All night ahead

Ягнёнок неловко переминался с копытца на копытце у личных покоев божества, всё не решаясь войти. Он знал, что после целой тысячи лет, проведённой в той ужасной тюрьме, именуемой Небытием, бог Смерти ужасно не любил ждать. А он опоздал. Ослушался приказа. Не специально, разумеется; просто в поселении с какого-то перепугу поднялся переполох, несколько последователей чуть не подрались друг с другом из-за какой-то мелочи, и пророку пришлось наводить порядок, жертвуя столь драгоценным временем. Он знал, что это не сойдёт за оправдание, и понимал, что провинился, и что так просто это ему с копыт не сойдёт. Набрав в грудь побольше воздуха, ягнёнок собрал всю свою скудную смелость и осторожно коснулся копытцем гладкой древесной поверхности. От прикосновения закрытая дверь легко поддалась, заставив робеющего пророка невольно вздрогнуть. Из комнаты лился густой кроваво-красный свет. — Наконец ты пришёл, — донёсся до слуха ягнёнка знакомый шипящий голос, от которого по его спине пробежали мурашки. — Входи. Приняв приглашение войти, пророк неуверенно приоткрыл дверь шире и прошёл внутрь комнаты, тут же замерев на месте. Его взору предстала захватывающая дух картина. Бог Смерти вольготно расположился на широкой кровати, облачённый лишь в лёгкую набедренную повязку, закреплённую тонкими золотистыми нитями на бёдрах. Чёрная рука божества лениво прокручивала серебряный кубок, наполненный чем-то алым, лишь отдалённо напоминающим густое вино. Немного пригубив из кубка, Нариндер отставил его в сторону, на небольшой прикроватный столик, после чего вновь обратил свой взор на, так и замершего в нерешительности у двери, пророка. — Ты задержался, — спокойно произнёс бог Смерти, однако это прозвучало, как удар хлыста. Покрасневший барашек неловко замялся, не осмеливаясь поднять взгляд на божество. Тот какое-то время внимательно рассматривал своего пророка, словно ожидая чего-то, а затем, потеряв к этому интерес, заговорил вновь: — Если у тебя не было на то крайне веских причин, то ты заслуживаешь наказания, — алые глаза зажглись хищным блеском. Нариндеру явно нравилось зрелище смущённого и робеющего перед ним ягнёнка. — Я жду ответа, пророк. Малыш нервно сглотнул вставший в горле комок. — У меня… нет оправданий, повелитель, — тихо ответил он, сжимаясь под хищным взглядом рубиновых глаз. В ответ он получил недобрую улыбку бога Смерти. — Что же, в таком случае… — медленно протянул жнец, вальяжно встав с кровати и направившись прямо к барашку, который буквально кожей ощущал, что сейчас ему крупно достанется. Видя его виновато поникшие ушки и мелко дрожащие копытца, Нариндер властно ухмыльнулся и приказал: — На колени, ты будешь наказан. Ожидавший этого барашек буквально рухнул на колени перед божеством. Да что там — он был готов целовать ноги этому существу, умоляя его о снисхождении и благосклонности. Но сейчас он наказан… и ему нужно быть послушным и выполнить всё, что скажет его повелитель. Нариндер удовлетворённо улыбнулся, довольный такой покорностью своего слуги. Чёрная рука потянулась к барашку и нежно прошлась когтистыми пальцами по щеке, а затем сжала шею в собственническом жесте, притянув маленькое существо вплотную к богу. Щелчок — и на хрупкой шейке сомкнулся металлический ошейник с короткой цепью, неприятно похолодивший тёплую кожу. Будучи буквально вплотную прижатым к своему повелителю, маленький пророк уже чувствовал это сладкое тянущее чувство промеж своих задних ножек, что с каждым мгновением лишь нарастало. — Ты знаешь, что нужно сказать? — вкрадчиво поинтересовался Нариндер, склонившись к ушку ягнёнка. Тот смущённо кивнул, выдавливая из себя робкую улыбку. — Я был очень плохим ягнёнком… — на одном дыхании выпалил он, сгорая от стыда. — Пожалуйста, накажите меня, повелитель! О, этот нежный, подрагивающий от смущения голосок! Как же он ласкал слух только что освобождённого бога Смерти. Он был готов слушать его целую