Враг

Кроули был пьян. И именно таким он хотел оставаться на данный момент. Это было его лекарство, единственное средство, способное заглушить мириады страхов и беспокойств, переполнявших его разум. Никогда за своё долгое существование он не чувствовал такого разочарования в себе. И вот сейчас, когда дела с Азирафаэлем, после почти шести тысяч лет неуверенности и безответных чувств, наконец, казалось, шли хорошо, его настиг проклятый приступ беспокойства. То, что ангел ответил взаимностью на его чувства, было тем, чего он больше всего желал на протяжении веков, поскольку он постепенно осознал, что его чувства к другу выходят далеко за рамки обычной симпатии. Но теперь, когда он, казалось, наконец достиг переломного момента, его остановила паника. Он сидел тихо в своей квартире, размышляя об особенно счастливом дне, проведённом на прогулке со своим ангелом, когда вдруг внезапная волна неуверенности, без предупреждения обрушилась на него. Было похоже будто невидимая рука сжимала его горло, и чем больше он заставлял себя дышать, тем труднее становилось это делать. В то самое время как неумолимый разум, то и дело, возвращал ему еще живые воспоминания о Падении: мучительную боль, ощущение погружения в живое пламя, которое безжалостно сжигало его, еще более мучительное осознание всего, что он потерял, и того, что небо не принесёт ему больше утешения, никакой успокаивающий голос не позаботится о нём. Он был уверен, что именно это произойдёт с Азирафаэлем. Быть так близко к демону, брататься с врагом; одна только мысль о том, что его ангел должен пройти через всё, что он прошёл столетия назад, ощущалась как удар под дых. Вот так он и начал пить, как только ему удалось хоть немного успокоиться и отдышаться. Охваченный отчаянием, пытаясь заглушить голоса в своей голове, ощущение, что он полный неудачник во всех отношениях, он был ужасным ангелом в то время, теперь же он был совершенно паршивым демоном, и что ещё хуже, он тащил за собой Азирафаэля. Таким образом, практически не осознавая этого, он провёл последние сорок восемь часов в одном положении, время отмечалось только пустыми бутылками, которые громоздились у его ног, выпив такое количество алкоголя, которое, по всей вероятности, могло бы отправить в этиловую кому дюжину нормальных людей. Кроули никогда не был так благодарен быть демоном, как сейчас. С огромным усилием ему удавалось игнорировать все звонки и сообщения Азирафаэля, которые с каждым часом становились всё более и более частыми, как никогда прежде, намереваясь прервать его. Он был уверен, что ангел в конце концов устанет, поймет, что не стоит бегать за бесполезным демоном, что без него ему будет намного лучше и он продолжит свою жизнь как ни в чем не бывало. Одна только мысль вызвала у него болезненную резь в животе, которую он тут же обезболил хорошим глотком… ну, какой бы крепкий алкоголь он ни пил, он, честно говоря, был слишком сбит с толку, чтобы понять, что это. был настолько пьян, что даже не осознавал продолжающегося стука во входную дверь, сначала лёгкого, затем все более настойчивого, он не услышал, как она открылась и закрылась, и приближающихся добрых шагов. — Кроули? Демон вскочил на диван, полностью застигнутый врасплох нежным голосом за спиной. Он резко поднялся на ноги, повернувшись к двери и щедро пролил на себя содержимое бутылки, которую держал в руках. Он выругался себе под нос, прежде чем поднять глаза и на мгновение подумал, что алкоголь сыграл с ним злую шутку. Да, потому что не было возможности, чтобы Азирафаэль находился в его гостиной, во всём своём откровенном присутствии, глядя на него со смесью изумления и беспокойства на лице. — Дорогой… ты в порядке? Он закрыл глаза, наслаждаясь голосом ангела, таким милым и обнадёживающим. Ну, если это и была