Сад голубых пионов

      – Мам, – Гарри дергает ее за рукав, – ты скоро станешь миссис мистер принцесса?       Пиона укладывает его спать, подталкивает одеяло и разве что сказку не рассказывает, чтобы избежать ночных происшествий. Обычно Гарри засыпает стремительно, он и теперь хлопает глазами умилительно сонно, но если что-то взбредет ему в голову, отделаться окажется не так уж и просто.       – Миссис мистер принцесса? – Пиона хихикает, убирает со лба Гарри черные вихры. – Почему именно так?       – Ирен говорила, – Гарри мотает головой, сбрасывая ее руку, – что, если мужчина и женщина любят друг друга, они женятся. И тогда женщина прибавляет миссис к имени мужчины и так называется.       Глаза Гарри полны детской серьезности, смотрят на Пиону в упор, а она не может ни подтвердить, ни отринуть его заявление. Люциус действительно сделал ей предложение, но согласия она не дала, предпочтя упиваться собственной нерешительностью.       Должно быть, для детей это выглядит очевидным, потому что Драко время от времени поглядывает на нее подозрительно и все чаще канючит, просит отца уложить его спать или отказывается есть то, что она приготовила. Пионе кажется, что в эту семью она ужасно не вписывается, вот только она не может решиться ни уйти, ни принять предложение.       – Если я выйду замуж, то стану миссис Люциус Малфой, – Пиона поджимает губы испуганно, будто произносит нечто запретное, – а не миссис мистер принцесса.       – Но ты ведь останешься моей мамой? – глаза Гарри наполняются слезами в единый момент. – Только моей и больше ничьей!       Его настроение снова меняется резко, сон как рукой сметает, и Гарри подскакивает на кровати, сбрасывая одеяло. Пиона протяжно вздыхает, совершенно не зная, что на это ответить, потому что никогда прежде Гарри не изъявлял желания быть ее единственным сыном. Впрочем, раньше конкурентов не наблюдалось, а теперь он вынужден делить ее внимание с двумя другими мальчишками.       – Мне нравится этот дом и Драко, и мистер принцесса, – продолжал тираду Гарри, хватая Пиону за пальцы, – но у Драко есть своя мама.       – У тебя тоже, – кивает Пиона, окончательно путаясь в его аргументах.       И Гарри мотает головой, подлезает Пионе под руку и утыкается носом ей в грудь.       – Мама Драко живая, – Гарри шмыгает носом, обиженно жмурится, – с тобой у него будет две, а я умру от тоски в одиночестве.       Он говорит так, будто в смерти нет ничего решительно страшного, и Пиона фыркает себе под нос и целует Гарри в макушку. Она все еще понятия не имеет, что стоит ответить, целует еще и еще, пока Гарри не начинает смеяться. Он засыпает у нее на руках, и Пиона укладывает его, гладит по волосам и снова целует, прежде чем выйти.       Чуть позже она бездумно бредет по коридорам поместья, разглядывая молчаливые портреты на стенах. Лунный свет бьет в окна, оседает на кружевных занавесках и высвечивает под ногами дорожки, точно лукавый призрачный провожатый. Пионе отчего-то кажется, будто она снова в школе, нарушает правила, гуляя посреди ночи, и вот-вот натолкнется на старосту. Или забредет в незапертый кабинет и будет танцевать между парт и лунного света, пока любопытный мальчишка не нарушит ее покой.       Пиона скользит ногами по крадущему звуки ковру, взмахивает руками, как балерина, и шаль падает на ее плечи. Луна заглядывает в окно, светит надкусанным боком, и Пиона тянется к ней, кружится, едва не путаясь в юбках, и тихо-тихо смеется, боясь кого-нибудь разбудить. Сада с пионами из этих окон не видно, но отчего-то так хочется взглянуть на него, что Пиона распахивает тяжелую раму, подставляет лицо ночному прохладному ветру и вытягивает шею, силясь увидеть голубое море в ночной темноте.       Чужая рука перехватывает ее за пояс, и Пиона позволяет ладоням соскользнуть с подоконника и насмешливо ойкает. Дыхание Люциуса ударяется о затылок, путается в волосах вместе с ветром, и такая горячая волна поднимается у Пионы в груди, что хочется кричать от восторга.       – Я тебе настолько противен, что ты решила выброситься из окна? – голос Люциуса обманчиво мягкий, но Пиона отчетливо слышит в нем по-детски искрящуюся обиду.       Она не отвечает на его предложение, а он делает его снова и снова, встречает и провожает ее одними словами, и Пионе кажется, что стоит раз ничего не услышать – и ее мир разом разрушится. Признаться, она становится до одури жадной, когда дело касается Люциуса, и при других обстоятельствах все ее сомнения пошли бы к черту стройной шеренгой.       – Да? – Пиона отвечает вопросительно на прозвучавший вопрос. – Я хотела посмотреть на пионы.       Пиона пытается вывернуться в руках Люциуса, но он держит ее слишком крепко, точно в любой момент она способна исчезнуть.       – Их можно увидеть только из моих комнат, – дыхание Люциуса жаром щекочет ушную раковину, и оттого Пиона вздрагивает всем телом, – зачарованное пространство. Хочешь, покажу потайной ход на улицу?       – Да, – кивает Пиона, и Люциус тянет ее за собой, точно романтичный мальчишка.       Они проваливаются в нишу в стене, сбегают по узкой каменной лестнице и выныривают в самом деле на улице. Пиона оглядывается, спохватывается, что потеряла шаль по дороге, когда ветер целует обнаженные плечи, и Люциус накладывает на нее согревающее заклинание. Они идут дальше по каменистым дорожкам, лавируют между цветущих кустарников и карликовых деревьев, и во всем этом Пионе чудится странный замысловатый узор. В темноте растения кажутся одинаково черными, шелестят листьями, точно стыдливые сплетницы, и одна лишь луна понимает их, но никогда ничего не рассказывает.       Пиона, кажется, забывает дышать в предвкушении, хватает Люциуса за руку, и он, она готова поклясться, снисходительно улыбается. В темноте волосы его кажутся белыми, и их тоже треплет беззастенчивый ветер, разбрасывая по плечам. В конце концов, засмотревшись, она пропускает момент, когда они оказываются в том самом саду, и Люциус замирает, глядя прямо перед собой.       – Он так тебе нравится? – Люциус склоняет голову набок, а Пиона продолжает смотреть на него, не отводя взгляд.       – Да.       Ветер треплет его длинные волосы, и прядь их падает на лицо. Пиона тянется, чтобы убрать ее, касается пальцами кожи и фыркает, когда ветер справляется сам.       – Не холодно? – Люциус скашивает на нее глаза, но не оборачивается и руку не отпускает.       Пиона принимает игру и лукаво жмурится, позволяя собственным пальцами мазнуть по скуле.       – Да, – она принимает игру, ведет в счете и ждет причитающийся победителю приз.       – Станешь моей женой?       В конце концов, с ревностью Гарри она как-нибудь справится. К тому же Туни права, они взрослые люди, которым давно не полагается считаться с чьим-нибудь мнением. А еще, пожалуй, Пиона все еще справедливо считает, что не бывает плохих и хороших волшебников.       – Да.