоса говорит Кадзу, но они сидят достаточно близко друг к другу, чтобы Скар смог услышать сказанное. Слова тянутся внутри словно нуга, разливаются мёдом и согревают как алкоголь; парень недовольно шипит: — Если бы ты хорошо меня знал, ты бы такого никогда не сказал. На подобное согласны только самые отбитые… — в голову сразу же приходят только трое человек, но четвёртого он бы не смог так назвать, слишком он уж был нормальным среди них- и Сяо. Кадзуха не спрашивает кто такой Сяо, не спрашивает о том, кто же на ум ему пришёл на слове: «отбитые» и почему на лице солиста возникла эта лёгкая улыбка. Она была словно откровенной, будто бы Каэдэхара узнал что-то личное, будто бы ему доверили небольшой, совершенно маленький кусочек души, но он был настолько важным, что блондину хотелось его хранить как собственное дитя. Кадзуха ушёл в мысли. А Скарамучче нравились его пухлые губы. Ох, как бы ему хотелось сейчас поцеловать их, так грубо и настойчиво, как скорее всего не целовал его никто другой; обкусать так, чтобы на них выступила кровь и запачкала чужой подбородок, чтобы блондин рвано выдохнул, ещё более грубо отвечая на поцелуй и хватая парня за его тёмные синие волосы, сжимая их у самого основания, чтобы он взял ситуацию в свои руки и… — Эй, педики, вы чего развели здесь! — грубо восклицает какой-то мужик, а до Скары доходит. О да, сука, они целовались… Скарамучча с неохотой оторвался от чужих губ, оставляя на них лёгкий поцелуй, и прошептал лишь: «Я скоро вернусь», прежде чем уйти не настолько далеко, чтобы скрыться от глаз Кадзухи. Брюнет подошёл к сидящему неподалеку амбалу, что окликнул его до этого, и недовольно склонился над его уродливым лицом. — Мы целовались, не знаешь что это такое? Видимо, беда у тебя с девушками настолько большая, что ты ни разу и не целовался, что уж тут говорить до секса, малыш. — на каждый язвительный комментарий Скары, мужчина краснел от злости всё больше и больше. Резко встав, он почти ударился своим лбом о чужой, но парень быстренько сделал шаг назад, поднимая голову вверх, чтобы продолжить смотреть в глаза. — Слышь, сопля, мать не учила, что старшим язвить нельзя? — потирает кулаки амбал, и злобно скалится. Скара на это лишь усмехается и по-лисьи щурится. Красный клубный свет мельтешит перед глазами, заставляет юношу на пару секунд прикрыть глаза и встать так, чтобы мужчина перекрывал его, создавая собой гигантскую тень. — Моя мать хотя бы живая — выплёвывает, не подумав парень и тут же чувствует с какой скоростью прилетает в скулу кулак размером с половину его лица. Ноги его не удерживают, алкоголь смешивается с адреналином, и он сваливается на пол, почти сразу же поднимаясь и немного пошатываясь. Ну вот, теперь кровь была на его губах, а не на губах прекрасного Каэдэхары, из-за чего брюнет чуть расстраивается и заезжает мужчине по яйцам, а после немного смазано попадает кулаком по лицу. Тот равновесие, в отличие от некоторых, не теряет, но Скарамучча ему помогает, и мужик с грохотом падает. Парень бьёт со всей силы, немного пачкая свои фиолетовые кроссовки, но амбал всё равно норовится встать, из-за чего приходится ударить его ногой по голове перед тем, как его оттащат от бедного мужчины.***
