\
what a sick little head,
your love always turns to obsession
единственная неоновая вывеска, свет которой слабо растворялся в приближающихся сумерках, называла это место «motel 6». неуютные безупречные линии, мрачный лоск для красивой картинки и много, так много странных обсуждений на местных форумах — последнее особенно привлекало. неоднозначная репутация играла свою роль, создавая кучу мифов и обсуждений вокруг, что идеально вписывалось для его нового сюжета в свой небольшой блог. чхве ёнджун далеко не охотник на нечисть. призраков не существует или, как минимум, они слишком долго скрываются — вот о чем он думает. может быть, кому-то нравится мысль, что есть что-то, что невозможно объяснить, и оправдывать этим некоторые закономерности, но это всегда не более, чем медиа-игра. продолжительная переписка с одним из постоянных пользователей и такой же путь от отрицания до принятия решения: он ведет свой блог не так давно, и ёнджун даже втайне гордился тем, что есть люди, которые всерьез заинтересованы этим. история этого места впечатляла, хоть и не вызывала полного доверия, — таились надежды на нечто интересное. внутри уже ожидали. несмотря на усталость после долгой поездки, ёнджун чувствовал себя воодушевлённо, с подогретым интересом ко всему, что открывалось перед глазами. за стойкой ресепшн девушка несколько автоматизированно поклонилась, поприветствовав, и задала базовые для всех гостиниц вопросы. — чхве ёнджун. у меня забронировано, — он протягивает банковскую карту, рассматривая маленькую табличку об услугах и различные старые туристические визитки. всё происходит достаточно быстро; ёнджун кивает в ответ, забирая ключ от номера. — благодарю. — приятного отдыха. впереди ожидала целая неделя по отработанной схеме — уже не впервые, когда он отправляется в «странное» место для всех сетевых детективов ради нового мистического сюжета. никогда нельзя быть уверенным в чём-то на сто процентов, верно? парень быстро двигается вперед к одному из лифтов, один из которых закрыт по техническим причинам. обернувшись назад, замечает за собой только пустоту — за стойкой администрации уже никого не было. оглушительная тишина в огромной металлической коробке: только неприятный скрежет от чемодана, прохладный воздух и статичные щелчки лифта. ничего необычного. его номер располагался на предпоследнем этаже, в руках — телефон, где на экране был чат с тем пользователем, и последующий скачок сомнения, стоит ли написать ему первым и сообщить, что он уже на месте. пожалуй, не сейчас. для начала план был таков: лучше заселиться, распаковать вещи, зарядить видеокамеру и отдохнуть, чтобы потом на свежую голову сделать наброски для сюжета. казалось, что она немного закружилась от кипящих там мыслей — эта легкая эйфория от нового объекта увлечения распирала изнутри, как удар кофеина и адреналина напополам. двери лифта открывают вид на такой же этаж — темный деревянный пол, кремово-серые стены, редкие источники света и едва ощутимый запах сигаретного дыма. продолжительная тишина начинала слабо раздражать. возможно, здесь отличная звукоизоляция или проблемы с заселяемостью, или в такое время постояльцы отсутствуют, причин на это было множество. возможно, он просто не хотел признавать самому себе, что кое-какие предубеждения насчёт этого места на него неосознанно давили. так или иначе, приходится задумываться о разных вещах. это первая ночь с тех пор, как чхве ёнджун заселился в «motel 6». номер выглядел вполне себе, как для стандартного, не лишённого элементов дешёвой симуляции роскоши. все до сих пор оставалось самым обычным: такая же комната, как и тысячи других, спрятанных в уголках любого города. шарм мотель сикс был заключен в барабан жутковатых или криминальных историй, которые преследовали его с момента открытия, изредка выстреливая заголовками на форумах — понимание этого было ужасно простой штукой. телефон, что до этого мирно светился от мимолетных уведомлений, громко щелкнул — новое сообщение. скрежет на сердце, вызванный предвкушением и энтузиазмом, вцепился за ёнджуна острее. он быстро скипнул уведомление, прокручивая в голове его содержимое: b.13m [19:43] от ожидания ответа я успел бы скончаться здесь раз двести надеюсь, ты хорошо добрался? он задумчиво ухмыльнулся. потребовалось какое-то время, чтобы убедиться в правильности своих действий — так по-детски наивно вручать свое доверие незнакомцам в интернете, даже если они подписаны уже черт-его-знает сколько времени. даже если они оставили десятки комментариев и кажутся доброжелательными — это всё нуждается в проверке. нельзя так просто облажаться. и всё же, ëнджун не собирался пренебрегать своей безопасностью, но кое-что из этого оказалось любопытным: голос. он слышал его голос — парень, который находился по ту сторону профиля, не особо пытался скрываться. и, с готовностью поклясться на чем-то особенном, ëнджун бы сумел узнать его. какая-то безумная часть мозга, отвечающая за долгосрочную память, подавала предупреждающие сигналы, но они настолько расплывчатые.. неуловимые. это могло бы оказаться совпадением, неоправданным риском или импульсивной глупостью. это может быть что угодно. что-то, что ëнджун принял за нечто знакомое. когда этого парня заботит то, как часто чхве ëнджун отвечает на сообщения и чувствует ли он себя хорошо, становится чуть сложнее оправдываться и искать причины не делать этого. успокаивает: он здесь не ради отдыха или сомнительных встреч. и, может быть, оно того действительно стоит. yeonchoi [19:55] да, все в порядке спасибо прочитано. остаток вечера прошёл спокойно. как и ожидалось, вид за окном захватывал, если не смотреть куда-то вниз, пытаясь подавить головокружение от высоты, хоть там и не было ничего интересного, кроме заднего двора и мусорных контейнеров. было уже поздно — дождь так и не пошел, но погода оставалась неприятно-влажной, что просачивалось через открытое окно. всё потонуло в тишине и мягкости тумана, слегка подсвечиваемом огнями с улицы. это напоминало ему стеклянный пузырь, какие были в избытке на прилавках с рождественскими подарками — прочно замкнутое пространство, только вместо пушистого снега на них обрушились дождь и сумеречная темнота. праздник жизни в одиночной камере. после душа и мучительных тридцати минут, что ушли на раскладывание вещей из чемодана по своим местам, ёнджун наконец-то лёг, бездумно рассматривая потолок. кое-где виднелись маленькие трещинки, в правом углу пылилась неубранная паутина, перед кроватью — несколько поддельных картин, на которые не хотелось смотреть. электронные часы на тумбе показывали начало одиннадцатого. он чувствовал, что засыпает, когда мысли в голове становились всё более спутанными, превращаясь в спиральную сахарную вату, что вытесняла мозг. в дверь неуютно шкреблись. ёнджун едва отреагировал, продолжая лежать с закрытыми глазами в полудреме, но глухой стук повторился снова, громче, чем было до этого, — и теперь это царапнуло по коже беспокойством. он тяжело выдохнул, приходя в себя. на часах около половины двенадцатого. ни горничные, ни персонал гостиницы не могли беспокоить постояльцев в такое время. поднявшись, парень тихо двинулся к двери, задержавшись перед ней на несколько секунд. тяжесть в висках после неудачного сна заставляла прищуриться от болезненного всплеска, но ёнджун практически слышал чужое дыхание за дверью — кто-то до сих пор там был. потом маленькие шаги — пол в коридоре немного хрустел. туда-обратно, как бывает, когда нервничают. он не торопился открывать, ожидая, что постучат и третий раз. но этого не произошло. голос по ту сторону двери скромно спросил: «чхве ёнджун?» как будто этот человек знал, что ёнджун стоял так близко, чтобы услышать его. ощущение чего-то знакомого странным холодком в груди повторилось снова — дежавю. замок щелкнул, он дёрнул за ручку и дверь открылась, но там ожидала пустота. неплохая шутка, как для детей, постучать и убежать. это был абсолютно точно не ребёнок. дрожь от внезапно накатившего озноба усиливается, ёнджун делает пару шагов вперед, чтобы выйти в коридор. слева от него, всего в нескольких метрах, была причина этого происшествия — о, чëрт. — я разбудил тебя? прости, — он перестаёт доверять глазам. та память, которую разум зарывает глубоко в далёкий ящик, оказалась неосознанно права: он знал человека перед собой, и это поражало, как если бы приложить ладонь к плите, зная, что она раскалена до предела. — я бы не смог уснуть, если бы не убедился, что ты реально здесь, ëнджун-ши. помолчав несколько секунд, он добавляет: — ещё и напугал, наверное. я такой болван. чхве бомгю. единственное, что застряло сейчас в голове, как будто в неё силком запихивали свинец и старые воспоминания. — бомгю-я, твои дурацкие шутки вообще не изменились, — ëнджун крошечным жестом потирает сонные глаза и приближается к другому парню. — не могу поверить, что повёлся на это. — сю-р-приз, — тихо напевая, бомгю изучающе рассматривал силуэт перед собой. с тех пор, как они в последний раз виделись, не так много изменилось, кроме симптомов обычного взросления.— ну, такой себе, знаю, но не сейчас. сейчас не об этом. ëнджун выдыхает, позволяя уголкам губ вырезать маленькую улыбку на своём лице. возможно, прямо сейчас он слегка готовился к худшему — и в этих планах не было бомгю; того самого чхве бомгю, того самого соседского мальчика, сопровождавшего его школьные годы в прошлом, пусть это общение и оборвалось приблизительно там же. — вышло очень в твоём стиле, — соображать приходилось в экстренном порядке и чуть смутно, — у меня будет много вопросов, понимаешь? — тогда увидимся утром, хëн? его шапка из карамельных волос на голове, отстраненный вид, серая клетчатая рубашка — до жути неизменное. паузы между ударами сердца возвращают в одни из ностальгических дней прошлого и чем-то напоминают пощёчину. нельзя согласиться, что они были друзьями в школе — за это распорядились обстоятельства, так или иначе присущие всем школьникам, и вместе с тем общая дорога к домам. иногда бомгю ожидал на перекрёстке, пока ëнджун освободится от дополнительных занятий, чтобы пойти вместе. такая детская, беззаботная искра из клубка памяти. — вряд ли у меня получится сбежать отсюда до рассвета, так что, да. увидимся, — ëнджун кивнул. — доброй ночи. бомгю коротко усмехнулся, не отводя взгляда, от чего показалось, что он перестал даже моргать. — спокойной ночи. но разве ночи обещали быть сладкими?\
