Ошибка доверия

      Уилл молчал, стараясь подавить все свои эмоции, пока доктор Алекса Хоуп рассказывала ему о состоянии Мэдисон и о том, какое лечение ей может потребоваться. Она выпила относительно большую дозу препарата, чего хватило для погружения в глубокий — близкий к коме — сон. Ей промыли желудок, назначили необходимые препараты и теперь шатенка лет пятидесяти, с хаотично проступающими на голове седыми прядками, вводила в курс дела отца девушки.       Ганнибал и Беделия перешагнули порог приемного покоя через сорок минут после звонка Уилла. Этого времени было достаточно, чтобы переодеться и доехать до больницы. Лектер тут же сделал несколько уверенных шагов в сторону Грэма, игнорируя доктора, которая с ним разговаривала, и мог прервать их беседу, если бы не Дю Морье. Взяв мужчину за руку, она притормозила его, вынуждая подождать в стороне.       — Он сам подойдет к нам, — прошептала блондинка. В спешке у нее не было времени на макияж и укладку, так что волосы были немного растрепаны, а морщинки на лице были заметны сильнее, чем бывало обычно, — думаю, что им стоит поговорить один на один, — убеждающе сказала Беделия.       Под ее напором ему приходится сдаться и молча ждать, когда доктор Хоуп закончит разговор и уйдет в сторону отделения интенсивной терапии. Эти минуты казались вечными, ведь пока они совершенно ничего не знали о состоянии Мэдисон, это раздражало и пугало одновременно. Ганнибал успел несколько сотен раз прокрутить в памяти его сегодняшнюю встречу с Мэди, словно искал в ней какие-то признаки, говорившие о том, что девушка склонна к совершению попытке самоубийства. Он был уверен в том, что это именно она, так как Мэди не младенец, чтобы случайно выпить флакон с препаратом, который явно не стоит на видном месте. Еще винил себя, ведь скополамин появился в доме Грэмов с его подачи — Лектер назначит препарат Уиллу, для коррекции проблем со сном, которые возникали у него из-за напряженной работы.       — Она еще не пришла в себя, — все, что смог пробормотать Грэм, прежде чем обессиленно рухнул на один из диванчиков, которые стояли в холле. Ганнибал присел рядом и опустил руку на спину Уилла, показывая свою поддержку. Беделия осталась стоять рядом с ними, пытаясь понять, как вообще все это могло произойти, — почему… почему это происходит? Что я сделал не так? — самобичевание Уилла Грэма обычно не имело ни конца, ни края. Он мог много и долго говорить о том, что он отвратительный отец, хотя где-то в глубине души понимал, что таковым не является.       — Уилл. — с сочувствием произнес Лектер. Ему самому было сложно говорить о том, что случилось, ведь Мэди никогда не была склонна к подобным поступкам. Как-то раз она поднимала эту тему, когда в их школе покончила с собой старшеклассница, но у Грэм было четкое мнение на это — самоубийство удел слабаков, которые не могут принять свои проблемы и разобраться в них, а она сама на такое никогда в жизни не пойдет.       — Главное то, что она осталась жива, — вмешивалась в их разговор Беделия, так как понимала, что это молчание может затянуться надолго, — мы во всем разберемся, — обещает она.       Беделия не знала Мэдисон так хорошо, как знал ее Ганнибал, все же девочка буквально выросла у него на глазах, но даже тех знаний о личности дочери профайлера было достаточно, для того, чтобы сделать вывод — девушка скорее придет к отцу или Ганнибалу для обсуждения волнующей ее темы, чем попытается убить себя. Психотип мисс Грэм не соответствовал тому поступку, который она совершила этим вечером, и каждый из них прекрасно знал об этом.       За свою работу детективом и профайлером Уилл видел самоубийц довольно часто и он знал, как они себя ведут, какие вербальные и невербальные признаки выдают в них намерение свести счеты с жизнью. У Мэдс не было ни одного такого признака, он бы заметил. Он хорошо знал своего ребенка, но теперь уже начал в этом сомневаться. Беделия и Ганнибал, которые смогли убедить многих своих пациентов от того, чтобы совершать самоубийство, также отказывались верить в происходящее. Лектер даже подумал о том, что девушку мог кто-то довести до такого состояния, хотя тут же отказался от этой мысли — промой кто-то Мэдисон мозги, то он заметил бы такие серьезные изменения в ее поведении. Он, как и Уилл, всегда тонко подмечал любые детали.       — Идем, Уилл, я отвезу тебя домой. Утром вернемся, — он знал, что их не пустят в отделение интенсивной терапии, так что ждать придется в лучшем случае до утра, пока состояние Мэди не будет достаточно стабильным, чтобы перевести ее в простую палату, — останешься у меня, чтобы быть ближе к госпиталю.       Грэм отрицательно потряс головой, так как боялся покидать больницу. Он считал, что в его отсутствие дочери может стать хуже. Он должен быть тут до тех пор, пока Мэдисон не придет в себя и его не пустят в ее палату. Он даже поежился, в попытке скинуть руку Лектера, но тот оказался настойчивым.       — Уилл, Ганнибал прав, — поддерживает своего избранника блондинка, — тут ты только сильнее изведешь себя. Тебе нужно выспаться и набраться сил. Мэди итак будет тяжело, когда она придет в себя, важно, чтобы твое состояние не усугубило ситуации.       Профайлер болезненно выдохнул. Он понимал, что у него особо нет выбора. Да и Беделия была права — вид уставшего, заплаканного отца испугает Мэди и создаст дополнительный стресс. Он пробормотал себе под нос что-то не очень внятное и с трудом встал на ноги. Мысли у него сильно путались и сложить полную картину событий не получалось.       — Слушай, она же была у тебя… вчера днем после школы, да? — Уилл вспомнил о том, что вчера днем, перед последним уроком Мэди прислала ему сообщение, где писала о том, что физкультуры не будет и она хочет заехать к Ганнибалу и попросить его помочь с химией.       — Да, Мэди приехала пообедать и разобраться с домашними заданиями, — пояснил Ганнибал.       Они только что вернулись в дом Лектера и пока Беделия заваривала всем чай, Ганнибал пытался успокоить Уилла, который был близок к началу нервного срыва.       — Уилл, если бы твоя дочь демонстрировала малейшие признаки начала суицидального поведения, то я не выпустил бы ее из дома и она находилась бы под пристальным присмотром до твоего приезда, — это было так. Вообще в понимании Уилла, Ганнибал всегда был надежным человеком.       Когда Мэди было одиннадцать, Уиллу пришлось улететь на конференцию по криминальной психологии в Сан-Диего, а дочка осталась с Ганнибалом и он показал себя, как хороший и заботливый временный опекун. Так что Лектер был одним из немногих людей, кому он мог доверить свою дочь. Обвинять психиатра в том, что он довел Мэди до попытки самоубийства было верхом цинизма. Лектер не был способен на такое, тем более в отношении Мэди.       — О чем… о чем вы вообще говорили вчера? — голос Уилла приобрел тон следователя, которым он всегда вел допросы.       — О многом, — пожал плечами Лектер, отойдя к камину, — она спрашивала об Алане. Думаю, что она не очень нравится Мэди.       Уилл ничего не ответил, так как ему казалось, что Алана Блум смогла завоевать симпатию его дочери. Они неплохо ладили и часто секретничали, как типичные девушки, когда Блум оставалась ночевать в доме Грэмов. Несколько раз Алана даже отвозила Мэдисон в школу. Уилл хотел верить в то, что Ганнибалу лишь показалось то, что девочка недовольна выбором своего отца.