галлюцинация, она была одной из лучших, которые у него когда-либо были. Нежная ладонь легла на его руку, заставив его открыть глаза и обнаружить, что он смотрит в небесно-голубые глаза Азирафаэля, окрашенные беспокойством, настоящие, слишком настоящие, чтобы быть только в его воображении. Кроули уклонился от его прикосновения, отшатнувшись от него. Нет, всё шло не так, узнают, накажут. — Азира… Что ты здесь делаешь? — Заставить свой рот произносить понятные слова оказалось сложнее, чем ожидалось. — Я пришел проверить, все ли с тобой в порядке. Ты не отвечал мне, и я… я забеспокоился. — Лёгкий румянец распространился по полным щекам Азирафаэля, но он не опустил взгляд. Кроули покачнулся на месте, а затем упал обратно на диван, обхватив голову руками. — Я в порядке, ангел. Не надо… Возвращайся в свой магазин. — Прости меня, дорогой, но я вижу, что это неправда. Мы знаем друг друга шесть тысяч лет, поговори со мной, скажи, что не так. Демон наклонился ещё дальше, издав еле слышный шёпот: — Ты упадёшь, ангел… Азирафаэль замер, не веря своим ушам, он сел рядом с другом, положив руку ему на спину и почти почувствовал, как Кроули требует его прикосновения. — Дорогой… но что ты говоришь? Ничего подобного не произойдет! — Да! Ты упадешь, ты станешь таким как я! — Он попытался подавить слёзы, которые, как он чувствовал, уже щипали его глаза, с огромным усилием он выпрямился, чтобы посмотреть на ангела. — Они будут охотиться за тобой, они накажут тебя… я катастрофа, я всегда был, но Азирафаэль я бы сделал всё, чтобы избавить тебя от этого, что угодно. Даже если это значит, что я должен отойти в сторону. Слова замерли у него в горле, когда горячие слёзы затуманили его зрение не давая ему продолжать. Он всегда был неудачником во всём, но он не собирался тянуть никого в пропасть, и меньше всего того, о ком он больше всего заботился. Он закрыл глаза и опустил голову, поражённый мыслью о вечности без ангела, принёсшего свет в его жизнь. Его отсутствие было бы похоже на утопление в бездне холодной тьмы. Он вздрогнул, когда мягкие руки коснулись его лица, осторожно приподняв его. — Кроули, посмотри на меня. Приказ был добрым, но безапелляционным, и демон подчинился, отражая себя в очень голубых глазах Азирафаэля и пытаясь не поддаться искушению опустить взгляд. — Слушай меня внимательно. Я знаю, что распространено среди других ангелов, но я никогда, ни на мгновение не считал тебя врагом, и я уверен, если бы они знали тебя так же, как я, они бы тоже изменили своё мнение. Но мне всё равно, что подумают другие, мне всё равно. Ангел нежно улыбнулся ему. — Я знаю, что мне потребовалось, может быть, слишком много времени, чтобы понять это, но я больше не собираюсь отрицать свои чувства к тебе. Это не ты заставляешь меня что-либо делать, я иду за тобой по своему собственному решению, потому что я люблю тебя, мой дорогой. Пожалуйста, это не твоя вина. Ты никогда не был катастрофой, ты совершенен… для меня. — А-ангел… — голос Кроули был резким, у него было ощущение, что всё вращается вокруг него, и он не возлагал вину на алкоголь. Он шесть тысяч лет ждал, услышать от Азирафаэля эти слова, и они подействовали на него, как бальзам на рану. Он наклонился вперёд, соприкаснувшись с другим лбами, позволяя себе утешиться теплом его кожи, и его безошибочно узнаваемым пряным запахом. — Я не упаду, Кроули, — Азирафаэль снова заговорил, его голос не выше шёпота, был полон эмоций. — Любовь это самое благородное чувство, которое ты нам подарил, и никто не сможет его осудить. Демон поднял дрожащую руку, чтобы нежно погладить пушистые кудри Ангела, пытаясь найти слова, чтобы выразить бесчисленное множество чувств, которые он испытывал: — Я люблю тебя, Азирафаэль. Я люблю тебя с того дня, как увидел на стенах Эдема, и никогда не переставал.