место, прославленное безутешными слухами и отсутствием горячей воды в половину восьмого утра. под кроватью не прятались монстры, из душевого стока не высыпались горсти черных пауков или другой дряни, в отражении единственного зеркала не было злых глаз. ожидаемый удел фантазий. после вчерашнего заснуть удалось быстро — за него говорила естественная для людей потребность в отдыхе и в избежании реальности. ёнджун на скорую руку снимает несколько записей: своего номера, себя, рассвета (его съедают массивные тучи и портят весь вид, будто специально подчёркивая, что унылая атмосфера отлично вписывается), часть коридора и остальное для начала. впереди ожидало больше. с форматом оказалось проще, что-то вроде видео-дневника с каким-нибудь громким названием: «живу семь дней в гостинице-убийце» или «все жуткие тайны motel 6», или любая другая комбинация слов, которая так привлекательна, чтобы зацепиться острыми краями за чужой взгляд и заставить нажать на просмотр. что скрывает в себе мотель сикс? вот так. в таких делах важна искренность, прежде всего, к процессу, к тому, что приносило удовольствие, к людям, которые позже это посмотрят, какое бы скептическое отношение не преследовало изначально. первобытные эмоции, детальность, конечно, некоторые ловушки монтажа, гармоничная картинка и жутковатые фразы на фоне. важно запечатлеть абсолютно всё, что чувствуешь и видишь, находясь где-то там, что некоторые люди предпочли бы обойти стороной. и, в конце-концов, ёнджун ожидал каких-то объяснений на этот счёт. парень покидает номер, запираясь, чтобы получше исследовать само здание и, может быть, даже застать в нём бомгю, который обещал встретиться утром, но не отвечал на сообщения несколько часов. по крайней мере, он не слишком соврал — часы все ещё медленно ползли вперёд, а ёнджун никуда не торопился. желтый свет, что вчера освещал мрак коридора, до сих пор горел. тень от его тела бесформенно плавала по стенам, превращаясь в маленького темного фантома; на этом этаже никого не было — только утренний холод и массивная неподвижность. немного выше был выход на крышу, запертый на тот случай, если кому-то захочется соскользнуть вниз. всё такое просторное, изношенное и неконтролируемое, больше напоминающее видео-игру, чем реальность. неудивительно, что кому-то это покажется беспокойным, хоть и для большинства — это просто временная ночлежка. здесь не включают в стоимость завтраки, отключают горячую воду и не меняют назойливо постельное белье раз в пару дней. и с этим можно было смириться. в этот раз он проходит мимо лифта, направляясь к лестнице, связывающей с остальными лестничными площадками. по стенам позади плавно скользит ещё одно расплывчатое пятнышко от тени, с осторожностью и дрожью. ёнджун оборачивается назад. импульсивно. будто в надежде, что в этой большой холодной коробке есть кто-то ещё, как ни странно. и преследующая со вчерашнего вечера пустота возвращается к нему. славно. хотел ли он действительно кого-то сейчас встретить или это снова навязчивые ощущения? с такими успехами эта гостиница успела бы разориться, если бы её бюджет не поддерживали дух авантюризма (то, с чем ёнджун неплохо справляется) и возможность снимать номера посуточно, для уединения или того, чтобы переночевать и с утра уехать далеко-далеко, забывая, что это место вообще существует. знают ли владельцы обо всём, что тут происходит? про них не было никакой доступной информации. все последующие этажи, что вели вниз, были однообразны или вовсе закрыты, изредка отличаясь лишь цветом и временем ремонта. так безвкусно и уныло. он слышал, как где-то трещит пол, без любопытства разглядывая источник возможного звука, но ничего толком не было. в какой-то момент тень вновь осталась одна и она снова принадлежала ёнджуну. спустившись в холл, парень встретил ту же женщину, что и вчера. она перекладывала с места на место какие-то бумажки, и кивнула она точно так же — на автомате, как будто ей было совершенно без разницы, что происходило вокруг. ёнджун ничего не говорит. он неторопливо выходит наружу, с прочными намерениями отыскать ближайший магазин и поскорее поесть. бомгю так и не ответил.\
прогулка не заняла много времени — уже к двум он вернулся обратно в комнату, повысив уровень радости в теле завтраком и покупками. район здесь был так себе, если выразиться помягче, и расположение тоже не слишком удачное. без понимания, что где-то поблизости располагалась гостиница, найти её было бы затруднительно, но и то, что она единственная в округе, шло только на руку. не исключено, что здесь и вправду останавливались достаточно специфические люди, о которых так много говорили. ничто бы не гарантировало полной безопасности (кроме того старого стенда в холле, где один несчастный номер службы спасения и какие-то правила проживания с первого попавшегося сайта). когда в дверь снова постучали, на этот раз не так настойчиво, ёнджун уже знал, кто там. или при свете дня всё казалось чуточку лучше, чем ночью (или же на самом деле?). бомгю. с него теперь был большой спрос. он неуклюже пинал дверь ногой, потому что руки были заняты, — там был кофе и какой-то ещё пакет, и виновато улыбался. — прости. я только проснулся, — хотя, по темным кругам под глазами и не сказать, что он вообще знал, что такое спать. ёнджун пропустил его внутрь, излучая своим видом шутливое негодование. — кофе? — как раз то, что нужно, — бомгю оставил всё на столе и рухнул на ближайший стул, — в каком номере ты сейчас живёшь? — ну, вроде недалеко от твоего, 64-7. он сделал долгий выдох, будто ожидал следующих вопросов. — кажется, ты подготовился к этому даже лучше, чем я, — чхве-старший чуть смазано ухмыльнулся. но это было действительно так; ёнджун всего лишь последовал советам при заселении, на что бомгю сделал свою ставку. — как будто прохожу квест в реальности. — всё просто сложилось удачно, хён. и я не мог оставить тебя тут одного, — он обвел пальцем по кругу, подразумевая это место. — а вдруг, здесь реально что-то стрёмное происходит? не хочу, чтобы ты умер, ещё и так тупо, знаешь. — если я умру, то тебе придется обработать и смонтировать весь материал в одиночку, как по наследству, — ёнджун драматично приложил руку ко лбу, — кто-то же должен, бомгю-я. кому ещё можно доверить такие сокровища? — не умрёшь, хён. — бомгю произнес это как-то совсем серьезно, что контрастировало с его смехом секундами назад. — ладно, мне просто будет лень заниматься твоими последними желаниями и всякими блогами. — всякими? эй! мы вообще-то благодаря ему здесь собрались. — напряжение, что до этого магнитило воздух, медленно падало с плеч. это был всё тот же соседский мальчик, будто пропасти в несколько лет и не существовало. — почему ты не выдавал себя так долго? ёнджун прокручивал в голове вопросы, не зная с чего начать. куда пропал, где был, что произошло или почему бомгю оказался здесь? так много всего, что казалось, что в какой-то момент бомгю просто устанет и сбежит отсюда. — я же сказал, хотел сделать сюрприз — ты не узнал меня, а я никогда не упустил бы шанс подшутить над тобой. — по сведённым бровям ёнджуна было ясно, что он сейчас не против съязвить, но старательно держится. — ну, и я даже не знал, что и сказать тебе. всё так.. спонтанно закончилось. ты мог даже не вспомнить меня, потому что мы были ещё подростками. — я не забыл, — лишь тихо поправив, ёнджун внимательно слушал. он не ожидал, что бомгю так серьезно относился к этому. — но у тебя получилось удивить, правда. бомгю протянул ему кофе с немым предложением, который уже остывал. младший все-таки нечитаемый — спокойствие перекликалось с едва заметной робостью; он позволил молчанию затянуться, отвлекаясь на кофе и непрошеные мысли в голове. ёнджуна обожгло нетерпеливостью, но он ждал. — я принес сладости. ты же их любишь? — младший ткнул рукой в бумажный пакет, который принес с собой. его голос неуверенно просквозило виной. — не хотел, чтобы всё выглядело так странно. ёнджун положительно кивнул головой. — ты и об этом знаешь? — коротко улыбнулся. ему стоило бы перестать постоянно извиняться ни за что, — и всё в полном порядке, так что хватит грызть себя, бомгю-я. и, может быть, даже хорошо, что это оказался он, а не кто-то другой. — я давно смотрю твой блог, хён, как я могу не знать? он возмущенно воскликнул, будто всерьёз ругаясь. — тогда тебе придется помочь мне здесь, — во рту обволакивало сливочно-тëрпким вкусом кофе, который слегка горчил. — хочешь? ты выбрал это место не случайно, правильно? ёнджун ощущает, как присутствие другого человека действует успокаивающе, оттаскивая внутреннюю тревогу на задний план, и это позволяет ему расслабиться, больше не задумываясь о том, что он словно совершенно один в этой дурацкой гостинице. как будто в коробке, под которой лежит аппетитный кусочек сыра. и мышеловки. у бомгю впервые так загораются глаза, такие темные огоньки в медовой оправе. он (кажется, любит царапаться