—Какого чёрта?! — кричит Аякс, пытаясь разговорить своего друга, который непринуждённо идёт в сторону барной стойки. Именно этот рыжий барабанщик и прибежал оттаскивать своего друга от того идиота, за что ему потом даже и спасибо не сказали. В принципе, Чайльд особо на это и не надеялся, так как сам очень любил подраться и с радостью бы помог Скарамучче, но сейчас меньше всего хотелось портить вечер девочкам, которые пришли повеселиться, а не стоять на улице, потому что их глупые друзья словили короб проблем и пару сильных тумаков. — Продолжайте веселиться, меня всё равно охрана выгонит, как только на глаза попадусь. Встретимся на этой неделе — говорит, почти что разрезая словами воздух, Скара и даже не смотрит на друга. Выпивая так давно заждавшийся его стакан мартини, парень оставляет деньги бармену и уходит. Конец дня сегодня пошёл в тартарары, и даже Кадзуха, который мог бы так славно красить этот вечер всего-навсего своей компанией, просто ушёл. Свежий воздух привёл Скарамуччу в чувства, алкоголь словно испарился, даже несмотря на то, что парня до сих пор очень сильно шатало. Но за обидный вечер эмоции не прошли, и от злости брюнет пнул жестянку, которая сразу же улетела куда-то за угол дома, врезаясь в мусорный бак и заставляя уличных кошек взвизгнуть от громкого характерного звука. — Эй, Скарамучча! Подожди пожалуйста! Стой! — какой-то настырный мужской голос трижды окликнул его, на что брюнет раздражённо посмотрел через плечо на нарушителя его покоя. К его удивлению, за ним бежал никто иной как Кадзуха. Солист остановился, дожидаясь Каэдэхару и примечая его запыхавшееся, немного опьянённое состояние. В глазах немного плыло, а скулу внезапно засаднило, из-за чего Скара недовольно зашипел, заставляя обладателя прекрасных алых глаз обратить на него внимание. — Поедешь ко мне? — спрашивает брюнет, всё ещё держась за больное место и пытаясь выловить такси. На самом деле, он спросил больше из вежливости, нежели реально поинтересоваться, так как знал, что Кадзуха точно согласится, раз нагнал его. В квартиру они почти что упали: буквально завалились в неё, с пятой попытки закрыв входную дверь. В коридоре, как и во всем доме было тихо и очень темно, лишь только из одной комнаты, по-видимому, хозяина квартиры, исходил какой-то еле приглушенный свет, возникший скорее всего из-за открытого окна, в которое попадало много освещения с оживлённой улицы. Кадзуха рывком припечатывает Скару к стене, из-за чего второй нажимает спиной на выключатель и небольшой коридор освещается желтоватым светом полу перегоревшей лампочки, что иногда незаметно мигала. Парни медленно спустились на стене, устраиваясь на полу в прихожей. Кадзу терзал чужие сладкие от алкоголя, губы; было чувство, что он ещё больше пьянел и только от нежного бледного тела солиста. Поцелуи… Поцелуи… Много поцелуев… Они сводили Скарамуччу с ума, заставляли задыхаться в собственных возбуждённых чувствах, в попытках дышать носом. Мокро, сексуально, будоражаще; все эти глупые действия не могли описать чувств внутри, это было нечто иное, более интимное. Скаре хотелось выть, когда чужие губы медленно спустились к шее, к плечам, оставляя после себя влажный след. О да, брюнет буквально вцепился в волосы Каэдэхары, прижимая его сильнее к своему телу, когда зубы сомкнулись чуть выше ключицы, а колено подразнивающе надавило на паховую область. — Что, прям здесь и потрахаемся? — выдает внезапно блондин, на секунду отстраняясь от мягкой кожи. — Я думал, что будет как в фильмах: бутыль винца, под рукой и стаканы, тропа роз нас ведущая в ложе, ряд свечей освещает туманно, сексуальное тело твоё. —Слышь ты, стихоплёт недоделанный, не время болтать– шипит Скарамуш, невольно разрешая удовлетворённым ноткам проскакивать в его голосе. Он удивлённо вздыхает, когда чувствует сильный удар по своей ляшке, а бёдра его внезапно подпрыгивают, врезаясь в натянутые штаны Кадзухи, и вылавливая его тихий протяжный стон возле собственного уха. Брюнет чувствует свободу действий и