Хельхейм
Неудачи — лучший момент, чтобы прочесть кого бы то ни было. Даже лучше, чем раздражённость и неприязнь, которые Хеймдалль вызывал у всех. Но чужие неудачи всё же проясняют гораздо больше, становясь для стража асов приятной неожиданностью. Хотя то что сейчас этой «приятной неожиданностью» стал освободившийся Гарм, настроение скорее портило. Не хватало, чтобы псина в Асгард пробралась. Пришлось его преследовать, чтобы убедиться, что зверь останется в Хельхейме. Когда Хеймдалль возвратился к неудачникам, то увидел всё. Детишки, конечно, пытались утешать друг друга, но это с лёгкостью прекратил ас. И внимательно смотрел на обоих, чьи натуры обнажались как никогда прежде. Разглядел, как сильно Труд хочет стать валькирией и как верит, что ей позволит Всеотец. Словно у неё хоть один из братьев ещё жив, чтобы такое стало возможным. Но интересней было наблюдать за великанишкой, который раскрывал свои стремления всё сильнее по мере затеянной Хеймдаллем перепалки с Труд. Испуганный юнец «Локи». И только сейчас осознаёт, что значит быть «оторванным от дома». И потряхивает его не от холода. Столкновение с неудачей открыло неприятную мальчишке истину — он не готов справляться с последствиями сам. Поэтому он уберётся из Асгарда, как только они втроём вернутся туда. Славно. Впрочем, для надёжности Хеймдалль намекнул сопляку, что тот подвёл Одина, да и в целом ему в Асгарде не рады. А если этого окажется недостаточно, есть Труд и то, что она скажет, она ведь разочаровала свою надежду из-за нового дружка. Без шансов передумать — так было, когда троица заходила в кабинет Всеотца. Детишки тут не задержались, а ас коротко отчитался о своём успехе, упомянул Гарма и возможность появления разрывов пространства в Асгарде из-за оного. — Не вовремя, — покачал головой Один, отвлекаясь от своих записей. — Я подумаю, что нам делать с Гармом. Пёс не может не беспокоить перед грядущим Рагнарёком. От него надо избавиться также методично, как избавились от других возможных угроз. Но, к сожалению стража асов, Один больше занимает неудача с маской. — Он сбежит к отцу, — сказал Хеймдалль до того, как Один задал вопрос о своём «госте». — И он надоумит чужеземца решить проблему с Гармом. Конечно, не самому же мальцу прибирать за собой. На это пока есть папочка, а потом подыщет кого-то другого. — Я понаблюдаю за их попытками, если не будет поручений, — сообщил Хеймдалль о своём намерении. — Хорошо, — быстро согласился Всеотец, сожалея о том, что ценный собиратель его маски покинет Асгард. А потом что-то вспомнил. — Этот Кратос намеревается тебя убить. — У меня тоже нет причин желать ему долгих зим жизни, — хмыкнул в ответ Хеймдалль, глянув на Всеотца. Тот воспринимал намерения чужеземца серьёзней. — Норны сказали ему, что ты убьёшь Локи. Ты действительно собираешься это сделать? — в такие моменты Всеотец особенно сильно жалеет, что не обладает силами своей левой руки. — Если бы я пренебрегал твоим запретом, то ты бы не шёл сейчас ни с кем разговаривать. Один кивнул, довольный содержанием ответа. И, как и собирался, отправился к мальчишке, немного надеясь переубедить того покидать Асгард. Не выйдет, потому что Всеотец не решится проявить жёсткость, боясь спугнуть такой долгожданный шанс заполучить целую маску. Норны. Хеймдалль цокнул языком от их упоминания. Когда выдавалось свободное время, ас искал с ними встречи. Чтобы не вышло из неё, она будет занятной. А ещё была уверенность, что норны этой встречи крайне сильно не желают. Настолько не желают, что натравливают на Хеймдалля другого бога.***
Хельхейм
Долгое заточение пошло Гарму на пользу — он стал слабее. Но даже так задача справиться с ним потребует немало усилий. А преодолевая трудности, личности тоже хорошо раскрываются. И если со сражающимся полукровкой всё было ясно ещё в Асгарде, то вот за его отцом стоило наблюдать внимательней. Убийца Бальдра, Магни, Моди и десятка валькирий, рана от топора которого до сих пор не зажила у Тора, к тому же помогает Фригг. Почему у эйнхерий нет шансов было ясно и без лицезрения боя этого бога, а по мере наблюдения возрастала насторожённость. У Тора может и не получается просохнуть и закрепить это достижение, но вот физическая сила бога грома сомнений не вызывала. Теперь Хеймдалль видел, что это не Тор бил в полсилы во время встречи пар отцов и сыновей, а Кратос держал удар. Тогда-то у аса впервые и мелькнула мысль, что этот чужеземный бог — очередная проблема, с которой нужно разобраться до Рагнарёка. И чем дольше шёл бой, чем больше видел ас, тем сильнее укреплялся в этой мысли. Определённо, от Кратоса надо избавиться до того, как он проберётся в Асгард. А видя, как он потакает сыну даже в бою, стоит учесть, что следующий визит великанишки к Всеотцу может вынудить бога пытаться проникнуть в Асгард. Такие потуги тоже стоит пресечь. Тем временем Гарм умер. Но его тело тут же заняла другая душа, которая разительно отличалась своими намерениями. Великанская магия. Было бы неплохо убить и мелкого заклинателя, а то потом проблем не оберёшься. Вот прям сейчас, пока сопляк отстаёт от отца. Но всегда лучше подумать прежде. В чужеземце во время боя мелькало что-то жуткое, что сам же бог подавлял в себе. Убить мелкого — не проблема. А вот что будет делать его отец? Помашет топором и задохнётся от рыданий или отправится в Асгард, где, прежде чем издохнет, перебьёт жителей Гладсхейма? Готовиться следует ко второму. Первое Асгарду не навредит. — Хугин! — позвал Хеймдалль ворона, когда бог и полукровка ушли через врата. Ворон принёс стража асов в кабинет Одина. — Они справились? — к сожалению, под этими словами скрывался вопрос «выжил ли мальчик». Это беспокоило Всеотца. — Гарма больше нет. А вот псина, способная разрывать пространство, осталась, — и Хеймдалль кратко рассказал про «приручение» магией великанов. Один с интересом расспросил, что именно видел ас в тот момент. А позже настала очередь Всеотца ответить на пару вопросов. — Скажи, ты запретил Тору раздавить убийцу его сыновей? — А ты как думаешь? — Один посмотрел в глаза. Конечно, запретил. В противном случае малец никогда бы не пришёл помогать собирать маску тем, кто лишил его отца. В сухом остатке он любит родителя, а тот — его. И вот тут-то возникает проблема. — Что ты будешь делать, когда полукровка соберёт маску? — прямо спросил Хеймдалль, внимательно смотря на Одина. — Зависит от того, будет ли он мне полезен после, — слова Одина не расходились с намерениями. Мальцу не жить, едва он потеряет ценность. У него нет ни единого шанса защититься. Только вот у полукровки есть отец. И тот вызывал у Хеймдалля гораздо больше опасений, потому что бед может принести больше. А именно от бед Хеймдалль защищает свой мир. — Пока жив его сын, Кратос слабая угроза. Но это изменится, когда полукровка станет тебе не нужен, — подытожил свои наблюдения страж асов. — При первой возможности я убью Кратоса. Один в ответ промолчал. Он уже смотрел на записи, разложенные на столе. Запрещать не стал.