длительными паузами) легко разминает плечи, вскоре отвечая: — хочу. конечно, хочу. это будет весело, — ёнджуну ещё придется привыкнуть к прожигающему взгляду, который младший и не собирался спускать с хёна, будто в комнате не было ничего, кроме него. — я расскажу всё, о чем знаю. поднимаясь на ноги, он добавляет: — может выпьем вечером? и ёнджун соглашается. бомгю обещает прийти около восьми, а потом показывает из коридора на дверь, ведущую в его номер. действительно, совсем близко. и теперь, когда они прощаются (ненадолго, конечно), он внезапно поворачивается к ёнджуну и смотрит. — я чувствую себя как-то не так, — задумчиво произнёс бомгю, разрывая нить тишины. — такое чувство, что кто-то специально шумел ночью. шаги, скрежет, открывающиеся двери. я не мог уснуть до самого рассвета. шум? — шутишь? — ëнджун почти не напрягся. они жили всего в нескольких метрах друг от друга, но ничего, кроме тишины, он так и не услышал. бомгю покачал головой. он выглядел чуть нервозно, заламывая себе пальцы, не сводя глаз из-под чуть отросшей чёлки, будто сомневался — говорить или нет. ëнджун продолжил: — если честно, я вообще ничего не слышал. может, просто крепко спал, — он прикусывает губу, — здесь будто нет никого, кроме нас. — не бери в голову, — он склонил голову немного в бок, — думаю, это был поздний въезд в номер, они ведь работают круглосуточно. они оба решают остановиться на этом оправдании. — обсудим это позже, ладно? отдыхай, гю-я. — конечно. до встречи, хён.\
время растягивается вокруг ёнджуна, как плавленый зефир, теряя свой смысл. он несколько раз проверяет ленту социальных сетей, прежде чем вернуться к камере — осторожно настраивает свет, проверяет свои записи и некоторые источники. речь о том, что за последнее десятилетие в «motel 6» произошли кое-какие громкие события, о которых говорили даже в местных новостях. например, об исчезновении девушки почти семь лет назад, её поиски длились несколько недель. и, если верить этому, всё-таки нашли в системе водоснабжения. ёнджун чувствует, как приступ тошноты снова подступает к горлу, пока он говорит об этом вслух; когда он вспоминает, что эта система, должно быть, находилась двумя этажами выше — на крыше. конечно, с тех пор её сменили, а вокруг этой жуткой истории долго ходили разного рода сплетни. о призраках, живущих в пределах этих стен, о маньяке из ближайшей провинции, о ритуальном убийстве и многое другое, чтобы пощекотать чужое любопытство. вода, что находилась тогда в баках с водой, была отравлена. она стала мутной, приобрела ужасный привкус и уже содержала продукты разложения. что ещё хуже — об этом узнали не сразу. установить подозреваемых, кроме сотрудников гостиницы, не удалось, но и здесь была зияющая пропасть в уликах — потом это дело признают несчастным случаем и закроют. они сменят свое название на нынешнее — мотель сикс, — и меньше, чем через год примут новых постояльцев, как будто ничего и не было, когда весь шум окончательно уляжется. цинично, но такой была правда. ёнджун нажимает на паузу, чтобы перевести дух. возможно, крыша закрыта не только потому, что с неё можно легко сброситься и доставить кучу проблем людям, которые здесь работали. и это была не единственная смерть, потревожившая стены гостиницы, — они были магнитом для неприятностей, которые руководству как-то удавалось замять. множество неестественных, коротких видео, где происходили странные вещи: предметы сами по себе падали, открывались и закрывались двери лифта, реагируя на что-то, или напуганные люди, разговаривающие с пустотой, приглушённые голоса и снова какой-то шум. ëнджун внимательно просматривает их, выбирая самые впечатляющие, которые можно было бы использовать для вставок. их подлинность неизвестна и качество было редкостно паршивым, хотя со временем никого не волнуют такие вещи — это невозможно проверить. и, по правде, ёнджуна мало интересовали убийства или прочие трагические события, о чем стоило рассказать в общих чертах, потому что это напрямую касалось этого места. большего внимания заслуживали разные упоминания странностей. ёнджун до сих пор настроен недоверчиво. придется только догадываться, когда какой-нибудь из этих призраков решит заявит о себе, что маловероятно. очень. проходит ещё около часа, когда он ощущает, что теряет концентрацию и сдается перед множеством абзацев и видео-нарезок, собираясь ополоснуться в душе и ждать их встречи. солнце должно уже ускользать за горизонт. позади глаз слабо пульсировала боль. и надежда, что в этот раз никаких трупов в водоснабжении или где-либо, — парень отодвигает всплывающие неприятные картинки в сторону. все проблемы растут из большого воображения, а эти статьи лишь лакомство для него. тем не менее, предстоящая ночь в гостинице снова отдавала скрытой тревогой. и бомгю, бомгю — верил ли он в это? он точно знал, что делает, когда привёл их сюда — что-то не так с этим местом. маленькое жжение прокатывается по спине, заставляя обернуться назад, ко входной двери, чтобы убедиться, что она закрыта; но все клетки тела так напряжены, словно кто-то натягивает их по ниточкам, и это заставляет вернуться к непривычному опасению, как было утром. позади пусто. дверь заперта. никаких голосов, шорохов, случайных стуков — он говорит себе мысленно: не выдумывай. у пустоты нет глаз. она не может наблюдать за кем-то. для подтверждения, ëнджун вытаскивает необходимые для душа вещи, и перед тем, как уйти в ванную комнату, выглядывает в коридор — как и ожидалось, ничего сверхъестественного. как маленький мальчик в комнате страха, вот-вот разрыдавшись от случайной паутинки на лице. он снова закрывается, спокойно отправляясь в душ. и, — о, надо же, — даже есть горячая вода. шум от напора перебивает все остальные звуки: через какой-то время ручка на главной двери в комнату несколько раз дёргается. только об этом никто не узнает.\
в этот раз бомгю не опаздывает, возвращаясь к половине девятого в номер ëнджуна. когда они забывают об убийствах и странностях, они заказывают первую попавшуюся барбекю-курицу, соджу и соевое пиво, и вместе пьют до самой ночи. воспоминания сами просятся наружу. о доме, который остался где-то далеко, о школе и историях, связанных с ней. разговор складывается в один запутанный клубок, из чего крошатся спонтанные обсуждения. утраченное время, утраченные воспоминания. бомгю оживляется и немного расплывчато жестикулирует, когда градус в комнате становится выше, в основном от выпивки. — я сильно заболел тогда, и мы спонтанно вернулись в тэгу, — бомгю отвечает спустя бесконечную паузу, словно обдумывает каждое слово, что должно из него выскользнуть. — я не слишком разбираюсь в диагнозах, хён, но это что-то со слабым иммунитетом, какие-то осложнения. некоторое время я вообще не покидал больницу, — он делает большой глоток, прежде чем заговорить снова. — но благодаря докторам всё вернулось в норму. такое тёмное время: сны, голоса, металл, иглы, о чем бомгю практически ничего не помнил, кроме самой болезни. или привык так считать. — рад знать, что сейчас ты в порядке, — мягко признается, — и мне даже как-то не хватало наших прогулок до дома. всего пятнадцать минут в одну сторону. несколько минут забвения. — я был без ума от них, ты же знаешь, — возможно, и от ёнджуна в том числе. возможно, даже слишком. бомгю вздыхает нарочно обречённо, чем вызывает смешок. ёнджун был его единственным другом в школе — просто выкинуть это из головы казалось невозможным. голова кружится странным блеском в глазах, как калейдоскоп из осколков и приглушенного света внутри комнаты. ёнджун делится тем, чтобы по-честному, как сложилась жизнь после школы — об университете, об увлечении и прочем, ничего нового или интересного. он опирается спиной на край кровати, прикрывая глаза, чтобы успокоить мутную картинку перед глазами. теперь ёнджун не видит, что делает бомгю — младший лишь внимательно слушает и, стоило поспорить, не сводит с него глаз. так проходит ещё какое-то время, пока часы устало не переваливают за полночь, а между ними остается послевкусие из прошлого и ближайшего. старший по-геройски поднимается и убирает остатки еды на стол, а пустые коробки и бутылки в мусорное ведро. его состояние близится к смеси из тошноты и спокойствия. бомгю вертит в руках камеры, рассматривая, и заводит разговор о гостинице, который был ещё не закончен до этого: — я наткнулся на твой аккаунт случайно, — младший раскалывается на откровения, — ещё давно, когда был увлечен этой темой. если вселенная умела подавать какие-то знаки, я бы точно облажался, но не в этот раз. — биэм тринадцать? как бы я догадался? — ёнджун протестует, садясь напротив парня, — большую часть времени я склонялся к тому, чтобы не приезжать сюда, но ты оказался убедительнее. проспойлерю, — слетает шепотом, — на такое я больше не поведусь. бомгю дуется, отвечая: — правда, тебе не следует больше соглашаться на такие затеи, хён. и он оказывается в чем-то прав. что, если бы на месте бомгю оказался бы кто-то другой? часть разума с легкостью прокручивает короткие и скользкие догадки. — я и думал, что тебя будет сложно заинтересовать, — он продолжает. — ну, на всякие заброшки, кладбища и оживших зомби ты бы явно не согласился, поэтому.. поэтому мы и здесь? я не так много знал о мотель сикс, пока не углубился в эти обсуждения, которых становилось всё больше. — бомгю потирает лицо пальцами, желая взбодриться. — и теперь я сомневаюсь в том, что они до конца лживы. ёнджун рассматривает его долгим взглядом. — куча преступлений со всеми вытекающими отвратностями за последний десяток лет, — подводит к итогу. и всё же, какие-то детали казались действительно странными. — утром мы установим пару камер, на верхнем этаже и на этом. они сверхчувствительны, — ёнджун показывает рукой на пару коробок, лежащих на столе. — так и проверим источник возможного шума, о котором ты говорил. — звучит не очень законно. — я помню. это наш секрет ради общего дела. бомгю улыбается, и его лицо снова сияет после обмена глуповатыми подколами. — чхве ëнджун, — он вдруг наклоняется корпусом вперёд, понижая голос, от чего неосознанно кусаются мурашки на коже. — если ты хотя бы что-нибудь услышишь, просто напиши мне. спрячься, закрой глаза и не издавай ни звука. ëнджун прикусывает щеку изнутри, чтобы не засмеяться раньше времени, изображая на лице нечто похожее на удивление. — эй, ты ужасно пьян, — его выдержки хватило всего на пару мгновений, после старший хихикает и слабо щипает младшего за плечо. — я стойкий солдат против всех твоих шуток, дразнилка. у бомгю действительно плывёт голова. только сейчас он не шутит. совсем. они вскоре прощаются до утра.\