вечность, отведённую ему, чтобы провести каждую ночь вместе с его милым ягнёнком; столь сладко и искушающе. Подцепив когтем железный ошейник, он направился обратно к кровати, увлекая маленького пророка за собой. Присев на бархатное покрывало, Нариндер притянул одной рукой всё ещё робеющего и смущённого барашка к себе, с наслаждением вдыхая его запах. О, этот лёгкий аромат страха, смешанный с уже довольно ощутимым возбуждением… — Развернись, — всё тем же властным тоном приказал бог, и ягнёнок тут же безропотно подчинился, внутренне дрожа от сладостного предвкушения. Нариндер потянул за цепь, заставляя барашка практически лечь животом к нему на колени, жадным взглядом следя за мечущимся из стороны в сторону белым хвостиком. — Я смотрю, тебе очень нравится эта поза, — ухмыльнулся он, дразняще проводя острыми когтями по спинке ягнёнка. Малыш, сладко постанывая, тут же отзывчиво выгнулся, соблазнительно оттопырив свою пушистую попку. Внезапно раздался резкий шлепок, отчего барашек жалобно вскрикнул и взбрыкнул задними копытцами, но натянувшаяся цепь вмиг заставила его замолчать, прикусив язык. — Ну, куда же ты? Твоё наказание только начинается, — донёсся до него насмешливый голос бога Смерти, и когтистая рука легонько похлопала по мягким округлостям ягнёнка, отчего тот вздрогнул и густо покраснел. А затем последовал ещё один шлепок, уже сильнее предыдущего. Барашек прикусил язык чуть ли не до крови, чтобы не закричать, но выдержки его хватило лишь ещё на пару ударов, и вновь его жалобный крик огласил комнату. — Кричи, — властно донеслось до него от бога Смерти. — Кричи так, чтобы я слышал. И пророк послушался. Он кричал, чуть ли не срывая голос, дёргаясь всем телом всякий раз, когда когтистая рука божества оставляла на нежной попке очередной краснеющий след. Который это был уже удар? Десятый? Сотый? Ягнёнок уже давно сбился со счёта, от боли из его глаз текли слёзы, а чувствительная кожа уже горела от ударов. Спустя, казалось, целую вечность эта пытка наконец прекратилась. — Думаю, этого с тебя будет достаточно, — словно в тумане, прозвучал над ним мягкий голос божества. — Надеюсь, ты осознал своё место, ничтожество. — Д-да, мой повелитель, — сдавленно простонал ягнёнок, тихонько всхлипнув. — Простите меня. Я всецело осознаю свою вину, и готов искупить её любой ценой!.. Бог Смерти довольно усмехнулся. — И что же ты готов предложить мне, жалкий агнец? — низко промурлыкал он на ушко пророка. — Всё что угодно, мой повелитель!.. — сквозь слёзы прокричал ягнёнок. Нариндер резко потянул за цепь, напоследок шлёпнув ладонью по мягкому месту пророка, с наслаждением слушая его жалобный вскрик. — Всё, что угодно, говоришь? — влажный кошачий язык прошёлся по мягкому ягнячьему ушку, лизнув нежную кожу за ним. С лёгкостью подхватив маленькое тельце, как пушинку, бог Смерти уложил его на кровать, нависая сверху и жадно облизываясь. Он наслаждался открывшимся видом перед ним, чувствуя собственное нарастающее возбуждение, которое, казалось, вот-вот достигнет своего пика. Его милый ягнёнок лежал перед ним, словно изысканный десерт, готовый к поеданию. — Я хочу испробовать тебя всего, — хищно прошептал Нариндер, приблизившись к покрасневшей мордочке пророка. Его хвост дразнящим движением скользнул вдоль живота Ламби, щекоча нежное местечко промеж его задних копытц, заставляя того тихонько постанывать и дрожать от нетерпения. — Ещё, — сдавленно простонал ягнёнок. — Умоляю вас, повелитель!.. — Ты только и делаешь, что просишь, — чуть усмехнулся бог Смерти, милостиво сменяя хвост на собственные пальцы, что начали нежно массировать чувствительную плоть. — О, великая Тьма, какой же ты нетерпеливый. Плотнее обхватив рукой возбуждённое естество ягнёнка, Нариндер задвигал ею быстрее, с наслаждением слушая сладкие стоны, заполнившие комнату. От этого зрелища рот непроизвольно наполнился слюной, и, не в силах больше сдерживать себя, жнец чуть приподнял маленькие