сразу же роняет блондина на пол, усаживаясь на него верхом и снова проезжаясь по ещё не такому внушительному бугорку. Он делает пару несильных прыжков, смешанных с движением вперёд-назад, и чувствует своей задницей, как чужой орган становится внушительнее. Дыхание парня снизу участилось ещё больше; он на дрожащих локтях принимает полу-лежачее состояние и вытирает ладонью и без того пухлые от влаги губы, удерживая зрительный контакт со своим партнёром. — Котёнок, не хочешь переместиться на кровать? — Котёнок? Да ты у нас романтик, Кадзуха. Не особо, если честно, мне и здесь прекрасно. А что, тебе не нравится твоё положение? — Мне всё нравится, котёнок, всё нравится…- улыбается Кадзуха и принимает сидячее положение. Резким движением он подхватывает солиста за бёдра и подымается, направляясь в единственную комнату с открытой дверью, что по видимому была спальней. Их немного шатает из-за алкоголя в крови Каэдэхары и примерно одинакового веса, и Скарамуш бубнит шуточные прокляться в сторону парня, намекая на то, что лучше бы ему своего пассажира не ронять. Блондин кидает Скару на мягкое одеяло, не забывая прикрыть дверь в комнату (ну мало ли что, Кадзухе так спокойнее). Парень мостится между чужих раздвинуты ног, что уже на половину находились без джинсов, и помогает снять своему партнёру всю оставшуюся одежду, вплоть до трусов. Мягкая… Кожа у Скарамуччи была слишком мягкая, он заметил это ещё в коридоре, но сейчас этот факт ещё больше подтверждают длинные тонкие пальцы, скользящие по голому торсу Каэдэхары- когда это он уже успел снять с него футболку-или те же губы самого Кадзухи, что пробуют почти что на вкус его область возле сосков. Язык проходится по розоватой бусинке, всасывая её и создавая возле небольшого размера вакуум, оставляя после себя только-только расцветающий засос. — Прошу, двигайся быстрее… — умоляет Скарамучча и запрокидывает голову назад, шумно вдыхая и выдыхая воздух ртом. Оба понимали, что прелюдия- это часть красивого секса, а у них сейчас идёт только алкогольный перетрах, поэтому можно будет и поспешить. Кадзуха стаскивает с себя оставшуюся одежду куда-то на пол, особо не заботясь об этой проблеме, и в голову приходит небольшая памятка о смазке и презервативах. Копошение его замечает и Скарамучча, раздраженно вытаскивая откуда-то из-под подушки тюбик смазки. Презервативы же, находятся где-то не сразу: для этого Скаре пришлось встать с кровати и обыскать половину ящиков рабочего стола, чтобы наконец-то найти какую-то бедную одну оставшуюся упаковку. Каэдэхара выдавливает довольно обильное количество смазки на пальцы и потирает её небольшую часть возле колечка мышц, стараясь их расслабить как можно лучше. Он медленно надавливает фалангой пальца на вход и всовывает полностью, всматриваясь в чужое лицо, которое не выражало почти ничего. Двигая пальцем внутри чуть просторнее, Кадзу принимает более удобную позу и склоняется к чужому члену, проводя по нему кончиком языка во всю длину. Блондин слегка дует на розоватую головку, истекающую предэякулятом, и слизывает его губами, проводя по уретре языком. Насаживая свой рот на чужой член, парень огибает еле заметные венки, старается не задеть ничего зубами, и довольно мычит, пропуская вибрацию по всему органу. Сверху слышится довольный стон и Скара даже толком не замечает, как в нём уже свободно двигается три пальца, разводящихся в разные стороны. Кадзу принимает сидячее положение и одной рукой раскатывает по члену презерватив, другой цепляясь за тюбик смазки, случайно затерявшийся в одеяле. Выдавливая примерно столько же субстанции, сколько и в прошлый