ёнджун давится внезапно ударившим по лёгким воздухом, как будто проглотив перед этим набор скрепок, — вдыхать становится всё больнее. он даже не помнит, как уснул: вероятно, долгое время боролся с накатившим желанием сбежать в ванную и вывернуть из себя всё содержимое, но всё же сдался. тело одинаково невесомое и тяжелое, пригвоздённое к постели, где так душно и неудобно. волосы липнут ко лбу, раздражая кожу, ладони и футболка тоже влажные от пота, словно он сдавал тест по бегу. номер съедает темнота, кроме одного-единственного источника света в дверном проёме, такого назойливого, давящего на глаза. кажется, ночь всё ещё далека от рассвета. призрачный, желтоватый свет в конце комнаты начинает расти, и сразу гаснет. ёнджун замечает это и покорно закрывает веки, чтобы не вникать. оставшись один на один с пустыми мыслями, небезопасной тьмой и едва уловимым свистом ветра, который пропускали щели в окнах, ёнджун глушит в себе навязчивый шепот беспокойства. ему стоит просто попытаться вновь уснуть. резкие звуки, что шли откуда-то извне комнаты, вырывают его из зоны собственных размышлений; будто что-то быстро скребется по деревянному полу или двигает мебелью, создавая из этого режущий уши шорох. парень неосознанно распахивает глаза: свет в коридоре мигает, и это было заметно по той маленькой полоске над полом, но звуки обрываются. теперь он чувствует только своё дыхание, грудная клетка становится неподъемной. это слишком громко. ёнджун переворачивается на бок, спиной к выходу, накрывая себя плотным одеялом с головой, даже несмотря на то, что было и так достаточно жарко. лучше потеряет возможность дышать, чем увидит что-то. всё такое нереальное, неуправляемое, ненастоящее. почему он поддается этому? следом просыпается мимолётное ощущение, будто кто-то хватает за ногу, больше похожее на проекцию фантазии, но он продолжает смирно лежать, стараясь контролировать вдохи и выдохи, чтобы успокоиться. это всего лишь злые шутки. это не может быть правдой. ёнджун снова слышит эти звуки и мысленно проклинает. только теперь они доносятся с другой стороны комнаты, намного ближе — как за окном, и более приглушенно, чем до этого, хотя легче не становится. он медленно выныривает из-под края одеяла, чтобы всё же взглянуть: о, есть не так много оправданий для того, чтобы объяснить скрежет за окном поздней ночью, правда? но там крайне темно, даже если очень захотеть что-то увидеть, и это слегка выручает. ёнджун на секунду осознает, что его тело уловимо дрожит от волны паники. «я чувствую себя как-то не так, ..кто-то специально шумел ночью» это разрастается в голове всё быстрее, как будто его мысли питались клейкими комками ужаса. и он продолжает воображать, додумывать то, что исходит вне этих стен, — и это так глупо, это же полная чушь. он даже не помнит, заперта ли дверь? достаточно всего на долю секунды перешагнуть дверной барьер, мнимую границу безопасности, чтобы оказаться здесь, рядом с ним и.. голова начинает по-новому кружиться. «motel 6» снова проваливается в тишину. единственный щелчок, который ёнджун способен сейчас услышать, — это звук нового сообщения. ему не привиделось. что-то действовало внутри него, заставляло шевелить конечностями, протянуть руку к телефону, экран которого мирно освещал ближайшее пространство, пока сам ёнджун был уверен, что тело полностью парализовал удар страха. «не могу заснуть» «мне очень страшно» мир сужается до разрыва швов в сознании. о, чёрт. бомгю. он бессмысленно втыкает в телефон, не способный больше ни на что, пока текст и вовсе не перестает быть различимым; время вообще не двигалось вперёд, словно застыло вместе с этим сообщением. ёнджун чувствует странное ощущение потерянности, что вытесняет из него все остальные чувства. однако в этот момент обстановка сменяется сном, и всё вокруг искажённо исчезает.\
раннее утро стирает с лица остатки кошмаров. во рту так сухо, а пальцы впиваются в одеяло, как за спасательный круг, ёнджун просыпается жутко уставшим. вместе с рассветом приходит и рациональная мысль: всего-то дурной сон. и это кажется таким нормальным, особенно когда живешь в здании, напичканном негативной энергией и слухами. уснуть снова он так и не смог, поэтому пришлось подняться на ноги, чтобы поскорее размять затекшее тело, сходить в душ, а потом принять витамины и порцию утреннего кофе. теплая вода и гель для душа с запахом, напоминающим йогурт из лесных ягод, помогают расслабиться и погружают в легкий транс, из которого не хочется выходить. в висках всё ещё гудела боль, будто в голову зашили осиное гнездо, — это поправимо всего одной капсулой обезболивающего. ёнджун возвращается обратно в комнату, захватывая телефон с прикроватной тумбы, чтобы проверить ленту и почитать новости, но кое-что сбивает с толку — последние сообщения. b.13m [02:58] ш-ш, не могу уснуть ёнджун-хён? я вижу, что ты в сети сердце с грохотом катится вниз к ногам. он наспех натягивает на себя чистую футболку и движется к двери, — дверь не заперта. она без труда открылась, выпуская его в безжизненный коридор, но ëнджун знает — точно знает, что не мог оставить её в таком виде. все одним махом в голове смешивается в вязкую кашу, и он по-настоящему растерян. он хочет найти бомгю, он хочет убедиться, что с ним всё в порядке, ему катастрофически нужно присутствие другого человека, который расставит всё по своим местам. не думая слишком долго, старший покидает номер и торопится прямиком к чужим дверям — благо, что это так близко. на другой стороне коридора стоит тележка с набором бытовой химии и стопкой постельного белья, а рядом с ней женщина в форме горничной. ëнджун кивает ей в качестве приветствия, но она не реагирует и просто уходит. что ж, здесь были ещё какие-то люди. это должно радовать? ëнджун крепко жмурится перед тем, как постучать. в утренней тишине эти удары звучат как-то громко и грубо, но это не имеет значения. он готов сломать кисти рук об этот дурацкий кусок дерева, чтобы услышать ответ по ту сторону двери — какая-то навязчивая часть мозга говорит ему, что может быть уже поздно. но, к счастью, ответа парень дожидается гораздо быстрее, чем ожидал. на пороге своего номера бомгю, с таким потрёпанным и сонным видом, едва счастлив видеть перед собой что-то ещё, кроме подушки. он выдавливает из себя хриплое: — соскучился? хорошо, что бомгю сейчас открыл дверь, хоть и требующий объяснений, которых было так мало. — прости, — это всё, что срывается с губ, — пустишь? бомгю вздыхает, но следом слабо обхватывает запястье ëнджуна и тянет внутрь комнаты. она на первый взгляд практически не отличалась от той, в которой он жил. — во-первых, я хочу спать, — младший зевает. — во-вторых. что случилось? — твои сообщения? ночью? ты что-нибудь слышал? — он почти не успевал глотать воздух между вопросами, — шум? грохот? бомгю молча смотрит. — помедленнее, хëн. он слегка давит ладонями старшему на плечи, заставляя того сесть на край постели, и садится рядом. как только ëнджун собирается повторить сказанное, бомгю предупреждает: — если ты хочешь поговорить, то мне нужно время, чтобы привести себя в порядок, — он пытается расправить волосы, а потом потирает покрасневшие глаза. — я ничего не понимаю. и ëнджун виновато кивает. младший добавляет к этому «расслабься», плетётся к одному из столов, имеющихся в номерах, и нажимает на кнопку электрического чайника. через пару минут бомгю исчезает в ванной комнате, а звук напора воды заполняет все пространство вокруг. концентрация на мелочах умела отвлекать от тяжести размышлений: вот комната, последний ремонт в которой сделали явно в то время, когда ёнджун был ещё ребенком. комната, где неуютно, тихо, с выцветшими в некоторых местах обоями, напоминающие стиль нулевых. вот там, всего за тонкой стеной, был бомгю, жаждущий сна и каких-то подробностей. чайник вскипал, и запахло старой проводкой. как для восхода солнца здесь было слишком темно из-за задернутых занавесок и, возможно, плотной облачности за окном. таким было его новое утро в мотель сикс. бомгю не заставлял долго ждать — его волосы были влажными и тяжёлыми после душа, очаровательно мешаясь на глазах, и он продолжал вести свою молчаливую игру, пока шумел кружками и разными баночками, заваривая чай. это оставался всё тот же бомгю, что и всегда, с мрачным любопытством и тайнами, что варились только у него в голове. несколько маленьких таблеток с ладони он выпивает залпом, морщась от того, как они горько таят на языке. — это для профилактики, — объясняется, когда ëнджун на это вопросительно вскидывает бровь, — остались привычки. и всё же, бомгю давно вырос из того маленького хилого мальчика, которого всегда последним забирали в команду на спортивных занятиях, но