бёдра, с жадностью накрывая ртом столь желанную плоть. Несколько быстрых движений языка, сопровождаемых хлюпающими звуками, заставили маленького пророка позабыть обо всём на свете. Он больше не мог ни о чём думать, как и сопротивляться. Ему просто нужен был повелитель, его повелитель. Скользнувшие по нежной плоти клыки вырвали из горла ягнёнка короткий крик. Влажные пальцы, чуть царапая, раздвинули мягкие ягодицы в стороны, начав массировать невинную розовую дырочку между ними. Ламби уже даже не стонал, а просто поскуливал, не в силах справиться с таким обилием нахлынувших ощущений. Ещё пара умелых, ритмичных движений языком — и он не выдержал. Ягнёнок затрясся в сладостном, мучительном экстазе, выкрикивая имя бога до тех пор, пока не затих, окончательно выбившись из сил. Нариндер аккуратно отстранился от обессилевшего ягнёнка и лёг рядом с ним, с улыбкой поглаживая пальцем мягкий животик своего возлюбленного. — Ты как? Живой? — беззлобно усмехаясь, поинтересовался он, на что ягнёнок в ответ лишь слабо кивнул. — Тогда, может быть, порадуешь меня ещё немного? Бог Смерти сперва сомневался, глядя на состояние своего маленького пророка, что от того будет хоть какой-то толк, ведь он лежал на кровати почти безвольным комочком шерсти. Однако, после услышанных слов, как будто оживился и с готовностью перевернулся на другой бок, придвигаясь к богу Смерти и начав покрывать его живот нежными поцелуями. Нариндер не торопил его, позволяя своему телу насладиться этими медленными ласками, целую тысячу лет не испытывавшему ничего подобного. — Ну давай, маленькое ничтожество, покажи мне, на что ты способен, — усмехнулся бог Смерти и призывно развёл свои задние лапы, позволяя маленькому пророку устроиться между них. Было заметно, что ягнёнка слегка пугали размеры его повелителя, но, тем не менее, это не остановило его, и он тут же с жадностью прильнул губами к возбуждённой плоти. Ублажать своего повелителя он был готов хоть целыми часами, но сейчас не время для длительных прелюдий. Ягнёнок чувствовал, как сильно был возбуждён его бог, и ему следовало поторопиться. Он тёрся, жадно лизал, посасывал, пытаясь вобрать в рот так много, насколько позволяло ему горло. Спустя минуту таких ласк Нариндер уже и сам протяжно постанывал, зарываясь пальцами в мягкие кудряшки своего пророка. Совсем недавно освобождённому богу не понадобилось много времени, чтобы забиться в подступающем оргазме, сжимая когтями покрывало. Однако ягнёнок нежно сдавил копытцами покрасневшую головку члена, запустив язычок в узкую уретру бога и совершая последние ритмичные движения им. Оглушительный крик божества непременно услышали все окрестные деревни, наверняка перебудив кучу народа. Нариндер до треска сжал бархатные покрывала, оставляя на них рваные борозды от своих когтей, и рвано задышал, высунув язык из пасти и помутневшим взором глядя на своего пророка. Тот довольно облизнулся и подполз выше, устраиваясь на груди у обессилевшего бога. — Теперь я был хорошим ягнёнком, повелитель? — промурлыкал он с хитрой улыбкой на губах. — О, да. Определённо да, — хрипло усмехнулся Нариндер и поцеловал своего пророка, без которого уже не представлял своего дальнейшего существования. Лишь сейчас вспомнив об ошейнике, он просто коснулся его, и железный обруч вмиг рассыпался, словно был сделан из сухой пыли. — Эх, а я к нему уже почти привык, — с некоторой досадой вздохнул ягнёнок, автоматически потрогав свою шею копытцем. — Если пожелаешь — я позволю тебе постоянно носить его, — усмехнувшись, пообещал бог Смерти и нежно провёл пальцем по щеке пророка: — У нас ещё целая ночь впереди; можешь передохнуть немного, а затем продолжим. Тебе придётся как следует постараться, чтобы сполна удовлетворить меня, — хищная улыбка адресовалась замершему ягнёнку, который сперва потрясённо округлил глазки, но затем на его мордашке расцвела такая же предвкушающая улыбка. — Как пожелаете, мой повелитель.