раз, парень размазывает её по члену и подползает к брюнету, подставляя орган ко входу. Солист старается расслабиться, но чувство того, что в тебя медленно входит какое-то инородное тело, которое по ощущениям намного больше трёх пальцев, всё равно не даёт его мыслям покоя. Блондин входит до основания, немного ждёт, даёт свыкнуться с ощущениями и потихоньку начинает двигаться. Поза немного меняется, когда Скара закидывает ноги на чужие плечи, а блондин придвигается плотнее, почти что нависая над парнем. Медленные томные толчки чуть ускоряются, но продолжают входит глубже, рывками, постоянно меняя угол, чтобы найти комочек нервов, от которого солист будет задыхаться. И Скара задыхается. Член буквально проезжается по предстательной железе, вырывая из него последние приглушённые вздохи, потому что парень начинает буквально выстанывать чужое имя от неимоверного удовольствия. Звонкий шлепок по ляшке раздается в комнате и ноги Скарамуччи дрожат. Он не знает куда деть свои руки, вскидывает их назад и впивается в основание дивана до побеления ногтей. Кадзуха выходит из парня, переворачивает на живот и приподнимает молочные бёдра, шлёпая их, перед тем как снова войти. Парень вдалбливает солиста в кровать, оставляет свои укусы везде: загривок, прям на татуировке, лопатки, позвоночник, плечи. Почти каждый его толчок попадает по простате и брюнет уже не может. Он дрожит всем телом, лишь только сквозь частые вздохи он выкрикивает имя Каэдэхары, вперемешку с мычанием, и Кадзуху это очень удовлетворяет. — Кадзу… Кадзу… Быстре… Умоляю, Кадзуха… — молит Скарамуш, сам насаживаясь на член и сбивая темп в более быстрый. Кадзуха хватает чужие волосы, зажимает меж пальцев и стаскивает в кулак; натягивает фиолетовые пряди, заставляя голову Скарамуччи откинуться, и кусает в открывшееся сладкое место на бледной шее. Блондин сжимает бёдра до боли и ноги парня снизу разъезжаются по постели от кайфа. Он чувствует, как кончает на простынь, как ахуительный член Каэдэхары делает ещё несколько грубых толчков и тоже кончает. Скара выдыхает; его окрылённое тело расслабленно растекается по кровати, и ему глубоко насрать, что он ложится ровно туда, куда излился пару секунд назад. Пододеяльник неприятно липнет к животу, но Скарамучче настолько похуй, что прошептав единственное: «Я в ахуе…» он засыпает.***
Утро у парня выдаётся отвратительное: он снова не закрыл шторы, поэтому яркий солнечный свет бьёт ему прямо по лицу, отчего он недовольно морщится, стараясь скрыться долой. Похмелье так и прёт, голова раскалывается на множество частей, а в желудке вкус какой-то мерзкой озёрной воды, из-за чего очень сильно хочется пойти проблеваться. Парень недовольно открывает глаза, продолжая щуриться от солнца, и взгляд его сразу падает на стакан воды и таблетку, за которые он первым же делом хватается. Уже только после проделанного, он понимает, кто же оставил это всё для него и откашливаясь, кричит: — Кадзуха? — ответа не следует. Скарамучча еле встаёт с кровати, не надевая даже трусов, и идёт на поиски пропавшего гостя. Обойдя всю квартиру, Скара удостоверился, что тот от него смотался сразу же с восходом солнца, и поникший присел на край кровати. На тумбочке также лежал телефон и в голове сразу же всплыла картина того, как он рассказывает в чате их группы о прекрасном Кадзухе и его идиотском поступке. Разблокировав свой телефон, парень не ожидал только этого: Кадзуха: «Привет, я записал свой номер тебе в телефон, пока ты спал. Прости, что не дождался твоего пробуждения, пришлось уйти на работу. Что насчёт ужина сегодня вечером?» И Скарамучча взлетает от радости.