забота о здоровье оставалась регулярной. правда, были ещё детали, о которых он умалчивал. — ну, теперь рассказывай. ëнджун так и не сдвинулся с того места, где сидел, лишь удобнее устроившись, пока младший распластался где-то поблизости и потягивался. — я пришёл к тебе сразу же, как увидел эти сообщения, — он разминал кисти рук, и пальцы ломались под прицелом чужого взгляда, укрытого пушистыми ресницами. — ты не спал, потому что тоже это слышал? — что ты имеешь ввиду? — бомгю заинтересованно приподнялся на локтях, свесив голову на своё плечо. напряжение быстро сдавливает грудь. ëнджун приблизительно догадывался, как это всё звучит: принять его слова за шутку или больную фантазию было проще простого, но ему хотелось утолить интерес и подозрения. — я слышал какой-то шум ночью, — говорит. — подумал, что и ты тоже что-то знаешь об этом. кажется, это был очередной тупой сон, забудь. — я ничего не слышал, хëн. пытаешься разыграть меня? — издеваешься? бомгю хмыкает, хотя его лицо не выдаёт ничего похожего на то, что бы он веселился над этим. — издеваюсь ли я над тем, что ты решил ворваться ко мне в шесть утра и спросить про какой-то шум? нет. — давай просто оставим это, — слабые уколы раздражения и нервозности прокатывают по телу. — я лучше пойду. но в этот момент бомгю поднимается, присаживаясь напротив, и накрывает чужое запястье своей ладонью. — эй, эй. останься. — он убирает руку так, будто её что-то резко обожгло, но тон становится таким невинно-ласковым. и, в самом деле, ëнджун не думал уходить. — я не соврал тебе о том, что ничего не слышал. иногда я поздно ложусь из-за сбитого режима, поэтому и заметил тебя в сети, вот и вся история. может это правда кошмар, хëн. — похоже на то, — в некоторой степени к нему прикасалось утешение, — с тобой разве не происходило подобное? — и это было заселение в номер, как мы подумали? мы вчера неплохо так перебрали, но я не отказываюсь от своих слов, — рука бомгю снова зависла в воздухе на долю секунды, будто желая повторить прикосновение, но этого не произошло. — если что-то произойдёт, я поверю тебе, хëн. хочешь рассказать про сон? приходится откровенничать. у бомгю карамель в глазах сменяется на пережженный сахар, когда зрачки поглощают радужку, превращая их в тёмные блюдца. они бегают по лицу ëнджуна так резво, будто не зная, за что зацепиться — и от этого дырявит голову, выбрасывая нужные слова. старший рассыпается на подробности, всё, на что была способна его память. у бомгю неравномерное дыхание, как если бы в грудной клетке испытывали пиротехнику; он делает несколько протяжных вдохов, чтобы оставить это незамеченным, но ëнджун замечает — такие минутные моменты потери его самообладания. голова до сих пор напоминала отголосками боли. ёнджун облегчённо рухнул на спину в объятия мягкой постели, параллельно к бомгю, и, как оказалось, достаточно близко. так близко, чтобы заметить, как тяжелел ритм его груди, будто задыхаясь, но ничего в его выражении так и не выдало беспокойства. можно держать пари на что угодно, что его сердцебиение, должно быть, сейчас зашкаливало, и ёнджун невольно искал ответ на это состояние. он замолкает, когда история о сегодняшней ночи практически подходит к концу, позволяя собственному взгляду залезть под чужие веки — ёнджун принимает его игру. бомгю пристально смотрит на него сверху-вниз, и кто его знает, сколько бы ещё продолжались эти гляделки, но младший быстро поднимается с кровати и отходит к столу, хватаясь за кружку с остывающим чаем. расстояние, которое можно было бы назвать безопасным. — всё в порядке? — о, да, — бомгю прячет глаза в отражении кружки, — это было впечатляюще, я даже немного напуган. не очень правдоподобно. ёнджун поднимается следом, игнорируя ответ и то, как ужасно медленно по телу прокатываются вибрации. они снова равняются лицом к лицу, с незначительной заметной разницей в росте, но это позволяет все же немного возвышаться над младшим — и в этом не спрятано ничего угрожающего. — ты побледнел, гю-я, — казалось, что бомгю перестал как-либо шевелиться, когда между ними едва оставалось свободное пространство, но никто не сделал шаг назад. — что не так? за считанные секунды младший съедает одну цветную таблетку с попутным объяснением, что это его успокоит. — с этой гостиницей что-то не так, — шепчет бомгю. — то, о чем ты сказал.. так похоже на то, что я уже чувствовал, хоть мне и кажется, что это всё какая-то выдумка. так же не бывает, хён. поздние заселения, сны, работники и всё такое. ёнджун перестает копаться в чужих глазах. — ты прав. у всего есть объяснение, — забирая свою кружку, он слегка отступает в сторону, — нужно поскорее в этом разобраться. я не уверен, что это повторится снова, но мы можем попробовать. — мы здесь ради этого. его плечи расслабляются и на лице бомгю вновь расползается легкая улыбка. — у меня просто раскалывается голова, — младший реагирует почти мгновенно, будто не было нужды в продолжении просьбы. ёнджун возвращается обратно к постели, чтобы допить чай, пока бомгю колдует над своими таблетками, а потом приносит стакан с водой и растворенным в ней каким-то порошком. вариантов не оставалось. — это поможет снять последствия после вчерашнего, — он усмехается и забирает из рук кружку, заменяя её стаканом, — у моих родителей своя аптека, поэтому я ношу при себе всё на любой случай жизни. в ответ он получает благодарность. теперь-то стоило подумать о планах: о том, как они договорились поставить камеры, в чем была уже острая необходимость. маленькая мерцающая лампочка изнутри горела желанием докопаться до сути происходящего, что бы там ни было. — я всё ещё сожалею, что разбудил тебя, — жидкость оказалась противной и горькой, будто он ожидал нечто другое. — если хочешь, можешь поспать ещё, пока я разберусь с остальным. — всё хорошо. я больше не смогу заснуть, так что, пойдем вместе, — он отвергает заботу в обмен на кое-то более интересное. — некоторые этажи сейчас закрыты на косметический ремонт. — думаешь, там может что-то быть? — бомгю неуверенно кивает после недолгих размышлений. — для начала, мне нужно вернуться в номер. — возьми то, что нужно, а я подожду снаружи. и ёнджун уходит первым.\
первой задачей было не попадаться кому-то на глаза. это потребовало бы каких-либо объяснений, даже с уверенностью, что персонал гостиницы привык ко съемкам или вниманию со стороны других. поток прохладного воздуха обнимает шею, что привычно для температуры в коридоре, где они встречаются снова через какое-то время. пару камер они установят тайно — с чем не возникнет проблем, а третья была нужна для того, что отснять всё остальное в данный момент. стараясь не шуметь, ёнджун попутно делится случайными деталями, акцентируя внимание на общей обстановке и самочувствии, на которое и влияла атмосфера мотель сикс. — кажется, что их камеры наблюдения вроде нерабочие, — бомгю указывает на одну из таких в углу коридора, но она была пыльной и не подавала сигналов на то, что была включена, — смотри, там же не горит красная кнопка. — мы не можем этого знать точно, — во всяком случае, пришлось бы искать работников и задавать наводящие вопросы, чтобы убедиться в правильности догадок, — но что-то подсказывает, что так оно и есть. этаж выше, что находился над ними, отделяя площадку с выходом на крышу, был не жилым и пустовал. убедившись, что там никого нет, они направились туда. ничего не говорило о том, что тут происходил ремонт: никаких стройматериалов, рабочих или чего-то в этом духе. желтый свет неуверенно дрожал, и здесь было гораздо темнее, чем предполагалось — единственное окно в конце коридора было зашторенным. ёнджун продолжал снимать всё, что попадалось на глаза, и на первый взгляд это всё действительно пугало. — ёнджун-хён, — бомгю тихо окликнул его, эхо призрачно оттеняло голос. — ты должен это видеть. часть стены и пол возле одного из дальних номеров испачканы тёмно-алыми подтëками, такой красный бархат, растекшийся и едва застывший. бомгю подсвечивает телефоном, стараясь проследить за отпечатками следов, но они уходят вглубь комнаты — немного дальше от этого пол выглядит влажным. или замытым. будь здесь ковровое покрытие, то это стало бы настоящей катастрофой. ёнджун плотно сжимает в руках камеру, ощущая, как внутри кое-что лопается от давления, будто раздавленные ягоды клубники — жутко приторные, что аж тошнит. он снимает ещё несколько минут, и бомгю ничего не говорит. возможно, это просто краска, самая обычная и строительная, а внутри покрашен пол, потому что здесь проводят ремонт. возможно, возможно. от неприятного запаха желудок скручивался в сплошной тугой ком, от чего приходилось чаще дышать ртом и игнорировать происшедшее. — ты знал об этом? в ёнджуне нет подозрений. ни подвоха, ни недоверия, он хочет избавиться от тишины и сомнительных мыслей — бомгю отрицательно кивает в ответ, и смотрит, такими большими напуганными глазами, что взывает к щемящей давке в области груди. — ёнджун-хён. — м? — что будет, если нас здесь поймают? это заставило слегка ужаснуться. кроме этого, он не знал, могло ли это принести им проблемы с законом, но мотель сикс в реальности оказался уединённым, закрытым от внешнего мира пространством, в котором действовали только его правила. в конце-концов, открытая дверь — не приглашение войти. — страшно? — обороты тревоги на сердце сдавали назад, что позволяло вернуть на лицо маску непринуждённости. может быть, в этом пугающе-жёлтом свечении бомгю не заметил, как сильно он побледнел несколькими минутами ранее. — эх, гю-я, что с тобой будет, если мы увидим что-нибудь по-настоящему жуткое? мне придется успокаивать тебя ещё несколько часов, как маленького мальчика? он, конечно, шутил, чтобы разрядить скомканную атмосферу, и позволить им обоим выдохнуть, возвращаясь к привычным поддразниваниям. кое-что было фальшивым в этой радости. — да ты себя видел? бомгю едва перешёл с шёпота на полную силу голоса, как ёнджун показал знаком — тише; им всё же требовалось поскорее отсюда уйти, уже не думая о каких-то последствиях и не оборачиваясь назад. там, где густела и просачивалась вглубь сквозь старенький пол чья-то кровь, или строительная краска — если кто-то все ещё нуждался в моральном утешении. — тч-ш, мелкий, — его рука спокойно легла на плечи к младшему, без силы обхватывая, и этого хватило, чтобы почувствовать, как чужое тело в соприкосновении с ним напряглось. бомгю не возражал, но и не хотел поднимать взгляд. — нам нужно убраться отсюда. остальная миссия оставалась за маленькой камерой, спрятанной среди скудного набора мебели в коридоре: те, кто в этом был замешан, ещё вернутся на это место, где их и поймает тайная съемка. граница между испытываемыми эмоциями казалась теперь такой размытой, что ёнджун до конца не понимал, что чувствовал или что хотел бы чувствовать от всего случившегося. всё навалилось чем-то острым и каменистым внутри, оставляя его в полном замешательстве. что испытывал бомгю, как обычно, было загадкой. даже сейчас, когда он приумолк, лениво питаясь естественным теплом, которое отдавали ему эти прикосновения; когда был напуган, но его глаза были по-прежнему темны и изучающими, оставаясь маленькими якорями на каждом участке ёнджуновой кожи. возможно, ёнджун впервые так близко к нему. возможно, ёнджун совершенно не мог разгадать, что скрывалось за этими веками. он мог успокоить его и найти в этом собственное успокоение, как по инерции, и этого было достаточно для данного момента. возможно, бомгю тяжело привыкал к любому присутствию, как это было всегда. сотни возможно, как сотни оправданий. — как скоро они туда вернутся? — бомгю спрашивает всё еще совсем тихо, когда они пересекают черту того коридора, на котором находились их комнаты. — думаешь, за дверью было что-то? ну, труп? ёнджун на это молча усмехается, убирая руку с плеч обратно к себе, и лишь секундное недовольство этим движением, вложенное в нахмуренную складку между бровями на лице бомгю, отвечает ему, что тот был вовсе не против её расположения. он задаёт очевидные вопросы, которые и должны быть озвученными, но что-то все же привлекает: — не будь там заперто, мы бы вошли внутрь? — бормочет он снова. черные зрачки заискрились интересом. — ответ больше да, чем нет, бомгю-я, — ёнджуну ничего не остается, кроме как ответить честно: так, как подсказывало ему изнутри, хоть это было неправильным. — правда, я не знаю, как нам потом пришлось бы справляться с увиденным. ему не нравилась затея взглянуть на потенциальное кровавое побоище или что-то такое, скорее, любопытство часто пересиливает здравый смысл, вот в чем заключалась эта штука. они остановились у входа в номер бомгю, но ощущение, что этот разговор ещё не окончен, не давало ёнджуну уйти к себе. — и ты бы хотел туда попасть? подвернись такая возможность- — чхве бомгю. и теперь ёнджун зазвучал действительно так строго, обо что можно было порезаться при большом желании. он понял, в какую сторону сворачивали мысли бомгю, и в этом не таилось ни капли хорошего. — не смей туда соваться, ладно? — дыхание бомгю отразилось в прерывистых вдохах. если это и застало его врасплох, то хитрый блеск в глазах никуда не делся, но ёнджун повторил это ещё холоднее, чем прежде. пока они были настолько рядом друг к другу, зрительный контакт был короткой нитью, заряженной электрическим током. — я не твоя мама, чтобы контролировать, но я старше и должен сказать это. просто не следуй тому, что может втянуть тебя в какую-то ерунду. — прости, — он слабо моргал и часть горячего дыхания, что смешивалась с его выдохами, отпечатывалась на ёнджуне. — я не думал о чем-то плохом. это могло быть интересным для тебя, но я не вернусь туда один, честно. какая-то часть сознания насытилась тонким изумлением, когда ёнджун немного переосмыслил: всего одной просьбы, намека, одобрения хватило бы, чтобы бомгю сделал это. может быть, даже больше, чем вскрыть дверь чужого номера. что-то придавило внутренние органы в один хлопок — неоспоримое чувство. ёнджун знает, как бомгю на него смотрит. — мы туда не вернемся, — добавляет после секундной задумчивости. — это уже не наши заботы, гю. его голос принимает форму мягкого сливочного масла. вдогонку к остальному, он останавливается на том, что бомгю просто хочет привлечь внимание — в жестах, реакциях, в том, как ёнджун следует ему и подыгрывает. так было с самого начала, если задуматься. так было всегда, верно? это была та сторона, к которой он привык. бомгю издает звук похожий на согласие. черты его лица быстро возвращаются к расслабленным, изгибая рот в болезненной улыбке, и тому, как он жонглировал настроением можно позавидовать. — ты слишком много думаешь, — ёнджун легко щелкает по кончику носа младшего, собираясь уходить в свою комнату, — не переживай. переживать следовало совсем не бомгю.\
всё происходит по кругу: комната, безвкусный обед газировкой и лапшой, снова головная боль, видео, текст, плывущие перед глазами картинки и буквы. он настойчиво игнорирует давление на висках и тяжелое дыхание; руки тянутся к форточке, жадно впускающей потоки холодного дождливого воздуха внутрь, но тут по-прежнему ужасно жарко. это ощущение пробивает насквозь кулаком, кто-то залез под кожу и раздвигает органы, растирая косточки в пыль — ёнджун говорит себе, что погода слишком переменчива, и так бывает. всего лишь не выспался. всего лишь плохая погода. всего лишь нужно немного поработать. искать маленькие оправдания, будто ничего не происходит. работа над материалами занимает время до самой темноты. ответ был очевиден: это своего стоило. ничего из того, что ему приходилось видеть, не цепляло так же неразборчиво и остро, разрастаясь внутри ощутимой неземной тяжестью, от чего рубеж между выдумкой и действительным разрушался с каждым часом. это с головой поглощало — незаметно, но быстро. жар прокатывался ударами по щекам, когда они загорались красным и кое-чем нездоровым. изнеможение подбиралось ближе к горлу вместе с мучающей жаждой, с чем едва справлялась холодная вода. будто всё, что накапливалось за последние несколько дней, заставило почувствовать заболевшим и уязвимым, будто это и есть то, чего добивалось это место. захотелось вернуться домой. он знал, что совсем скоро уедет — всего несколько дней, после которых он навсегда исчезнет из этого номера, из этого города, — это был капризный голос изнутри, что желал безопасности. и это не было ошибочным. ëнджун закрывает ноутбук, и его руки вздрагивают от волнения. свежий, безусловно тревожащий взгляд на «motel 6», стоивший потраченных нервов и времени. ему не терпелось прийти к конечному результату, с которым его разделяла ещё не одна бессонная ночь, проведённая за монтажом. следовало готовиться ко сну, но какая-то цикличная туманная боль, блуждающая по всему телу, напоминала о себе — он был ближе к тому, чтобы потерять сознание, чем уснуть, и это сгущалось в новый кошмар. с наступлением темноты уродство мотель сикс проявляется яснее. ëнджуну едва хватает сил, чтобы переодеться в пижаму и лечь в постель, прежде чем странные жёлтые тени со стороны коридора начнут пробираться в его комнату. он уже не слышит еле различимые диалоги за дверью, растворяющийся в пространстве грубый смех каких-то постояльцев, которые с рассветом снова исчезнут в потоке собственной жизни. сон беспокойный, неглубокий, остающийся головокружением и иррациональными картинками на обороте глаз. сквозь этот вакуум пробивается нечто другое, скрытое эхом, что он не может разобрать: то ли крик, то ли шум — пробуждение напоминает резкий вздох после долгого погружения в воду. ёнджун не в себе. и стуки со стороны двери превращаются в проклятье, пока чхве не узнает в этом знакомый голос, переходящий в истерику. комната всё ещё слабо плывет перед ним, рассеивая сон, когда ёнджун пытается добраться и открыть дверь. — пусти меня внутрь, — всхлипы становятся громче, пока старший не находит перед входом в номер бомгю, с непониманием осматривая коридор по сторонам. там никого не было. — умоляю, пожалуйста, пусти внутрь, я прошу. он протягивает к младшему руку, чтобы ухватиться за него и затянуть их обратно в комнату, как гарантию защиты. ёнджуна жалит холодом. у бомгю раскрасневшиеся соленые глаза, когда он боится, вот такой, напуганный и вцепившийся пальцами в руку ёнджуна, будто это единственное, что удерживало его в реальности. ёнджун никогда не видел его таким. — что.. произошло? — старший почти не узнает свой голос: он хрипит и слова даются с неким трудом, — всё хорошо, всё с тобой хорошо. он не понимает, зачем это говорит. вибрации чужого волнения передаются его телу и становится подсознательно страшно, но неизвестно от чего; это был тот эффект, каким не обладала гостиница при свете дня — тогда она неуютная, потасканная временем и пустующая, но стоит ей погрузиться в темноту, как тревожное существо, похороненное под сердцем, призрачными зубами разрывает его на части. — можно я останусь у тебя? бомгю слегка успокаивается, произнеся это почти неслышно, ради чего пришлось напрячь слух. ёнджун положительно кивает, не в силах разбираться в чем-то ещё. они слепо плывут по мраку комнаты, возвращаясь к постели, и ёнджун уступает младшему её вторую половину, которая была ближе к окну. бомгю не торопится что-либо объяснять, всего лишь смотрит, как просачивающийся свет ложится на тёмные волосы ёнджуна лёгким мерцанием. — выглядишь измученным. младший скорее констатирует, не ожидая на это ответа. темнота выдавала только подрагивание ресниц и неравномерные выдохи. ёнджун же соскребает остатки жизненных сил и самочувствия, свернувшись в клубок рядом, в зоне доступа чужого тёплого дыхания. — не смейся надо мной, когда я тебе расскажу, — ёнджун кивает. не то, что сейчас кому-то хотелось всерьёз веселиться. — что-то было в моем номере. ну, не человек. что-то вроде не человека. в любое другое время он бы не удержался от шутки. но почему-то не сейчас. — с тех пор, как я был ребёнком, — бомгю в спешке продолжает говорить, — когда я оставался в гостях, бабушка часто пугала меня, что в её доме водятся привидения. я не знал, шутила ли она, но в ту ночь, я должен был уснуть, но почувствовал, как что-то схватило меня за руку, и я клянусь, клянусь, это было так реально. я был один в той комнате, хён. богатое воображение и боязнь темноты не были странной проблемой для детей, поэтому приходилось проходить через это до осознания, что привидения из головы — нереальны. — ты боишься призраков? — сонно протягивает старший, пытаясь на чем-то сконцентрироваться своим ватным взглядом, — которых не существует, бомгю-я. — не совсем это, — получается немного сердито, — мне не по себе оставаться одному. что-то произошло сегодня, что вернуло меня в то время. это повторилось снова. он пропускает мысль о том, что на самом деле страшно — остаться наедине с собой, с теми голосами, что прячутся где-то внутри. младший добавляет значительно тише: — но я всегда был один. он хочет, чтобы ёнджун ему верил. — здесь всё в порядке, — он с долей мягкости возражает, — так и быть, постерегу тебя от призраков, если ты дашь мне поспать. только ему самому не кажется, что это всё действительно хорошо. что-то было в этом внушении поддельное, как пролитая ложь. но бомгю успокаивается этим — он укладывается поудобнее, и теперь от его утреннего волнения не чувствуется и следа. — ты ведь тоже это чувствуешь? — он прерывает тишину вновь, как будто случайно. — что? — ты и так понимаешь, о чём я, — лицо бомгю надёжно скрыто, чтобы определить его подлинные эмоции, и ёнджун чувствует, что вот-вот провалится в эту же темноту, — кое-что нехорошее происходит в этой идиотской гостинице, и ты это чувствуешь, хён. — думаешь, это снова призраки? — старший прикрывает веки, вяло усмехаясь. — ну, те, кто шумят по ночам. ощущение, будто каждая часть его тела закивает от жара, угнетая попытки дышать; время и пространство тает вокруг, такое вязкое, ложное, несуществующее. есть только бомгю, который напоминает ему, что всё более, чем реально. или нет? — а вдруг? может быть, они наблюдают за нами прямо сейчас, — его голос рассеивается в голове, почти убаюкивающе, но в этом чувствуется напряжение, — нам лучше не выходить наружу. спрячься. закрой глаза. не издавай ни звука. — звучит заманчиво, но я точно не сдвинусь с места, — ему едва хватает усилий контролировать тяжёлое дыхание, — и ты тоже. засыпай, гю-я. — доброй ночи, хëн. но они здесь такие тёмные. бомгю так и не сомкнул глаз.\
он просыпается в густой темноте — ни единого источника света, и бомгю рядом нет. вторая половина кровати выглядит помято и будто бы все ещё хранит его тепло в качестве доказательства, но его всё равно нет. лезвие тревоги холодно скользит от живота к горлу. бомгю, бомгю, бомгю, сейчас поздно, хоть он не может разглядеть точного времени, и ночь тянется бесконечными минутами в ожидании рассвета. предчувствие усиливается, когда ёнджун оборачивается на дверь — и она приоткрыта, но оттуда больше не сочится желтоватый свет. бомгю не мог просто уйти. было ли что-то, что заставило его выйти? он поднимается, следуя к выходу, как слышит почти неощутимое нарушение тишины — похоже на скрежет, почти такой же раздражающий, как и царапанье стекол. он чувствует, что не может это остановить. незнакомое притяжение тянуло вперёд, пару шагов, чуть-чуть смелости и он разгадает эту тайну — то, что было внутри мотель сикс, спрятанное за фасадом старой, затерянной в забытом богом месте, гостинице. там он найдет и бомгю. он ведь тоже там, правда? сознание проецирует его голос — слабо уловимый, как этот странный скрежет, повторяющий имя ёнджуна. старший делает несколько неуверенных вздохов, прежде чем выскользнуть в коридор; редкие предметы интерьера отбрасывают жуткие тени и нет привычного освещения, это сковывает взгляд и заставляет ощущать себя неуютно. так, словно на него смотрят в ответ из пустоты. в конце коридора расслаивается призрачно-красный свет, совершенно лёгкий оттенок, но напоминающий чью-то кровь, как в комнате с бассейном. он вымазывает собой пространство, от чего ёнджун ощущает острую потребность смыть с себя отраженный от стен свет и напичканную чем-то глазастым темноту. он чувствует, что должен двигаться вперед. шорохи, что до этого доносились эхом, звучат чище и теперь напоминают звуки открывающего лифта, будто кто-то играется с кнопками. краем глаза он мог бы видеть странности по углам — или это всё ещё проделки фантазии. ладони ужасно влажные, пульсирующая боль внутри всего скелета, в каждой мышце, такое лихорадочное состояние, как при сильной простуде. но он продолжает идти в конец, будто какая-то его часть была в надежде, что в одном из лифтов он найдет знакомого человека. другая же часть твердила — лучше убираться отсюда. когда ёнджун добирается до той стороны коридора, он замечает, что лифт пуст, но его дверки все равно открываются. закрываются. и наоборот. красный свет теперь давит на веки; этот звук врезается в мысли, как будто в затылок запускают ножи, после чего он не решается соваться внутрь. это его не касается. — хён? — он оборачивается на растерянный шепот, узнавая бомгю, — тебе нельзя здесь быть. младший приближается, обхватывая ёнджуна двумя руками так, что его ладони немного вдавливаются в позвоночник. и теперь парню на самом деле кажется, что что-то в этом не так. лицо бомгю почти спокойное, что тонет в тени старшего, смешиваясь с жутковатым светом вокруг. это странно — стоять сейчас вот так. — почему ты ушёл? почему ты здесь? ёнджун спрашивает, теряясь в дрожи собственного голоса. ему не дают обернуться, но шум позади не прекращается, и на какой-то миг создается ощущение, словно они сейчас упадут вглубь шахты лифта. он не сразу поймет, что это щекотное ощущение означало опасность. — нам нельзя было выходить. снова шепчет. бомгю утыкается носом в изгиб ёнджуновой шеи, на что рука ёнджуна рефлекторно тянется к затылку, путаясь в волосах младшего. они послушно игнорируют запах кислого и чего-то металлического в воздухе до тех пор, пока ёнджун не слышит влагу на чужих волосах — и что-то с ним не так. одежда тяжелая и клеится к телу, с неё капает липкая розоватая жидкость; его волосы мокрые, как и руки, с лица тоже стекает влага, и когда он прикасается к подбородку — пальцы оказываются испачканы чем-то тёмным. например, его кровью. двери лифта перестают закрываться, но шум продолжается. он ничего не говорит. — это неправильно. тебе стоило послушать меня, — бомгю немного отстраняется, и ёнджун опускает взгляд: светлая пижама младшего измазалась в крови, будто брызнувший из клубники красный сок стекает по сливочному крему. — посмотри на себя. что я говорил? тебе не стоило покидать комнату. он обидчиво дует губы, а потом поднимает руку, чтобы смахнуть капли с линии челюсти, как бы говоря: они действительно реальны. бомгю мягко продолжает говорить: — можешь попробовать закрыть глаза, — этот взгляд не принадлежал бомгю. было в этом что-то навеки замерзшее, что-то тёмное. то, о чём ёнджун никогда не знал. — но ты не успел спрятаться, хён. я нашел тебя. всегда находил. — о чём ты? младший ловит его руку, прикладывая к своей щеке, однако на этот раз прикосновение не передает никакого тепла, даже не кажется реальным, хотя он замечает, как остаются грязные следы на чужой коже. его грудь не вздымалась и не опускалась. шум усиливался и плотная пелена из шорохов, стуков, скрежета прыгала по барабанным перепонкам, ограничивая его мир до звуковой травли. ёнджун оборачивается назад, и в отражении стенок лифта он стоит один. он похож на нечто с выбеленной кожей, пустыми глазами, тёмными впадинками, где скапливалась кровь, — окровавленная одежда, ужас в расщелинах глаз, алые отпечатки на теле распускаются, как цветы. ёнджуну хочется кричать — это не он. он чувствует, как чужие руки касаются его плеч, спускаясь по бокам, но их нет в отражении. это не бомгю. эти касания выбивают из него отвратительный страх, они заставляют шевелиться в сторону своего номера — всё, что угодно, только не дать толкнуть себя в лифт, потому что он оттуда уже не выберется. ёнджун отталкивает от себя другое тело, и когда они снова сталкиваются взглядами — по лицу этого бомгю пробегает жестокое веселье, обнажая угрозу. — хочешь уйти отсюда живым? он срывается с места и больше не понимает, гонятся ли теперь за ним, но повернуть голову назад не решается. коридор растягивается до нереальной дистанции, будто всего нескольких шагов не хватает, чтобы добраться до нужной двери. перед глазами все же всплывают знакомые цифры. дверь закрыта. пространство заполняет глубокая тишина, которая полностью парализует тело. больше нет ни шума, ни чужого присутствия, только темнота и закрытая дверь, будто в кроличьей норе. по щеке сбегает капля отчаяния, но ёнджун жмурится и продолжает бить по двери кулаком. что, если ему придется здесь остаться? дверь наконец-то распахивается и возвращает к той реальности, из которой он был вырван. там, по ту сторону безопасного мира, вновь ждёт бомгю — настоящий, растерянный; он издает невнятный писк и ёнджун вваливается в комнату. — где ты был? — как дежавю. словно пару часов назад с ними произошло то же самое, только в разных ролях, — почему ты был в коридоре? ёнджун прикасается к своему лицу — кровь исчезла. руки чистые, как и одежда на нем. он хмурится, когда бомгю зажигает одну из прикроватных ламп и возвращается к нему, и на младшем тоже нет никаких следов. внутри все кажется сломанным, будто кто-то оставил большую рану и выпустил из него весь дух. когда иссякают все эмоции, наступает какая-то глупая тревожная пустота. — скажи мне, что это всё было неправдой. — так и есть, — он соглашается, задумчиво глядя на неспокойную грудную клетку ёнджуна; она гудела так быстро, словно тот сейчас задохнется, — я вышел в ванную всего на несколько минут, но тебя уже здесь не было. он не двигается, застывший и глотающий острые потоки воздуха. бомгю проводит ладонями по его плечам — и в этом больше нет той дикости, — призывая найти в нем опору. у настоящего бомгю тёплая кожа и другой взгляд, от которого сейчас сквозит беспокойством. он вскоре кладёт подбородок на плечо и ёнджун сдается. кое-что в этом откидывает его к недавнему эпизоду. ёнджуна жутко тошнит. — не пугай так, хён. — я что-то видел, — ёнджун будто подводит к итогу самого себя. — но это неправда. это не может быть правдой. младший поднимает голову так, чтобы коснуться кончиком носа чужой щеки — он почти шёлково размазывает по ней сбежавшие одинокие слезы, и от этого слегка в лёгких перехватывает. после чего его ладонь тянется ко лбу, бомгю вдруг говорит: — горячий. у тебя вроде жар, — он касается лица ещё некоторое время, погружаясь в молчание, — постарайся ещё поспать, только никуда не уходи больше, хорошо? ёнджун кивает. ощущение полного истощения возвращается к нему, когда он ложится обратно в постель; бомгю замыкает дверь и располагается рядом. кажется, что ёнджун слышит слабый запах железа в воздухе, но они не обращают на это внимание. — не молчи, пожалуйста. тишина давит сильнее, стоит только закрыть глаза. — я могу говорить, пока ты не уснешь, хён. — но ёнджун не продержится в сознании слишком долго, — это ведь дурацкий сон был? я знаю, какого это. ты помнишь, что тебе там говорили? — откуда ты знаешь, — он шевелит губами, с трудом вытягивая из себя слова, — что там что-то происходило? бомгю замолкает, но в его ответах расползается лёгкость. — что-то же должно было тебя так напугать, — плавным движением он поправляет на ёнджуне одеяло, — я и представить не мог, что всё обернется именно так. — нужно скорее уезжать отсюда, гю-я. к черту мотель сикс. к черту блог. к черту всё это. бомгю прерывается на ухмылку, которая так и остается незамеченной. — скоро. скоро нас здесь уже не будет. он продолжает негромко трепаться о чем-то отвлечённом, пока дыхание старшего становится более медленным и он наконец-то проваливается в сон. на лице ёнджуна разлито тусклое сияние — одновременно растущее желание поцеловать и расцарапать этот свет. — ненавижу это всё, ёнджун-а, — бормочет, — ненавижу. есть ли что-то за дверью — мерзкий кровавый цвет, призраки, шевелящиеся тени по углам? ёнджуну просто не следовало сюда приезжать. но он сделал этот выбор, не оставив вариантов. в этом бледном свете он напоминает куклу на верёвочках. аж нервирует.\
в один момент всё становится безлико — это как потерять внушительную и важную часть себя. как зайти в крошечную комнату и понять, что мира за её пределами нет; это как скрыться в своем убежище, потому что мир — всего лишь подделка, одна большая симуляция, конструктор лего. что-то вокруг рассыпалось на части в его ненастоящем мире (или рассыпался он сам). бомгю не чувствовал своего лица в зеркале — это был фасад, начиненный правильными эмоциями. имитация человека до тех пор, пока не встретился чхве ёнджун.all horror and obsession leads back to love
don't you see that hatred is adoration?
ему часто снился один и тот же кошмар — как же хотелось проснуться, поскорее бы. но бомгю слишком поздно понял, что такова была его действительность. жизнь в незатянутой петле. такое тёмное, тёмное время, где он не помнил ничего, кроме болезни, верно? новое утро «motel 6» продолжает притворяться. ёнджун просыпается в полном одиночестве, с болью в конечностях и на глазах. все дни слиплись в один рисовый комок, от чего нахождение в этих стенах растягивалось от нескольких дней до мучительно долгого времени. будто даже не вспомнить, когда в последний раз он выходил на улицу. несмотря на это, он быстро поднимается, чтобы доплыть до ванной комнаты, уже неспособный бороться с очередным приступом рвоты. было ясно одно: нужно уезжать домой. как можно быстрее, потому что всё зашло слишком далеко. потому что он уже едва держит себя под контролем. холодная вода обжигает при умывании, лениво расплескиваясь повсюду. это немного приводит в чувство — и ёнджун снова возвращается к мысли, насколько же это все обманчиво, — но это больше не утешает. выглядит он пустым, словно из него исчерпали все до конца. с твердым намерением покинуть гостиницу до наступления темноты, он забирает оставшиеся вещи из ванной, выкатывает чемодан из-под кровати вместе с коробками для некоторых камер. остается только разложить по местам, запаковать и убираться отсюда. а дома, дома станет лучше. ёнджун не реагирует на первый звук от уведомления на телефоне. и на второй тоже. сейчас это как-то неважно, но начинает раздражать. он всё же открывает сообщения, где было несколько видео от незнакомого пользователя, и прижимает ладонь ко рту. это.. прямая трансляция его гостиничного номера. он видит на экране самого себя, сжимающего телефон, но боится обернуться на то место, откуда ведется съемка. горло разодрано невидимыми ногтями, будто до крови, язык во рту отказывается шевелиться — во рту крутится кислое ощущение и настоящий страх. в других видео он тоже находит себя, только в разные периоды — кажется, кто-то долгое время следил за ним. кто? ресницы слипаются от влаги. номер скрыт [12:48] ты не успел спрятаться я же всегда тебя находил телефон выпадает из рук, и ёнджун слепо вылетает в коридор. туда, где должен быть бомгю. руины на месте разума говорят ему кое-что, он не хочет этому верить. дверь в номер младшего оказывается открытой, только его самого нигде нет. навязчивые мысли ведут его к ноутбуку, что был открыт на столе — оставили его здесь специально? в любое другое время это показалось бы неправильным. он переключает с вкладки на вкладку, пока не находит то, что подтверждает плохие предчувствия. трансляцию с камеры. это не может быть правдой. паника удушающим захватом сжимает горло, в нехватке кислорода ёнджун пятится назад к выходу, лишаясь последних сил для сопротивления. в таком состоянии он не сможет долго бежать. ему хочется спрятаться. только он уже не успел. ноги ведут в свою комнату, как единственное, на что сейчас способен рассудок. запереться, исчезнуть, перестать быть частью этой игры. он не успевает войти в номер, как мир затягивается дымкой, к чему он оказывается не готов. но это совсем ненадолго — к сожалению. — знаешь, я ведь даже никогда свою бабушку не знал. она умерла незадолго до моего рождения, — ёнджун даже не вскрикивает, открывая глаза, просто наблюдает за силуэтом бомгю. — и призраков тоже не видел. но было кое-что похуже, хён. во рту сухо. руки обездвижены. кажется, что он потеряет сознание сразу же, как сомкнет глаза. ёнджун притягивает к себе колени, впиваясь спиной в подножье кровати. это изначально была ловушка. — извини, пришлось немного подстраховаться, — младший оборачивается и ничто в нем не выдает иных эмоций. тот же соседский мальчик, тот же бомгю, которого ёнджун никогда не знал на самом деле. — я бы не справился один, будь ты в своем уме. и, кстати. он забирает со стола одну из камер, что была установлена ранее на этаже, и приближается к старшему. на перемотке сегодняшняя ночь — пустой коридор, где был только ёнджун. и те галлюцинации, которые он видел в своей голове. — ты тоже не видел призраков, хён, — бомгю садится рядом, смахивая волосы с глаз, но потом достает из кармана безымянную баночку, как из аптеки. — спасибо твоей фантазии и вот этому. лёгкий препарат с диссоциативным веществом, если знать как пользоваться. каждый шаг был продуман до самых деталей, как маленькое шоу — спектакль, разыгранный большим фанатом по сценарию. теперь он сомневался, что долгое время бомгю был заперт в клинике из-за слабого иммунитета — дело было совершенно в другом. ëнджун откашливается, но всё же грубо роняет: — катись к чёрту. получается почти не дрожаще. — твой выбор оставался решающим, и ты сделал его, когда заселился, — он знал, что внутри у него было темно, гораздо темнее, чем другие могли себе представить. безответная преданность, рождённая с подростковых лет, вылилась в нездоровое обожание и преследования. — в нужный номер. у меня был к нему доступ с самого начала. дозы были подмешаны в еду и воду, но я следил, чтобы тебе не стало хуже, — слабые прикосновения по коже старшего теперь ощущаются язвенными ожогами, — веди себя тихо, если ты не хочешь остаться здесь навсегда. мне же не нужна твоя смерть, хëн. закрой глаза. ему не выбраться отсюда. не издавай ни звука. — за что ты так со мной? — ты поймешь мои чувства, — улыбка на его лице остается порезами и отдает чем-то неизбежным. — я расскажу обо всём немного позже. и это никогда не было любовью; он был одержимым. ёнджун складывает одними губами «уб-лю-док», прежде чем провалиться в беспомощную темноту от потери сознания. бомгю поднимается на ноги, оборачиваясь на одну из включенных камер, и долго, долго смотрит в неё. к утру гостиница снова опустеет на пару человек. и в итоге, что же скрывал в себе мотель сикс?